Моя жизнь

Представьте себе: когда несколько лет назад в музее MoMA в Нью-Йорке мне на глаза попадались полотна с подписью Marc Chagall, я в своей вопиющей безграмотности был уверен, что мсье был француз. Впоследствии наткнулся на интервью с кинорежиссером Александром Миттой о его новой картине "Шагал Малевич" (премьера которой ожидается, кстати, уже в октябре этого года), и сильно удивился. Какой Витебск? Вы о чем, товарищ? Пришлось в срочном порядке доставать книгу воспоминаний художника о самом себе, чтобы заполнить пробелы в образовании, а заодно не попадать впросак в будущем. Об этой книге, собственно, и речь.

И вот вместо образа эдакого экстравагантного французского художника мы видим еврейского мальчика Мойше, энного ребенка в большой еврейской семье Сегалов (Шагаловых), чуть не погибшего уже сразу после своего рождения. Отец - грузчик в селедочной лавке, от него всегда пахнет рыбой и у него на одежде - прилипшие чешуйки рыбы. Дедушка - мясник на бойне в городке Лиозно, в связи с чем будущий "предтеча сюрреализма" (так его величали сами сюрреалисты с Бретоном во главе) досыта ест мяса, когда гостит у него. А потом - первые попытки рисовать, и печальная судьба этих самых первых холстов, которые мать частенько использовала вместо половичка у входа в дом.

А вообще, зачем я вам все это пересказываю? Возьмите да и сами почитайте. Книга написана душевно, тепло, аккуратными небольшими фразами, почти каждая из которых начинается с нового абзаца. Ни дать, ни взять - мазки на холсте. Шагал пишет книгу так, как бы он писал картину. Разве что в книге у него люди и животные не левитируют над крышами домов, как на большинстве его полотен.

"Моя жизнь", по большому счету - это исповедь о несовместимости со своей исторической родиной. Всем существом своим художник не любил суеты переездов и путешествий, мечтая лишь о домике на отшибе и возможности писать картины. А жизнь распорядилась совсем иначе. Витебск, Петербург, Париж, потом снова Витебск, потом Москва и потом снова, уже всерьез и надолго, Париж… Россия не принимала Шагала, как ни пытался он применить именно там свой талант. Колоссальное фиаско в Витебске с Художественным училищем, вечное обивание порогов власть предержащих и выпрашивание средств "на культуру" (Как по-вашему, товарищ Шагал, что важнее: срочно отремонтировать мост или потратить деньги на вашу академию Искусств?). Стоит ли поэтому удивляться, что люди, не очень сведущие в истории авангардной живописи, ярчайшим представителем которой был Марк Шагал, воспринимают сейчас его фамилию как французскую?

Это - автобиография. Но написана она так поэтично, так лично и лирично, что напоминает не документальную прозу, а картины самого художника.

Яркими штрихами-мазками Шагал описывает свою жизнь, людей, оставивших в ней след. И, прежде всего, это - многочисленная еврейская родня: дед-мясник и почти святая бабушка, всегда утомлённый отец и говорливая мама, разнообразные тётушки и дядюшки, сёстры и брат. "Я бы предпочел написать портреты моих сестер и брата красками. Охотно соблазнился бы гармонией их кожи и волос, так бы и набросился на них, опьяняя холст и зрителей буйством моей тысячелетней палитры!"

Очень трогательно и сердечно о маме: "не говорить, а рыдать хочется", "Здесь моя душа. Здесь и ищите меня, вот я, мои картины, мои истоки. Печаль, печаль моя!"

Огромную любовь к Витебску, в котором художник родился и вырос, Шагал пронёс через всю жизнь. Но, увы, город не отвечал ему взаимностью: "Нисколько ни удивлюсь, если спустя недолгое время после моего отъезда город уничтожит все следы моего в нем существования и вообще забудет о художнике, который, забросив собственные кисти и краски, мучился, бился, чтобы привить здесь Искусство".

До конца жизни в его творчестве прослеживались «витебские» мотивы. И в Нью-Йорке, и в Париже он писал свой Витебск.
Вдохновенно и красочно описывает Марк Шагал еврейские праздники: "Сама дорога молится. Плачут дома. Зажигаются звёзды и прохлада вливается в открытый рот".

Про встречу с будущей женой Беллой пишет так:
«С ней, не с Теей, а с ней должен быть я — вдруг озаряет меня! Она молчит, я тоже. Она смотрит — о, её глаза! — я тоже. Как будто мы давным-давно знакомы, и она знает обо мне всё: моё детство, мою теперешнюю жизнь, и что со мной будет; как будто всегда наблюдала за мной, была где-то рядом, хотя я видел её в первый раз. И я понял: это моя жена. На бледном лице сияют глаза. Большие, выпуклые, чёрные! Это мои глаза, моя душа».
Черты Беллы можно встретить почти на всех картинах, где Шагал изображал женщин.

Из этой книги становится понятно, откуда именно такие картины, такое мировосприятие: все эти радостные краски, летящие коровы и люди, улочки и домики, куры, церкви, невесты, старики, цветы... Свинья у него "зачарованная, почти прозрачная", кобыла "улыбается в траву", один из дядьёв "похож на деревянный дом с прозрачной крышей, искусство - "расплавленный свинец, лазурь души, изливающаяся на холст", а самые близкие люди - Рембрандт, мама, Сезанн, дедушка и жена.

В книге "Моя жизнь" много рисунков Шагала. Но я очень советую перед прочтением посмотреть его картины, и после - уже новым, осмысленным взглядом увидеть в них его детство, тепло родины, вселенскую печаль, мечты о прекрасном, умение видеть жизнь и весь мир в волшебных красках.

Это автобиография известного художника Марка Захаровича Шагала, иллюстрированная самим автором.
В книге он рассказывает о своей жизни и творчестве, начиная с раннего детства в городе Витебске. Очень иронично Марк Захарович описывает своих родственников, себя, то что происходило в его жизни.
Хоть повествование немного и ироничное, но проблемы того времени и глобальные вопросы с ответами также присутствуют в ней и из-за их некоего юмора воспринимаются проще.
Повествование лёгкое, лаконичное. Эту книгу можно открыть в любом месте и начать читать. И у вас не будет ощущения, будто что-то пропустили.
Оценка - 8 из 10.

Все началось с Еврейского музея. Там проходила выставка, посвященная Шагалу, и вместе с инсталляциями, воссоздающими шагаловские Витебск и цирк, были представлены цитаты из "Моей жизни". После вот этой -

Я бродил по улицам, искал чего-то и молился:
«Господи, Ты, что прячешься в облаках или за домом сапожника, сделай так, чтобы проявилась моя душа, бедная душа заикающегося мальчишки. Яви мне мой путь. Я не хочу быть похожим на других, я хочу видеть мир по-своему».

И в ответ город лопался, как скрипичная струна, а люди, покинув обычные места, принимались ходить над землей. Мои знакомые присаживались отдохнуть на кровли.

Краски смешиваются, превращаются в вино, и оно пенится на моих холстах.

- я решила, что прочитаю эту книгу. Я была просто очарована цитатами, больше, чем картинами.

Я не понимала творчество Шагала. Вообще. Относилась к нему нейтрально. После этой книги по-другому взглянула на буйный цвет, свет, летающих Марка и Бэллу и, конечно же, на коров :) И больше всего мне помогла одна короткая фраза художника:

А, ну теперь все ясно, Моисей, он же Марк :) Чудо Шагала в том, что он не принадлежал ни к какой художественной школе или группе. Ни к экспрессионистами, ни к кубистам, ни к постимпрессионистам, хотя в какой-то мере был под влиянием каждого из направлений. Он такой один.

Книга короткая, но сколько в ней поместилось. Естественный, непринужденный юмор - мне было смешно по-настоящему. То, как несколькими штрихами показана переломная эпоха в истории России - показана настолько полно, как не сможет ни один длиннющий текст; настолько правдиво, что мне становилось страшно. Сквозь текст чувствуется, будто автор рисовал словами какую-то часть своей души.

Шагал оказывается не только выдающийся художник, но и талантливый писатель.

В пути художника, показанном с детских лет до отъезда в Париж в 1922 году, невероятное количество случайных деталей, о которых сказано просто как о прожитом факте; поворотов, которые в итоге привели к тому, что мир имеет самобытного художника, который просто должен был быть, который необходим искусству - такой, своеобразный, единственный в своем роде. Если бы Шагал был уничтожен соц реализмом, нет, даже не хочу представлять, такого просто не могло произойти.

После прочтения мое отношение к Шагалу-художнику не изменилось - по-прежнему нейтральное. Да, понятнее, да, прозрачнее. А сама автобиография - восторг. В топе лучших книг за последние несколько лет.

Моя книга - издательства "Азбука-Аттикус", белоснежные страницы, крупный шрифт, много фотографий и картин. Удовольствие.