Un chien à ma table

— Григ, тебе тоже кажется, что мы похожи на лишайники, вроде такие же помятые, тусклые и в то же время нам как будто тысяча лет?
— Что-то в этом есть. Да будет так.

Если бы кто-нибудь прошел ночью мимо окон в Буа Бани, он мог бы услышать, как мы мечтаем. Мы трое мечтали каждый о своем. У каждого свой отдельный мир. У Грига, Йес и у меня.

Все в руках Божьих или в руках Кинг-Конга.

Нет, я нисколько не насмехаюсь над религией, этой сочинительницей сказок для детей.

Не знаю, почему, но очень хотелось реального. Мне нужно было обратиться к чему-то реальному и конкретному, быть внимательнее к тому, до чего дотрагиваюсь. К тому, что соприкасалось с моим телом, а не с моей головой. К ощущениям от грубых, глухих и удушливых соприкосновений. Мне хотелось воспринимать, пробовать, ощупывать. И никакой теории.

Так — благодаря Йес — я вновь обрела привычку рано на заре отправляться на прогулку.

Когда я был в национальной овчарне в Шато де Рамбуйе, рассказывал мне как-то Григ, нас повели в Ла-Виллет на экскурсию. Пришлось перешагивать через реки крови. Это было ударом для всех.

Наивно думать, будто ты поселился где-то на краю мира, порой, как и везде, воздух в Буа Бани пах смертью. Этот запах проникал сюда сильными ядовитыми волнами, которые ветер приносил из долины.

Выбежав из дома, Йес принялась читать землю черным, блестящим, умным носом, насаженным на длинную собачью морду. У каждого свой способ думать.