Жерминаль

Эту книгу не читаешь — её проживаешь. Спускаешься в ад шахт, дышишь углём, чувствуешь голод и ярость людей, у которых отняли всё.

Цепляет с первых страниц. Сцены, которые не выбросить из головы: голодные дети, обезумевшая толпа, затопление шахты и двое в заточении под землёй, где стирается грань между жизнью и смертью.

Финал оставляет ощущение, что даже после жестокости и поражения что-то прорастает сквозь тьму. Книга не про XIX век — она про нас. Про достоинство, гнев и надежду.

Если готов не просто читать, а чувствовать — это твоя книга.

По сюжету в шахтёрский посёлок приезжает молодой идеалист Этьен. Его возмущает несправедливость: рабочие трудятся и голодают, а начальники-буржуа жируют. Вскоре понижение зарплаты вынуждает рабочих объявить забастовку. Этьен встаёт во главе. Удастся ли им отвоевать свои требования? И во что им обойдётся этот бунт?

Неожиданно политический роман, в котором Золя встаёт на сторону социализма и предсказывает
революции 20 века. Теперь я понимаю, почему сейчас так мало пишут о романе. Невыгодно.

Поначалу меня смущало подробное описание каждой балки шахты, бесила необразованность людей, но здесь столько страданий и безысходности, что я поверила и всё прощаю.
Это лучшее, что я прочитала в январе.

Что я чувствую?
То закипаю от гнева: «Почему вы не ушли? Почему вы, чёрт возьми, ничего не сделали?» А потом успокаиваюсь. Некуда идти. Мир ещё не созрел.

Он и сейчас не созрел. Жизни не равноценны. Бедняки по-прежнему убивают друг друга ради богатых.

С удовольствием, которого давно не испытывала от чтения "списочных" книг, прочитала "Жерминаль" Эмиля Золя. И это просто вау. Читала в электронном формате, и только в этой книге в читалке у меня есть закладки. Роман пронзил мне сердце темами, которые лежат в глубине сознания:

1. Беспросветный мрак. Когда только началась тема тяжёлой жизни шахтёров, мне вспомнилась "Жажда жизни" Ирвинга Стоуна, но здесь всё гораздо реалистичнее и несчастнее. Углекопы мёрзнут, голодают, не видят дневного света из-за работы под землей, за которую ещё и не платят практически. В посёлке нищета, в домах пустота. Неконтролируемые, животные инстинкты: дети рождаются только для того, чтобы повторить судьбу родителей, расходный материал. У шахтёров нет шансов подумать о чем-то более высоком. И тут видно, что Компания не дура платить полулюдям-полуживотным больше. Очень ценишь свою жизнь после таких описаний.

2. Мечта о светлом, добром, справедливом мире и наивной революции. У нас есть Этьен, который НЕ из этого мира. Он прибрёл к шахтёрам случайно и решил, что прочитав несколько революционных брошюр и книжек, может вселить идею в сердца несчастных углекопов. Якобы забастовка решит все проблемы. Вселил. Но смог ли он совладать с толпой яростных, воодушевленных, голодных людей? Едва ли он хотя бы их частью стал.

Ещё у нас есть русский террорист Суварин, который меня по-доброму смешил. Мечтательный варвар с крольчихой. Идея тотального разрушения, которое приведет к созданию нового человечества. А кто будет создавать? Главное, что не мы. Уже знакомый образ.

3. Медленная неминуемая смерть. То, что меня пугает, наверное, больше всего. В целом, образ шахты, которая может обвалиться, взорваться, затопиться в любой момент, сидит у меня в голове как кошмар. На этом же уровне истории о любителях забираться в узкие пещеры, которые там и остаются зачастую. Где-то застрять и знать, что ты умрёшь не сразу, а медленно и мучительно.

4. Жалость к лошадям. Это тоже из детства. Больнее всего было читать о лошадях, которые работают в шахте.

Наверное, не стоит читать этот роман людям с тонкой душевной организацией, но рекомендую почитать тем, кому кажется, что у них в жизни всё плохо и людям с похожими на мои "триггерами"

Очень люблю цикл "Ругон-Маккары", но все никак не прочитаю его полностью: когда нападает нужное настроение, больше охота перечитать старое, а не открывать новое, так что из 20 книг прочел пока только 13.

В этот раз Золя демонстрирует жизнь крупной шахтной агломерации, куда попадает новичок в период экономической регрессии и безработицы. Первые полкниги я уже думал, что сложу ее в неудачные: сплошняком идет описание хардкорного быта и работы шахтеров, которые живут по десять человек на голую комнату с минимумом мебели, каждое утро думают, хватит ли им хотя бы хлеба, по уши в долгах и работают в адских условиях за гроши. Из-за нищенского существования и тяжелой работы их жизнь превращается в круг бесконечного ада: дети хорошо если умеют читать, поскольку их с подросткового возраста суют в шахту, чтобы они тоже приносили деньги в семью. А если учесть, что контроль рождаемости по очевидным причинам стремится к нулю, то все окончательно становится беспросветным. Все так плохо, что малейшие дополнительные проблемы, как водятся, приводят к безобразным ссорам внутри семьи и между соседями.

Дальше стало чуток получше, ибо сюжет пошел в гору: пара человек поумнее после непопулярных нововведений угледобывающей компании начинают мутить воду и начинается забастовка. Она делает жизнь шахтеров, лишенных дохода, еще более печальной (я тоже думал, что хуже некуда, но Золя настоящий мастер пробивать дно). Само собой, ничего хорошего из такой затеи выйти не может, и беспросветность переваливает за уровень золяшной же "Западни" (а этого не так легко добиться). А только я подумал, что все кончится всеобщим разорением и смертью, как забастовка перерастает в погромы, и сюжет начинает подкидывать внезапные повороты покруче современного кинца. Где-то за сто страниц до финала я уже готов был поседеть, а впереди было еще три-четыре вотэтоповорота, после каждого из которых со дна стучали.

Пока ситуация с циклом следующая:

Отлично: "Карьера Ругонов", "Его превосходительство Эжен Ругон", "Добыча", "Деньги", "Дамское счастье", "Разгром"

Средненько: "Накипь", "Западня", "Жерминаль"

Выкинуть за окошко: "Нана", "Страница любви", "Чрево Парижа", "Завоевание Плассана"

Хорошо, когда книги связаны между собой очень поверхностно и скорее эпохой, чем персонажами. Перечитывать можно только то, что нужно :D

В каком-то смысле роман «Жерминаль» можно назвать камерным, так как основное действие разворачивается в пределах одного угольного посёлка. Тем не менее автору удалось сделать эту историю наполненной, многогранной и пугающе реалистичной.

Через главного героя Этьена мы погружаемся в мрачную, безрадостную повседневность. Люди работают в шахте целыми семьями, поколениями — лишь бы хватило на кусок хлеба. Сама шахта видится герою как живое чудовище, пожирающее тела и души. С нарастающим изнеможением, злостью и чувством несправедливости внутри всё чаще вспыхивает недовольство. Этьен становится свидетелем, а затем и участником забастовки, которая превращается в отчаянную попытку отстоять человеческое достоинство.

Как ни странно, роман, написанный более века назад, до сих пор звучит актуально. Социальное неравенство, эксплуатация труда, доминирование капитала — звучит знакомо, не правда ли?

Тем не менее, несмотря на сгущающуюся атмосферу, финал дарит проблеск надежды — обещание грядущего расцвета.

Какая тяжёлая книга. Вся серия не радостная, но эти последние оказываются самыми беспросветными.
Невыносимая работа в шахте. Забастовка. Обвал. Увы ничего хорошего в книге не происходит. Автор никому не дал хорошей судьбы. Да это и невозможно в тех условиях. Но что говорить, если и сейчас такое же разделение между богатыми и бессловесно подчиняющими им людьми. Никто и никогда не поступится и не поймёт.
Здесь показано и рабство женщин, на примере девочки Катрин. Захотел парень и овладел ею. И она уже считает себя его собственностью. И возвращается к нему и терпит издевательства и побои. И не видит для себя другой жизни. Так у всех и у неё. Всех девочек заставляют видеть только такой вариант судьбы. А мужчины срывают все свои неудачи и обиды на жёнах. Как же это отвратительно. Но подчинение живёт и культивируется. Альтернативы нет.
Показана и забастовка и увы её без результативность и последствия.
Много ещё можно написать об этой книге, но тяжело, что не меняется ничего.
Невозможность счастья и жизни это главная тема книги

Наконец домучил роман “Жерминаль” прекрасного Эмиля Золя. Ощущения он оставляет совершенно разные - от отчаяния до надежды. Писатель мастерски очерчивает границы безупречного социального романа. Проблематика шахтерской безработицы, социалистическая мысль, борьба народа с Компанией. Этьен Лантье, главный герой романа, становится вожаком бунта шахтёрского посёлка Монсу. Бунта очень отчаянного, почти граничащего с безумием. В этих затяжных месяцах и складывается основная канва романа. Шахтеры борются с холодом, голодом и невежеством своих же рабочих. В Этьене же сражаются личности революционера, человека ревнующего и просто рабочего. Через всю книгу мы проходим его путь. Путь от бродяги до загнанного, в обвалившейся шахте, зверя. Голод является одним из главных персонажей. Он заставляет совершать те или иные действия. Воровать, убивать и умирать. У него вполне есть лица очерченные им самим же. Будь то торговец Мегра, почти не умеющий прощать долги, или лошадь Боевая, живущая в шахте всю свою жизнь.
Золя не показывает бедствия шахтеров однобокой стороной максимализма. Он очеловечивает господина Энбо, владельца шахты, как человека способного на жалость и сострадание. Он показывает страх дочери господина перед тем, как страшные руки старика Бессмертного начинают её душить. Безупречно показывает страх человека, слышащего на своем пороге 10.000 голосов с выкриком “Хлеба!”.
В общем, роман совершенно прекрасный. Весь конец 19 века Европы в одном конфликте. Очень тяжелый и горький, но от этого не менее завораживающий роман.

Тяжеловато и очень искренне в своей тяжести.
Очень доходчиво и наглядно показана вся тяжесть доли рабочего люда: юбедность, житье в проголодь, одна кровать на трех-четырех человек, работа которая добивает-добивает и добить никак не может, постоянных и риск...и непонимания элитой тягот рабочего люда. Нет хлеба? пускай едят пирожные.
И от всего это. от неприглядной правды, от понимания, что прошло 200 лет , а в целом особых изменений то нет и хочется сбежать подальше.
И в целом революция и бунт в этой ситуации бессмысленны , беспощадны и , увы, неизбежны.
В целом жаль, что Жерминаль не изучают у нас в школе.