Собрание сочинений в четырёх томах. Том 1. Колымские рассказы. Левый берег. Артист лопаты

Каторжная проза -- это особый вид литературы, рассматривающий человеческий мир с совершенно чуждой для обывателя стороны. В ней описывается абсолютно иное существование, которое по своей небывалости может показаться инопланетным. Шаламов в своих "Колымских рассказах" приотворяет завесу тайны с тех вещей, которые, как кажется, лучше не знать. С первых же страниц на читателя опрокидываются бесконечные сонмы людских страданий, таких бессмысленных, почти нечеловеческих страданий. Читая и осознавая всю убогую реальность написанного, ты не веришь, что человек способен сотворить подобное.

Мысленно примеряя на себя жизнь каторжника, я ощущал почти физически давящий на меня дискомфорт. Жизнь в промозглом и тесном бараке, из которого тебя ударом приклада выгоняют на пятидесятиградусный мороз. Тяжёлый, немыслимо тяжёлый многочасовой труд на прииске, где тебя заставляют копать, грузить, таскать до поздней ночи. Грошовый дневной паёк, состоящий из двух ложек каши, миски жидкого супа и пятисот граммов чёрствого хлеба, который никах не спасёт тебя от каждодневного сосущего голода. Суровые и жестокосердные начальники, не считающие тебя за человека, главенствующие среди заключённых блатари, отбирающие у тебя последнее и способные за просто так зарубить тебя, как свинью. Вши, не дающие спать по ночам. Цинготные язвы, облепляющие тело и страшно болящие. "Колымские рассказы" полны этим. Они представляют собой концентрированное страдание.

Каторжник вынужден жить одним днём. Загадывать на будущее не приходится, ведь уже завтра он может умереть от воспаления лёгких или от проткнутого шилом горла. Каторга не исправляет людей, не делает из вора или убийцы законопослушного гражданина. Каторга калечит человека, нещадно уродуя его нутро. Побывав в аду, не рассчитывай вернуться домой таким же, каким ты был раньше.

Прозу Шаламова отнюдь нельзя назвать развлекательным чтением. Читать его больно. Если всерьёз погрузиться в тот мир, что показывает нам Шаламов, то ничего, кроме томительного напряжения и безотчётного страха, вы не почувствуете. Впрочем, не стоит забывать и про художественные особенности автора. Несмотря на царящую там мерзость, его текст обладает дьявольской притягательностью. Мне кажется, что прочесть Шаламова должен каждый. Это позволяет взглянуть на привычный мир совершенно другим взглядом. В общем, книга стоящая. 10 отмороженных пальцев из 10.

Человек ко всему может привыкнуть - голоду, холоду, побоям, смертям. Такова его природа, потому что психика бы очень сильно пострадала. И чтобы её сохранить, на помощь приходят инстинкты;то, что заложено в людях на бессознательном уровне. Целью становится выживание, какие бы тяжёлые условия не окружали человека.
Поэтому колымские заключённые изо всех сил старались найти тёплые места работы, где они смогли хотя бы час погреться ;знакомых врачей, у которых можно провести неделю - две в изоляторе. Но медики не  попрекали узников , они откармливали арестантов  и приводили в норму,хотя не стоит ожидать, чтобы   болячки там вылечивали. Оставались и вши, и гнойники, переломы, воспаление почек,но главное - не надо было  работать!
Почему-то эти люди не смогли привыкнуть к труду. Варлам Шаламов часто возвращается к мысли, что именно в таких местах, где всё обязывает трудиться, у человека навсегда закладывает отвращение к этому делу. Нельзя рассчитывать на то, чтобы потерявшие всякий смысл существования люди, на которых даже норму калорий не рассчитывали , стали бы покорно исполнять все поставленные задачи. Всякий находил своё развлечение:один молился;другой воровал туши свиней в надежде, что его никто не заметит, а третий хотел просто  забыться.
Если невольник умирал на Колыме , то на его могиле даже крест не ставили. А письма от знакомых туда доходили крайне редко. Купившие в ларьке на кое-как раздобывшие деньги  продукты нельзя было ни в коем случае уносить с собой в барак или прятать, потому что каждому заключённому снился хлеб и млечный путь из  сгущенного молока...
Жутко представить, что пережил автор, потому что в реальности всё было намного страшней. Вырвавшись из ада,  Шаламов описал то, к чему точно нельзя возвращаться никогда. Многих ссылали по 58 статье, политической; в стране происходила настоящая "чистка" и время "большого террора";это было 80 лет назад. Хотя и по сей день книга не теряет своей актуальности...

Серый мир. Именно с этих слов я хочу свою рецензию. Я часто слышу как мои знакомые, друзья, близкие да и просто не знакомые люди жалуются на жизнь: работа достала, дома жена пилит, муж не помогает, дети не слушаются, денег нет... Кто-то же и вовсе плачет из-за ногтя или же из-за не пойманного покемона. К сожалению, человек устроен так, что он в первую очередь думает о себе, а потом уже о близком окружении. Он стремится угодить себе: в еде, питье, жилище... Получая что-то, он желает получить еще больше... К чему это я? Люди, которые десятками лет мотают сроки на приисках, в вечном холоде, в бараке со вшами; люди, которые убить друг друга за краюшку хлеба и живущих по воровским законам - они живут сегодняшнем днем, и планируют будущее не более чем на день. Хотя живут не верно сказано. Они просто существуют, у них нет целей, нет чувств, нет эмоций. Они уже не знают что такое любовь, дружба, у них больше нет семьи, где их ждут, у них нет дома - некуда возвращаться, да и никто не отпустит - ведь они всего лишь шлак для остальных людей. Они работают по 12 часов на холоде, таская тяжелые бревна и получают лишь краюшку хлеба на паек раз в день. Их одежда вся изорвана и покрыта вшами, у них нет валенок - ноги обмотаны грязными, никогда немытыми портянками, все ноги в гнойных язвах, никогда не заживающих, а только разрастающих. У них нет чувства сожаления ни к себе, ни к другим. Они стали подобно животным - только звериный инстинкт заставляет бороться за каждый прожитый день. Им абсолютно все равно что происходит в стране, с окружающими людьми. Им все равно что происходит с ними. Лишь бы не замерзнуть. Лишь бы не умереть от голода. Их мир сер. Они живые мертвецы. Им никогда не видать воли. Все живое, человеческое в них умерло. Осталась только злоба на весь мир. Я невольно сравниваю их с нами, с простыми вольными современными людьми. Все наши обиды, злобы на нашу жизнь кажутся мне пустяковыми. Мы должны беречь то, что имеем. Свою человечность, свою любовь, свое желание помогать людям, оказывать сочувствие. Радуйтесь тому что в вашей жизни есть краски, пускай хоть только черная и белая. Ведь чей то мир стал серым, безразличным. Хотя наше мировосприятие зависит от нас самих. Но это уже другая история.

Трудно поверить, что такое вообще возможно. Трудно поверить, что в цивилизованном государстве могут быть места, где жизнь ничего не стоит, где люди, изнемогая от холода и голода должны были работать по 16 часов в сутки, где сильный здоровый человек может «погаснуть» за каких-то 20-30 дней, где практически нет никаких норм морали, где каждый сам за себя и пытается выжить любым возможным способом. У меня после прочтения возникло только одно желание – хотелось, чтобы всё написанное Шаламовым было выдумкой. Но боюсь, что далеко не всё, если вообще хоть что-то было выдумано.

Стыдно признаться, но про «Колыму» до того, как взял в руки книгу Варлама Шаламова я не знал вообще ничего. А это вовсе не шуточки вроде известной «Будете у нас на Колыме…». Кажется чудом, что автор не сломался, перенёс все муки, остался жив, да ещё и нашёл силы написать о годах, проведённых в лагере. Семнадцать лет на каторге это у меня даже в голове не укладывается – срок просто огромный с учётом всех условий тамошней жизни.

Не так давно я прочитал «записки из мёртвого дома» Достоевского. Несмотря на то, что Шаламов упоминает в «колымских рассказах» «записки из мёртвого дома», общего у этих книг немного. Их объединяет разве что общая тема – человек на каторге. Всё остальное сплошь различия. Варлам Тихонович упоминает о «Записках…» лишь для того, чтобы показать огромную разницу между каторгой достоевского в Омске и Колымой, а также каторгой середины XIXв. и каторгой середины XX. Как писал позже Шаламов: «Колыма не была Мертвым домом, Колыма была лагерем уничтожения.» Что же касается моего восприятия этих двух произведений, то Достоевского я с трудом дочитал из-за большого объёма и слишком размеренного и скучного повествования. Шаламов же пишет очень кратко, ёмко и интересно. Что-то есть притягательное в его текстах.

Сложно дать оценку «понравилось» или «не понравилось». «Колымские рассказы» на мой взгляд интересны больше как исторический документ, причём очень хорошо и интересно написанный. Но такие книги едва имеет смысл читать ради удовольствия – это никоим образом не лёгкое чтиво.

P.S. Какая говорите самая «страшная» книга? «1984»? Почитайте «колымские рассказы». Возможно ваше мнение изменится.

Солженицына любят обвинять в пристрастности и недостоверности. Обвинения обычно подкрепляют тем, что А.И. не сидел в особо ужасных лагерях типа Колымы или Соловца, а, следовательно в большей степени опирался на письма, приходившие ему тысячами со всей страны. Оттого мол, у него в "Архипелаге Гулаге" очень много слухов и преувеличений, а то и вовсе неправды.
Часто в подобных дискуссиях проскальзывает имя Шаламова - не просто отсидевшего долго, но отсидевшего именно что на Колыме - месте легендарно страшном. Мол, вот у него в рассказах - та самая неприкрытая правда.
Прочла.
Выводов несколько.

1) Правда - она одна, и не важно - по опыту или по письмам, в данном случае. Ибо ощущение совершенно одинаковое, поведение людей у обоих писателей совпадает, обстановка - тоже. Они писали об одном, просто Шаламов из них двоих хлебнул этой "правды" гораздо больше.
2) Люди в общем-то не нуждаются в генной инженерии, мне кажется. Потому что они прекрасно владеют искусством создавать НЕЛЮДЕЙ при очень малых затратах средств. Всего лишь - помои вместо еды, сорокаградусный мороз, изнуряющий труд на приисках и лесоповалах, вши, цинга, незаживающие язвы, "братва", всегда готовая заколоть за лишнюю рубашку или валенки. Когда не приходит писем и посылок, а если приходят - то их отнимают. Когда все - ВСЕ - направлено на то, чтобы выжать человека до последней капли крови и безжалостно убить, как ненужных хлам.

Каждый раз мне стыдно, что это было в МОЕЙ стране и делали это РУССКИЕ люди. Какие бы приказы и какие бы пропаганды не раздавались - должен быть внутренний барометр, показывающий, когда ты переходишь через черту. На войне можно оправдать солдат, выполняющих приказ и защищающих Родину - оправдать тех, кто губил людей в ГУЛАГе нельзя. Вина лежит одинаково поровну на тех, кто приказывал и тех, кто исполнял. А мы сможет хоть чуть-чуть искупить ее, если сделаем все, чтобы подобного не повторилось.

А книга без прикрас, небольшие, но вкрадчивые рассказы, жуткие и такие живые, живее, чем сама жизнь, которая окаймлена смертью. Это и мимолетные убийства за теплый свитер или сладкую ягодку, это и каждодневный каторжный труд с попытками покалечиться или убить себя, это и старость приходящая со скоростью мира, но самое потрясающее, это то, что человек среди всего этого ада остается человеком, да еще и замечает изменения в природе, слышит музыкальный хруст веток среди шумного хруста костей, когда в этой прозаической грязи он рождает чистую поэзию.