Моя жизнь

Никогда бы не подумала, что мне понравится автобиографическая книга известного художника Марка Шагала. Его живопись яркая с зелеными коровами и летающими музами не для всех, не все ее понимают. Поэтому когда в руки попался роман - так позиционируют книгу, не ожидала, что это будет шедевр. Но.... но это оказался шедевр, написанный искрометным языком, талантливо, иногда с юмором о жизни художника, родившегося в конце 19 века и прожившего почти 100 лет. На роман, думаю, не тянет - больше похоже на небольшую очень интересную повесть о жизни еврейского мальчика, родившегося в Витебске, не знающего кем он хочет быть.
Витебск - грустный и веселый город Марка Шагала встает перед глазами. Очень нежно и тоже грустно пишет об отце, одежда которого была вечно забрызгана селедочным рассолом - он торговал селедкой."Всегда утомленный, озабоченный, только глаза светятся тихим, серо-голубым светом". Возвращаясь вечером домой "он вытаскивал пригоршни пирожков и засахаренных груш. И бурой, жилистой рукой раздавал их нам, детям". Нравится, когда в произведении много прилагательных, которые как бы раскрашивают текст разными красками. Портрет деда он описывает так: "Полжизни он провел на печке, четверть - в синагоге, остальное время - в мясной лавке. Бабушка не выдержала его праздности и умерла совсем молодой".
Все невинные причуды его родных - это ключ к его картинам. Их жизнь и их поступки сильно повлияли на искусство художника - он сам об этом пишет. Он описывает своих родных красочно и они представляются такими же яркими как его картины.
Детство, юность, отрочество - интересно и весело, но иногда голодно проходили они у художника. Лакей у адвоката Гольдберга, обучение в школе Общества поощрения художников, где его ничему не научили, школа Бакста, который увидел у автора талант, но талант, который испортили, знакомство с Нижинским - это все петербургские этапы жизни начинающего художника. Потом был Париж, уже не такой как Петербург, где он жил без всяких прав, без крыши над головой и без гроша в кармане. В Париже он копировал картины Левитана, которые недобросовестный продавец продавал как картины Левитана."Никакая академия не дала бы мне всего того, что я почерпнул, бродя по Парижу, осматривая выставки и музеи, разглядывая витрины".
Потом в Европе грянула война. В этот период Шагал написал витебскую серию 1914 года. "Писал все, что попадалось на глаза. Но только дома, глядя из окна, а по улицам с этюдником не ходил".
О революции и ее деятелях тоже пишет художник. Он даже был знаком с Луначарским. Всегда интересно читать воспоминания очевидцев далеких событий.Нельзя сказать, что взгляд на события тех лет очень глубокий, он больше житейский, чем политический.
Прочитала с большим удовольствием и даже решила еще почитать о творчестве Шагала. Люблю такие книги, которые побуждают к чему-либо. Появилась новая тема интереса: Марк Шагал и его творчество.

Воспаряющие в небо руки, платья, влюблённые, соединение земного и небесного в такой почти детской непосредственности, взгляд в прошлое наравне с полётом к неведомому и вечному... Будучи ещё студентом, я познакомился с творчеством этого необычного художника в залах Государственного Русского музея Петербурга, а совсем плотно наше знакомство состоялось в художественном музее Чикагского института искусств (AIC), где представлено множество картин Марка Захаровича Шагала. Его почерк, стиль, невероятная лёгкость и красочность бросались сразу в глаза, я бродил из зала в зал и рассматривал каждую деталь на его полотнах.
⠀

⠀
Небольшая автобиографическая книга «Моя жизнь» (Издательство «Азбука-Аттикус») — удивительно поэтическая, написанная по-детски непосредственно и в то же время мудро — охватывает время от 1880-90-х годов, первых воспоминаний о детстве, и завершается 1922 годом, Москвой, перед самым отъездом в Литву, а затем в Германию и Париж. Как и его картины, эта книга полна различных деталей из обычной жизни: вот дед залез на крышу и что-то ест, вот вернувшийся с работы уставший отец пьёт чай, множество дядьёв и тёток, еврейские праздники, улочки Витебска, какающие возле забора дети, маленькие человечки и животные на страницах Агады... Шагал так душевно и трепетно передаёт всё то, что связано с его семьёй, с памятью об ушедшем детстве, из которого не хочется вырастать:

⠀
Но молодой Марк так и не смог "стать как все", не вписывался он ни в школьное окружение, ни позднее — в какие-либо художественные учебные заведения, а уже в первые годы после революции, даже организовав Народное художественное училище в Витебске, был вытеснен приглашённым туда преподавать Казимиром Малевичем. По иронии судьбы оба великих художника, несмотря на различия между собой — между фигуративным и беспредметным искусством — так и не смогли вписаться в материалистическую марксистскую идеологию.
⠀
Читал и словно подслушивал за внутренним монологом мастера, рисующего картинки-моменты из жизни, оплакивающего своих родных, смеющегося над абсурдностью житейских волнений, с иронией и добротой вспоминающего о самом для себя важном. Прекрасно!
⠀
Цитаты:
⠀

⠀

⠀

⠀

⠀

⠀

⠀

⠀

"Меня зовут Марк, у меня слабый желудок и совсем нет денег, но, говорят, у меня есть талант"

Моя любимая картина у Шагала "День рождения". На ней он изобразил себя и свою возлюбленную Беллу. Юноша целует девушку, в порыве чувств отрывается от земли и взлетает, увлекая за собой свою вторую половину. Удивительное действие сообщает нам, что любовь с её опьяняющими полетами - реальна, а вовсе не вымысел или иллюзия.
А картина, взятая в качестве обложки на эти две книги, пожалуй, самая узнаваемая у художника: "Прогулка". Марк с женой гуляют по родному Витебску, они на столько счастливы и любят друг друга, что это окрыляет их и возносит над городом, проблемами и над всем сущим. Возвышенная и преодолевающая все законы физики любовь - самое прекрасное, что может случиться с человеком в его жизни.
Все картины Шагала наполнены скрытым глубоким смыслом, аллюзиями и иллюзиями. На своих полотнах он демонстрирует нам чудо, спрятанное за привычными вещами. Невообразимые сюжеты и краски, экспрессивный и неповторимый стиль всегда являлись отражением состоянии его души. Картины Шагала можно рассматривать часами, растворяясь в его символизме. Немалое место в его творчестве занимала и религиозная тематика, многие его работы имеют яркую метафизичную окраску.
" Моя жизнь" - была задумана Марком во время его временной работы в военном ведомстве, в период войны. То, что мы имеем возможность читать - перевод перевода. Так как этот автобиографичный этюд был издан во многих странах Европы, прежде чем быть опубликованным на родном языке, а оригинал, к этому времени, был уже утрачен. Сам Шагал писал, что его произведение - дополнение к его же картинам и, будь на его полотнах кармашек, он охотно туда бы его вложил. А в эту книгу он вложил частичку души, рассказывая о своём детстве, родителях, первых попытках творчества и дальнейшего тернистого пути к выработке своего собственного авангардного стиля, нескоро последовавшего общественного признания, годах войны и революции, нищете и невзгодах, но в крайне юмористичных красках, своей любви и о своих картинах. Язык книги кажется простым и, отчасти, наивным, но за ним скрываются глубокие размышления автора и художника о целях искусства и даже смысле жизни.

В традиционном японском календаре двадцать четыре, а то и семьдесят два сезона. Такое деление года способствует чуткости к мельчайшим движениям времени. Чуткость рождается из слов: невозможно почувствовать то, у чего нет названия. Благодаря этому в японском языке существует ряд понятий, которые отсутствуют в русском. Одно из них – нагори. Нагори – это тоска по уходящему сезону, это след чего-то ушедшего, уже не существующего. Это тоска по месту, которое покидаешь, или человеку, который вот-вот уйдет.

История России знает художника, который как никто был знаком с этим чувством. В 1922 году Марк Захарович Шагал написал мемуары, которые по факту являются прощальным письмом Родине. Это письмо пропитано образами, воспоминаниями и событиями, из которых формируется творчество художника. Здесь Витебск и Лиозно. Здесь евреи, лишенные права на жизнь. Мастерская Пэна с гипсовыми головами, которые никак не получается нарисовать ровно. Ставший вторым Витебском Париж с его Монпарнасом, «Ульем» и Лувром. Здесь Белла, которая всегда рядом. А в конце слова: «И может быть, вслед за Европой, меня полюбит моя Россия». Слова, после которых художник больше никогда не увидит свои родные края.

Россия прочла это письмо только в 1994 году, когда мемуары были переведены с французского и наконец-то опубликованы. И, конечно, к этому моменту Россия вас полюбила, Марк Захарович. И сегодня помнит и любит!

На прошлой неделе мне исполнилось 25 лет. Вам, Марк Захарович, было 35, когда вы написали эту книгу. Но выяснил я это буквально только что. Всю прошлую неделю мне думалось, что вам тоже было 25. И вот я ходил и размышлял. Откуда в вас было столько решительности, столько смелости? Смогу ли и я навсегда попрощаться с моей Москвой? И пусть вы были на 10 лет старше меня, вопросы остаются теми же. А главное, сможет ли наша Россия полюбить завтра тех, кого не любит сегодня? И когда наступит это завтра?

Все мы знаем Марка Шагала как известного и талантливого художника. Однако кто бы мог подумать, что он еще и отличный писатель. Его автобиография такая же странная и самобытная, как и его картины. Перед нами проходят картины прошлого Шагала, люди, мечты, как-то отдельные воспоминания, ощущения, переживания. Стиль его отрывочный, угловатый. Он как будто наносит мазки на бумагу, только вместо мазков предложения. 
     Из автобиографии Марка Шагала мы узнаем художника с другой стороны, более личной. Мы видим впечатлительного мальчика с богатым внутренним миром, огромным сердцем и непростой судьбой. После прочтения этой книги рекомендую вам заново рассмотреть работы Шагала. Поверьте, они предстанут перед вами в совершенно ином свете. 

Квинтэссенция того, чем является Шагал; "лазурь души", излитая на бумагу, а не на холст.
Кажется, Марк Шагал усиленно пытался показать в своих воспоминаниях, как он стал Марком Шагалом, но я так и не поняла, каким образом в первозданном хаосе Витебска, пропахшего селедками, зародился этот дерзкий гений.
И из каких глубин возникают столь сильные, столь нежные чувства к стране, в которой ему не было места, к людям, которые не видели его красоты, не понимали, что этот румяный и кудрявый юноша - ценный дар, хрустальная ваза?
Улавливаемая детскость Шагала не абсолютна: его понятия о сущности искусства, о других немаловажных предметах демонстрируют мудрость и зрелость.

Если вы, как и я, несмотря на всемирный восторг и признание гениальности, не понимаете картин Шагала, очень рекомендую прочесть вам эту книгу. Чувственная, эмоциональная автобиография гармонично соединяется с картинами, дополняет и объясняет их смысл и происхождение.
Интересно и своеобразное виденье художника исторических событий в России начала XX века - Первая мировая война, революции - настроение, лица, образы, атмосфера.
Я очень люблю и уважаю людей необычных, увлеченных, пусть и кажущихся нам обывателям странными, не от мира сего. Этот человек был как раз таким - не для нашей реальности. Он действительно видел жизнь такой, как на его картинах - яркой, красочной, с парящими людьми и добрыми лошадиными и коровьими мордами повсюду, полной ломаных линий и глянцевых поверхностей.

Что ж... Полюбить живопись Шагала я так и не смогла, но понимать и уважать, пожалуй, научилась.

Что ж, я рада, что познакомилась с Марком Шагалом ближе. И он, оказывается, не только художником был, но и прекрасным писателем.
Всю книгу мне казалось, что он сидит напротив меня, в кресле, и рассказывает о своей жизни. Делится своими секретами и тайнами. Очень личное произведение.

Книга живая. Написана она частично в потоке мыслей, автор быстро и легко переключался с одной мысли и темы на другую. Что-то было важнее. Что-то требовало большего внимания.

"Моя жизнь" – отчасти обращение к родным Шагала. Это его воспоминания о детстве, о родном Витебске, о том, как в него не верили и считали профессию художника недостойной.

Шагал писал не только о своем личном опыте становления художником, но и рассуждал об искусстве в целом. Что не так с живописью в Росии и с ее художниками? Почему они не такие и не дотягивают до уровня Запада, по мнению Шагала? Почему Есенин ему был ближе, чем Маяковский?

Закончу свои мысли цитатой того же Маяковсокого, которую он адресовал Марку Шагалу:

В этой книге можно утонуть. Она как океан, где вместо воды слова, которые будто искусные мазки накладываются друг на друга, превращаясь в картину невероятную, авангардную. Но непривычно странный слог автора заставляет читать настороженно и вдумчиво, чтоб случайно не затеряться среди его мыслей. Ведь всё здесь на грани рационального и пропитано исключительностью. Лишь потом неожиданно привыкаешь, начиная спокойно плыть сквозь текст, наслаждаясь им, удивляясь ему.

История Шагала кажется многогранной, сотканной из ярких моментов: печальных или весёлых, это не имеет значения, все они видятся как в калейдоскопе, состоящем из разноцветных стеклышек. Да, собственно, и весь мир воспринимается художником иначе, нежели простыми людьми. Здесь красочность выигрывает в войне с обыденной серостью, люди свободны и легко парят над землей, а их чувства настолько осязаемы, что буквально выплескиваются за пределы картины, одаривая всех вокруг живительными каплями.

Поразительно, как бессознательная тяга мальчика-еврея к написанию странных, зачастую непонятных близким картин, уже в детстве кажется ему самым счастливым будущим, которое в итоге станет составляющей всю его сущность реальностью. Каждое событие, каждое впечатление отразится на холсте, запечатлится в композиции, передавая весь спектр мироощущений Шагала, очаровывая, опьяняя. И следуя вперёд за словами этого великого, гениального человека - портреты и пейзажи оживают, обретая необходимый смысл.
Мне кажется, этом плане данная книга, являющая своеобразной летописью части прожитых лет художника, становится настоящей находкой. Она эмоциональна, атмосферна и призвана приоткрыть завесу искусства, приблизить читателя к Шагалу, дать уникальную возможность понять его. И поэтому, если вы всё ещё со скепсисом смотрите на его полотна, то просто откройте эту книгу и окунитесь в неё с головой.