Berlin Poplars

"Тополь берлинский" был именным советом в "флэшмобе2015". Долго пыталась купить эту книгу в бумажном варианте, но что-то все время не получалось, поэтому читала в электронном. Редкая книга, прочитанная с компьютера, нравилась бы мне на все 100. Так получилось и с "Тополем...". Сработал, полагаю, еще и тот фактор, что слишком многого я от книги ожидала. Мне не хватило чего-то, а чего я и сама пока не пойму. Ставлю 4,5, книга то, на самом деле, абсолютно в моем вкусе и на все 100 соответствовала моим требованиям.

Читаешь иногда скандинавские романы и диву даешься. Так и хочется спросить: "Ау, а есть ли среди вас нормальные люди с нормальными семьями?". Тут герои (по крайней мере, основные) вроде бы адекватны, но семейка у них - врагу не пожелаешь. Причем это какая-то именно скандинавская фишка - очень уж проблемные отношения детей с родителями. Не знаю, может, у них на самом деле так и есть, но правда - странно. Как будто ходишь в музее, где выставлены экспонаты со всякими отклонениями - раз искалеченная судьба, два искалеченная судьба...
В общем, если захотите испортить человеку праздничное настроение на Рождество и Новый год - "Тополь берлинский" подойдет как нельзя лучше. Хотя, в принципе, это не отменяет того факта, что книга действительно неплохая.

Жила-была старуха и было у нее три сына.
Фермер, пропахший свинарником, одинокий и одиозный владелец похоронного бюро и счастливый в браке гей-дизайнер.
Просто шах и мат, а не семейка.

Ещё тут очень неприятный муж, который не в состоянии бутерброд себе приготовить и помыться, т.к жена умерла  и полотенце с чистыми трусами приготовить не успела. И внучка, которая бабку за все свои 37 лет не видела, но отчего-то прониклась и примчалась навестить.
Только, пожалуй, скандинавский мозг мог связать семейную сагу из таких разношерстных нитей.
История определённо стоит внимания, хоть мне и есть, к чему придраться.

У Анны инсульт. Судя по очень небольшому описанию, мать она так себе. Судя по воспоминаниям детей — всё плохо. И мать она еще хуже, чем так себе. Но все дети, включая внучку, о существовании которой вообще в семье мало кто знает, слетаются в родовое гнездо - полуразвалившуюся свиноферму на хуторе.
Компания собралась та еще. Никто друг с другом не общается уже лет двадцать и, наверное, еще столько же не общались бы. Да вот печальный (или не очень) повод заставил их собраться. Для сближения или окончательного разлада - время покажет.

Финал не удивил. Удивило другое. Какого хрена, извините, мать так к детям относилась? А после якобы ошеломляющего  финала этот вопрос вообще мигает красным цветом непонимания.
Читать или нет? Читать!
Колоритно и самобытно. Прекрасные описания профессий и образа жизни каждого героя. Хороший слог и раскрытие проблем: от детских обид и предрассудков до психологических комплексов и комплексов жертвы.

С запахом вина, навоза, елки, упадка, свежеиспеченного хлеба, рождественских свечей, грязной посуды и семейных тайн.

 

Семья, где все чужие,
Где нет никакой семейный привязанности,
Где у каждого свой секрет?
Где главную позицию занимает женщина, окружённая мужчинам, своими сыновьями.
Она не позволяет иметь им что-то своё, что-то личное, у каждого из них нет даже женщины.

Вся книга проникнута холодом, и не только, потому что описываемые события происходят перед Рождеством, а потому что все, что есть в этой семье- это бесконечное одиночество, мертвое, могильный холод, который пронизывает до мельчайшей клеточке.

Да, каждый герой переживает свою личную трагедию, и связана она с единственной женщиной в их жизни- матерью.
И здесь я задумалась, как все-таки женщины способны изменить жизнь.

Одна бездушная, черствая.

Другая такая нежная и добрая.

И жизнь рядом с ними становится подобной им, и герои, и даже обстановка в доме.

На первый взгляд «Тополь берлинский» может показаться нудным бредом, но если углубится тайны семьи, то можно раскрыть всю психологию человеческой души и тогда все встаёт на свои места.

Всю жизнь, всю такую долгую жизнь Она была единственной женщиной пяти мужчин. Маленькие оговорки: для самого старшего Она была всё же не единственной, во всяком случае не первой, и только он поимел от ситуёвины бонусы и, судя по всему, был счастлив; второй - никакую другую и не хотел никогда, но и при этой был никем - хуже пыли на башмаках; третий...однажды, подумать только, ВСЕГО ОДИН РАЗ за 56лет! и это даже не было волевым решениям, всего лишь весна, немного пива, легкий флирт и его 'шустрик' нашел цель, и это стало его единственной победой, и самой страшной ошибкой, за которую ему было не расплатиться за всю жизнь с Той, единственной. У следующего в списке, в поддержку, всегда была вера и этого Она ему тоже простить не могла. И только самый младший нашел выход из Её ведьминского круга - ему никогда не нужна была Она сама, у него был дедушка, и не нужна была никакая другая, у него был Крюмме. Это ж надо так замордовать кучу мужиков! Вот же старая грымза. Она же ж даже никаких действий особых не предпринимала, интриг не плела, единственно чертами характера, силой взгляда, авторитетом своего мнения. Мама дорогая, сколько покалеченных судеб, упущенных возможностей, сколько несостоявшегося. И пусть, вопреки всему, каждый выжил, выкарабкался, чего-то достиг, что-то смог, все они сплошная боль и горечь, и каждый-глубоко несчастен. И если со смертью дедушки, с хутора ушла душа, погасла любовь, распалась семья. То со смертью матери, ушла тоска, вечный укор, упали путы, что душили годами их ранимые души, не насмерть нееет, а слегка, но постоянно вытягивали силы. Финал 'Ай-да дедушка, ай-да сукин сын!', 'Ай-да Анна, ай-да сука!' Как же так-то, слово-то надо держать. И в этом они все - скандинавы, презирают от всей души и глубже, смиряются годами и со всем, будто это единственное, что можно чувствовать...нет, ещё можно делать вид, что всё так и должно быть. Пы.сы. Все тонкости их хуторско-фермерско-сельскохозяйственной деятельности стали для меня откровением, было интересно узнать 'как оно у них там'.

Удивительно жизненная оказалась книга. В том плане, что совсем необязательно бывает так, что жизнь у людей получается счастливая, что большая (численно) семья – совсем не гарантия того, что людей будет связывать любовь, ощущение поддержки, интерес друг к другу, общие дела и интересы. Что дети в одной и той же семье могут вырасти совершенно разными людьми и, став взрослыми, не будут иметь практически ни одной точки соприкосновения, кроме родственных уз, общих генов. Как три брата из "Тополя берлинского". Один – бедный, замкнутый крестьянин-отшельник, всю жизнь проживший с матерью, никогда не имевший семьи (но, тем не менее, ставший в юности отцом), любящий животных, за которыми ухаживает (сначала это коровы, позже – свиньи) гораздо больше, чем людей. Второй – гораздо более обеспеченный владелец похоронного бюро, человек, по роду профессии регулярно соприкасающийся с горем других людей. Третий – дизайнер, не считающий денег, гей, счастливо живущий в браке, переехавший в другую страну, покинув семью 20 лет назад. И дочь старшего брата, состоявшаяся в профессии, но с неудавшейся личной жизнью. Дочь, видевшая отца раз в жизни, но иногда разговаривающая с ним по телефону, не чувствующая к нему любви, но регулярно испытывающая жалость и сострадание, которые и являются побудительными причинами тех или иных ее поступков. И властная и жесткая мать семейства, которая под Рождество оказывается в больнице с инсультом, а потом умирает, что и побуждает всех членов этой странной и практически не общающейся между собой семьи собраться вместе.

У каждого своя жизнь, все уже взрослые люди со своими сформировавшимися правилами, вкусами, привычками в жизни. Удивительно даже то, что все они решили приехать, чтобы повидать умирающую женщину, особенно те из них, кто либо не был с ней знаком, как Турюнн, либо не общался уже много лет, расставшись не при самых благоприятных обстоятельствах, как Эрленд. Еще более удивительно, что, пройдя через некоторый период неловкости и неестественности этого общения через силу, каждый из них находит в себе силы и желание делать что-то вместе. Заниматься похоронами, приводить в порядок заросший грязью хутор, идти на какие-то моральные уступки, готовиться вместе к Рождеству и даже отмечать его. Здесь, мне кажется, сыграло некоторую роль желание автора превратить хотя бы финал книги в подобие рождественской сказки. Но книгу это не портит. Персонажи так тщательно выписаны, кажутся такими живыми, что за время чтения успеваешь с ними сродниться, веришь всему, нигде не чувствуешь фальши или натянутости. И книга цепляет, не дает оторваться, и хочется ее проглотить за один прием, поскорее узнать, чем все закончится. А когда перелистываешь последнюю страницу, то невольно думаешь о том, что будет с героями дальше, как сложится их жизнь и отношения друг с другом.