Под сенью девушек в цвету

Второй том оставляет странные ощущения. Это все тот же самый хрустально-кружевной Пруст. Томный, долгий, интроспективный. Но в этот раз темп повествования очень не однородный. Первая часть описывающая Жильберту весьма динамична и хорошо читается. А вот вторая нагоняла на меня изрядный сон начиная с обоснования в номере и до знакомства с Альбертиной. Бесконечно долгие описания полусвета на отдыхе с многообразием отсылок на художников, и архитекторов, и знатные семейства, и разные родства, и промышленников, и их родства, и отношениях между аристократией и буржуазией и вот это все прустовскими абзацами на две-три страницы. Наверняка знаток того периода Франции найдет здесь множество любопытного. О чем кричат комментарии в конце тома. Проблема в том, что комментарии в моем издании написаны тоже для знающих к коим переводчица безусловно относится. Но очень хотелось бы не просто упоминания «это аллюзию на песню такую-то», но хотя бы в двух словах узнать что «песню такую-то о том-то и том-то». К сожалению, такого рода комментарии встречаются крайне редко.

Книга, которая с первых пятидесяти страниц взлетела в топ моих самых нудных и бессмысленных книг за все время чтения (т.е. за всю жизнь). И я думаю еще долго там останется.

Классическая зарубежная литература всегда у меня ассоциировалась с душной интеллигенцией, начисто оторванной от реальности. С теми людьми, для которых смысл их существования сводится к модным туалетам и обсуждению чужих модных туалетов в череде бесконечных приемов в гостиной. Приемов таких же бесполезных и душных людей, которым судьба подарила золотой билет и возможность делать все, что они захотят, а они захотели ее потратить на кружева и пустые разговоры.

Конечно же, это моя личная (ни в коем случае не объективная) ассоциация и она, в большинстве своем, не верна. НО. Не в этом случае. Это как раз тот момент, когда в книге поговорили-поели-погуляли-поговорили-погуляли-поели. И все. То есть действительно все. Никакой завязки/интриги/сюжета. Просто хождения и рассуждения. И в целом можно было сделать из этого конфетку, но автор решил, что ему это не нужно. Это вторая книга из цикла “В поисках утраченного времени”, и я предполагаю, что остальные шесть написаны также. Сплошняком. Без диалогов. И действительно, зачем стараться, продумывать сюжет, персонажей, если можно вывалить любую ерунду сплошным текстом, а все потом назовут тебя гениальным новатором. А тот, кто не понял твой гениальный замысел просто тупой.

Я не люблю недочитанные книги или циклы, но я тысячу раз подумаю над тем, чтобы сесть за новую книгу Пруста. Это будет очень не скоро. Возможно даже никогда.

Продолжение цикла "В поисках утраченного времени". Вторая книга. Уделал ее за 2 месяца практически ежедневного чтения. Объемненько. Главные герои (Сваны и их "высокое" общество) постепенно растворяются в потоке сознания (то что я очень люблю) подростковых рефлексий на тему "даст не даст" (это не очень люблю). Наивность размышлений полностью нивелируется очень крепким посылом с понятными мотивациями. Герои раскрыты настолько скрупулезно, что перед глазами рентгеновские снимки их душ. Порой настораживает вялость и некоторая жеманность рассказчика, но это время такое было наверное. Общение ради общения как искусство шифровки тройного смысла в простых фразах и раскладывание по полочкам (вот такое я люблю). Хорошая книга. Цельная. Сделаю перерыв и продолжу путешествие со следующим романом серии. Спасибо за внимание)

Честно признаюсь: не умею и не люблю писать о художественной литературе, так как чаще всего не знаю, с какого края к ней подобраться. А ещё всякий раз кажется, что мои субъективные впечатления будут либо слишком субъективны, либо мало кому интересны. А тут такая книга. Краткое содержание второй части знаменитого цикла «В поисках утраченного времени» может уместиться в одном-двух предложениях: рассказчик (которого, как и автора, зовут Марсель) взрослеет и постигает азы общения с противоположным полом. Значительная часть истории происходит в вымышленном курортном городке Бальбек, куда главный герой приезжает на отдых вместе с бабушкой. Впрочем, никто не читает Пруста ради сюжета. Более того, многих утомляет и раздражает его многословная и занудная манера повествования: читатель путается в ветвистых извивах мысли рассказчика, а в это время на нескольких сотнях страниц почти ничего не происходит! Ни эпохальных событий, ни каких-то удивительных поворотов судьбы героев книги; если же что-то и случается, то рассказчик непременно будет долго и неспешно рефлексировать это событие.

Чем же привлекает Пруст? Во-первых, его стоит читать, чтобы получить удовольствие от самого процесса чтения. Да, его фраза длинна, язык непрост, и понимание требует некоторых усилий, но при этом манера письма Пруста удивительно поэтична, она сродни живописи с её бесконечными оттенками и полутонами. Большая часть романа это рефлексия героя по поводу увиденного и услышанного, ещё одна важная часть – это постоянные припоминания и ассоциации, которые может вызвать что угодно: мелодия, случайный звук, запах. Есть даже такое явление – «феномен Пруста» - когда запахи провоцируют определённые воспоминания. Это важная составляющая часть романов этого писателя. И вот у него всегда так: какой-то случайно услышанный звук или запах порождают целую вереницу ассоциаций, ощущений, мыслей, и Пруст будто бы ниточка за ниточкой вытягивает и раскрывает на бумаге внутренний мир своего героя и одновременно – тот самый дух той самой эпохи fin de siecle.

Первое и главное, что стоит уяснить себе для понимания микрокосма героя - сколько бы он ни искал общества, как бы ни жаждал испытать все радости и горечи любви и дружбы, в конечном итоге он - классический одиночка. "Привыкнув к одиночеству, он полюбил его, как это обычно случается со всяким значительным начинанием". И все многословные терзания, столь очаровательные, так как выбалтывают все то, о чем принято молчать - призваны прежде всего утомить субъект и очернить объект, и как следствие - вернуться в лоно бесшумно-пыльного комфорта одиночества.

Далее - он принадлежит к вполне конкретной среде, и сколько бы ни мечталось о незамутненном восприятии и истоках собственной мудрости (как своего взгляда на вещи), увы - человек, которому доступно большее, не всегда может получить меньшее. И "взглядом, блуждающим между шорами предрассудков и воспитания" можно постичь лишь вполне определенные и ограниченные истины, а выйти за пределы - значит сжечь мосты, что для невротика смерти подобно. А значит - постоянный контроль над своими словами и поступками, постоянная опасность произвести невыгодное впечатление ("связанная главным образом с неумением определить, что остается незаметным в нас").

Затем, немаловажно то, что герой - раб своих привычек и обыкновений. Он вроде тех безобидных психов, что не могут уснуть, если тапочки на полу стоят так, а не иначе. И хотя молодость позволяет ему быстро свыкаться с переменами, все же каждая из них оставляет заметную вмятину на безупречной поверхности памяти. Самое обидное - осознавать, что именно привычка мешает жизни казаться чудесной, но быть не в состоянии бороться. Впрочем, "болезни людей культурных на три четверти зависят от их интеллекта". Воистину так.

Итак, жизнь героя началась. А это значит, что автор как минимум продвинулся дальше, чем славный Лоренс Стерн со своим Тристрамом...

Настолько же, насколько страницы предыдущего тома перенасыщены детскими впечатлениями, травмами и чаяниями - вторая часть эпопеи изобилует гормональными бурями, подростковыми преувеличениями и невротическими метаниями.
"Под сенью девушек" - это история двух любовей и одной дружбы. Первая любовь, перекочевавшая со страниц первого тома - ребяческая очарованность Жильбертой - важна по двум причинам. Прежде всего, так как по убеждению Пруста именно первое чувство закладывает фундамент, как бы создает трафарет для всех последующих. Влюбленность героя интересна как этот самый образчик, в его случае - "страсть на расстоянии". Когда чем ближе объект наблюдения, тем больше изъянов в нем находишь. Впрочем, такая странность обусловлена не только равнодушием Жильберты, но и предрасположенностью самого М. к самокопанию, мучениям, да и что греха таить - к интеллектуальному мазохизму. Основной урок отношений - бороться за любовь стоит лишь когда всем существом принадлежишь цели. А "между прочим" и мало того - строя коварные стратегии деланного безразличия - окажешься смешон и у разбитого корыта.

Дружба с Сен-Лу привносит новый оттенок в понимание мира героем. Во-первых она дает ощущение, что во враждебном мире есть душа, которой не все равно, грустен ты или весел, здоров или болен. Во-вторых, прекрасные мысли, зреющие внутри, нуждаются в том, чтобы их озвучивали и - более того - воспринимали. А иначе они затухают, или хуже - гноятся, вызывая странные фантазии и болезненные перегибы. Наличие друга, единомышленника - значительно помогает развитию личности. Хотя сам Пруст с презрением отзывается об общении и разговорах, все же что такое его семь томов, как не болтовня, созревшая и дарящая свои плоды молчаливому собеседнику? Кроме того, друг помогает в деле исследования своего "я". "Всякий порок, как и всякая профессия, вызывает и развивает особые познания, которые мы не прочь выставить напоказ". В суждениях о посторонних, в неожиданных поступках, спонтанных решениях - мы порой проявляем глубинную сущность, о наличии которой в недрах своей души даже и не подозревали.

Дальнейшее развитие событий иллюстрирует мысль о том, что "любовь превращается в нечто огромное, но мы и не думаем о том, какую маленькую роль играет в ней реальная женщина". Суть в том, что чувство, которое мы проецируем на того или иного человека - обрастает подробностями (и потребностями) независимо от нас, в силу нашего опыта, предпочтений, отторжений. И когда мы вкладываем эту вполне сформировавшуюся сущность в тело, для нее не вполне приспособленное - тут уж, само собой, разочарований не избежать.

Чувство героя к Альбертине - наивно и по-весеннему свежо, как белая пена яблоневого цвета, или прохлада беспокойного моря - но право же, он слишком умен, чтобы быть счастливым.

Представляя себе готический собор на утесе среди бушующих волн и сполохов небесного огня, безусловно будешь разочарован, узрев его среди лавочек, гуляющих мещан и спешащих экипажей. А фантазируя о высоте и глубине своей любви, придется испытать разочарование, осознав будничность и обыкновенность явления.
Тысяча страниц и два упоминания Достоевского позади.

История в лицах. Продолжение

Пруст и Антуанетта Фор (прототип Жильберты) 1884 год

Курортный городок Кабур (прототип Бальбека)

Поль Эллё (прототип Эльстира; прототипы в творчестве - Клод Моне, Ренуар, Уистлер)

Маркиз Бони де Кастеллан (прототип Сен-Лу)

Альфред Агостинелли, шофер и секретарь Пруста (главный прототип Альбертины)

Пруст в армии. 1889 год

​Дочитал второй том цикла "В поисках утраченного времени" Марселя Пруста.

Что могу сказать? Второй том дался мне намного легче, чем первый, так как я был уже подготовленным читателем и, к счастью, Пруст здесь больше уделяет внимание людям, их чувствам и взаимоотношениям, чем природе (описание боярышника сплошным абзацем на 50 страниц из первого тома ещё свежо в моей памяти).

Что касается сюжета, то его нет. Герой Пруста проводит лето в курортном городе и, не считая некоторых не влияющих на сюжет знакомств, на этом всё.

Меня не покидает мысль, что Пруст не автор в привычном нам понимании, а художник, пишущий словами синеву глаз, гладь моря и прочее.

Рассуждения Пруста интересны и правильны, но в силу постоянного ухода в "поток сознания" читатель с трудом улавливает суть, так как даже хорошая цитата, которую можно написать в одно предложение, у Пруста превращается в несколько страниц.

Сложно оценивать такие фундаментальные в своей стилистической оригинальности произведения.

Большую часть того, что хотела сказать я уже написала в комментарии к первой книге цикла. Единственное...читать стало немного легче)) То ли привыкла, то ли эта книга написана чуть более легким языком.
Если в первой части мы видим нашего главного героя еще ребенком и соответственно следим за его детскими впечатлениями и переживаниями, то вторая книга цикла - "Под сенью девушек в цвету" - посвящена периоду взросления героя - первая влюбленность, желание привлечь внимание девушек, нравится им; первое ожидание дружбы и первый друг главного героя, первое ожидание путешествия и первое путешествие. Ожидания и действительность - основная тема книги: то как герой представляет себе - первую любовь, дружбу, путешествие - и как все складывается в реальности, а не в воображении. Какие он в действительности испытывает чувства и ощущения.
Повторю то, что уже писала: Пруст и его цикл "В поисках утраченного времени" - это чтение нелегкое, где-то даже выматывающее. Постоянно приходится перечитывать предложения и даже целые абзацы. Но зато в его книге самое глубокое и дотошное раскрытие чувств и мыслей персонажа, будто глядишь на мир чужими глазами и через чужое восприятие действительности. Так что я не сдаюсь и начала штурмовать третью часть - "У Германтов" =)

Было бы лучше, если бы я читал его где-нибудь на мансарде в парижской многоэтажке, или в каком-нибудь из парков на скамейке там же. А еще лучше чтоб происходило это лет семьдесят назад. Лежал бы закинув ногу на ногу, посматривал на Эйфелеву башню вдали, и удивлялся к каким выкрутасам может приводить рефлексия. В этом Пруст выдающийся мастер.
Однако все не так.. Вокруг мокрая зима, и в окно видны лишь темные деревья и темные трубы домов. Такая вот оказия. Но снег конечно белый, да, только читать от этого ничуть не легче. 
И вообще.. Книга не о чувствах. Но об отношениях сословий, и конкретно о парижской аристократии. А Пруст, с..ка, её вивисектор.

Люблю я Пруста, но странною любовью. Он тягучий, медленный, тающий, как июльский полдень. Полный жужжанием пчелы, звуками и шумами, запахами и жаром солнца. Вкус молока, замирающий ветерок над морем...
И чувства, здесь - чувства влюбленности героя, юношеской пробы эмоций. Сперва в девочку-Жильберту (ох, чую я, вырастет там...), потом просто влюбленности в любое движущееся женское существо, а после - в определенное. Но даже оно, определенное - лишь влюбленность (не любовь, о нет!) в общем, потому что не столь важен предмет, сколь суть... Страдания, неловкость, мечты... все, и с таким мастерством, которому очень мало равных.
Все же Пруст гений. Своеобразный, но гений.