Несущие кони

«Стрекот цикад словно стежками прошивал полотно полуденного жара...». Девятнадцать лет прошло, а Хонда всё ещё пребывал в том остром моменте, когда его друг Киёаки, безрассудный гонец за красотой, любовью и смертью, трагически пал, и с тех пор всё в его собственной жизни как бы замерло, в том числе и все его чувства, желания и грёзы. Не сказать, что такое существование было особо печальным, временами он даже испытывал некое подобие ровного счастья, но – вот эта мысль, что «когда-то, глубоко в душе, густым серебряным звоном ухнуло и рассыпалось что-то опасное», не давала ему покоя. А ещё дневник сновидений, оставшийся от покойного. Он листал его, вчитывался, пытался сообразить, что всё это значит; получалось не очень, но кто знает, может что-то во всём этом всё же было... Возможно, именно поэтому, когда сбылось пророчество и он встретил перерождение своего товарища – «Мы снова встретимся. Обязательно встретимся. Под водопадом», – удивления как такового не последовало, все эти годы он, сам того не осознавая, ждал этой встречи, надеялся на неё. Это был шанс, шанс спасти эту буйную душу хотя бы в этот раз. Как и в первой книге, понимание того, что трагедия неизбежна, пришло с первых же строк, никаких наивных надежд, что озаряли душу Хонды ложным теплом, не было, была лишь твёрдая уверенность в том, что и на сей раз этот молодой человек с той самой горящей душой вновь угодит в капкан своей же глупости, позарившись на такой далёкий, но при этом столь манящий свет. «Душу будто накрыло снежной лавиной...».

«Дальние, тревожные раскаты грома наполняли душу бодрящей свежестью...». И вновь сочувствовать главному герою было сложно. В прошлый раз своё поведение он оправдывал любовью к женщине, в этот раз – любовью к родине, на деле же это была любовь к одной лишь идее смерти. Зачитавшись дурной брошюркой, где все умерли во имя “благородных” целей, он, полный искрящегося вдохновения, начал составлять свой план, и... Вообще, его можно было бы при желании понять. В стране и правда творилось невообразимое, крестьяне нищенствовали до такой степени, что дочерей продавали в бордели, а сыновей заставляли идти в армию, политики и олигархи же в это время купались в золоте. Но об этих ли несчастных людях так заботился герой? Нет. «— Во что же ты веришь? — В меч». Он вообще ничего не понимал и, что самое главное, понимать не желал, никакой способности к мышлению и самокритике у него в принципе не было, и все эти его пустые речи о чистоте, мужественности и чести выглядели просто-напросто нелепо. О какой такой битве со злом может говорить человек, который ближнему даже помочь не может? Это как один из тех “героев” из брошюры, который после сорванного бунта прибежал домой и выпустил себе кишки перед своими маленькими детьми; это зрелище очень им по жизни поможет, конечно... Так что как бы ни прикрывался Киёаки любовью к деве, а Исао – любовью к родине, всё это пыль, одного лишь хотела эта мечущаяся душа на самом деле, и то, что этот самурай достигнет своей цели, сомнений не вызывало. «И вдруг несущие кони будто разорвали ярмо...».

«Блеск стали похож на бледно-синий рассвет над резкой линией гор...». Читать эту книгу, зная, что совершил сам автор... да, это довольно интересный, я бы даже сказала, уникальный опыт. Император – это солнце, надо помочь ему разогнать мрачные тучи, ведь он ничего не знает о тех мерзостях, что творят окружающие его люди!.. Ох, эта классика будет вечной. Добрый и славный правитель, который просто не знает. Как можно в такое верить, ну просто как. И ведь верят же, смотри-ка. Как и верят в то, что, пролив чужую кровь, ею отмоются, куда-то там вознесутся... А эта тоска по “чудесному” прошлому, которое топчет “поганое” современное? Почему-то эти вещи неотделимы друг от друга, когда речь идёт о таких вот “борцах”. Вообще, личность Юкио Мисимы в контексте этой книги невозможно не затронуть, настолько всё это – он сам. Тюремные сцены у меня вызвали какой-то внутренний холод, потому что тюрьма, в которой дожидался суда Исао, находилась на том самом месте, где после сдачи четвёртой части тетралогии её автор, поняв, что его речь не оказала никакого воздействия, сделал себе харакири. Таких пересечений в этой части было так много, что временами становилось не по себе. Конечно, он не мог не понимать, что ни к чему этот его бунт не приведёт, он в отличии от своего героя был всё-таки умным человеком, и именно это приводит к мысли, что он целенаправленно шёл на смерть... как и Исао, да. Что ни говори, но вот в этом плане это занимательный труд, наглядно показывающий, что творится в голове у того, кто всем сердцем верит в подобное – и рвётся к нему. «Это уже не лилия, это – память о ней».

«Прелестная, направляющаяся к цветам женщина и ласточка разминулись, разлетелись в разные стороны...». Книга, конечно, сложная. Читать её приятно, о, это невероятная поэтическая песнь, то и дело взгляд цеплялся за ту или иную строку, настолько это было красиво: «Воскрешение их связи напоминало утро, когда заря освещает ветку за веткой», – как чудесно сказано, читаешь – и видишь; «Сухие ветви огромных вязов с буйно сплетёнными корнями пустили трещинки по ночному небу, на ветках туманились звёзды», – как прекрасно; «Наступил рассвет: с заднего двора донёсся крик петуха. Крик, огненной молнией разорвавший утренний сумрак. Душераздирающий крик. Он напоминал кровь, хлынувшую из разодранного горла ночного мрака», – этот образ и вовсе захватил меня. Но при всём при том про главное забыть всё-таки сложно, оно – в каждом слове. Главного героя захватило абсолютно такое же фанатичное безумие, и если в первой части чистый снег превратился в чавкающую грязь, то здесь молодой конь понёсся прямо в пропасть, оставив после себя – нет, не красоту, далеко не её. Какими высокими словами расписывались убийства и самоубийства!.. Но всё тщетно. Не превратятся мёртвые тела убитых в прелестные цветы сакуры, не очистит запах крови аромат только что распустившейся лилии, и не карма это, не круговорот и не колесо, это всего лишь смердящие кишки глуповатого юнца. Благородство, честь, отвага? Нет. Кишки. Одни лишь кишки. «Всех накрыло разлившееся в сумерках молчание...».

«Несущие кони» – вторая книга цикла «Море изобилия», который включает в себя четыре произведения:

1)«Весенний снег»
2)«Несущие кони»
3)«Храм на рассвете»
4)«Падение ангела»

В каждой новой части постоянным остается наблюдатель – Хонда. В сюжете он роли почти не играет, ему неизвестна большая часть событий, т.к. на время действия от ведущего героя он находится в отдалении. Также с ним не ассоциирует себя автор: он наделяет своими чертами тех, о чьей жизни размышляет рассказчик. В первой части я считала его очень второстепенным и сильно удивилась, когда он перекочевал в эту. Но потом подумала, что, возможно, его склонность к анализу необходима, чтобы установить связь между частями, а его характер выгодно контрастирует с характерами персонажей истории.

События «Несущих коней» происходят через 19 лет после событий «Весеннего снега», наш рассказчик стал судьёй Апелляционного суда, его личность приобрела ещё большую стабильность, а сам – жил без душевных потрясений, став еще более «нейтральным».

В связи с такими переменами, образ мыслей Киёаки (его старого друга) стал казаться уж слишком юношеским, давала о себе знать слабость характера, чрезмерная чувствительность. Единственное, что продолжало волновать душу адвоката – дневник снов, который тот оставил после себя. Этот дневник, а точнее сновидения, в нем описанные, будут еще одним связующим звеном между частями.

В ход идет буддистская концепция круговорота жизней.

На этот раз в центре Исао – молодой кэндоист, замышляющий государственный переворот, его Хонда считает новым воплощением Киёаки (отцом Исао был персонаж первой части). Ему также 19 лет, но цели становятся более глобальными, он уже не зациклен на себе и обладает сильной волей и внутренним стержнем. Трагические герои будто развиваются и эволюционируют вместе с тем, как изменяется сознание рассказчика. В своих стремлениях такие персонажи всегда идут на крайности, и, несмотря на то, что замысел раскрывается почти сразу, ты ждешь, как всё это реализуется в деле.

По мере ознакомления с циклом оставляю черновые заметки, чтобы в конце иметь возможность всё для себя пересмотреть. Очень многое для первой части открылось для меня из сюжета второй, мне интересно, какой будет форма, которую примут произведения после прочтения всех. Очень надеюсь на третью часть, т.к. в аннотации есть намек на то, что основная роль как раз будет отдана снам, осмысленная трактовка которых для меня пока осталась загадкой.

"Несущие кони" стали для меня не только продолжением "Весеннего снега", но и репетицией последних двух лет жизни самого писателя. Параллели между реальным "Обществом щита", созданным Мисимой, и книжным "Союзом возмездия" вполне очевидны.

Главный герой прошлой части - легкомысленный, чувственный и эгоистичный маркиз Киёаки в этой части родился сыном своего бывшего слуги Иинумы. Исао Иинума - юноша кристально честный, верный и благородный, и в целом он намного симпатичней Киё, но оба воплощения объединяет полная неприспособленность к этому миру и жестокая карма сгорать подобно мотылькам из-за приближения к Идеалу. У Киё это была любовь к женщине. Исао вдохновился рассказами о прошлом и нашел себя в истинно самурайской преданности Императору и твердой решимости отдать жизнь за него, перед этим прихватив на тот свет парочку врагов Японии. Тает, не долетая до ладоней лёгкий весенний снег, радостно несутся прямо в пропасть молодые дикие кони.

Для меня проза Мисимы всегда не столько о сюжете (хотя он тут очень интересен и символичен), сколько об ощущениях. Его книги оставляют сильнейшее послевкусие, которое бьет в голову уже после завершения чтения. Основным чувством от романа для меня стала тоска. Дождь, бьющий по кронам деревьев. Стрекот цикад. Холодная японская ночь. Безумно поэтичные образы, которые минуя глаза и мозг, проникают сразу в сердце:

Есть такой замечательный фильм "Мисима: жизнь в четырех главах", в котором жизнь писателя показывают через призму его произведений, потому что они неразрывны (одна глава из него вполне закономерно посвящена роману "Несущие кони"). И в конце фильма, точно так же как и в конце этой книги, вытирая слезы, я пыталась понять, почему мне настолько грустно и даже больно. Жаль Мисиму из-за его ужасной смерти? Есть такое, но он сам, подобно своим героям, ее искал. И я поняла, нашла где-то на задворках сознания мысль о том, что мне так тоскливо из-за ощущения, будто из этого мира что-то исчезло. Ушло безвозвратно, опало подобно нежному вишневому цвету. Величие, честь, безумные и яркие идеи. Люди, которым было настолько тесно и невозможно дышать в окружении мелочных современников с их низкими помыслами, что они проносились как кометы, сжигая все на своем пути. Что Исао, что сам Юкио отказались предавать свой яростный идеал и спокойно жить. И этот огненный шлейф опаляет неосторожного читателя даже через много лет со страниц книги, оставляя шрамы и что-то в нем навсегда меняя.

"Жить в мире, осененном великой мудростью, и ничего не делать — вот главное преступление."

В темном сумрачном лесу
Тянет срок тирамису.
Бедолаге не сбежать.
Только холодильник ждать.
Коль пойдет он на рывок,
То растает в быстрый срок.
Так не ковыряй в носу
И не будь тирамису.

Вторая книга заключительной тетралогии, дописав которую, 45-летний Юкио Мисима пошел и вскрыл себе живот, лишь вначале притягивает философскими измышлениями. Далее идет конкретная и ясная пошаговая инструкция - каким образом нужно готовиться к харакири. Собственно, первая книга и начало второй посвящены формированию идеи, которая поможет недрогнувшей рукой совершить самоубийство. Все, конечно, совсем не так. В основе движухи у Мисимы, как оказалось, и как предполагалось с самого начала, заложена мораль. В таком примитивном виде сие существовать не может, ибо автора не звали бы в этом случае Юкио Мисимой. Он бы так и остался Кимитакой Хираокой. Мистическая фигня по поводу перерождений настолько у японцев обыденна, что в чистом виде не представляет никакого интереса. То есть, несмотря на кажущуюся самостоятельность - первые две книги неразрывно связаны друг с другом и связаны прежде всего на уровне "мораль - эмоции". Автор выдал себя с головой наконец-то, раскрыл определение верности, присовокупив ее исключительно к эмоциональным проявлениям. С этим не все согласятся, но это очень точно характеризует самого Мисиму. Среди многочисленных нагромождений извращений детства довольно долго невозможно было выбраться, Мисима писал и писал о себе маленьком, которым он оставался непререкаемо долго. Нетипично, да, но очень соответствует Мисиме-писателю.

В тексте часто упоминаются цикады. Так понял, что это какой-то смысловой код, ибо предположить у писателя забывчивость или слово-паразит в подобном зрелом возрасте невозможно. Уже во второй книге автор дает полную расшифровку собственным идеям. Мнимый государственный переворот, который готовится в "Несущих конях" осуществляется этими самыми конями-лошадками. Хотя на самом деле, "несущие кони" - это то, что движет Мисимой, что несет его только вперед, в пропасть и он правит этими животными лишь для видимости. Собрав молоденьких юношей, частью вообще несовершеннолетних, вручив им кинжалы, автор признался людям в том, что сам прекрасно понимает - его затея по сути детская и ведет вперед его совсем не она, а нечто иное. Читать по-прежнему интересно, хотя пропасть разделяющая с автором все ширится и ширится.

"Несущие кони" - это вторая часть тетралогии "Море Изобилия", и как ни странно, она разительно отличается от первой. Общего в них разве что молодость и некий максимализм одного из центральных героев. Но если в "Весеннем снеге", это находило отображение в любви к женщине, то здесь на первый план выступает патриотизм, преданность императору, уважение к богам и, что уж тут скрывать, стремление к показушничеству (или я это так восприняла в следствии разницы менталитетов). А особую пикантность всему этому придаёт тайна реинкарнации, красной нитью проходящая сквозь произведение, и связывающая его с первой частью. Тема переселения душ всегда меня интересовала, поэтому читала с огромным вниманием и любопытством.

Также, никогда бы не подумала, что так увлекусь книгой, в которой одна из центральных ролей отводится политике и радикально настроенной молодёжи. Но то, под каким соусом это всё преподносилось всё равно оказалось довольно сложно воспринять интеллектом. Если чувства всегда можно понять сердцем, то в голове просто отказывается укладываться японское отношение к смерти, чести, долгу.. Но всё же, читать про это - безумно интересно.

Мракобесие приходит не одно, оно приходит с длинным острым стальным холодным мечом. Всегда было интересно, что же происходит в голове у людей, которые находятся в плену у иррациональных идей. Оказывается, там происходит ничего. Меч является и целью, и средством. Окружающему-то миру все равно, он уже все повидал и с удовольствием сольет малолетнего фанатика после использования по назначению, разрешив с его помощью какие-то свои противоречия или же напротив, усугубив их. Жаль, что фанатик сам этого не понимает и его поведение представляется ему прекрасным и достойным подражания.

Вообще-то мне очень нравится Мисима. Мне нравится, как он пишет красивых женщин – как художник, как описывает природу – как поэт.

Было бы неплохо, если бы я помнила, о чем был «Весенний снег» - точно помню, что очень красиво про любовь, но по сюжету никаких подробностей в голове. Помню, осталась недосказанность, помню ощущения – очень теплые и красивые/чистые. Помню, что ужасно понравилось. Мисима на предыдущую часть лишь изредка вскользь намекает, приходится напрягать мозги, складывая паззл из подсказок из клочков воспоминаний. Впрочем, это не так уж важно – прошло уже 20 лет с тех времен, действующие лица и декорации несколько поменялись. Да и тема книги поменялась так, что кажется, что между написанием первой и второй книг прошла целая жизнь. Хотя, не исключаю, что это у меня целая жизнь прошла и я за любовью в «Весеннем снегу» ничего не увидела.

Честно говоря, эту книгу я не поняла. Поняла головой, но не поняла сердцем. Основная тема книги – патриотизм, мне понятна, но самоубийство, которое должно последовать за проявлением патриотизма – нет. Сделал для императора онигири, и если он его принял – миссия выполнена, делай харакири. Если не принял – стыд-позор на всю жизнь, делай поскорее харакири. В общих чертах я, конечно, понимаю, зачем, но не могу это принять. Совсем. Возможно, если бы я была одного возраста с главным героем, мужчиной, и жила в Японии, примерно в 8 году Сёва, я смогла бы понять. Но у меня твердое «нет» по всем пунктам.

В свое время меня восторгало то, как ушел из жизни Мисима. Зная, чем закончилась его история, несложно догадаться откуда в книге такие мотивы. Но читать это было неожиданно тяжело. Тем более, теперь сама идея сэппуку мне настолько противна, что от книги у меня болел живот, как будто я сама уже приставила к нему острое лезвие.

Вторая часть "Моря изобилия" Мисимы по-настоящему затягивает читателя в круговорот перерождений души: варьируется сценарий жизни, сценарий смерти, ничего не кончается. Становится дурно - гораздо труднее дышать. Уже ставший зрелым Хонда, вмонтированный в череду чиновничьих судейских дел, застыл в скучной рутине, как в янтарной смоле. На периферии сознания бьется всячески оберегаемая и лелеемая мысль о встрече Киеаки, жадная мысль о возможности прикоснуться к силе и свежести этого мятежного источника еще однажды. И он встречает молодого Исао Иинуму, мужественного, сильного, чистого, встречает, как и было обещано когда-то, под водопадом. И все переворачивается, и неизбежно летит в тартарары.

История Иинумы и возрожденного "Союза возмездия" как притча о том, что наша жизнь - повозка, которую несут никем не управляемые кони. Возникают призраки, мелькавшие в Весеннем снеге - все связано и неумолимо, и оттого еще более страшно, повествование театрализируется и доходит до абсурда, до гротеска, вылезают на свет маски театра Но. Жизнь ради смерти, красивой смерти, смерти при любом исходе. Сможет ли герой сохранить, сберечь свою чистоту незапятнанной, сможет ли убить себя вопреки закону и желаниям близких его спасти? И да, не покидало ощущение, что автор дал волю в написании собственного сценария.

Ценителям суши, бонсай, икебана, настенных панно с иероглифами и «коллекционных» мечей, продающихся в каждой оружейной лавке, я бы Мисиму читать не советовала. Лучше им оставаться в убеждении, что Япония — колыбель технологий будущего и вторая родина писателя Сорокина.

Местами кажется, что размеренное повествование написано не на нашей планете; что его автор — пришелец с другой галактики, у которого не только иной обмен веществ, но и инстинкты и чувства. В этом смысле книгочтение Мисимы для европейского человека — представляет собой умственный экстрим, нарушающий сбалансированность после чего новомодное увлечение востоком становится невозможным.

Вот ведь что интересно: в фабуле, и даже драматургии «Несущих коней», второго романа тетралогии «Море изобилия», все на первый взгляд предельно ясно, а способ изложения мало отличается от привычного европейского... Любовь — как в отголосках прошлого, так и напрямую вплетённая в действие, стоическая, тайная, не предназначенная для разрешения в виде брака или внебрачной связи. Рефлексии главного героя, судьи Сигэкуни Хонда, его размышления о временах, людях и страстях лишь самую малость, казалось бы, подкрашены восточной мистикой: встретив на состязаниях по кэндо юношу по имени Исао Иинума, судья проникается уверенностью, что в этом юноше воплотилась душа его рано умершего друга юности Киёаки, и потому его обуревают одновременно чувства дружеские и отцовские. Юношеская нетерпимость Исао, его увлечённость традицией, желание оздоровить японское общество, «перекошенное», по мнению Исао, выбранным «европейским» путём развития, тоже, на первый взгляд, понятны: романтизм, идеализм, максимализм... Уже кажется, что действие «Несущих коней» (оно происходит в Японии начала 30-х) запросто можно перенести, например, в тех же времён Германию, но...

Та самая готовность умереть, которая в европейской культуре есть «фигура речи» — и лишь в редчайшем случае высшая степень человеческого подвига, в Японии — обыденность, ужасающая нас, но не японцев. Японец может огорчиться чьей-то решимости уйти из жизни; до сих пор на следующий день после бурных корпоративных вечеринок протрезвевшие менеджеры уговаривают друг друга: «Пожалуйста, не волнуйтесь, ничего недостойного вы вчера не совершили...». Но отговорить принявшего решение едва ли возможно. И роман Мисимы, на самом деле, строится вовсе не вокруг рефлексий главного, казалось бы, героя — судьи Хонда. Зерном, из которого он прорастает, является «роман в романе» — (История «Союза Возмездия»), повествующая о самурайском заговоре 1873 года, произведение прямолинейное, беспощадное, поражающее бесстрашием его героев и безнадёжностью их попытки повернуть историю вспять клинками мечей. Тут понимаешь: если для нас смысл действия всегда — в цели действия; то для героев «Истории возмездия» и проросших из неё «Несущих коней» — в самом действии, независимо от того, к чему оно ведёт. «Последние самураи» XIX века и японские юноши 1930-х годов не хотели отнять власть у правительства и уж подавно у императора, чьё имя для них священно. Своим действием — восстанием — они стремились выразить отношение к происходящему, «сказать своё слово» — после чего умереть (крайнее выражение этого — упомянутое в романе решение одного знатного японца покончить с собой прямо перед императором после произнесённой речи).

Но это не романтическая «воля к смерти», не культ её, не принесение себя в жертву, не страх перед ответственностью. Это предельно ясное понимание своей значимости — для страны, для народа, для императора; и осознание того, что есть люди, рождённые для жизни, а есть люди, рождённые для смерти — ибо их смерть будет значить больше, чем все прожитые ими годы. Да, это поразительно и трудно для понимания. Но об этом стоит хотя бы знать, чтобы ощущать относительность привычных нам

К сожалению, эта часть меня вогнала в уныние своей неизбежностью. Хонда здесь уже не просто наблюдатель, а пытающийся спасти реинкарнацию своего друга от новой смерти. И конечно, оказывается втянут в события этой странной битвы за жизнь или смерть. Как мне показалось, реинкарнировавший Киёаки остался таким же избалованным мальчишкой, стремящийся к идеалам. А все-таки он в какой-то степени просто струсил и решил, что уход из жизни - это сильный поступок. Я отношусь к тем людям, которые не считают суицид исключительно слабостью, ведь не зря существовало харакири, например. Но вот в такой версии, как в книге "Несущие кони", когда харакири - это самоцель всего действа, тогда я считаю это полной глупостью. Киёаки или, как зовут его теперь, Исао Иинума восторгается не героизмом и мужественностью революционеров в попытке изменить мир. Он восхищается их смертью и считает, что это наибольшая гордость в их жизни. И в желании исполниться такой же гордостью Исао идет по тому же пути революционера. И ладно бы если бы его родственники, в частности отец, гордились этим юношей, но ведь по факту его не во что не ставят, поэтому и его смерть обернется лишь очередной насмешкой над ним самим.