Un chien à ma table

Природой можно не только восхищаться. Ужас, который она нам внушает, — тоже важен.

Да и что такое поэзия? Шаг в сторону.

Однажды, было одиннадцать утра, я сидела в кабинете и тщетно пыталась разобраться в себе: у меня имелись на выбор двенадцать прологов, пять кульминаций и вместо одного окончания три рыбьих хвоста.

Все-таки пропасть между поколениями существует, что ни говори, огромная пропасть, и мы живем, не подозревая об этом. Просто замечаем, что что-то не сходится, а что там не сходится, непонятно.

Я не заметила, как прошло время, предоставленное для выступления, а оно прошло.

Когда идет снег, мы читаем.
Или спим.

Еще не рассвело. Я сидела в кабинете, что-то чиркала на бумаге, думала о Григе. Я все время думала о Григе. О том, с какой иронией относился он к цветку, женщине, облаку, а ведь его ирония была просто защитой, посмеиваясь над любовью, он защищался от нее. Он напоминал мне влюбленного, который пытается уберечь себя от возможного разочарования.

А если дети наших детей никогда не видели ни одной бабочки-радужницы, ни одной бабочки ночной павлиний глаз, ни одной бархатницы дриады с шестью голубыми зрачками, то как они могут вспоминать о них и сожалеть? Эти самые дети, которые никогда не видели ни одного щегла, ни одного красного коршуна, разве могут они сражаться за них?

Я сидела на пороге дома. Мне показалось, что в траве кто-то похрапывает. Наклонилась. Прислушалась. Жаба.