Исповедь маски

Знакомство с Мисимой у меня началось совсем с другой книги, уже из его более позднего творчества, - "Жизнь на продажу". Тогда меня удивил сюжет и очень откровенные размышления о самоубийстве, было интересно наблюдать за механизмом, который толкал героев к совершению шага в бездну. "Исповедь маски" совсем другое произведение - раннее, философское, болезненное. Очень красивый метафоричный текст и спорная тема для обсуждений.

Все 250 страниц вас будут преследовать размышления о смерти, о том, как в ней можно найти спасение, потому что в твоей реальности тебя все отвергают и не принимают. А самое главное ты не принимаешь сам себя. Я бы назвала это произведение про кризис личности, самоидентичности, и про узнавание себя.
Книга отчасти автобиографична, так что после прочтения советую заглянуть в описание жизненного пути самого создателя строк.
В центре книги мальчик, за взрослением и мыслями которого нам предстоит наблюдать. У него не совсем вписывающиеся в рамки общества интересы и наклонности, включая насильственные. Ему нравится размышлять о смерти, о мертвых людях, его возбуждают люди одного с ним пола. Он мучается всю свою жизнь, утопая в размышлениях, пытаясь стать нормальным и подходящим обществу.

Я не смогла прочесть книгу взахлеб, часто останавливалась, делала пометки, думала. Мне нужен был воздух между страницами, и я думаю, что в ней еще много того, чего я не смогла разглядеть. Если бы "Исповедь" была первой моей книгой у Мисимы, то я вряд ли бы продолжила знакомство с автором.

Сложная книга.
Большинству не рекомендуется.

О взрослении, познании себя, познании мира. Также, учитывая биографию автора - о каком-то самурайском отношении к жизни. Хагакуре - "жить так, как будто ты уже мёртв". Юкио Мисима изучал сборник Ямамото детально и написал собственную работу - Хагакуре Нюмон. Интересно, что на Лайвлибе работы Ямамото и Мисимы представлены в одной книге .

В "Исповеди" это представлено так:

А пока можно учиться, любить, читать книги, писать книги, смаковать хорошее вино. Как у Еврипида -
"Сообрази ж и веселись. За кубком
Хоть день, да твой, а завтра, чье-то завтра?"

Любопытный момент. В самом начале вскользь упоминается, что его дед был губернатором одной из провинций. Фактически, Садатаро Хираока был четвертым губернатором префектуры Карафуто. То есть - Южного Сахалина.

Когда я начинала эту книгу, то не ожидала от нее ничего особенного. Наверное, потому что творчество восточных авторов очень своеобразно, в первую очередь из-за разницы в менталитете.
Книга получилась откровенная, автобиографичная, и для своего времени вызывающая. Склонность к гомосексуализму в те времена так свободно не афишировалась .Хотя исторически,японцам , как и остальным азиатам, была присуща склонность к нетрадиционной ориентации и суициду .
Эта история исповедь ребенка с поломанной психикой, история о том как не просто быть не таким как все. Иногда возникало такое ощущение, как будто это прием у психотерапевта.

Видела столько восторженных отзывов на эту книгу, но прочитав у меня осталось только одно впечатление "Эммм... что это было?". По мне так все внутренние терзания автора (а это реально исповедь автора, и роман автобиографичен) - это прям мечта психиатра. Фапать на смерть, одноклассников и свои подмышки - ну блин клиника. Сюжета как такого нет. Ну собственно как и в обычной жизни. Мысли, чувства, размышления и переживания автора начиная с самого детства и заканчивая тем возрастом в котором он и написал эту книгу. Если в двух словах "книга о тараканах в голове автора" Таких романов можно написать ровно столько, сколько людей на Земле, потому что у каждого этих тараканов наберется вагон и маленькая тележка. Писать только не все умеют )))

В общем, если у кого-то тараканы в голове дружат с тараканами Мисимы, то книга может и понравится, моим не понравилась. Тут просто дочитала и не поняла на фига это мне вообще надо было, разглядывать под лупой этот душевный эгсгибиционизм...

Необычная книга, из тех книг японских авторов, которые я прочитала. Здесь нет ни "трэша", ни размышлений, ни сатиры, в явном виде. Здесь есть трагедия отдельно взятого человека, который хочет обрести себя и быть как все. В целом, эта книга воспоминания автора, которые были выпущены в свет и по тем годам были антисоциальны, шокирующие. Это сейчас принято не то, что говорить о своей "непохожести", а кричать об этом, митинги устраивать, парады. А еще лет 15-20 назад - эти темы были табуированы. Такие люди скрывали свои наклонности, большинство из них страдало, т.к. не могли с этим ничего поделать, да и в научной/медицинской литературе эти проблемы не освещались. А если учесть, что в Япония, долго закрытая страна, еще имела достаточно строгую иерархию, нормы, устои и традиции.
Интересная книга, для тех, кто не боится запретных тем (хотя сейчас уже вроде и запретных тем не осталось).

Знаете кто мог бы написать эту книгу?
Людвиг Ван Бетховен! И гомосексуализм тут ни при чем. Однажды композитор начал терять слух, ситуация становилась все хуже и хуже , в конце жизни он практически ничего не слышал, но об этом не знала ни одна живая душа. Бетховен всю жизнь носил маску нелюдимого, замкнутого человека, и это делало его жизнь невыносимой.
Так и главный герой, в Японии времён Второй мировой, в раннем возрасте обнаруживает у себя гомосексуальные наклонности, но ему и в голову не приходит это обнародовать. Это немыслимо, в это время, в этой стране. Вместо этого он начинает играть роль искушенного молодого человека, даже соблазнителя, делает это очень старательно, из-за чего вся жизнь идёт наперекосяк.
Самые талантливые лицедеи чаще встречаются не на сцене, а в жизни.
Это к части о маске.

Что касается исповеди, то это очень точное слово. Герой рассказывает о себе все, копается в самых глубинных мотивах своих поступков, ничего не скрывает. Начиная от момента рождения до 22 лет, где повествование обрывается. Впервые, читая переводную литературу, мне хотелось, чтобы между мной и автором не стоял никто, даже переводчик.
К слову, язык у Мисима очень красивый, в меру поэтичный, с красивыми метафорами, а сам роман получился с экзистенциальным налётом. А то, что роман автобиографичен, на мой взгляд, делает его ещё более ценным.

В общем, я очень рада, что гуляя по книжному, спонтанно решила купить Исповедь маски. Рискну предположить, что у меня даже появился новый любимый автор, но лучше сначала прочту Золотой храм.

Мисима, безусловно, - автор не на "троечку". Но его автобиографический роман написан словно не для читателей - для себя. Он стремится к психологичности, но не является трудом по психологии, стремится к философскости, но, разумеется, как о философском произведении о нём говорить нельзя. Просматривающийся сюжет слишком дискретен. Личность героя здесь является основным стержнем, и, хотя он откровенно делится с нами своими секретами, эти секреты - вполне по-японски - уходят куда-то внутрь него, делая виток перед нашими глазами. Автор скрывается за искренностью. Недаром роман начинается и кончается одним и тем же символом - сверканием солнца рядом с водой. Всё уходит в глубины человеческого бессознательного и одновременно является всего лишь бликом, только намекающим на существование солнца. Через минуту блик исчезнет, и перед нами опять останется маска - ну, или, если угодно, человек в футляре. Да что говорить, если сам автор в начале нас предупреждает: когда я искренен, всем кажется, что я играю.

Вот такая книга оказалась у меня в руках на этой неделе. В чём-то типично японская, в чём-то - понятная всем людям Земли (предположительно), она, почти наверняка, намеренно оставлена словно недосказанной. Мисима вряд ли стремился нащупать посредством писания её центр осмысленности; скорее, упивался необычной распахнутостью. Всё же - эгоцентризм, всё же - фиксация на своих фобиях и отстранённости, на комплексе неполноценности. Фигура д-ра З.Ф., помахивающего сигарой, слишком отчётливо видна на заднем плане. Как я ни старался натянуть оценку докладчику, она упорно не хотела двигаться с середины. Середина пусть и останется - до нового томика Мисимы.

Начну с того, что именно я ищу в книгах. Наглядно.

Желтый крем на огромных блюдах трясся при малейшем толчке; на его гладкой поверхности красовались инициалы новобрачных, выведенные мелкими завитушками (с) "Госпожа Бовари", Гюстав Флобер.

На девушке были зеркальные очки. И вся она была в черном, и каблуки черных ботинок глубоко вдавливались в темпелон (с) "Нейромант", Уильям Гибсон.

Только он один во всем классе умел крутить "солнце" на турнике. При этом его волосы развевались, как шелк, и падали ему на лицо (с) "На Западном Фронте без перемен", Эрих Мария Ремарк.

Ударить себя в бедро и слышать, как протыкается кожа. Будто сосиску протыкаешь вилкой (с) "Пирсинг", Рю Мураками.

Вы это видите? Вы это чувствуете? Как трясется жирный крем на торте. Как впиваются жала каблуков в податливый материал. Как юноша улыбается и отдувает волосы с лица. Как лопается кожа. Можете сказать, что это не самое важное в книгах, важно то, что автор желает донести, рассказать и так далее. Для меня, чертова кинестетика, важны ощущения. Чтобы полюбить книгу, что нужно? Полное погружение. Атмосфера. Касания, запахи, взгляды - все это почувствовать на собственной коже. Поэтому мой отзыв об "Исповеди маски" будет исключительно маньячным и положительным.

Сколько людей, столько и мнений. Об "Исповеди маски" сказано много, поэтому вряд ли моя рецензия окажется особенно просвещающей или выдающейся. Я просто попытаюсь рассказать вам, не копаясь в героях или сюжете, что и как пробудила во мне эта книга, и это будет моя собственная исповедь фанатика алмазных слов и жемчужных выражений.

Во-первых, конечно же, язык. Безумно, безумно красиво. Казалось, что книга написана для меня, ради меня, истосковавшегося по изяществу восточной речи, по наполненному снегом и танцующими журавлями ее смыслу. Полюбуйтесь.

Я и подумать не мог, что волны можно описать таким образом. Я и подумать не мог, что город, представший когда-то перед мной, увидит и потрогает другой.

Во-вторых, образность. Думаю, это относится к первому пункту, но я выделю в отдельный. Потому что раньше так били точно в цель только слова непревзойденных класиков вроде Стендаля. Потому что я пробовал на языке каждое слово. Я был ранен каждым оборотом, опьянен каждым образом. Эта книга, этот текст полон для меня чудесами: Кими любит то же, что и я. Кими так же впечатлителен, как и я. Кими цепляет то же, что и меня.
Например, кому-то не нравились описания волос под мышками.

Мне же не противно. Для меня это - жизнь, бьющая ключом, мощь юности, тугие мышцы, школьный двор, опаленный солнцем.
Кому-то не нравилось, что герой зациклен на каких-то белых перчатках.

А вы разве не видите? Руки в белых перчатках - аристократично, изящно. А потом - запачканные перчатки, грязно-белые, с прилипшими комьями мокрой земли. Лично у меня - кинк кинком.
А еще вот это:

Это предложение является одним из бриллиантов моей коллекции. Я вижу вокзал. Я вдыхаю пыль. Я чувствую солнечное тепло сквозь толстые стекла... Это дорого стоит, поверьте.

Иногда во время чтения я начинал задыхаться от шквала кинков и неизъяснимо прекрасных оборотов. Приходилось закрывать глаза, переживать заново последние чувства, справляться с бурей в груди. Прочитав же с недоумением последнюю фразу, я понял, что окончена еще одна моя жизнь. Я только что видел цветение сакуры, японских школьников, затянутых в неудобную форму с медными пуговицами, майское небо и самолеты в нем. Я всего этого коснулся на мгновение и... и упустил ли?

Прошел уже месяц с тех пор, как я прочитал эту книгу. И знаете, она меня не отпускает.

Точно так.

То-о-чно так.

Эта книга на самом деле исповедь. Фоном исповеди является вторая мировая война. И здесь читатель видит войну глазами японцев. Неужели она отличается от той войны, которую видели наши соотечественники или той, что видели европейцы? Нет, она страшна, не смотря на сторону к которой ты принадлежишь. Автор честно, не пытаясь скрыться, исповедуется читателю. И эта исповедь - красивая, трагичная история, полная тем, которые не принято затрагивать. Я вполне спокойно отношусь к гомосексуализму, хотя и встречала его лишь в литературных проявлениях - так что правильнее будет сказать, что я спокойно отношусь к гомосексуализму в литературе. И я читала де Сада, хотя и не скажу, что в восторге от его произведений. Так что и к проявлению садизма у героя отнеслась достаточно спокойно. Это ведь литература, а не документальная хроника. Меня в этой исповеди больше всего поразило отношение главного героя к самому себе и своей жизни. Это очень трагично, не смотря на все способности героя к самоанализу. Мне действительно жаль героя. К сожалению, Мисисма описал вполне определенное отношение к жизни, которое имело место быть в Японии времен второй мировой войны и послевоенных лет. И такое отношение есть и сейчас. Возможно, это - характерная черта культуры японцев. И это вполне можно понять. Но не взять на вооружение.

Шокирующее по своей красоте произведение, соединяющее в себе тонкий психологизм и глубокую религиозную честь главного героя, смешанную с поэзией действительности, магии низменного, идущей от Жана Жене, сдобренное культурой и историей милитаризированной Японии времен Второй Мировой войны. О личности Мисимы можно сказать практически то же самое, что и о его произведениях, человек, доведший свою жизнь до состояния произведения искусства, как Эрнст Юнгер, например, сделавший свое Бытие поэзией, стерший грань между творчеством и жизнью, живший в маске, маску носивший и даже исповедующийся в ней.