Ваша оценкаВ камере смертников ждет своего последнего дня человек, который прекрасно знает: больше надеяться ему не на что. Но пока он еще живет. Мыслит. Чувствует. Вспоминает...
Виктор Гюго, активный противник смертной казни, пошел ради высших целей на литературную мистификацию — в 1829 году он опубликовал небольшую повесть "Последний день приговоренного к смерти" анонимно, под видом подлинного дневника осужденного к высшей мере наказания. Последовал сенсационный успех, а вслед за ним — стоило открыться ...
Жанры
Рейтинг LiveLib
4,2
3,2K оценки
- 542%
- 440%
- 315%
- 22%
- 10%
Ваша оценкаПрочитали 4007Хотят прочитать 3699
Рецензии
Аноним28 апреля 2024 г.- Шапки долой! - С них - шапки, с меня - голову...
Неужели правда, что я умру до вечера? Я, вот этот самый я?..Читать далее
И умереть должен я! Я, тот я, что находится здесь, живет, дышит, движется, сидит за столом..."Великие писатели - что классики, что наши с вами современники - всегда, думается, были не только величайшими мастерами слова, слога, стиля и метафор. Они, несомненно, были и есть величайшие в мире гуманисты. Они любили жизнь и человека. Описывая в мельчайших деталях ужасы смерти, болезни, унижений и насилия, людских страданий, они тем не менее всегда взывают к жизни и воспевают в своих произведениях ее же. Прославленный французский классик Виктор Гюго исключением в этом длинному ряду отнюдь не является. И книга эта - тому яркий и наглядный пример.
Жутковатая, леденящая кровь история разворачивается на страницах небольшой по объему книги. Хотя "разворачивается" сказано громко: все действие сосредоточено в рамках тюремной камеры. Здесь почти ничего не происходит, за исключением, пожалуй, разве что духовного переворота, совершающегося на наших глазах. Убийца, проливший кровь, чьи дни сочтены - о чем он думает? О чем сожалеет в жизни? Интересно? Мне было более чем любопытно послушать этот рассказ от первого лица. Мне действительно это всегда интересно: о чем думают люди, находясь на пороге смерти. Книги о болезни - дни смертельно и неизлечимо больных ведь тоже сочтены - слишком печальны, остаются подобные книги о заключенных, которых мучает не физическая боль - душевная. Что-то из разряда: мир продолжит и дальше вращаться, но уже без меня; чем я-то провинился?..
Не раз и не два, читая книгу Гюго, вспоминала роман другого французского классика со звучным названием "Посторонний". Здесь действительно много параллелей...
Вот эта светлая печаль, тоска по тому, чего более не осуществишь никогда, некое раскаяние в том, как бездарно тратил лучшие годы жизни, пока она у тебя была... Сожаления, перемежающиеся злобой, гневом по отношению к тем, кто остается жить, спокойное принятие собственной участи, желание заглянуть за горизонт - что ждет тебя в другой жизни? Да и есть ли она там?..
Непростое, но на редкость отрезвляющее чтение. Гюго ведь не ужасы нам показывает, к чему это зрелище эшафота - мы видим все это глазами главного героя, но видим скупо. Не для этого собрал нас в своей книге классик. Не смерти посвящена книга, сколько бы раз ни было вынесено имя той на обложку. Гюго учит прежде всего ценить жизни, радоваться каждому мгновению, сознавая, сколь скоротечно все-таки наше бытие на Земле... Жизнь - прекрасная и неповторимая, единственная и красивая - вот главная героиня книги. И трогательные сцены с 3-летней дочкой, пришедшей попрощаться с отцом, это здорово иллюстрируют. Жизнь непременно продолжится. Если не там, в загробном мире, то хотя бы в детях, в добрых делах, в написанных тобою книгах и прочем, в памяти людской... Жизнь-то не останавливается. Нельзя взмахом палача перечеркнуть самое великое - божественное - творение.
Сильная вещь, сконцентрированная в несколько сот страниц. Никакой интриги (прекрасно понимаешь - не маленький, - что вынесенный приговор рано или поздно будет все же приведен в исполнение), никакого разнообразия декораций или состава действующих лиц. И вместе с тем - ярко, увлекательно, захватывающе, трогает до глубины души, хотя прекрасно осознаешь, что умереть суждено преступнику. Вот, наверно, в чем истинное писательское призвание - заставлять нас смотреть на что-то привычно-понятное другими глазами.
Это не исповедь героя, но это самые драматичные моменты его жизни, которые он приглашает провести вместе с ним. Окунуться вместе с ним же в атмосферу безнадежно-отчаянного, неотвратимого, чтобы затем, перевернув последнюю страницу, начать больше ценить то, что имеем и не храним...
Красивая получилась у Гюго история, великолепно написанная и с глубоким подтекстом, наполненная светлой печалью. Почему светлой? У нас, в отличие от героя повести, еще есть время на исправление ошибок... Для него уже слишком все поздно...
"Я задумался о том, что сегодня вечером уже не буду думать"2191,5K
Аноним21 марта 2022 г.Отверженные
Читать далееОтверженный! Ты, скипетром закона,
Помеченный на правом растерзанье!
Где ангелы под масками грифона
Алкают кровью вверить назиданье!
Приговоренный! Лезвием безликим
Источен разум до безумия молчанья…
Лишь взгляд кровавый утаит улики,
Как человек принял Христа страданье.
Blanche_NoirНеровной поступью, тяжело влача бархатное бремя королевской мантии с горностаевой оторочкой, сжимая в руках рваный флаг Революции, низко сгибая стан под грозовыми вихрями эпох, безумная Франция с ликом мудрой Марианны, медленно восходила по устланному ковру золотых лилий к пьедесталу высшего уровня устройства цивилизации. Нечего греха таить, пренебрегая очевидным: исторический завиток мироздания позволил ей достичь желаемого воплощения притязаний. Но историческая память, подстрекаемая зовом призрачных предков из литературного легиона справедливости, жарко завлекает непосвященного обывателя взглянуть на Францию сквозь увеличительный монокль вневременного стекла. И узреть влажные кровавые бусы, пронзающие изысканный шелк её подола; прикоснуться к её алым ладоням, несущим чашу отравленной крови, чтобы излить негодную у подножия Правды; услышать истошный вопль отверженных приговоренных, скорбящих немой молитвой о Жизни. И почувствовать жестокое иго всеобщего преступления против Бога, сладкой занозы в общественном сознании, пришпиленной к мозгу уродливым законом о смертной казни.
Повесть Виктора Гюго взметнула перед внутренним взором гнетущие образы истлевших страниц календаря французского августа 1832 года. И вот уже липкий первобытный страх проникает скользкой лапкой за пазуху, скребётся острым коготком по коже и, нежно прорвав мягкую плотину плоти, принимается сосать под ложечкой. Нет, я не страдаю от излишней чувствительности. Но эмпаты поймут меня... Ведь не буйная пляска смерти в грязных лохмотьях тягостно сжимает сердце читателя: наш личный белый танец с ней уже заказан. Нет, здесь строки дневника приговоренного щедро разделят с читателем истерзанную душу несчастного, отвергнутого обществом, помеченного законом, попранного природой и, наконец, забытого Вселенной. А что есть Вселенная? Бог? Не знаю. Но коллективная дьявольская кара, общим жертвоприношением, любовно отдаёт тёмную душу человека на вечный алтарь мрачного Харона. Мятущаяся мысль стучит в виски: можно назвать благим делом зло, призванное к отмщению за поруганное добро? Нет. Уж не кривляние ли гнусной толпы породило эти удалые строки в оргиях извращённого удовольствия на Гревской площади? Может быть. Но от поисков истоков не изменится русло ручья жизни отверженного, преградой которому станет высокая стена могущества правосудия.
Дневник приговоренного имеет два подспорья, умело соединяющие мостиком идеи социально-психологический фундамент повести. Стремление Гюго проколоть радужный пузырь сытого довольства законопослушного чиновнического аппарата сводится к изобличению социальных последствий применения смертной казни. Калейдоскоп жутких примеров (не зверских, нет! у животных честная игра за жизнь и смерть!) человеческих пыток ближнего своего вспышками кровавого фонтана орошает сознание. Разве могли иметь, простите, воспитывающий эффект публичные линчевания, повешения, отпиливания и, наконец, гильотина?.. Почему же такой глухой была достопочтенная Франция к мольбам прозревших? Психологический аспект воплощен непосредственно дневником несчастного узника судьбы. Молодой человек благородного происхождения, запятнавший атласные манжеты преступлением, о котором умалчивает Виктор Гюго, подобно каждому из нас имеет душу. И она мечется в плотном склепе тела, бьется о стены его заплесневелой оболочки, падает всё ниже в целебной агонии сознания… Жутко. Сложно оправдать жестокость, но невозможно оправдать такой взаимный акт исцеления общества. Разве отверженный от неба и земли найдет искупление в смерти?
Глубина повести неисчислима, учитывая эпохальный контекст создания. Гюго, как и множество литературных апологетов отмены смертной казни (Вольтер, А. Камю) в привычной манере великого искусства создал манифест борьбы с язвой на теле общественного строя. Долог путь был уготован этому трудному процессу. В недалёком 1981 году французы упразднили кровожадную фрейлину Смерти – Гильотину. Но память про отверженных кровавым законом мерно дышит на полках… В назидание будущему – в беспокойных снах прошлого.
1095,3K- Аноним17 июля 2019 г.
"И кто влюбляется, скажи мне, в королев?..."
Читать далее"Двор - это царство тайн и сумерек густых..."
Тайны Мадридского двора в прямом смысле слова - ведь речь в пьесе (для меня, кстати, было открытием, что Виктор Гюго, оказывается, писал и в жанре драматургии. До этого я читала лишь его романы - "Собор Парижской Богоматери", "Девяносто третий год", "Отверженные") пойдет ни много ни мало о королевском дворе Испании, а одним из главных действующих лиц станет...испанская королева, которой ничто человеческое не чуждо.
"Ступайте же вперед: назад вам нет пути.
Несчастную любовь мы все должны пройти..." (и хоть эти слова в пьесе обращены не к королеве, а к другом персонажу произведения, ей бы они тоже были бы очень кстати)Тонкая, едва уловимая линия неравной любви (королеве равен только король, как ни крути, все остальное будет, увы, неравными отношениями. А значит, заранее обречено... Трагический конец меня огорчил, но ведь итог вполне закономерен...) на фоне дворцовых интриг, борьбы за власть, ссор и распрей внутри дворянства, которое беднеет и все больше поддается разврату, и духовному, и физическому. Что, собственно, и послужило завязкой к пьесе.
Одержимый местью, попавший в опалу, Дон Саллюстий готовит акт возмездия, придумав жестокую шутку (выдать своего лакея Рюи Блаза за маркиза Дона Цезаря де Басана) Объектом шутки и станет несчастная королева. Любовь не знает расстояний, званий, имущественного положения, но и не может при этом гарантировать счастья...
Интересная пьеса, но с кучей недосказанностей, несостыковок и недомолвок, а о любви автор мог поведать, на мой взгляд, и чуть больше...4/5 ( а порядочных людей в этой пьесе все-таки больше, и даже настоящий маркиз вовремя успевший к концу пьесы занять свое место отказался выполнять дьявольский план Дона Саллюстия. Вот это - радует:)
1031,8K
Цитаты
Аноним20 апреля 2011 г.Кстати, единственное средство меньше страдать - это наблюдать собственные муки и отвлекаться, описывая их.
857,4K- Аноним20 апреля 2011 г.
Когда падет моя голова, не все ли мне равно, будут ли рубить головы другим?
453,3K
Подборки с этой книгой
Эксклюзивная классика
- 1 386 книг
Азбука-классика (pocket-book)
- 2 451 книга
Эксклюзивная классика (лучшее)
- 323 книги
Девушка на обложке
- 1 372 книги
Эвтаназия, аборт, донорство, клонирование, смертная казнь - ДОБРО ИЛИ ЗЛО????
- 106 книг
Другие издания
