Маленькие трагедии + Лекция Дмитрия Быкова

Данное произведение увенчивает цикл " Маленьких трагедий" русского классика, помимо него сюда входят " Скупой рыцарь", " Моцарт и Сальери", " Каменный гость". Само название цикла двусмысленно, во- первых, указывает на объём драм, во- вторых, является оксюмороном, говоря о масштабе трагедий и проводя нить от личностного к общечеловеческому.
Произведения не объединены не темой, не персонажами, однако лооическая цепь выстраевается легко. Они словно туго натянутач тятива лука, выстреливающая " Пиром во время чумы". Тяжело сравнивать трагичность разных ситуаций, говоря о том, кому горше, однако грехи одних увеличиваются в геометрической прогрессии, став общечеловеческой бедой, где в массе жертв все равно еобходимо сделать личный выбор либо в пользу скоротечной жизнм, либо в пользу вечного блаженства.
Однако " нет, нет, нет, мы хотим сегодня, нет, нет, нет, мы хотим сейчас". Вероятно самым дефицитным человеческим качеством является терпение.
В " Скупом рыцаре", как и в большинстве трагедий Пушкина, ситуация неоднозначна, ибо с одной стороны, перед нами кровный грех, сын поднимает руку на отца, с другой - он не становится прямым орудием убийства. Все происходит в лучших традициях средневекового жанра. Барон не выдерживает альтернативы расставания с деньгами, таким образом, можно свидетельствовать об обоюдной вине и подмене ценностей.

Здесь также звучит социальная нота.
В " Моцарте и Сальери" ситуация повторяется, вновь виновны оба. Сальери - по причине того, что взял на себя функции Бога. Моцарт - так как не был способен оценить собственный дар, не воспринял его как служение, а скорее как игру. По справедливости гениальность должна была достаться усидчивому Сальери, потому тот решил взять на себя карающую функцию освободив человечество от гениальности, пониз планку последующим поколениям.
Но снова даётся право на прощение, в католицизме это назвали бы Чистилищем. Сальери плачет, слыша " Реквием" Моцарта, слезами искупая вину.
" Каменный гость" ставит вопрос о вине под другим углом, приобщая инфернальные мотивы, то бишь орудием ввозмездияза грех прелюбодеяния становится потусторонняя сила.
И наконец, " Пир во время чумы" - очередной оксюморон, кощунственная оргия на фоне горя. Однако правильно ли поступают передающиеся скорби и оплакивающие умерших?
С тем, что веселье на фоне похоронного звона выглядит чудовищно, ясно. Однако противоположное также в корне неверно и греховности. Равно удалена здесь фигура священника, что будучи не в силах спасти чужие души, предоставляет это на суд божий, прося прощения. Таким образом, мы видим, что накопившиеся грехи вылелись в апокалиптическое полотно, где опять- таки задумчивость оставляет право осуществить верный выбор и пройти катарсис.
P. S. Не понимаю, как Пушкина можно изучать в школе, это вызовет лишь ненависть и недоумение и заставит учащихся воспринимать Александра Сергеевича как личного врага. Его надо читать осмысленно, когда чтение становится не только гимнастикой для глаз и развлечение, где нет возможности найти равноценных в спектре множественного выбора.
И его необходимо перечитввпь. В разные периоды. В горе и радости! Ибо гений тем отличается от обычного человека, что видит не только далеко в пространстве, но и во времени.

Мое первое знакомство с Доном Жуаном как литературным персонажем началось именно с Пушкина - правда, не помню, прочла я сначала "Маленькие трагедии" или посмотрела экранизацию с Владимиром Высоцким. Считается, что поэт решил написать свою версию истории, посмотрев оперу Моцарта, однако он не пересказывает либретто, а дает собственную интерпретацию известного сюжета.
Его Дон Гуан - не коварный обольститель, коллекционирующий женщин, для него каждая женщина - загадка и мечта, и каждый раз он влюбляется искренне, как в первый раз. Но, быть может, именно Дона Анна является его истинной любовью? Ведь не случайно пьеса включена в цикл "Маленькие трагедии" - можно ли назвать трагедией справедливое возмездие для негодяя? И Тирсо де Молина, и Мольер создавали на этот сюжет комедии. Быть может, трагедия Дона Гуана именно в том, что он впервые полюбил по-настоящему, но расплата за прошлые грехи и прежде всего за смерть командора настигает его? И умирает он с именем Доны Анны на устах...
Некоторые исследователи утверждают, что и самого Александра Сергеевича можно назвать Дон Жуаном - дескать, количество любимых им женщин исчисляется десятками. Не в этом ли причина некоторого сочувствия, с которым поэт относится к своему герою? Лично мне больше нравится версия о том, что Пушкин влюблялся платонически и сам создавал себе славу повесы и ветреника.
А еще, рассуждая о моральном облике Дона Гуана, не стоит забывать, что и любимые им женщины образцом нравственности не являлись. Лаура позабыла о своем возлюбленном, стоило ему уехать из Мадрида, Дона Анна также довольно быстро утешилась после смерти мужа.
Я очень давно не перечитывала пьес Пушкина и теперь искреннее порадовалась четкости ритма и сюжета трагедии - ни одного лишнего слова, прямо-таки математическая точность и при этом такая легкость и изящество стиха!

Из четырех маленьких трагедий, которые я прочитал одну за другой,"Пир во время чумы" понравился мне меньше всего. Мне было непонятно, как можно во время эпидемии чумы, устраивать пиршество на улице и при этом петь:

И только голос священника, обвиняющий пирующих в святотатстве и призывающий прекратить эту вакханалию, звучит здраво в этой ненормальной обстановке:

Прежде чем приступлю к впечатлениям о книге – небольшая предыстория. 24 мая в нашем институте состоится представление посвященное Дню Славянской письменности, а потому я вхожу в труппу нашего маленького театра и принимаю участие в постановке действа. Задумка нашего режиссера оказалась такова что он стержнем нашей всей программы объявляет поэзию и драматургию Пушкина, ведь наше выступление будет приурочено ко Дню его рождения по старому стилю – 26 мая. И мне доверили ответственное задание читать «Монолог Барона» из которого состоит сцена номер два в стартовой «Маленькой трагедии» Пушкина – «Скупой рыцарь».

С произведением ознакомился быстро, но поскольку мне приходится перечитывать его по нескольку раз на дню, то и собраться с мыслями я смог только сегодня. Вся суть сего действа определяется влиянием денег на судьбы и сознание всего человечества. Человек обладающий деньгами способен купить всё что угодно, фактически в его руках власть и конечно же он это средство осуществления власти будет тщательно прятать от борцов с коррупцией, потому что скольких «обманов, слёз молений и проклятий оно тяжеловесный представитель». Каждый дублон барона – это чья-то жизнь, чья-то история будь-то вдова что стоя три дня на коленях буквально вымаливала аудиенцию у Барона, или бедняга Тибо, у которого как в девяностые «братки отжали последние кровные», конечно исключительно в фантазиях самого скупца.

Трагедия представляется нам как перевод несуществующей пьесы с английского, но самое интересное что этот ход Пушкиным был предпринят умышленно чтобы «завуалировать намёки на скупость своего отца». Прочитав произведение до конца и побывав на трёх репетициях представления я понял как можно охарактеризовать его середину – «Здесь царь Кощей над златом чахнет» потому что действительно читая строки из «Монолога» именно такие ощущения и рождались в моей голове.

В качестве небольшого итога скажу что любое классическое произведение каким бы проходным или не читабельным оно не было достойно прочтения неоднократного потому что чтобы понять почему произведение стало классическим и вошло в анналы Отечественной литературы его нужно хотя бы прочитать. В каждой своей трагедии Пушкин высмеивает человеческий порок и высмеивает всегда на «ура», обнажая его со всех сторон и подбирая для этого удачных персонажей. Пьеса достойна многократной постановки на театральных подмостках, ибо глубинная суть человека с тех времён ни на йоту не изменилась. Приятного чтения!

Когда я подростком читал эту маленькую трагедию Пушкина, то в первую очередь мне пришла в голову мысль о том, насколько же непостоянны женщины и как быстро они меняют объект своей любви. Во-первых Лаура, которая буквально мгновенно переносит свою любовь с Дона Жуана на Дона Карлоса и снова на Дона Жуана, что приводит к трагическим последствиям для Дона Карлоса. Во-вторых, Дона Анна, зная,что Дон Жуан - убийца ее мужа, тем не менее соглашается на свидание с ним в своем доме. Но и оно тоже заканчивается трагически, но уже для Дона Жуана, который в первый раз по настоящему полюбил женщину,и тем самым обрек себя на гибель. И автор предоставил право читателям самим решать куда же исчез герой - в рай или ад. Недоверчивое отношение к женскому полу у меня после этого усилилось. Правда длилось оно не очень долго, пока я не встретился с девушкой своей мечты,с которой живу уже ,страшно сказать сколько, много,много лет дл сего времени.

В вышеприведенных строфах весь Сальери. А у Моцарта совершенно иной подход к искусству и жизни.

Два гения- две противоположности. Один верит в чистое искусство, которое ставит превыше всего. Второй верит в живую музыку, музыку для народа. Сальери верит в своё высшее предназначение, в свою роль восстановителя справедливости. Моцарт же не верит в свое высокое предназначение, он доверчивый, простой и добродушный. В отличие от Сальери у него нет скрытых замыслов, он весь на виду. Сальери же весь в себе, его гложет зависть, которая и проводит его к злодейскому поступку.

Для меня трагедия "Моцарта и Сальери" Пушкина не в смерти и не в предательстве, а прежде всего в страдании. В страдании человека отдавшегося своей страсти, пожертвовавшего можно сказать жизнью ради нее. И разочаровавшегося... то ли в ней, то ли в себе...
Сальери "предавшийся одной музыке" проходит через тернии, претерпевает всевозможные муки человека посвятившего себя любимому делу:

Пройдя тяжкий путь, он становится вполне доволен собой и своим творчеством:

И казалось ничего не должно разрушить эту идиллию, ведь у него есть все, чего он желал. Если бы не далось это все столькими стараниями...
Кажется Сальери не задумывался о том, насколько он талантлив и гений ли, до тех пор, пока не повстречал Моцарта и не пришел в ужас, осознав, что кто-то творит шедевры, так легко и непринужденно! Ему не нужны недели и месяцы, чтобы сотворить нечто прекрасное, настолько прекрасное, что Сальери понимал, что никогда бы не смог создать ничего подобного! Да еще и этот кто-то, гуляка и безумец! Сальери восхищался Моцартом, и ужасался тому, что гений наш, не осознает собственного таланта и вообще живет праздно, небрежно словно ребенок.

Мне кажется Сальери не столько завидовал Моцарту, сколько возмущался его неблагодарностью по отношению к собственному гению. Сальери отдал бы все, за такой дар, и непосредственность Моцарта дразнила его. Он испытывал чувство, подобное тому, как бедный голодный ребенок, ставший свидетелем того, как некто лучшего достатка выбрасывает недоеденную еду.
Зависть! Конечно это можно назвать завистью, но что Сальери мог изменить убив Моцарта? Сам он не станет от это гением, а наследие Моцарта останется и будет звучать и поражать сердца людей веками после его смерти. Ах, бедный Сальери... настолько, насколько человек совершивший убийство может вызывать жалость. Я вижу его не убийцей, а жертвой собственной страсти к музыке и уж потом зависти. Зависть затуманивает рассудок, хотя прорабатывая свой план, Сальери был весьма хладнокровен и рассудителен. Его второй монолог ни разу не наводит на мысль об импульсивности замышляющего сие преступление. По крайней мере, это моё видение ситуации.
Но конечно же остается главный вопрос:

Злодейство – ЗЛО деяние... Я считаю, что Гений способен на какие-то «нехорошие» поступки, он может нарушать правила, этические нормы, пьянствовать, распутствовать, и вообще быть далеко не святым человеком. Я уверена, что и вовсе "Гений и святость – вещи несовместимые"! (имхо)
Но злодейство... Вот уж в действительности, вряд ли Гений способен сотворить подлинное зло. Оно ему просто не нужно. Гений упивается собственным гением осознавая или не осознавая оного. Все его эмоции и чувства воплощаются в творчестве, он весь в своем творчестве. Ему не до зависти и гнева, не до разрушения мира и ненависти. Зачем ему? Гению то... Таить зло на кого-либо. Лучше пойти и создать шедевр...

P. S. Сколько горести в этих словах:

В основе сюжета – легенда (как утверждают современные историки – недостоверная) о том, что итальянский композитор Антонио Сальери отравил Моцарта из зависти. Философ С.Н. Булгаков писал, что эта пьеса – трагедия о дружбе и могла бы иметь подзаголовок: о зависти и дружбе. Так где же тут дружба?

Из первого же монолога – он принадлежит Сальери – мы узнаём, что он посвятил свою жизнь музыке, отказавшись от «праздных забав», и добился известности упорным трудом. От Сальери может оттолкнуть то, что называет себя ремесленником. Как же могут быть совместимы музыка и ремесло – плод вдохновения и продуманный, выверенный, поставленный на поток труд? Но ремесло он поставил подножием искусству. Сальери умеет восхищаться чужим творчеством, отказываться от заблуждений, осознаёт в себе гложущую зависть к Моцарту, и даже это осознание ещё чуть-чуть возвышает его в наших глазах. Завидует он божественному дару, гениальности, которая досталась не самоотверженному и трудолюбивому творцу, а «безумцу, гуляке праздному». Следом за этими словами появляется и сам Моцарт.

Моцарт – шутник, весёлый и радостный человек. Он осознаёт свою гениальность, но это не вызывает в нём самодовольства или гордыни. На пафосную реплику Сальери: «Ты, Моцарт, бог и сам того не знаешь» - он отвечает с юмором: «Ба! право? может быть… Но божество моё проголодалось». Сам Моцарт видит гениев и в Сальери, и в Бомарше, и за компанию в себе самом (о Бомарше: «Он же гений, как ты да я»). Даже бездарная игра уличного скрипача вызывает у него только смех, в то время как Сальери относится к искусству серьёзно:

Именно своим серьёзным, рациональным отношением к искусству Сальери и объясняет себе решение отравить Моцарта: «Что пользы, если Моцарт будет жив и новой высоты ещё достигнет? Подымет ли он тем искусство? Нет; оно падёт опять, как он исчезнет: наследника нам не оставит он». Моцарт неспособен никого научить творить так же, а значит, по мнению Сальери, он может только искушать, дразнить своим даром. Искусство для Сальери – постоянное многотрудное совершенствование, рациональное постижение тайны. Моцарт творит легко, свободно, не задумываясь. Он не постигает тайну, а сам является тайной для Сальери. В образах композиторов Пушкин представил два подхода к творчеству: вдохновение и труд.

Об этой пьесе пишут, что в ней сталкиваются не только два типа отношения к искусству, но и две дружбы. Но отношение Сальери к Моцарту, если когда-то и было дружбой, то к моменту начала этих событий его так уже нельзя назвать. А вот Моцарт просит Сальери оценить своё новое творение, которое ещё никто не слышал; даже случайно, в потоке речи, называет Сальери своим другом. И он догадывается, что Сальери задумал что-то нехорошее: в первой сцене в его словах пока только соседствуют Сальери и нечто зловещее:

Во второй сцене, когда Сальери уже принял решение и только ждёт случая, на догадки Моцарта нам может указать несколько деталей: Моцарт сидит за обедом хмурый, тревожится из-за «чёрного человека», который заказал ему Requiem (между прочим, это заупокойная служба в католической церкви; и Моцарт позже говорит: «Слушай же, Сальери, мой Requiem»); внезапно вспоминает о том, что «Бомарше кого-то отравил». Конечно, не случайно, он догадывается о намерениях Сальери, но ничего о них не говорит. Почему? Возможно, не хочет очернить дружбу подозрениями.
С.Н. Булгаков пишет: «Вещий ребёнок, в своей непосредственности Моцарт слышит, что происходит в Сальери, до его чуткого уха доносится душевный его раздор, но он не оскорбил своей дружбы нечистым подозрением и не связал своих переживаний с их источником; это может казаться наивным до глупости, но, вместе с тем, благородно до гениальности».

Кстати, отвечая Моцарту на вопрос о Бомарше-отравителе, Сальери называет отравление, убийство тем же словом, каким в начале называл своё творчество – ремеслом. Так что афоризм Моцарта – «Гений и злодейство – две вещи несовместные» – оказывается справедливым. Сальери, поглощённый тем, как бы незаметно подбросить Моцарту яд, не сразу реагирует на эту реплику. И только после ухода Моцарта пытается оправдаться, вспоминая о Микеланджело Буонарроти, который, согласно легенде, приказал распять раба, чтобы, наблюдая его страдания, точно изобразить их на картине.

Способность на подлость – последняя проверка на гениальность. И пушкинский Сальери её не проходит. Не зависть, а злодейство исключает его из круга гениев, в который он был щедро включён Моцартом.

Я, конечно утрирую, но примерно вот так:
В начале Сальери позиционирует себя, как дюжинного крепкого профессионала не хуже, но и не лучше других. Он признаёт, что то, что пишет Моцарт несравненно выше того, что сочиняет он сам. Но ненавидит он его не за это, а за то, что ... И вот тут-то и не понятно. Я так не смог понять логику Сальери, которой он оправдывает необходимость "устранения" Моцарта. Чью несправедливость он хочет исправить? Всевышнего, наградившего, Моцарта божественным даром!?
И совершенно неожиданно в финале Сальери спрашивает: - "Так, значит, я не гений!?" Здрассте, приехали! А зачем же тогда он перед этим нам долго объяснял и сетовал, что Моцарт гений, а он нет?
Вы не согласны с тем, что я написал? Буду чрезвычайно признателен, если Вы объясните мне, где я ошибаюсь.