Записки сумасшедшего

Теряюсь не в догадках, но в сомнениях, что же мне понравилось больше у Гоголя "Вечера на хуторе близ Диканьки" или "Нос". Естественно глупо с моей стороны сравнивать эти два произведения, не сравнимые, как по объёму, так и по сюжету. Полотно "Вечеров на хуторе" наверно вне конкуренции, но и "Нос" фактурен, габаритен, сверхпочухлив и душист, как самая нежно-возвышенная лилия.

Повесть "Нос" проста как всё гениальное. Повесть "Нос" сложна и искусна, умна и тонка, лирична и напевна, глубоко философична и ещё много чего можно сказать про неё.

Давайте на секунду представим то время, в которое она писалась. Нет, глупо и пошло сказал. Тут и представлять нечего. Мастер и великий художник, коим Николай Васильевич является без всяких там яких, на то и мастер, чтобы своим уникальнейшим языком довести любого читателя до состояния нирваны. Именно такова повесть "Нос". Начиная с момента, когда цирюльник просыпается и его желудок уже даёт знать о себе. В весьма простой, но в тоже время изысканной манере, рассказывает Гоголь о том, как проходит завтрак. Вы уже околдованы его стилем и слогом. Вы уже отчётливо видите этого душку Ивана Яковлевича и его супругу Прасковью Осиповну. И всё. Дальше будут происходить вещи, над которыми вы будете хохотать и улыбаться, смеяться до слёз и без слёз, бить себя по коленным чашечкам и по загривку.

Приводит диалоги и фразы нет никакого смысла, ибо одна такая мысль не отразит в полной мере магического очарования коим наделена повесть "Нос". Подобно тому, как на меня обрушивается своей животворящей силой музыка Иоганеса Брамса, также и "Нос", ни тени ей не уступая, укладывает наповал, поднимает и снова укладывает, проводя таким образом физическую зарядку. Это отнюдь не мало, чтобы получить тот сгусток энергии, который необходим для начала дня.

Позволю себе порекомендовать этот фейерверк филигранностей для прочтения в утреннее время перед работой, ибо после прочтения никакие силы уже попросту не будут способны испортить вам настроение.

Огромная благодарность и низкий Вам поклон, Николай Васильевич !

Наверное, каждому в жизни хотя бы раз, а может быть и намного чаще, встречался такой литературный персонаж, отношение к которому можно было прямо назвать противоречивым. И даже не просто противоречивым, а не сформировавшимся, колеблющимся с огромной амплитудой, от совершенного принятия, прочувствования и сочувствования до раздражения и кощунственного прищура, дескать, «видали мы таких…»

Подобные отношения связывают меня с Акакием Акакиевичем, чья несчастная фигура, застывшая будто бы в ожидании новой пощечины от судьбы, засела в сознании еще со школьных времен. Тот самый «маленький человек», над которым злой рок в лице Николая Васильевича поиздевался с лихвой, начиная с имени (а ведь мог быть вообще Варахасием) и заканчивая этой злосчастной кражей шинели.

Со стороны его положение выглядит очень печальным: одинокий чиновник со скудным жалованьем, терпящий постоянные издевательства, совсем потерявшийся в холодном, грозном буране под названием Петербург (сразу возникают ассоциации с Евгением из «Медного всадника»). Сколько бы раз я не перечитывала повесть, отношение к главному герою всегда кардинально менялось: то он представлялся чуть ли не самим Мышкиным, каким-то христианским праведником чиновничьего пошиба, и вызывал восхищение, то хотелось просто по-человечески плакать над его горькой судьбой, то неожиданно он абсолютно раздражал своими поступками и всем способом существования. В итоге я совершенно запуталась. Кто он такой, этот Акакий Акакиевич? Жертва бездушного общества и чиновничьей рутины или яркий образец потерявшейся и несчастной души?

С одной стороны, Башмачкин - это один из многих несчастливцев, забитых обществом и городом, «униженный и оскорбленный» кроткий добряк, который и злого слова не может сказать своим обидчикам, живет в своем мире, созданным из текста, и прекрасно удовлетворен такой жизнью. Он делает свое дело (и делает его хорошо), и иногда в его поведении и во влиянии на других (особенно эпизод, когда вдруг всплывает фраза «Я брат твой») видится что-то истинно праведное, несмотря на весь пафос этого слова – святое, скрытое под неприглядной и почти что ничтожной оболочкой. Акакий Акакиевич – не мученик ли, живший ради своей, пускай такой странной, великой идеи (новая шинель) и погибший из-за нее?

Но тут появляется – «с другой стороны», и нудный голос в голове говорит: «постойте-ка, не так быстро…». И тогда вдруг кажется, что Акакий Акакиевич – это просто несовершившийся человек, он не осуществлен. «Человек в футляре», напрочь обрубивший все выходы и каналы к развитию. И дело даже не в социализации, не в его отношениях с обществом, а в самом типе его существования. Он сам по себе как личность не раскрылся, не развился, словно застывшее тесто, из которого могли бы получиться пирожки, булочки или баранки, а вышла какая-то несформировавшаяся бесполезная масса. Единственное, что он любит и умеет – это переписывать текст, текст – вся его жизнь, буквы окружают его повсюду. И когда жизнь дает ему какой-никакой шанс для изменения и развития (не просто переписать текст, а исправить его), он тут же идет на попятную. Он похож на большого ребенка, недоразвитого и поэтому совершенно наивного и жалкого, даже не научившегося говорить толком (впрочем, это скорее следствие его однообразной работы). И этот Башмачкин скорее отталкивает, потому что все его невзгоды связаны не столько с черствым окружающим обществом, сколько с его неспособностью и нежеланием этому обществу противостоять. Да, он никому не причинял зла и был даже относительно счастлив. Но достаточно ли этого, чтобы полноценно прожить жизнь? Не буду уходить в философствование и риторические дебри, так как вопрос конечно спорный и открытый, но все-таки не вызывает большого сочувствия такая жизнь. Пожалуй, сам Акакий Акакиевич довел свое существование до такого логического конца.

Но в том-то и дело, что, оценивая грозным судейским взглядом, несчастного чиновника, все равно чувствуешь себя некомфортно, как будто он сейчас ответит: «Оставьте же, почему вы меня обижаете?». И снова просыпается к нему и жалость, и снова кажется: может быть, всему виной мороз, и тяжесть рутины, и одно значительное лицо? Может, не так уж плох был все-таки Акакий?
Возможно, когда-нибудь для себя я поставлю точку в этом вопросе.

P.S. Вот не удержусь и добавлю, что на отношение к этому герою очень повлиял образ, созданный Роланом Быковым в советском фильме «Шинель». Что за чудесное попадание, в образ. Этот Акакий оказался даже лучше того, что был у меня в голове, а мое читательское чванство редко позволяет такое признать.

Вероятно, я один из тех немногих, кто не разделяет радостных возгласов о том, что данная повесть может пробудить прекрасные чувства – сострадание, жалость, печаль. Лично я читал ее совершенно безэмоционально, время от времени улыбаясь про себя из-за забавных моментов.

В первую очередь, Гоголь – сатирик, поэтому об этом не стоит забывать. Он пишет о вещах злободневных, хотя это у него не удалось не высмеять в полной мере, не заставить читателей грустить. В частности, меня. Автор неслучайно выбрал простого, непримечательного, даже скучного, пожалуй, глуповатого чиновника, которого ничего не интересовало, кроме его должности. Никаких вам романтических историй, никаких драк и войн. Типичный реализм. Мы видим перед собой, в общем, обыденность. Самое ужасное, что такое не только могло произойти во времена Николая Васильевича, но и в наши с вами, уважаемые читатели рецензии.

За что можно любить «Шинель»? Я задал себе этот вопрос, чтобы ответить на него теоретически, явно не сумея применить ответ на практике. Ее можно любить за такую рьяную сатиру недостатков нашего общества, в число которых входит и бюрократия, также за прекрасный язык автора и, конечно же, за то, что Акакием Акакиевичем может быть каждый, и этот каждый может верить, что и его жизнь заслуживает быть запечатленной на страницах, написанных рукою бессмертного классика.

Как вы уже могли увериться, моя рецензия базируется лишь на личностных впечатлениях, посему я вынужден сказать, что я не сумел именно в этом произведении разглядеть гениальности Гоголя. А почему? Как знать.

"Портрет", написанный в 1835 году, всё еще актуален, так как Гоголь затрагивает проблемы,которые будут,как мне кажется, актуальны вечно: богатство в обмен на душу,борьба добра и зла в душе человека, власть денег над человеком.
Сама повесть строится на фантастической основе. В ней можно выделить две части. В первой Гоголь нам рассказывает о неожиданно разбогатевшем художнике и о его страшной участи. Вторая часть повествует о злополучном портрете, истории ростовщика и художника-монаха.
Гоголь говорит об ответственности художника за своё творение. Цель их пробуждать только добрые чувства.Автор показывает читателю, каким должен быть настоящий художник.

Ох какой не скучной может быть русская классика...
Мне постоянно хочется кричать "«ЧИТАЙТЕ, читайте, дамы и господа, Пушкина, Толстого, Гоголя - эти старички тоже могут быть и веселыми, и захватывающими, и интересными!»
Рассказ «Нос» - прекрасный аргумент к этим словам.

Произведение компактное, сюжет неожиданный, содержание, не претендующее на долгое умоброжение и поиски тайных смыслов. Основная задача - удивить и развлечь (конечно, если вы не студент филфака и вас не принуждают производить детальный анализ и читать "между строк" - если все это не про вас, смело беритесь и с удовольствием проведите вечерний, пред сонный час).

Желаю вам приятного прочтения! А Николаю Васильевичу шлю сердечную благодарность за то, что это очаровательное произведение не имеет ничего общего с Вечерами на хуторе.

«Шинель» это классика, и Гоголь, как всегда, пишет вкусно и увлекательно. Казалось бы, простая повесть о человеке, который просто хотел купить себе новую шинель.

Акакий Акакиевич человек, который всю жизнь откладывал последние крохи ради лучшей доли. Его мечта — шинель — становится для него символом признания, человеческого достоинства, почти счастья. И вот, когда он наконец-то её получает, жизнь отбирает у него всё.

Почему так с ним обошлась жизнь? Возможно, потому что в мире Гоголя нет справедливости для таких, как Акакий Акакиевич. Потому что общество, построенное на чинах, безразличии и жестокости, не оставляет места для слабых.