Блокадная книга

В этой книге может быть нет прекрасного литературного языка, наоборот в ней простая речь простых людей, но это великая книга. После прочтения "Бабьего Яра", где так мило горожане встречали вражеские войска, тут совсем другое впечатление. У людей, которые выдерживали нечеловеческие страдания, даже мысли не было, что можно по-другому, куда-то пойти, сдаться. Они день за днем переносили голод и бомбежки, в них самих, оставался только сильный дух. А что бы было, если бы Ленинград, не дай бог, не выдержал бы, сложно представить, как развернулись бы события, какой бы это был удар по всем. А тут этот город был эталоном стойкости.

Книга очень тяжелая, но обязательная для всех. Это память о наших соотечественниках, которые также хотели жить, спокойно работать, отдыхать, а попали в какие-то сверхъестественные условия. Вот пишут про апокалипсис, в Ленинграде это он и был.

Голод, холод, смерть - об этом в каждом интервью, воспоминаниях, дневниках.
Только из "Блокадной книги" узнала, что существовал научный подход к умерщвлению ленинградцев. Командование вермахта привлекло профессора Цигельмайера, известного специалиста по вопросам питания, занимавшего должность заместителя интенданта гитлеровской армии. Точно зная, сколько в Ленинграде людей и продовольствия, Цигельмайер высчитывал, когда ленинградцы начнут умирать и сколько потребуется времени, чтобы вымер весь Ленинград. Просчитался ....и такое искреннее недоумение после войны в беседе с советским профессором А. Д. Беззубовым

Первыми жертвами "научных расчетов" Цигельмайера стали дети , алиментарная дистрофия или голодная болезнь получила после войны название "ленинградская болезнь", каждый день в Ленинграде умирало более 4000 человек, что в сто раз превышало показатели смертности в мирное время. Смерть становится повседневностью

А еще книга о подвиге , о том , как ослабевшие, истощенные подростки и женщины тушили пожары, о том , как при двадцатиградусном морозе , когда руки примерзали к станку, продолжали работать , о том, как приходилось лезть в горящую печь, чтобы на следующий день город не остался без хлеба и о многом другом.
Если первая часть книги состоит в основном из интервью и воспоминаний бывших блокадников, то вторая - это дневники Юры Рябинкина и Георгия Алексеевича Князева, записки Лидии Охапкиной или , как иначе охарактеризовали авторы "работа совести, работа духа, работа любви". Признаюсь, до последней страницы надеялась, что Юра остался жив.
Книга очень сильная, читать сложно. Читать всем. Чтобы знать, чтобы помнить, чтобы не говорили "не было этого, потому что просто не могло быть , потому что человеку это не по силам", чтобы не появлялись в наше время юмористические ролики на тему "хлеб выбрасывать нельзя, ха-ха-ха".

Так вышло, что за январь я прочитала три книги, посвященные этому страшному событию, - "Должна остаться живой" Л. Никольской, "Годы скитаний: из дневника одной ленинградки" Е. Скрябиной и "Блокадную книгу" А. Адамовича и Д. Гранина. Собственно, первыми двумя книгами я себя лишь подготовила к "Блокадной книге", в которой такое средоточие блокадных страданий, голода, холода, отчаяния, безнадежности, что не плакать нельзя.

Книга - документальная, и ее авторами являются даже не Алесь Адамович и Даниил Гранин, а сами ленинградцы, пережившие блокаду. Признаюсь, в начале книги было дико читать, что составители книги буквально заставляли людей встречаться с ними, уговаривали, умоляли, и далеко не каждый соглашался на это. Даже в воспоминаниях пережить этот ужас еще раз - невыносимо. Тем не менее книга была написана.

Составители этой книги выполнили поистине титаническую работу - собрать сотни воспоминаний, обработать их, разделить на категории. Да, структура книги такова, что воспоминания разнесены по главам-категориям. Меня, конечно, особенно впечатлили главы о блокадных детях и о животных. Дети превращались в маленьких старичков как внешне (от истощения), так и внутренне. Братья наши меньшие к весне 1942 года совсем исчезли с улиц города - были съедены. И вот тут составители поднимают вопрос нравственности.

Оказывается, были в умирающем городе люди, которые не могли себе позволить съесть своего кота или собаку. Не из брезгливости (о какой брезгливости вообще могла быть речь, если люди ели все - клей, вываренные кожаные ремни, землю с пожарища на Бадаевских складах, пропитанную сахаром), а из желания остаться человеком. Сохранить в себе человеческое, ведь человеческое в человеке во многом определяется его отношением к братьям нашим меньшим. Так, в книге есть история о девушке, которая убила себя, увидев, как мать освежевала и съела их кота. Люди понимали, что умирают, но предпочитали умереть человеком.

Вообще, Алесь Адамович и Даниил Гранин немалое внимание уделяют нравственности, этой знаменитой петербургской интеллигентности, которая хоть и беззуба, отчасти слаба, но нравственна, и именно это позволило выжить многим людям. Выжить и не потерять себя-человека.

Самый яркий пример борьбы такого - интеллигентного - человека с голодом и отчаянием - дневник историка, архивиста Георгия Алексеевича Князева, носивший название "На малом радиусе". Малый радиус этого историка, ученого - его дом, набережная, сфинксы, архив. Он делал записи каждый день, полагая, что однажды они пригодятся "далекому Другу", и сожалел, что не может быть объективным в полной мере.

Представьте, каково было жить мгновениями в блокадном Ленинграде, когда все мысли неизменно сводились к голоду и холоду? Но он жил, работал и не хотел покидать архив и молчаливых сфинксов, когда настало время эвакуации.

... Г.А. Князев под фашистскими бомбами самозабвенно читал стихи Иоганна Вольфганга Гете:

Мою ты землю не пошатнешь
И хижину мою:
Не ты ее построил...

Ни корысть, ни эгоизм, ни соблазн как-то уцелеть за чет других не поколебали таких, как Князев, не пошатнули их "землю" - их совесть.

Признаюсь, я много плакала, когда читала эту книгу, но не столько от страха и ужаса, которым пропитаны воспоминания блокадников, сколько от осознания человеческого благородства, совестливости, порядочности, которые не были потеряны людьми даже в годы блокады Ленинграда. Представляете, да? Тогда не были потеряны, а сегодня, в мирное время...

И вроде бы книга посвящена воспоминаниям о голоде и холоде, о страшных смертях, но это не книга смерти, а книга жизни.

Очень долго я собиралась написать рецензию, и вот собралась. Так как это настолько сложная тема, выворачивает на изнанку всю душу так, что потом долго не осмеливаешься подобрать нужные слова, чтоб описать свои впечатления.
Книга не из легких, но читать ее стоит. И, на мой взгляд, не помешало бы ее включить в школьную программу, чтоб помнили и дети, как нелегко и не просто далась нашим дедам и бабушкам победа. Тяжело было на фронте, тяжело было в тылу, очень тяжело было блокадникам...Но тем не менее, выстояли, не отдали Родину фашистам!
Стиль повествования очень интересный. Авторы предлагают читателю и диалог, в виде интервью, и краткие монологи- выдержки из дневников блокадников.
Блокадная книга, как и другие книги о блокаде Ленинграда, нужна, чтобы ценить то, что мы сейчас имеем. Мирное небо, тепло, хлеб...
Настолько шокирующие некоторые истории, казалось бы, чего я еще не читала о войне, голоде, блокаде. Но это не просто статистика, цифры и факты, это живые истории, за которыми стоят личности, со своими воспоминаниями, со своей болью... И каждая история глубока и печальна по-своему, и каждая в себе что-то несет особенное, ни с чем несравнимое. А самое главное, как говорят авторы, за каждой историей стоит ПРАВДА

И пусть даже некоторые блокадники сами удивляются, как они сумели пережить этот ужас? И пусть многие им в наше сытое время даже не верят, через что им пришлось пройти, многие не побоялись рассказать свою историю. Кто-то побоялся, ведь это больно, как сдирать с раны пластырь, кто-то побоялся испугать нас, читателей этой страшной правдой. Но так или иначе, я преклоняюсь перед этими людьми, за то, что они выстояли, отстояли свой город, отстояли страну! За то, что потом поделились своими историями, давая нам возможность чтить эту память и нести ее дальше в историю. Очень грустно, что многие сейчас уже даже о ВОВ толком не знают, и о блокаде и подавно.
Поэтому я бы очень советовала эту книгу к прочтению, пусть она и не из тех, за которой хочется отдохнуть душой и телом, но повторюсь, такие книги надо читать, чтобы помнить, чтобы ценить все то, что у нас есть!

На момент написания рецензии общее количество отзывов на "Блокадную книгу" перевалило уже за сотню. Моя рецензия не будет ни самой всеобъемлющей, ни самой подробной, ни самой проникновенной. Не ждите от нее каких-то сравнений с современностью или дополнений от очевидцев. Я просто не смогла не написать ее, кто ощущал подобное тот конечно меня поймет. Кажется, что, если выплеснешь слова - камень с души свалиться. Книга страшна хотя авторы и постарались смягчить. Мне кажется, решись они печатать отдельные рассказы целиком, без вкраплений в отдельные разделы, влияние их было бы гораздо сильнее если не сказать страшнее. Спасибо что они нас, читающих их труд через десятилетия, пожалели.
В предыдущих рецензиях писали о человеческом достоинстве, о силе духа, о том, что нельзя подобное ни забыть, ни простить. В книге предостаточно очень страшных и очень шокирующих строк и повторять их это только рвать сердце на части. Это я сейчас и о горах трупов, через которых перелезали живые и шли дальше, по своим делам. О ребенке, который сосал грудь своей мертвой матери, и о том, что выживающие многие месяцы жили в одной комнате со своими мертвыми близкими. О том, как опускался человек. Страшно…
Я хочу написать о другом. Я напишу о блокадных животных и их страшной участи. Судьба животных блокадного Ленинграда – это тоже часть трагедии города. Человеческая трагедия. А иначе не объяснишь, почему не один и не два, а едва ли не каждый десятый блокадник помнит, рассказывает о гибели от бомбы слона в зоопарке. Многие, очень многие помнят блокадный Ленинград через вот это состояние…
Не секрет что практически все блокадные собаки и кошки были съедены еще в 1941 году. В книге приводится история о девушке лишившей себя жизни после того, как ее мать, в порыве голодного безумия раздирает и сжирает любимого, глубоко заласканного домашнего кота. Это грань, которую уже невозможно было для нее переступить. У каждого она своя, эта грань. И дело не в выживании, не в том, съедобны ли, «вкусны» ли «меньшие братья» наши. А в том, что они – тоже наше «предполье». Без них, без человеческого к ним отношения мы не вполне люди…Я не буду перечислять все истории о животных, слишком уж это ужасно, переживать это снова. И ведь многие пытались спасти своих любимцев и иногда это получалось, путем, вероятно, тяжелых испытаний:

Поразила меня история Зорика. Тут я впервые заплакала, не смогла сдержаться. И сейчас я понимаю, что хозяйка его так и не смогла себя простить, до самого своего конца она помнила это, терзалась, забывала и вновь возвращалась. Потому что это предательство, самое страшное от того, что нет уже того, кто мог бы простить.

Читать «Блокадную книгу» было еще тем тяжелее что прекрасно осознаешь, что это не художественное произведение, не авторская трактовка событий. Все это жизни человеческие. Перечитывать эту книгу не стану, но и забыть не смогу.

Я не знаю, что сказать об этой книге. Не уверена даже, что вообще стоит говорить хоть что-то – ни один, даже самый лучший рассказ, не передаст всего написанного. Как, впрочем, и сама книга не в силах передать всей Блокады целиком: информации авторами собрано просто невероятное количество, но все равно ужасно, чудовищно мало ее. Не уверена также, что лежащий передо мной том можно назвать книгой в художественном понимании этого слова – это ни в коем разе не художественная литература. Даже не публицистика. Это скорее дневник, в котором каждый расспрошенный авторами человек оставил свою запись: кто-то строку, кто-то несколько страниц, а кто-то чуть ли не всю жизнь свою вписал. За кого-то писали другие, за кого-то – никто, только справка о смерти к странице подшита. А все вместе – не просто память людская, не просто хроника, не просто эпизод войны, не просто повод для гордости и грусти, не просто часть истории. Все вместе это – целая жизнь одного человека и одновременно всего города. И их же целая смерть…

Я не буду говорить, что эту книгу обязательно нужно прочитать, и что сделать это должен любой человек – далеко не каждый найдет в себе силы, чтобы читать о таком . Но вот хотя бы попытку сделать стоит определенно.

Очень сложно писать об этой книге, если честно. Во-первых, тема сложная. Во-вторых, я, как обычно, не без претензий.
Пока читала книгу, постоянно пыталась примерить на себя то, что испытали жители этого славного города... и понимала, что я была бы одной из первых, кто отправился бы на саночках на Пискарёвское...
Помню, кстати, какое впечатление на меня произвело это... сложно даже назвать его клабищем... захоронение.
В книге две части.
В одной рассказы разных людей, переживших блокаду, которые авторы записывали, собирали долго, потом их попытались как-то тематически объединить. Хотя всё равно через всё рассказы проходит красной нитью слово ГОЛОД.
Во второй части большую часть занимают выдержки из трёх дневников. Один был написан мальчиком, подростком. Второй писал учёный историк. А третий был написан чуть позже, сразу после окончания войны. Это, как утверждают авторы, прямое свидетельство, потому что писалось здесь и сейчас,  а не как рассказы первой части, которые уже являются воспоминаниями сквозь прожитые годы.
В данном издании ещё есть две главы, которые не были опубликованы в советское время. Одна о неприглядной стороне блокады - каннибализме, вторая о т.н. "ленинградском деле", которое было уже после войны, когда сняли всю ленинградскую верхушку (читала об этом ранее в Детях Арбата).
Также есть приложения из которых я поняла (вроде) к кому из авторов у меня претензии.
Ну и, всё же скажу свои "фи".
Первое, что мне не очень понравилось в БК, это стилистика некоторых авторских вставок. Да, русский язык не такой строгий в плане порядка слов в предложении, как, например, английский. Но... в плане литературности языка порядок всё же важен, а у одного из авторов, похоже, с этим периодически случались проблемы.
Ну и, в принципе, авторские вставки чаще мешали, если честно. Не совсем мне понравилось как они её... "собрали". Какие-то повторы, ненужные пояснения... Но, естественно, если учитывать колоссальную работу, проделанную авторами, вообще то, что они решились на это - честь им и хвала, а это я так, придираюсь немного.

Эта одна из самых тяжёлых документальных книг, которые мне довелось читать. Её тяжесть именно в том, что страницы этой книги отображают правду блокады, боль и героизм тех, кто ее пережил. Она рассказывает нам о людях познавших цену жизни, тепла, человеческой солидарности, хлеба. Правду блокадного Ленинграда, праведные и неправедные поступки людей, героизм защитников Ленинграда, дневники тех кто пережил и кто не смог пережить, тех кто остался человеком и смог перенести все муки, потери и боль, и  тех кто  не смог этого сделать...
Страницы этой книги пропитаны болью и мукой, но в ней есть безграничное чувство любви, всепоглощающая надежда и огромное мужество. Это одна из тех книг, которые стоит прочитать несмотря на то насколько это тяжело и страшно. Хотя бы из-за того, что все это было, и мы живущие сейчас люди, должны знать об этом. Война и блокада унесли слишком много невинных жизней, слишком много разрушили судеб, создали огромное количество шрамов на душах людей переживших войну. Эти трагические страницы всегда останутся с нами и мы не должны их забывать....

Я начала читать эту книгу в мае. Только, что был прочитан роман Алесь Адамовича «Хотынская повесть», которая на меня произвела неизгладимое впечатление. И вот, интересуясь, что еще можно прочитать у автора, я натыкаюсь на эту книгу…
На дворе июль. Не смотря на то, что это далеко не первая книга на тему блокады Ленинграда, чтение её стало для меня настоящим испытанием, занявшим долгие три месяца. И дело не в объеме текста, а в его невыносимой тяжести.

С каждой страницей в ушах звенела тишина умирающего города, а перед глазами вставали лица людей, измученных голодом, холодом и постоянной угрозой смерти. Это не художественный вымысел, это документальная хроника, сотканная из воспоминаний тех, кто пережил блокаду. И именно это делает книгу настолько болезненной и пронзительной.

Условно книгу можно разделить на две части. В первой авторы собрали рассказы людей, переживших блокаду. Каждый история – это отдельная трагедия, отдельная судьба, оборванная войной. Но вместе они составляют общую картину героизма и стойкости ленинградцев, которые, несмотря на все лишения, не потеряли веру в победу и человечность.

Вторая часть книги содержит дневниковые записи трех жителей Ленинграда. Широко известен дневник, ставший символом блокады – это дневник Тани Савичевой. В этой книге авторы публикуют менее известные, но не менее значимые дневники: историка Георгия Алексеевича Князева, пятнадцатилетнего подростка Юры Рябинкина и молодой женщины Лидии Охапкиной. И если записи первых велись в то самое время, то Лидия Георгиевна начала вести свой дневник в День Победы, пообещав себе, что напишет только правду для мужа, который тогда воевал за «кольцом» и сына, который в силу возраста ничего не помнил.
Дневник Юры Рябинкина производит особенно сильное впечатление! Сытому и благополучному человеку сложно это понять и принять, но мы, безусловно, не имеем права осуждать то, что там написано.

Есть и третья часть книги, содержащая три главы. Причем, если вам вдруг попадется книга старых изданий, то их вы там не найдете. Советская цензура попросту запрещала это печатать.
Одна из этих глав посвящена страшной теме людоедства в блокадном Ленинграде. В ней собраны свидетельства о случаях каннибализма, которые долгие годы замалчивались. Авторы бесстрастно приводят ужасающие факты, пытаясь осмыслить мотивы людей, дошедших до крайней точки отчаяния.

Физически тяжело читать о людях, как сохранивших достоинство в нечеловеческих условиях, так и о тех, кто сломался под гнётом обстоятельств; о детях, лишенных детства; о матерях, отдавших последнее ради спасения своих детей, еще тяжелее о тех, кто вынужден был делать страшный выбор между своими детьми.

Признаюсь, часто приходилось откладывать книгу в сторону, чтобы перевести дух и собраться с силами. От того и затянулось моё чтение почти на три месяца. Это тяжелый, но необходимый опыт. Это напоминание о том, какую цену пришлось заплатить нашему народу за победу в Великой Отечественной войне. Это предостережение от повторения подобных трагедий!

Caveat

Хочу сразу сказать, что невысокую оценку я ставлю именно этому изданию "Блокадной книги" (серия "Русская литература. Большие книги", издательство "Азбука", 2022 г.), которое включает не только сам классический текст, уже вошедший в корпус основных книг по блокаде, но и вступление, невошедшие главы и приложения. Ниже поясню свои замечания и претензии.

"Блокадная книга": ad fontes

Начать стоит собственно с "Блокадной книги". Что такого в этом произведении, что обусловило его громкий успех в СССР на стыке 70х и 80х годов прошлого столетия? Видимо, тут есть три фактора.

Во-первых, сыграл свою роль необычный формат произведения: авторы повествуют о трагичном эпизоде Великой Отечественной войны через прямую речь непосредственных участников. Жанр "устной истории" (oral history) был тогда с одной стороны достаточно новаторским, в том числе в применении к теме блокадного Ленинграда, с другой стороны уже опробованным Алесем Адамовичем в сборнике "Я из огненной деревни".

Во-вторых, сама концентрация воспоминаний была необычной. Про голод, холод, воду из проруби, студень из клея, дистрофиков и эвакуацию писали и до этого; "Блокадная книга" не сделала никаких открытий в этом плане. Однако, наверное, впервые в одном месте было собрано такое многоголосие свидетелей той страшной поры.

Ну и в-третьих, книга необычна тем, что поставила на первый план простого человека, который формально не сделал ничего геройского. Из записных книжек Адамовича:

Такой подход не то что бы был свойственен советской литературе, прославляющей и продвигающей героя. В свете этого примечательно отношение к книге и её авторам бывшего блокадника и историка Ю.Колосова:

С Колосовым можно поспорить. Юра Рябинкин не просто выживал: пока были силы, он участвовал в земляных работах по обороне города, по ночам гасил "зажигалки" на крышах домов. Но даже если бы он этого и не делал, заслуживает ли Юра Рябинкин столь пристального внимания Гранина/Адамовича? И вобще "пассивные защитники" Лениграда - достойны ли они памяти и преклонения? На мой взгляд, безусловно. Тут я соглашусь с Граниным / Адамовичем. Те, кто не переступил последнюю черту, кто остался человеком в тех тяжелейших нечеловеческих условиях, тот достоен доброго слова и светлой памяти.

Мне показалось, лейтмотив всей книги - это поиск авторами ответа на вопрос, что удерживает человека от расчеловечения, что помогает ему преодолеть невообразимое и выжить, оставшись homo sapiens. Авторы пытаются доказать, что залог внутренней стойкости - прежде всего интеллигентность. По тексту здесь и там разбросаны утверждения об особой культуре ленинградцев, что, по-моему, несколько несправедливо по отношению к жителям других городов и весей Советского Союза. Кажется, тут авторы где-то подспудно проецируют себя: мол, именно такие как они (образованные, начитанные, воспитанные) тогда не сломались под жутким гнётом голода, холода и бомбёжек. По-моему, это большое упрощение. Подло вели себя и начитанные, последнюю черту могли переступить и воспитанные. И при этом достойно вели себя самые простые люди "от сохи". На мой взгляд, то, что не давало сломаться блокаднику, это прежде всего принципы, которые человек сам для себя сформировал и которых он всячески старался держаться. А как были сформированы эти принципы: благодаря природным склонностям человека либо воспитанию в семье и в школе, вследствие прочитанных книг или вследствие государственной пропаганды, которая в СССР граждан в основном призывала следовать ценностям высокого порядка (взаимовыручка, трудолюбие, приоритет общего над личным и т.п.) - это неважно. Кстати об этом же отчасти проговаривается и сам Адамович в своих записных книжках в 1975 году, ещё только размышляя над планом книги:

Ещё один важный фактор выживания Человека в блокадном Ленинграде, подмеченный в "Блокадной книге" - это дело. Умирал прежде всего тот, кто смирялся, переставал двигаться и держать перед собой цель. Та самая спасительная цель могла быть совершенно разного порядка: от изобретения чего-то, позволяющего облегчить жизнь людей, до ведения дневника на всём протяжении блокады для потомков. Но цель, которая буквально заставляет человека жить, должна быть. Так, одна из героинь книги позволяет себе умереть, но только после того, как достигает своей цели - вывозит своего ребёнка в Вологду.

Ну и мир, коллектив. Третий отмеченный в книге фактор. Выжить можно было только с помощью других. И речь не только о близких, друзьях и коллегах. В жизни многих выживших ленинградцев был незнакомый спаситель, который протягивал руку в самый тяжелый момент. Сослуживец ли мужа, принесший посылку с едой, прохожий ли на улице, отдавший кусок хлеба или помогший тянуть саночки... "У каждого был свой спаситель".

Обобщение личного опыта блокадников, сделанное Граниным /Адамовичем, безусловно вносит важную лепту в историю изучения осаждённого Ленинграда и сохранение памяти о героизме защитников города.

Бочка дегтя от Гранина

А теперь о неприятном.

То издание "Блокадной книги", которое читал я, дополнено следующим:
-введение за авторством Гранина;
-главы, не вошедшие в "Блокадную книгу" (про то, как советские цензоры не дали авторам рассказать про каннибализм в блокадном городе и про т.н. "ленинградское дело");

• статья "Ромовые бабы" за подписью Гранина.
• записные книжки Алеся Адамовича в той части, в которой записи относились к созданию "Блокадной книги".

  Всё перечисленное за исключением записных книжек Адамовича (к ним кстати и меньше всего претензий) очевидно относится к постсоветскому времени. Всё перечисленное содержит пересказ слухов, передёргивания и прямую ложь (такое ощущение, порой взятую из нацистской пропаганды). Прикладывать такое к "Блокадной книге" без каких-либо научных комментариев - натуральная подлость со стороны редакторов издания.

  Вот Гранин / Адамович жалуются, что советские редакторы не дали им рассказать в книге про каннибализм в осаждённом Ленинграде. Но насколько было характерно для блокады людоедство? Цитирую ведущего российского специалиста по блокаде, доктора исторических наук и профессора Н.Ломагина:

Типичная ошибка авторов, которые пытались частные случаи людоедства выдать за некое свойственное тому времени явление. При этом в самой "Блокадной книге" те же Гранин и Адамович говорят и о "малом радиусе" восприятия человеком событий, и об осторожности работы с впечатлениями людей, переполненными и слухами, и пост-знанием. Но в жареной теме людоедства все эти предостережения вдруг забываются. Как говорят на американском ТВ: if it bleeds, it leads.

Вообще у меня сложилось ощущение, что эта осторожность, этот взвешенный подход исследователя в самой "Блокадной книге" - не личное качество Гранина / Адамовича, а рука всё того же "цензора". Якобы обличающая советскую цензуру вклейка с изображением правок в вёрстке глав "Блокадной книги" в журнале "Новый мир" (1977 г., N 12) показывает, как из раза в раз корректируются именно эмоциональные, не взвешенные заходы авторов про некую "правду" и про "люди хотят знать". И действительно, на основании субъективно подобранных дневников и воспоминаний отдельных блокадников, без привлечения массива иных документов, вряд ли можно рассказать всеобъемлющую правду о блокаде, к ней можно только приблизиться. Ну а про "люди хотят знать" уже говорилось - те, кто хотели узнать про блокадный Ленинград, всё знали и без Гранина / Адамовича из работ историков, из воспоминаний блокадников, из книг тех же Берггольц, Ибнер, Чаковского и многих других.

А вот на контрасте пример того, что получается, если устраниться от редакторской работы и дать авторам полную свободу бить на эмоции и нести чудовищную чушь. Цитата из "Глав, которых не было":

Вот так авторы в пост-перестроечном угаре лепят ересь, приравнивая засуху и последовавший неурожай к намеренным действиям властей, увеличивают число жертв более чем в три раза (по оценкам историков В. Земскова, В. Данилова и С. Виткрофта, в регионах СССР, пораженных засухой, погибло до 3 млн людей). Тут же авторы умалчивают, что "кремлевские людоеды", осознав масштабы бедствия, сразу стали принимать меры к спасению населения от беды, а вот фашистская Германия всё время блокады и расстреливала голодающих, и бомбила их жилища, водопровод, да электроподстанции. У поражённых мутными "откровениями" перестройки авторов советские власти хуже! Ну как такое можно пускать в печать без комментария, господа редакторы "Блокадной книги" в издательстве "Азбука"? Тут уже сам невольно затоскуешь по советским цензорам.

Входящий в приложения к "Блокадной книге" откровенный пасквиль под названием "Ромовые бабы" за авторством Гранина, увы, также не удостоился какого-то комментария от издателя. А в пасквиле том всё та же антисоветская пропагандистская чушь о том, как в Смольном "обжирались" сладкой выпечкой. Конечно же, у вырвавшегося из пут советской цензуры "правдолюба" Гранина никаких подтверждений обвинениям нет. Неизвестно, из чего делались "ромовые бабы" на знаменитом фото; скорее всего в ход шли в том числе примеси и эрзац-продукты. Зато известно, что продавали этих "баб" каждому желающему зрителю в фойе театра комедии им.Акимова в декабре 1941 года (см. дневник Л.В.Шапориной, опубликованный в 2009 году и выдержавший уже три переиздания). Зато известно, что тот же Жданов был диабетиком и не ел сладкое. Зато в тех же записных книжках Адамовича есть упоминание слов А.Н.Болдырева, занимавшегося эвакуацией предприятий из осаждённого Ленинграда:

Но зачем все эти факты Гранину, зачем они редакторам издания? Всё же понятно: власть обжирается в отрыве от народа. Типичное проецирование современной действительности на события прошлого. Типичная чушь в духе "народ выиграл войну сам собой, вопреки руководству".

И вот так у Гранина во всём (подозреваю, что и у Адамовича тоже). Ему нельзя доверять на слово, за его спиной должен стоять редактор и перепроверять все его заходы. Это касается не только "поделок", приклеенных к "Блокадной книге", но и рассказов писателя о себе. Гранин из его собственных воспоминаний резко отличается от Германа (настоящая фамилия писателя), зафиксированного в документах. Это убедительно, с доказательствами (а не с эмоциями про "правду") показал исследователь М. Золотоносов. Вымышленный окопный рядовой Гранин после войны стал писателем-полудиссидентом, защищавшим либеральные ценности и вдохнувшим полной грудью лишь после распада СССР. А вот реальный политрук Герман после войны стал чиновником Союза писателей, где, пользуясь благами приближенного к властям, последовательно осуждал и Бродского и Пастернака, и Солженицына. Не то чтобы я поклонник всех перечисленных, но оцените флюгерство Германа: при Советах он член партии и, считай, чиновник, а в новой России он либерал и последовательный антисоветчик.

В свете вышесказанного

Саму "Блокадную книгу" можно читать смело. Сильный текст: прямая речь жителей Ленинграда, записанная в самый тяжелый период осады, воспоминания выживших, сдержанные комментарии авторов. Пробирает.

Всё остальное в этом издании, увы, содержит много ляпов, вранья и несправедливых эмоций. Читать не стоит. Ну или, читая, перепроверять каждую запятую.