1
Ваша оценкаКнига из цикла
Ругон-Маккары
2
3
4
5
6
7
8
9
10
Рейтинг LiveLib
4,4
2,7K оценок
- 556%
- 431%
- 310%
- 22%
- 10%
Ваша оценкаПрочитали 3195Хотят прочитать 3080
Рецензии
Аноним25 февраля 2025 г."И если справедливость для человечества невозможна, пусть тогда человечество погибнет..."
Читать далееЭтой книги, этого замечательного романа от давно обожаемого мною Золя не могло не случиться в моей жизни. Странно лишь, что мы с ним так поздно встретились - спустя энное количество книг, не оставивших в душе почти ничего, не всколыхнувших сердце, как вот эти многочисленные строки французского классика. Я из той шахтерской династии, где последнее воскресенье августа едва ли не главный праздник в году, ведь именно в этот день в России, как известно, отмечается День шахтера. Профессия углекопа для меня одна из самых уважаемых в жизни, рассказы о работе в шахте - это что-то святое, как и рассказы о тех предках, что погибли когда-то под ее обвалами... Ну вот как мы могли разминуться с данной книгой Золя? Эта встреча давно была уже предрешена, а книга тем временем упорно дожидалась своей очереди...
Мне интересно в ней было абсолютно все - немаленький объем содержимого улетел в считанные дни, настолько меня поглотила ее суть. Да, не скрою: первым делом эгоистично хотелось искать те крупицы сведений о быте и работе французских шахтеров девятнадцатого века, чтобы сравнивать с чем-то известным по рассказам родных из века двадцатого (в плане оплаты труда условия работы в шахтах, конечно же, изменились в лучшую сторону, однако профессия эта до сих пор остается одной из самых опасных для жизни и вредных для здоровья). Вот только, как оказалось, книга вовсе не об этом. Золя не был бы классиком, если бы мыслил чересчур узко и приземленно. Он не стремится. думается мне, показать отдельный пласт какой-то выбранной им профессиональной деятельности и людей, ее представляющих. Нет, его, по всей видимости, интересовало гораздо более глубокое, важное и, как ни странно, до сих пор актуальное... Жизнь в ее проявлении и многообразие человеческих страданий. На примере шахтеров это было бы можно сделать ярче, что, собственно, и сделал Золя. Прошу заранее простить за излишнюю, быть может, патетику, но по-другому попросту не умею: эта книга о поиске справедливости, о кровавой борьбе за равенство и достойные условия труда, книга о человеческой стойкости и невероятной силе духа. Все сказанное сейчас может показаться кому-то общими словами (да и покажется, скорее всего), но без этого сложно понять сюжет и посыл книги... Без этого сложно понять обращение автора к шахтерской теме и особенность (уникальность) данного романа в творчестве Эмиля Золя.
... Мы встретились не после долгой разлуки: я ведь регулярно читаю что-то из его творчества. Мы встретились не спустя годы или десятилетия, как у меня было с некоторыми авторами, по ошибке когда-то закинутыми в нелюбимые.
И все же я была несказанно удивлена: Золя ли это? Золя для меня - это изображение людских пороков и нищеты, страданий, сложных выборов и решений в человеческой жизни, это дно жизни (в прямом и переносном смыслах). И многое, многое другое. Повторюсь: Золя слишком глубок и любопытен, чтобы показывать нам какую-то одну сторону или тему жизни. Я ожидала многого, но отчего-то совсем не ждала встречи с социализмом! Не ждала рассуждений о Марксе и Прудоне, Интернационале, не ждала стачек рабочих, раздачи членских билетов и кассы взаимопомощи... Не ждала, но и не расстроена прочитанным. Напротив, вочередной раз убедилась, что даже любимые и, казалось бы, давно знакомые авторы могут удивлять. Приятно удивлять.
Начиналось все, впрочем, у Золя классически - в его любимом стиле, излюбленной тематике, привычных интерьерах и не менее привычных эмоциях. Ветхие бараки рабочих, огромные семьи, крайняя бедность, часто доходящая до откровенной нищеты, изнуряющий труд и при этом невозможность обеспечить собственной семье сносные условия существования (я уж не говорю о комфорте...) - вот именно таким предстает перед нами и перед главным героем романа Золя (Этьеном) небольшой шахтерский поселок Двести Сорок.
Немного, пожалуй, отступлю от темы: меня такие книги всегда отрезвляют. Можно сколь угодно жаловаться на нынешнюю жизнь, но когда ты читаешь про то, как 10-летних отправляют на работу в шахту, на глаза наворачиваются слезы, помимо воли. Когда читаешь про то, как хозяйка дома делит жалкие заработанные гроши (су), чтобы прокормить семью, в которой девять ртов (муж, жена, дети, свекор...), а денег не хватает... Это страшное зрелище. Вот умеет Золя все-таки пронять сердца. Мне за то и "Западня" его когда-то полюбилась - вот за именно этот шквал эмоций. Страдают в книге, но будто бы вместе с ними страдаешь и ты, до того ярко все описано у классика...
Возвращаясь к сюжету... Мы видим глазами Этьена эту безрадостную жизнь и тоже, подобно ему, задаемся вопросом: "А можно ли что-то изменить здесь к лучшему?" Рецепт улучшения покажет жизнь и сам роман, а вот верным ли будет этот рецепт, мы узнаем в конце книги. Любопытно было читать во французском романе обо всех этих стачках, спорах о том, каким путем лучше достигать преобразований - эволюционным или революционным... Удивительно было встретить на страницах книги персонажа из России, живо напомнившего мне отчего-то Базарова: тот, помнится, отрицал, а Суварин вот хочет все разрушить ("Весь мир насилья мы разрушим, до основанья, а затем..." - вот это я проигрывала мысленно в уме и в памяти, когда читала эпизоды о беглеце из России...). Роман Золя напоминал мне и книги Максима Горького, "Поднятую целину" Шолохова, "Подлиповцев" Решетникова, прочитанную в позапрошлом году книгу о Ленском расстреле... Добро пожаловать в мир моих странных книжных ассоциаций, когда яркие драматические сцены, прочитанные у Золя, рождали воспоминания об аналогичных сценах из книг других писателей. Здесь вообще много от русской классики, как мне показалось.
Золя ясно показывает нам, как ожесточаются души в этой ужасающей нищете. Когда самые близкие становятся друг другу самыми грубыми и бесчувственными. Автор не оправдывает такого поведения, но и, пожалуй, учит не судить их слишком строго - очень уж многое им пришлось пережить.
Люди, не живущие, а выживающие - вот в этой скученности, грязи, жизни на виду, озлобляются, порою теряют человеческое, вот эта выматывающая жизнь превращает в зверей, когда у тебя нет времени подумать о духовном, чуть отдохнуть, поиграть с ребенком, сказать ласковое слово жене. Вот эта вечная гонка за жалкими 30 су, эта работа с четырех утра в шахте, без света, полулежа, потому что не выпрямиться там в полный рост, это вечные болезни углекопов, эти ссоры и свары с соседями, эта зависть и ненависть к дирекции шахты, урезающим и без того низкое жалованье за малейшие огрехи... Человек рождается для счастья (должен рождаться!), но только не здесь - здесь они рождаются для страданий, для все той же нищеты - мать, поглядывая на своих 5-летних детей, приговаривает: "Эх, жаль еще маловаты для работы в шахте!.."
Дети, эти бесконечные дети... Самим нечего есть, а поток детей не прекращается (вот, кстати, еще одно из преимуществ нашего времени по сравнению с романом Золя) и все ведь хотят есть... И горькие слова одного из героев бьют в самое сердце: "Эх, девушки! Да зачем же вы рожаете очередную нищету! Вам бежать от всего этого надо, а вы..."
Или сцена в романе, когда покалеченного юношу, пострадавшего от обвала, приносят в дом к его матери, а она начинает тут же причитать на всю улицу: "Да что же я с ним теперь делать буду! Он же работать больше не сможет!" (не сможет работать - не сможет зарабатывать те самые су...)
Помните "Подлиповцев"? Ребенок впал в летаргический сон, и его похоронили. На кладбище услышали крик из могилы, но раскапывать не стали: лишний рот в семье...
Страшная книга. А когда в жизнь героев (они же реально все герои, раз могут выживать в таких нечеловеческих условиях) врывается свежий ветер социализма с его надеждами на будущее, становится как будто светлее. Как будто веришь вместе с ними, что когда-то что-то на земле изменится наконец-то к лучшему...
И как же горько всегда падать с небес на землю...
Шокирующая концовка испепелила сердце. До счастья мы опять недотянули...
Чувствую, сегодня в полку моих любимых книг от Золя прибыло: эй, "Дамское счастье", "Человек-верь" и, конечно, "Западня", подвиньтесь. Сейчас одним из любимчиков точно стал и "Жерминаль". Я слишком долго к нему шла, но ожидание того стоило. Один из самых прекрасных, глубоких, многогранных, трагических романов. Тех книг, что берут за душу уже на первых страницах и уже не отпускают. Тех книг, что учат состраданию и благодарности. Тех произведений, что учат ценить жизнь и доступные нам, в отличие от героев французской классики, ее блага.
Роман о социальной несправедливости, непростых отношениях в семье (семейство Маэ, так живо изображенное Золя, до сих пор стоит у меня перед глазами. Маэ, лучший работник шахты когда-то соблазненный пришлым Этьеном социалистическими идеями, его жена, чья красота слишком рано поблекла - в 39 лет у нее уже 7 детей, их дочь Катрин, с 10 лет работающая в шахте...), роман о тщеславии и человеческой черствости, роман о фанатизме, роман слишком о многом, чтобы мне было возможно обо всем рассказать в рамках одной рецензии.
Его надо читать, а не слушать мои досужие размышления о нем. Он слишком прекрасен, чтобы не прочитать его, отложив в долгий ящик.
Его точно стоит прочесть.
Из интересного. Приступая к чтению этой книги Золя, придирчиво выбирала перевод романа. Обнаружила в ходе своих поисков перевод Дмитриевского и другой перевод - Немчиновой (советские еще переводы). Читала в переводе Дмитриевского, очень понравилось. Всем рекомендую, хотя, конечно, дело вкуса. Кстати говоря, плюс советских изданий еще и в наличии иллюстраций к тексту, делающих чтение еще более атмосферным.
Роман Золя - сразу в топ месяца. В виш-лист тем временем добавляются кронинские "Звезды смотрят вниз" (по слухам, там тоже речь пойдет о шахтерах). Если знаете что-то достойное на эту тематику, смело советуйте в комментариях.
Вот такой была моя очередная встреча с творчеством Эмиля Золя. Как всегда, порадовал слогом и стилем, яркими персонажами и жестокой правдой жизни, от которой не нужно уворачиваться... Неожиданный Золя, непривычный, но оттого, быть может, и встреча получилась столь яркой и запоминающейся.
2522,1K
Аноним5 февраля 2024 г.Свобода? Равенство? Братство?
И все же его брало сомнение, страшила эта Ворейская шахта, расположившаяся посреди голой низины, утопавшая во тьме. А ледяной ветер все не стихал, — наоборот, как будто усиливался с каждым порывом, словно несся из беспредельных просторов. Ни малейшего проблеска зари в мертвом небе, только языки пламени над домнами и огни коксовых батарей окрашивали тьму, не освещая того, что таилось в ней. А шахта, распластавшаяся в ложбине, как хищный зверь, припала к земле, и слышалось только ее тяжелое, протяжное сопенье: зверь сожрал так много человеческого мяса, что ему трудно было дышать.Читать далееПеречитав почти двадцать лет спустя одно из самых известных произведений Золя, я пожалела, что в те годы не вела никаких читательских дневников. Было бы любопытно сравнить свои нынешние и тогдашние впечатления. Хотя сам факт того, что я очегь хорошо помнила некоторые сцены романа, особенно финальные, уже о многом говорит. Но вот даже помня и сюжет, и развязку, читать легче не стало, это действительно очень мрачное, тяжёлое произведение о нищете, каторжном труде и безысходности. И, если Золя, судя по названию, считал, что в будущем всё может измениться, то я из своего 21 века, видевшая уже к чему может привести революция народ и страну, настроена гораздо более скептически. В социализм я не верю, плевать, как называется строй, правящая верхушка всё равно всегда представляет из себя примерно одно и то же, а дорвавшиеся до власти бывшие угнетённые довольно быстро сами превращаются либо в тиранов и угнетателей, либо в их преданных последователей. Так что спустя более ста пятидесяти лет воз по сути ныне там, в более развитых странах, конечно, условия труда улучшились, но пропасть между богатым избранным меньшинством и бедным большинством всё также огромна.
Золя в своём романе решил показать тяжёлую участь рабочего класса на примере населения одного угледобывающего посёлка и его жителей. Семейства шахтёров из поколения в поколение служит Компании, оставляя в шахтах здоровье, а зачастую и жизнь, и получая за это по сути копейки, которых едва хватает на хлеб в прямом смысле слова. Естественно, что при такой жизни среди шахтёров процветают пьянство и разврат, ведь это единственные доступные им удовольствия. С ранних лет дети идут на тяжёлую работу, чтобы приносить домой копейку, и начинают кувыркаться друг с другом, беря пример с взрослых, кучность проживания делает интимную жизнь не такой уж интимной, а потому не иметь в пятнадцать лет любовника невозможно. Вполне нормально нажить к восемнадцати одного, а то и парочку внебрачных детей, а потом уж и пожениться, никто не видит в этом чего-то особенного.
В центре сюжета такая же вот обычная семья Маэ: дед, еле переставляющий ноги, но всё ещё работающий, отец, мать и семеро детей, трое из которых семнадцати, пятнадцати и одиннадцати лет уже работают под землёй, остальные ещё слишком малы для этого. Живут впритык, питаясь в основном овощным супом, лишь по большим праздником видя на столе мясо. Но даже это вскоре станет им недоступно, в стране кризис, прибыли Компании падают, а значит нужно что-то делать и выкручиваться, и, естественно, они пытаются сделать это за счёт бесправных рабочих, вводя бесконечные штрафы за всё и вся и урезая им заработную плату всеми возможными и невозможными способами. И вот в это неспокойное время в посёлке появляется новый человек - Этьен Лантье, один из представителей многочисленного семейства Ругон-Маккаров, выросший в Париже, более образованный, прежде работавший на железной дороге, но уволенный из-за конфликта с начальством. Устав скитаться голодным по дорогам Франции, он решает ненадолго здесь задержаться, поработав какое-то время в шахтах.
Работа его ужаснула, условия просто адские, оплата скудная, зато возобновляется его интерес к рабочему движению и Интернационалу, он начинает плотно общаться с местным неблагонадёжным Раснером и сбежавшим из России анархистом Сувариным, много читает по теме и, когда доведённые до отчаяния рабочие начинают забастовку, становится их лидером. Золя рисует страшные картины, можно было бы подумать, что он гиперболизирует, нагоняет жути атмосферы ради, но, увы, его книга абсолютно реалистична. Писатель во время работы над ней лично общался со многими шахтёрами, выезжал в такие вот посёлки, изучал огромное количество документов; по итогу составленные им в ходе написания романа заметки и наброски составили два отдельных тома, хранящихся в Парижской библиотеке. Правда, как обычно, страшнее любого вымысла... Ближе к финалу у меня возникли стойкие ассоциации с другим знаменитым романом на тему нищеты и бесправности, написанным и в другом веке, и в совсем другой стране, но, выражаясь современным сленгом, вайбы от них очень схожие. Я сейчас говорю о "Гроздьях гнева" Стейнбека, что снова возвращает меня к мысли о том, что прогресс у нас, у людей, идёт только в технической сфере...
Понравилось мне ещё то, что автор, явно критикую одних и сочувствуя другим, не создаёт чёрно-белых персонажей. Люди существа сложные, особенно если соизволить хоть немного к ним приглядеться. А потому искренне страдает управляющий, поставленный компанией, мало того, что забастовка, в которой его запросто могут сделать крайним, так ещё и любимая жена та ещё потаск@шка, заведшая шашни прям у него под носом с его же собственным племянником. Показателен образ благодушных респектабельных Грегуаров, что живут процентами со своего пая в шахтах, он не злые и не жестокие, они охотно собирают тёплые вещи для нуждающихся, но они максимально далеки от реальности и искренне произносят, когда не первый месяц бастующие мужчины и женщины доведённые, истощённые, озлобленные требуют хлеба: "Конечно, они, в сущности, не злые. Покричат, покричат и пойдут домой ужинать. Аппетит себе нагуляют." Они не в состоянии представить, что ужинать тем нечем, причём не первый день. Вот почему я всегда за то, чтобы любые проблемы освещались, чтобы о них говорили, писали книги и снимали фильмы, чтобы взрослые люди не могли жить в розовых очках и считать, что если их это напрямую не касается, то такого и быть-то не может.
Подводя итоги, хотелось бы отметить, что несмотря на всё, что я писала выше, эта книга не какой-нибудь политический памфлет в сухих фразах и фактах обличающий власть имущих, это в первую очередь великолепное литературное произведение, написанное восхитительным языком мастера слова, характеры на его страницах не картонки, выполняющие свои функции, а живые дышащие люди с плотью и кровью, а значит, несмотря ни на что, они будут влюбляться, ругаться, сплетничать о соседях и им же приходить на выручку в трудную минуту, будут заводить детей и хоронить умерших, танцевать на праздниках и кидаться с кулаками на обидчика. Здесь вам и любовный многоугольник с драмой совсем ещё девочки, которую слишком рано вынудили стать взрослой женщиной, ревность, кипящая в крови и толкающая на преступление, обман и разврат, что одинаков и в лачуге, и в особняке, разница лишь в качестве простыней. Сюжет не стоит на месте и читается этот кирпичик крайне увлекательно, но его, как и моего любимого Достоевского, нельзя читать в подавленном состоянии, может сильно его усугубить, а так крайне советую - это действительно Бессмертная Классика!
Вытянувшись на боку, люди изо всех сил били обушком, одержимые одной-единственной мыслью — выдать на-гора как можно больше угля. Ожесточенная, тяжкая борьба за скудный заработок все заслоняла. Они не чувствовали, что кругом струится вода, что от сырости у них пухнут ноги, что все тело сводит судорога — в таком неудобном положении приходится работать; не замечали духоты и мрака, из-за которых они чахли, словно растения, вынесенные в подвал. Проходил один час за другим, и чем дальше, тем более спертым становился воздух, — от жара, от копоти шахтерских лиц, от дыхания людей, от удушливой пелены рудничного газа, словно паутиной заволакивающего глаза; только ночью вентиляция проветривала подземные ходы, а теперь, в глубине кротовых нор, прорытых в толще каменных недр, задыхаясь, все в поту, стекавшем по разгоряченной груди, углекопы били и били обушками.1057,5K
Аноним28 ноября 2021 г."Апрель жесточайший месяц, гонит фиалки из мертвой земли..." (Томас Элиот)
Читать далееКнига не из лёгких, надо настроиться на тяжёлые темы и описания в романе, но спасает язык, слог Золя, повествование энергично ведёт за собой. Веришь, что материал о жизни рабочего класса писатель собирал тщательно, картины, им нарисованные, подробны и убедительны, и без унылости и причитаний, роман содержит мощный эмоциональный заряд.
Перед нами классический капитализм 19-го века, два непримиримых полюса противостояния труда и капитала. Одни закабаляют и эксплуатируют, выжимая всё до последней капли, другие – покоряются, у них нет выхода. Одни деградируют в скуке и лени, другие – в нищете и невежестве.
Нам, читателям 21-го века, этот роман напоминает, что простые, как аксиома, вещи: 8 –часовой рабочий день, запрет на детский труд, элементарные гарантии безопасности и социального обеспечения – всё это завоёвано кровью, потом и слезами рабочих 19-го века - в Англии, Франции, России, ткачами Манчестера, французскими шахтёрами, петроградскими рабочими.
Этьен Лантье, сын Жервезы из Эмиль Золя - Западня , молодой здоровый парень, бредёт в поисках работы по дорогам северной Франции, он уже давно голодает, смертельно устал и почти отчаялся. По «счастливому» случаю его взяли на угольную шахту и ему удаётся поселиться в посёлке углекопов. Условия работы и жизни шахтёров ужасающие, тяжелый труд в подземельях на сотни метров глубиной, угольная пыль, въевшаяся в кожу и лёгкие, в шахте либо духота, либо холод и сырость, постоянно угрожают обвалы, взрывы газа, затопления. Не меньше поражают Этьена и покорность, привычка, с которой принимают потомственные углекопы эти условия жизни и труда. Он знакомится с русским анархистом Сувариным, беседует с ним и другими, пытаясь разобраться, читает книги и статьи социалистов, интересуется созданием «Интернационала».
На примере семьи потомственного шахтёра Маэ мы видим все варианты, в которые выливается такое бытиё рабочих – покорность, забитость (Катрин), развитие садистских, жестоких наклонностей (Жанлен), неистовая ярость (мать), осознание своего положения и разочарование от того, что изменить ничего не удалось (отец), сумасшествие (дед), полное самоотвержение и самоотречение (Альзира). Показательно и то, что все герои романа не остаются статичными, они думают, они преодолевают большой путь в саморазвитии.
Мощная кульминация романа – это забастовка углекопов, их решимость ни за что не сдаваться, несмотря на результат – голод и крайнюю нищету. Реалистично показано бешенство и неуправляемость толпы, ярость и отчаяние тех, кому терять уже нечего, кого разрывают изнутри накопленные обиды, страдания и несправедливости.
Показаны и семьи владельцев шахт Энбо и Грегуары, как они скучают, сладко кушают и сладко спят. Господин Энбо тоже страдает, подумаешь, шахтёры требуют хлеба, у него своя драма – жена изменяет. Господин Энбо не в состоянии принять конструктивные меры, он озабочен только своей репутацией в глазах Правления угольной компании, а Правление далеко, в Париже, и знать ничего не хочет, подай результат – забастовка должна быть прекращена, работа шахт возобновлена. Владельцы не желают поступиться ни одним сантимом, чтобы облегчить жизнь и труд рабочих, дабы не потерять прибыль. И даже потери и убытки при стачке, когда рабочие разгромили шахтное оборудование, крупный капитал умеет повернуть себе на пользу, перенести убытки на счёт конкурентов и укрупнить своё производство.
Забастовка закончилась кровавыми потерями, а Царь-Голод погнал углекопов опять в подземелье, но роман не заканчивается пессимистически. Об этом сразу же говорит название. Жерминаль – это весенний месяц французского республиканского календаря, когда прорастают все брошенные зёрна.
853,2K
Цитаты
Аноним29 января 2012 г.Никогда вы не будете достойны счастья, пока не перестанете гнаться за собственностью и пока ваша ненависть к буржуазии будет вызываться только бешеным желанием самим сделаться буржуа.
275,9K
Аноним22 августа 2011 г.Разве в доме рабочего прибавится хлеба оттого, что он пойдет голосовать за ловкачей, которые, как только их выберут, давай пировать, а про голодных думают не больше, чем о старых своих стоптанных башмаках.
253,8K
Подборки с этой книгой
1001 книга, которую нужно прочитать
- 1 001 книга
Эксклюзивная классика
- 1 386 книг
Экранизированные книги
- 1 811 книг
Азбука-классика (pocket-book)
- 2 451 книга
Топ-623
- 623 книги
Другие издания
