Последний день приговоренного к смерти

Великие писатели - что классики, что наши с вами современники - всегда, думается, были не только величайшими мастерами слова, слога, стиля и метафор. Они, несомненно, были и есть величайшие в мире гуманисты. Они любили жизнь и человека. Описывая в мельчайших деталях ужасы смерти, болезни, унижений и насилия, людских страданий, они тем не менее всегда взывают к жизни и воспевают в своих произведениях ее же. Прославленный французский классик Виктор Гюго исключением в этом длинному ряду отнюдь не является. И книга эта - тому яркий и наглядный пример.

Жутковатая, леденящая кровь история разворачивается на страницах небольшой по объему книги. Хотя "разворачивается" сказано громко: все действие сосредоточено в рамках тюремной камеры. Здесь почти ничего не происходит, за исключением, пожалуй, разве что духовного переворота, совершающегося на наших глазах. Убийца, проливший кровь, чьи дни сочтены - о чем он думает? О чем сожалеет в жизни? Интересно? Мне было более чем любопытно послушать этот рассказ от первого лица. Мне действительно это всегда интересно: о чем думают люди, находясь на пороге смерти. Книги о болезни - дни смертельно и неизлечимо больных ведь тоже сочтены - слишком печальны, остаются подобные книги о заключенных, которых мучает не физическая боль - душевная. Что-то из разряда: мир продолжит и дальше вращаться, но уже без меня; чем я-то провинился?..

Не раз и не два, читая книгу Гюго, вспоминала роман другого французского классика со звучным названием "Посторонний". Здесь действительно много параллелей...

Вот эта светлая печаль, тоска по тому, чего более не осуществишь никогда, некое раскаяние в том, как бездарно тратил лучшие годы жизни, пока она у тебя была... Сожаления, перемежающиеся злобой, гневом по отношению к тем, кто остается жить, спокойное принятие собственной участи, желание заглянуть за горизонт - что ждет тебя в другой жизни? Да и есть ли она там?..

Непростое, но на редкость отрезвляющее чтение. Гюго ведь не ужасы нам показывает, к чему это зрелище эшафота - мы видим все это глазами главного героя, но видим скупо. Не для этого собрал нас в своей книге классик. Не смерти посвящена книга, сколько бы раз ни было вынесено имя той на обложку. Гюго учит прежде всего ценить жизни, радоваться каждому мгновению, сознавая, сколь скоротечно все-таки наше бытие на Земле... Жизнь - прекрасная и неповторимая, единственная и красивая - вот главная героиня книги. И трогательные сцены с 3-летней дочкой, пришедшей попрощаться с отцом, это здорово иллюстрируют. Жизнь непременно продолжится. Если не там, в загробном мире, то хотя бы в детях, в добрых делах, в написанных тобою книгах и прочем, в памяти людской... Жизнь-то не останавливается. Нельзя взмахом палача перечеркнуть самое великое - божественное - творение.

Сильная вещь, сконцентрированная в несколько сот страниц. Никакой интриги (прекрасно понимаешь - не маленький, - что вынесенный приговор рано или поздно будет все же приведен в исполнение), никакого разнообразия декораций или состава действующих лиц. И вместе с тем - ярко, увлекательно, захватывающе, трогает до глубины души, хотя прекрасно осознаешь, что умереть суждено преступнику. Вот, наверно, в чем истинное писательское призвание - заставлять нас смотреть на что-то привычно-понятное другими глазами.

Это не исповедь героя, но это самые драматичные моменты его жизни, которые он приглашает провести вместе с ним. Окунуться вместе с ним же в атмосферу безнадежно-отчаянного, неотвратимого, чтобы затем, перевернув последнюю страницу, начать больше ценить то, что имеем и не храним...

Красивая получилась у Гюго история, великолепно написанная и с глубоким подтекстом, наполненная светлой печалью. Почему светлой? У нас, в отличие от героя повести, еще есть время на исправление ошибок... Для него уже слишком все поздно...

Отверженный! Ты, скипетром закона,
Помеченный на правом растерзанье!
Где ангелы под масками грифона
Алкают кровью вверить назиданье!

Приговоренный! Лезвием безликим
Источен разум до безумия молчанья…
Лишь взгляд кровавый утаит улики,
Как человек принял Христа страданье.
Blanche_Noir

Неровной поступью, тяжело влача бархатное бремя королевской мантии с горностаевой оторочкой, сжимая в руках рваный флаг Революции, низко сгибая стан под грозовыми вихрями эпох, безумная Франция с ликом мудрой Марианны, медленно восходила по устланному ковру золотых лилий к пьедесталу высшего уровня устройства цивилизации. Нечего греха таить, пренебрегая очевидным: исторический завиток мироздания позволил ей достичь желаемого воплощения притязаний. Но историческая память, подстрекаемая зовом призрачных предков из литературного легиона справедливости, жарко завлекает непосвященного обывателя взглянуть на Францию сквозь увеличительный монокль вневременного стекла. И узреть влажные кровавые бусы, пронзающие изысканный шелк её подола; прикоснуться к её алым ладоням, несущим чашу отравленной крови, чтобы излить негодную у подножия Правды; услышать истошный вопль отверженных приговоренных, скорбящих немой молитвой о Жизни. И почувствовать жестокое иго всеобщего преступления против Бога, сладкой занозы в общественном сознании, пришпиленной к мозгу уродливым законом о смертной казни.

Повесть Виктора Гюго взметнула перед внутренним взором гнетущие образы истлевших страниц календаря французского августа 1832 года. И вот уже липкий первобытный страх проникает скользкой лапкой за пазуху, скребётся острым коготком по коже и, нежно прорвав мягкую плотину плоти, принимается сосать под ложечкой. Нет, я не страдаю от излишней чувствительности. Но эмпаты поймут меня... Ведь не буйная пляска смерти в грязных лохмотьях тягостно сжимает сердце читателя: наш личный белый танец с ней уже заказан. Нет, здесь строки дневника приговоренного щедро разделят с читателем истерзанную душу несчастного, отвергнутого обществом, помеченного законом, попранного природой и, наконец, забытого Вселенной. А что есть Вселенная? Бог? Не знаю. Но коллективная дьявольская кара, общим жертвоприношением, любовно отдаёт тёмную душу человека на вечный алтарь мрачного Харона. Мятущаяся мысль стучит в виски: можно назвать благим делом зло, призванное к отмщению за поруганное добро? Нет. Уж не кривляние ли гнусной толпы породило эти удалые строки в оргиях извращённого удовольствия на Гревской площади? Может быть. Но от поисков истоков не изменится русло ручья жизни отверженного, преградой которому станет высокая стена могущества правосудия.

Дневник приговоренного имеет два подспорья, умело соединяющие мостиком идеи социально-психологический фундамент повести. Стремление Гюго проколоть радужный пузырь сытого довольства законопослушного чиновнического аппарата сводится к изобличению социальных последствий применения смертной казни. Калейдоскоп жутких примеров (не зверских, нет! у животных честная игра за жизнь и смерть!) человеческих пыток ближнего своего вспышками кровавого фонтана орошает сознание. Разве могли иметь, простите, воспитывающий эффект публичные линчевания, повешения, отпиливания и, наконец, гильотина?.. Почему же такой глухой была достопочтенная Франция к мольбам прозревших? Психологический аспект воплощен непосредственно дневником несчастного узника судьбы. Молодой человек благородного происхождения, запятнавший атласные манжеты преступлением, о котором умалчивает Виктор Гюго, подобно каждому из нас имеет душу. И она мечется в плотном склепе тела, бьется о стены его заплесневелой оболочки, падает всё ниже в целебной агонии сознания… Жутко. Сложно оправдать жестокость, но невозможно оправдать такой взаимный акт исцеления общества. Разве отверженный от неба и земли найдет искупление в смерти?

Глубина повести неисчислима, учитывая эпохальный контекст создания. Гюго, как и множество литературных апологетов отмены смертной казни (Вольтер, А. Камю) в привычной манере великого искусства создал манифест борьбы с язвой на теле общественного строя. Долог путь был уготован этому трудному процессу. В недалёком 1981 году французы упразднили кровожадную фрейлину Смерти – Гильотину. Но память про отверженных кровавым законом мерно дышит на полках… В назидание будущему – в беспокойных снах прошлого.

"Двор - это царство тайн и сумерек густых..."

Тайны Мадридского двора в прямом смысле слова - ведь речь в пьесе (для меня, кстати, было открытием, что Виктор Гюго, оказывается, писал и в жанре драматургии. До этого я читала лишь его романы - "Собор Парижской Богоматери", "Девяносто третий год", "Отверженные") пойдет ни много ни мало о королевском дворе Испании, а одним из главных действующих лиц станет...испанская королева, которой ничто человеческое не чуждо.

"Ступайте же вперед: назад вам нет пути.
Несчастную любовь мы все должны пройти..." (и хоть эти слова в пьесе обращены не к королеве, а к другом персонажу произведения, ей бы они тоже были бы очень кстати)

Тонкая, едва уловимая линия неравной любви (королеве равен только король, как ни крути, все остальное будет, увы, неравными отношениями. А значит, заранее обречено... Трагический конец меня огорчил, но ведь итог вполне закономерен...) на фоне дворцовых интриг, борьбы за власть, ссор и распрей внутри дворянства, которое беднеет и все больше поддается разврату, и духовному, и физическому. Что, собственно, и послужило завязкой к пьесе.

Одержимый местью, попавший в опалу, Дон Саллюстий готовит акт возмездия, придумав жестокую шутку (выдать своего лакея Рюи Блаза за маркиза Дона Цезаря де Басана) Объектом шутки и станет несчастная королева. Любовь не знает расстояний, званий, имущественного положения, но и не может при этом гарантировать счастья...

Интересная пьеса, но с кучей недосказанностей, несостыковок и недомолвок, а о любви автор мог поведать, на мой взгляд, и чуть больше...4/5 ( а порядочных людей в этой пьесе все-таки больше, и даже настоящий маркиз вовремя успевший к концу пьесы занять свое место отказался выполнять дьявольский план Дона Саллюстия. Вот это - радует:)

Удивительно, как легко короткая повесть, написанная мастером, может залезть тебе прямо под кожу. Заставить "нервно курить в сторонке" и задуматься о важном и вечном.

В "Последнем дне приговоренного к смерти" вы не найдёте захватывающего сюжета и неожиданных поворотов. Повесть ровно о том, о чем заявил автор. Вместе с человеком, приговоренным к смертной казни, мы проживаем его последний день, надеемся на помилование, теряем веру и идём к эшафоту. Получается, что компания преступника помогает нам прикоснуться к истории, которая давно забыта, но от этого не менее страшна.

Гюго так и не рассказывает нам, почему приговоренный попадает на гильотину. Но за то расщедривается на целое предисловие, в котором подробно рассказывает об истории смертной казни во Франции. Конечно, он выбирает только те фрагменты, которые помогают сказать ему решительное "нет" любому кровопролитию. Но даже этого достаточно, чтобы составить полную картину. В сочетании с этой исторической справкой "Последний день приговоренного к смерти" начинает играть совсем другими красками, и прошлое предстает перед читателем во всем своём первозданном ужасе.

Эта повесть создана для того, чтобы поразмыслить. К сожалению, в свое время она не произвела фурора, который прекратил бы зверства на площадях. Гюго просто родился не в то время, и поэтому его полет мысли не был достойно оценен. Однако потомкам точно есть чему у него поучиться. Например, обычному человеческому состраданию, которое, к сожалению, не было популярно ни тогда, ни сейчас.

Это произведение у автора меня расстроило. После «Отверженных» - это будто удар под дых. Я как всегда ожидала поэтичного, глубокого слога автора. Но в принципе, чего я ждала – это одна из первых книг Гюго, опубликована в 1829 году.

Весь сюжет строится на одном человеке, приговоренном к смертной казни, но который все равно пытался бороться. Была подана апелляция в суд, и пока заключенный ждал окончательного решения, ему приходилось томиться в тюремной камере. Автор, наверное, умышленно не говорит читателю, в чем же все-таки вина заключенного. Но наверное – это убийство, т.к. за воровство краюхи хлеба едва ли приговорят к смерти, скорее к каторге.

Чего я ожидала и что я получила?

Когда я слышу про книги, в которых главное место в сюжете уделяется теме неминуемой близкой смерти, то я всегда перед прочтением их задаю себе вопрос. Что интересно происходит в голове человека, который пусть даже и не знает точной даты смерти, но знает, что она не так уж и далеко? И мне кажется, что человек скорее всего вспоминает и анализирует прошлое, несомненно страдает от страха, который сковывает и душу, и тело, пытается придумать план обхода этой патовой ситуации. А что было в этой книге? Ничего и близко похожего. Абсолютно медленное и размеренное повествование, которое акцентирует свое внимание на происходящем вокруг, а не внутри персонажа. И вроде срок ожидания казни достаточно большой (1,5 месяца), но за этот срок ничего особенного не происходило. Да, конечно присутствует подавленность главного героя, но какого-то переосмысления жизни, раскаяния, планов на побег – нет.

Несмотря на то, что написано в принципе в стиле автора, как всегда хорошо, но за счет того, что начинка показалась мне пустой, следовательно, книга меня не зацепила и не понравилась. Но! Это тот редкий случай, когда я соглашусь, что это классика, и мы можем любить её или не любить, но классикой она не перестанет быть.

Виктор Гюго был противником смертной казни. Он описывает казнь на гильотине. Именно для того, чтобы показать людям негативную сторону казни и муки приговорённого, и было написано это произведение. Сначала люди думали, что это реальные записки приговорённого, но позже оказалось, что их написал писатель.

Примерно 30% книги занимает вступительное слово автора. Тут он описывает своё отношение к казни и делаете попытку разжалобить читателя. Бывали случаи, когда гильотина не отсекала голову и после пяти раз попыток отсечения ножом. Нож застревал и сила удара была недостаточной для серьёзной раны приговорённому. Это лишь один пример отсюда. Ещё в конце этой части есть небольшая пьеса о записках.

Сами записки представляют собой моральные страдания приговорённого, которые он изливает в виде записок. Тут также некоторые моменты из его дела и суда.

Как по мне, смертная казнь должна быть, только за самые страшные преступления. Но сначала должна быть отработанная система выборных судей. Это большое дело. В нынешних реалиях лучше нам жить без смертной казни. А вот это о том, что чувствует смертник и что чувствует приговорённый к пожизненному сроку:

То есть, сейчас высшая мера, это пожизненный срок. А смертник о таком только мечтает. Слышал одного с пожизненного. Он говорит, что человек к любому привыкает, а на пожизненном какая никакая, но всё же жизнь.

Что касается моральных страданий приговорённого. Думаю, нам не должно быть это интересно, если принять в расчёт доказанное преступление. Если оно безоговорочно доказано, значит кара должна постичь преступника. Тут его моральные терзания должны отойти на второй план.

В записках говорится о том, что он невиновен? Нет. Он лишь говорит о том, что ему мало уделили внимания на суде. Мол, присяжные просто хотели спать от бессонной ночи.

Зеваки на площади, где приводили приговор в исполнение действительно не получали никакой прививки от преступления. Для них это было всего лишь зрелище, пусть и кровавое.

Но если взять и поставить под сомнение виновность этого человека или даже поставить себя на его место, то тут получается совсем другая ситуация. Терзания его становятся более понятны и даже несправедливы.

Как известно, у монеты две стороны. И такая ситуация не исключение. Есть справедливость человеческая, есть моральные принципы, есть закон и есть милосердие. Всё это имеет место быть. Я думаю, должна быть прежде всего справедливость.

Сам Гюго в предисловии отлично объяснил всю суть своего произведения и то, что для каждого оно может быть о разном. Для меня Рюи Блаз – в первую очередь история о любви, а потом уже произведение, поднимающее острые социально-политические темы.

Главный герой – лакей, влюблённый в королеву, по стечению обстоятельств становящийся свидетелем проявлений подлости и корысти в стенах дворца и за их пределами. Глазами Рюи Блаза нам показывают всё: от невозможной в условиях Испании 17 века любви до политических интриг там же. Всего в меру, и, несмотря на небольшой размер всё раскрыто в достаточной степени, чтобы проникнуться и испытать всю гамму эмоций

«Рюи Блаз» определённо стоит почитать каждому, хотя бы ради безупречного умения Гюго выражать, казалось бы, сложные вещи ёмкими и простыми, но от того не менее распаляющими предложениями

1. Последний день приговоренного к смерти

Цель автора - показать бесчеловечность применения смертной казни, через испытываемые эмоции заключённого. Огромный плюс произведения - Гюго не называет совершённого заключённым преступления. А незнание конкретных обстоятельств, позволяет взглянуть на его приговор шире. Нет вот этого чувства: "Так ему и надо, сам виноват". Главного персонажа ты воспринимаешь, в первую очередь, как обычного человека, переживающего о своей семье, о прожитой жизни и моментах, которые он уже не увидит. Ситуация представляется так, что в жизни всё может случится.

Но...не обойтись без но. Не хватило эмоций. Скорее всего, это обосновано временем написания данного произведения. Ну мало кого сейчас "возьмут за душу" высокопарные фразы.

Уверена, что идея данного произведения должна быть изложена в современном формате. Это позволило бы большему количеству людей проникнуться проблемой смертной казни. И обязательно нужно поднимать вопрос: "А доверяете ли вы на 100% решениям судей". Если взять Россию, у нас многие любят кричать об отмене моратория на смертную казнь (для педофилов, насильников и т.п.), но при этом на общеевропейском фоне Россия относится к числу стран с низким уровнем доверия населения судебной системе.

2. Рюи Блаз

Думала, что не люблю пьесы, пока не прочитала эту. В ней есть всё. Запретная любовь, последствия импульсивных решений, карма за злодеяния, отсутствие свободы воли, неравенство и всё это имеет политический подтекст.
И самое главное, не важно в какое время читаешь произведение. Оно остаётся, к сожалению, актуальным всегда. По одной цитате можно всё понять.

Гюго. Борец. Только вместо трибуны у него письменный стол. Предисловие к этой повести почти такого же размера, как и сама повесть. Хотя назвать это предисловием язык не поворачивается, потому что перед нами не вступительные слова, даже не статья на волнующую автора тему, а гневная обличительная речь, которую непременно нужно читать вслух, потрясая кулаками. По крайней мере, мне всё это так видится. Если честно, то в написанном виде она слабее, да и объём неоправданно велик для одной небольшой мысли: смертная казнь — это плохо. К концу "вступительного слова" уже начинаешь молиться, чтобы началась, наконец, сама повесть. Радуешься только приятному упоминанию дикой варварской Руси в самом конце.

Между набухшим вступлением и собственно произведением — крошечная прослойка желчной пародии на робких обывателей того времени, которые должны, по логике вещей, плеваться на это произведение. Очень актуально. Замените фамилию "Гюго" на любого более-менее талантливого, но спорного в выборе тем автора, и хоть сейчас можно пускать в печать.

А само произведение... Хорошее. Навевает ассоциации и с "Посторонним" Камю, и с Достоевским, и с Кафкой. Хорошее, но не потрясающее. Не знаю, насколько чётко Гюго смог выписать мысли человека, приговорённого к смерти, запертого в ужасном помещении и ожидающего со страхом своего часа, но лично мне было очень сложно сочувствовать главному герою из-за того, что о нём было столь мало информации. Да, у него есть чудо-дочка, жена и планы на жизнь... Но он сам говорит, что убийца. А кого он убил? Может, ребёнка? Может, десять беззащитных старушек? Неизвестно. При всём моём уважении к Гюго, не могу с ним согласиться. Есть преступления, за которые следует наказывать смертной казнью. Автор сам пишет, что преступники идут на это не из-за природной порочности, а из-за недостатков общества, которое их так воспитало и совратило (понимаю, что в одном предложении эта мысль смотрится куце и убого, но не хочется сейчас рассусоливать это на полстраницы, и так понятно). Ну и что же? Убрать гильотину, чтобы мерзавцы продолжали свои грязные делишки? Не вижу логики. Если бы он призвал к очистительной революции, чтобы общество взяло под опеку асоциальных личностей и что-нибудь ещё в этом духе, то было бы понятно. Но так — детский лепет какой-то, демократия ради слова "демократия", ради идеи, а не для людей.

Ну а если про атмосферу книги... То она воссоздана с душой и талантом, как будто мы ходим с несчастным безымянным осуждённым по всем этапам его хождения по мукам. Замкнутое душное пространство, бездеятельное и застывшее, по контрасту с бурями, бушующими в сознании главного героя. Книга контрастов. Герою выносят приговор, согласно которому его голова будет отрублена грязным лезвием и скатится в ивовую корзину, заливая всё вокруг кровью, на глазах у тысяч зевак, а в это время поют птички, распускаются цветы, дует приятный прохладный ветерок (вспоминаем уроки школьной литературы, ведь в такие моменты обязательно должна быть буря, гром, зловещая молния, рассекающая небеса пополам). Но нет никакой бури. На смерть этого преступника отправляют обычные люди (а разве подписание смертного приговора не есть тоже убийство, спрашивает Гюго), такие же привычно-равнодушные люди пытаются исповедать его в грехах, везут его к месту казни, дают последнее слово...

Да, это страшная тема, страшная и интересная. Но с мыслями Гюго по поводу смертной казни я не согласна. Виновата не сама гильотина, а судьи, которые отправляют на неё невиновных, руководствуясь, наверное, принципом, который провозгласил когда-то Швейк в "Похождениях бравого солдата Швейка..." Гашека — он утверждал, что война дело хорошее, потому что вместе с множеством хороших людей перестреляют и изрядное количество мерзавцев, вот и тут так же, повесим сотню человек, авось среди них окажется пара-тройка подлецов. И всё же главный герой пролил кровь. Мы не знаем чью, но вот мне это, например, важно.

Произведение небольшое, всего 80 страниц, и за эти 80 страниц автор показывает весь процесс изменений, происходящих с человеком в преддверии скорой смерти.

Повествование ведётся от лица осужденного главного героя, который, будучи под стражей, перед исполнением приговора решает начать вести записи. В процессе развития сюжета прослеживаются 2 основные мысли, которыми полна его голова: насколько тяжко лишение свободы и смерть как наилучший исход.
Если первое остается неизменным и краски только сгущаются, а описание камеры, в которой не он первый и не он последний, только прибавляет тягостных ощущений, то второе претерпевает значительные изменения.

Гюго великолепно показал как даже без пыток человек ломается при мысли о том, что его жизнь не ждёт никаких улучшений, как под страхом скорой казни он начинает надеяться на то, что раньше считал хуже вынесенного приговора в разы.

Это было единственное произведение Виктора Гюго, которое я прочитала до конца, и оно мне показалось более подходящим для первого знакомства с автором, нежели тот же «Собор парижской богоматери». В силу небольшого размера отсутствуют затянутость и длинные описания, зато размышления, чувства и взаимодействия прописаны наилучшим образом, позволяющим проникнуться слогом.