Александрийский квартет: Жюстин. Бальтазар

Просто восхитительная книга о человеческих взаимоотношениях, о культивировании своей несчастности, попытках понять себя и окружающий мир. Здесь чувства героев составляют отдельные реальности, которые существуют параллельно с реальной жизнью и часто перекрывают ее. Великое множество историй в жизни начинается с простой предпосылки: «Как все эгоисты, я совершенно не способен жить один...»

Довольно-таки неоднозначной является фигура рассказчика (тем более что текст написан от его лица, по волнам его избирательной художественной памяти). Меня всегда настораживают такие мужчины, которые до мельчайших элментов препарируют свои мысли и поступки, а также поведение других людей. Конечно, он писатель, причем с явно неудовлетворенным эго. Подобное я встречала разве что в дневниках Джона Фаулза (и лучше бы я их не читала). Так вот в основе книги лежит четырехугольник, который (будем уж говорить откровенно) выгоден всем, потому и существует. Рассказчик влюбляется в Жюстин, жену очень влиятельного человека, Нессима. Очевидно, что у него при этом уже кто-то есть. Однако движущая сила романа описана предельно просто: «Трудно противостоять желаниям сердца: если оно чего-то очень захочет, то купит все равно и заплатит душой». Так что же это за желания сердца?

Книга сконцентрирована на попытках понять Жюстин (которые неизменно проваливаются). Она производит впечатление александрийской Настасьи Филипповны, сотканной из противоречий, всячески культивирующей в себе собственную надломность и неспособность к счастью. Я каждый раз поражаюсь, неужели мужчины действительно способны терять голову из-за таких стервозных натур с комплексом жертвы? Или же для них такие женщны как игрушки, которые непременно хочется разобрать, посмотреть, как внутри все устроено, найти поломку и затем починить? Как бы то ни было, в книге все выглядит именно так. Однако сложно сказать, действительно ли им хочется прийти к пониманию поступков женщины, от которой они не могут оторваться, или же это просто их попытка упростить и упорядочить свою жизнь (ровное течение которой она периодически нарушает)?

По сути сложно понять то, что скрыто. И оценивая человека по последствиями, сложно увидеть его глубину. В книге нитью проходит мысль, что каждый человек видит лишь одну грань другого, на самом же деле их очень много. И для каждого человек такой, каким он его видит (или хочет видеть). Так кого же мы в конечном счете любим? Реального человека или же тот образ, который придумали? Этот принцип относительности лежит в основе самой концепции квартета. Чем больше читаешь книгу, тем больше понимаешь, что в каждой женщине есть что-то от Жюстин, в какой-то степени ее образ концентрирован, даже архетипичен. Самое большее, на что способны мужчины в романе, это с помощью саморефлексии описать Жюстин, создать из слов некий ее аналог, который можно хоть как-то упорядочить и понять. Может ли этого быть достаточно?

Как отмечал сам Даррелл, его задача заключалась в том, чтобы показать современную любовь, что бы это ни значило. Можно сказать, что любовь в книге представляет собой не столько физическую или даже эмоциональную привязанность, сколько интеллектуальное притяжение, постижение некой философской сути. Отсюда, увы, можно сделать вывод, что этот процесс бесконечен, неравномерен и доставляет героям больше мук, чем положительных эмоций. В книге есть попытки разобраться, ради чего люди остаются друг с другам, даже если прекрасно знают, что это навредит другим (и им самим тоже). Здесь нет счастливых персонажей, каждый в чем-то надломлен. Зачем же они столько думают, все анализируют, во всем ищут какой-то отклик для себя? В тексте есть на это намек:

Книга очень атмосферна. Действие происходит в Александрии, где люди не очень-то горят желанием жить, но все равно едут туда и там остаются. Такой вот парадокс. Душный город больше мешает людям жить, чем помогает. Он словно охватывает их и заключает в клетку. Настоящее сокровище книги – ее язык. Здесь множество нестандартных и красивых метафор, синтаксических нагромождений, описаний города. Я бы даже сказала, проза Лоренса Даррелла графична, почти осязаема. Одна из тех книг, где множество слоев, скрытых ключиков и тем для размышления. Но это лишь одна сторона истории, которая по-разному отражена в следующих частях Александрийского квартета.

Лоренс Даррелл
«Александрийский квартет: Жюстин»

И о чём я думал, когда решил познакомиться с этой книгой? Совсем не ожидал, что она будет написана в таком ключе, в каком её представил Лоренс Даррелл. Хотя чего я ждал от британского писателя, рождённого в Индии, переехавшего в юном возрасте в Британию и начавшего писать в стиле латиноамериканского магического реализма (мне так показалось; возможно, ошибочно, но восприятие моё сказало так) — а закончил и вовсе во Франции — эту книгу на Кипре, предварительно пожив в Греции и Египте? Про Александрию! Чувствуете разброс, разносторонность и многогранность, да? Не знаю, какая связь. Может, её и нет. Хотя не думаю. Слишком многое впитала в себя «Жюстина». С первых страниц мне стало ясно: не в те степи/дебри/болота/пески зашёл, бедолага. Я люто пожалел, что ввязался в этот бесконечно-неиссякаемый поток слов и предложений, смысл которых постоянно от меня ускользал. Если бы не игра, то не стал бы дочитывать сейчас. Плюс настроение не то для данного вида словоблудия. Максимально не моя литература. История болезненной любви Жюстины и её многочисленных любовников. Хотя главное повествование ведётся от лица одного человека. В виде дневниковых записок представлен сей роман. Опять (это я про себя любимого). Какая-то напасть для меня в последние месяцы. Он рассказывает о себе, о своей любви к Мелиссе — первой своей влюблённости александрийской (Жюстина была второй), о других людях, которые встречаются ему на протяжении жизни в Александрии. Нессим, Бальтазар, ещё какой-то горбатый персонаж с трудновыговариваемым именем, ещё один писатель, который крутил шашни с Жюстин до нашего повествователя, слуги, покровители, завистники. Чёрт ногу сломит. Помню только, кто кем был в общих чертах — ни характеров, ни внешности моё воображение не утруждало себя нарисовать в моей же голове. А слог!? О, эта патока, которая сводит зубы. О, эти нескончаемые кружева. О, эти бесконечные узорчики и рюшечки. Я не смог. Вернее прочитать-то смог, но никак не вникнуть. И уж тем более проникнуться. Сам город представлен во всех ипостасях с одновременным сосуществованием нищеты и роскоши, жары и зноя, распутства и Культов. Описание его усиленно прорывалось наружу, но не прорвалось. Общей картины города у меня не получилось представить. Дух — да. Но не более. На этом остановлюсь. Мне тяжело читать книги, в которых начатая в одном абзаце мысль — любовная сцена, например — или описание прошедших событий из жизни персонажей через пару-тройку уже забыта, и мы начинаем читать о древнем походе македонян на Александрию. Такое вольное течение, полёта мысли автора воспринимается мною с трудом. Порою даже способно вызвать отторжение. Сюжет до сих не укладывается в голове, даже если он есть. В этой книге он вроде имеется. А вроде и нет. Эта книга словно пазл, фрагменты которого надо собрать, чтобы картина написанного получилась более-менее цельной. Только не знаю, так ли это? Сложится ли она? Впереди-то ещё три части. И я сомневаюсь, буду ли продолжать эту тетралогию. Если честно, то я не знаю, что писать и как анализировать данную книгу. После прочтения внутри меня ничего не осталось. Кроме раздражения от слога и стиля автора. Это не в вину ему, ни в коем случае. Поэтому итоговой оценкой выступает четвёрка. Я — не аудитория подобного стиля написания романов. Замысел я оценил, но не принял. Страдания любовные, вожделение сексуальное, измены, поиск себя чуть ли не каждым персонажем (и важно, мужчина это или женщина), рассуждения на эзотерические и философские темы. У каждого персонажа свои проблемы и кажется, что они состоят исключительно из одних недостатков. Все они больны душевно, внутренние миры их расколоты — безденежьем, безответной любовью, насилием, физическим уродством… А болезненная привязанность друг к другу персонажей сводила с ума. Автор сплёл всё, что только можно в этом романе. Винегрет. Не переношу его.

Дано:

A любит B. Ну не то что бы любит. Нравится тело, нравится невысокая требовательность В к А. В и А не равны. А - образованный, тонко чувствующий и много видящий. В - я на улице росла, меня курица снесла. Плюс - В благодарна А за гуманизм.

А любит С. Ну не то что бы любит. Цепляет ум, независимость С ко всем другим индивидуумам. А не может постичь С. Это досадно. При том, что С вроде бы тоже "я на улице росла, меня курица снесла"

С любит А. Ну не то что бы любит. Видит родственную душу. Говорит, мы с тобой одной крови, ты и я. Мы рождены мучить тех, кто нас по-настоящему любит (будто такие есть). Рыбак рыбака. А что нам терять? Понимание ведь, часто ли встречается?

С любит D. Ну не то что бы любит. Это ее бензин. Куда без бензина уедешь? Тем более, улучшенного, для продвинутых водителей, ценящих скорость и берегущих тело. Как не любить D? Он все понимает. И он богат. Он никогда ничего не требует от тех кого любит. И не ждет. Просто наслаждается моментом существования и взаимодействия с теми, кого любит. Мечта. Хоть и чудак.

D любит С. Ну не то что бы любит. Многому учится. D понимает, что не в деньгах счастье. А в мудрости. А кто еще, как не С, познавшее плохое и хорошее может преподать ему урок и не обмануть и не поглумиться?

D любит В. Ну не то что бы любит. Хочет защитить и познать таки силу собственного статуса. В связи с этим вырасти. Вообще и в собственных глазах. Или просто вернуться к классической схеме "мужчина и женщина" Почему бы и нет?

Е любит В. Ну не то что бы любит. Хочет почувствовать собственные социальные преимущества пользуясь материальной незащищенностью В. Тем больше хочет, чем не хочет она. Она ведь любит А.

Есть еще F и G и пр. Но у меня на них нет сил уже. В конце концов, мне за это не платят - разбираться в анатомии чувств посторонних.

Тем более, что им всем на гормоны капнули некий усилитель вкуса под названием Александрия. Который уже испробовали Антоний и Клеопатра, где вечно жарко, полно тараканов, запах испражнений и повсюду сексуальная эксплуатация и педофилия...

А что требуется доказать? Ничего. Жизнь жестока, неопрятна и похотлива. Хоть и с элементами везения, эрудиции, и чувства прекрасного.

Одному из нас крупно не повезло. Либо мне с книгой, либо книге со мной. Но скорее всего дело не в «не повезло» по каким-то принципиальным расхождениям во вкусах, а не повезло чисто позиционно. Потому что «Жюстин» попала в мои жадные ручонки сразу после Паустовского. И после простой, открытой, чистой и прозрачной русской литературной речи Паустовского Лоренс Даррелл как-то не пошёл, как-то всё в его книге показалось и чрезмерным, и нарочитым, и хитровыдуманным, и переконструированным, и всякие прочие превосходные степени, отвечающие за переизбыток, за излишество, за искусственную выделку. Что называется, хороша шубка, да не греет!

Хотя на холодном глазу книга хороша! Очень привлекательна ситуация, в которой оказываются герои книги — и Жюстин, и наш ГГ, автор книги, и супруг Жюстин Мессим, и подружка ГГ Мелисса, и многие другие более второстепенные люди и персонажи, герои и любовники. Ситуация и привлекательна, и всегда злободневна, да собственно и привлекательна злободневностью. Потому что «любовь нечаянно нагрянет, когда её совсем не ждёшь». Нагрянет и наворочает дел… и тел тоже наворочает и перетормошит.

Вообще роман очень близок к тому, чтобы можно было его назвать поэмой — посвящением Любимой Женщине. Потому что многие строки и главы книги просто поэтичны и возвышенны, романтичны и порой даже выспренни, как бывают выспренни в своих речах и выражениях чувств искренне и истово влюблённые люди.

Вторым главным героем книги является Александрия, Город, место на взгляд автора совершенно особое и особенное. И эти александрийские строки и главы порой не менее интересны, чем строки и главы о любовных томлениях и переживаниях героев книги. Город у автора получился и в самом деле требующим написания с прописной буквы, т.е. именно Город — и сочности, и колорита, и городских александрийских шумов и криков, и отношений и нравов, и всего прочего арабско-африканского здесь предостаточно.

Перечитал написанное и подумал — ну и какого рожна тебе надо, коли и персонажи, и ситуации, и внешний антураж тебе и понравились и пришлись по нраву? Наверное всё дело всё-таки в той литературной форме, в которую облечена, воплощена книга. А вернее в контрасте...

Он брат Джеральда Даррелла, и эта подробность, нейтральная в контексте содержания книги, может многое сказать о плотности ассоциативного поля, которое ее окружает. Здесь ничто не существует в отрыве от бывшего прежде. Александрия Кавафиса (которого никто не читал в оригинале, но все говорят о нем с видом знатоков); "Александрийские песни" Кузмина (его, спасибо лекциям Быкова, знаем лучше и любим по-настоящему); первая ассоциация с "Жюстиной" де Сада (не сподвиглась, мне "Жюльетты" хватило), подкрепляется эпиграфами из затейника маркиза ко всем четырем частям "Александрийского квартета". Хотя читателям с особенно тонкой нервной организацией не стоит беспокоиться, извращенных излишеств на страницах наиболее успешного романного цикла Лоренса Даррелла не будет.

А что будет? Много любви, утоленных и неутоленных страстей (несколько достоевского толка), восточная экзотика, политические интриги, изрядное количество тайн и загадок. Впрочем, их разрешение радикально не изменит впечатления о характере и сути отношений персонажей. Но это я несколько забегаю вперед, имея на сегодняшний день прочитанными три из четырех книг "Квартета", а нужно по порядку.

Итак, первая книга, модернистский любовный роман. Каждая из частей тетралогии написана в русле определенной литературной традиции, открывающей "Жюстине" досталась неблагодарная роль говорить о любви рафинированным языком модерна. Сложность переплетения амурных преференций героев исчерпывающе опишет кушнерово: Друг милый, я люблю тебя, а ты его, а он другую, а та, платочек теребя, меня, а я и в ус не дую!

На самом деле, Америки нам здесь не откроют, сюжет сводится к тому, что молодой англичанин Дарли, неизвестно зачем приехавший в начале тридцатых годов в Египет, заводит интрижку с кабареточной танцовщицей Мелиссой. Девушка страстно влюбляется в своего небогатого друга, отказываясь от более выгодной роли содержанки. Однако спустя небольшое время, герой становится объектом внимания блистательной Жюстин, светской дамы, жены могущественного и богатого Нессима. В ситуации выбора всякий отдаст Lamborghini предпочтение перед "Ладой", Дарли не стал исключением. Впрочем, от влюбююленной девушки он тоже не в силах отказаться. Заканчивает тем, что теряет обеих. Предсказуемо.

Все происходит на фоне искусно выписанной атмосферы восточного города, где жарко, воздух напоен пряностями, а лоск и роскошь элиты соседствуют с грязными простынями, на которых совокупляется с возлюбленными герой. Жюстин, Femme Fatal, личность полулегендарная, окруженная таким количеством слухов и домыслов, какого с лихвой хватило бы на целый дортуар пепиньерок, компенсирует (или дополняет?) неясность происхождения историей первого замужества и бесследного исчезновения дочери, рожденной еще до первого брака (на дворе первая треть прошлого века, мусульманский Египет, на минуточку).

Первый муж, француз, оказался литератором (они там все пописывают от скуки) и описал ее в романе, практически выставив на всеобщее обозрение самые интимные вещи. Александрия - такая большая деревня, где все все обо всем знают. Но серия ударов по репутации не мешает Жюстин сиять во славе. В общем, девушка-легенда. Почему скепсис? Н-ну, потому что тщательность, с какой выписаны образ героини и мильон терзаний, доставляемый ею прочим персонажам, не делает ее живой.

Объясняю, я вовсе не имею в виду клишированной характеристики "картонная". Нет-нет, это не к Дарреллу. Его прекрасная еврейка скорее производит впечатление филигранно сделанной имитации живого человека, куклы-автомата из сказок Гофмана, драгоценной подделки. Полагаю, это в русле авторского замысла. Другие женские образы хороши необычайно. Его Мелисса, Клеа, Лейла, Лайза живые, теплые, дышащие, в то время, как утрированная витальность Жюстин в какой-то момент обращается своей противоположностью - изощренной безжизненностью биоробота. Такой отчасти вариант "Заводной" Бачигалупи. (кто понимает).

Александрийский квартет" построен как цикл, в котором три из четырех книг рассказывают о прошлом: реконструкция, взгляд на происходящее с иного ракурса, добавление деталей, которые позволяют иначе понять и осмыслить события. Четвертая - условное настоящее. Почему условное? Потому, что даже к моменту публикации книги, ее события успели отодвинуться на два десятка лет в прошлое, что уж говорить о дне сегодняшнем. Однако в рамках романного мира, "Клеа" подытоживает события, закрывает гештальт. Но до нее еще далеко, теперь вторая книга "Бальтазар"

Разумеется, Лоренс Даррелл не случайно дал герою-рассказчику второй книги имя одного из царей-волхвов. Медик Бальтазар вхож по роду занятий в разные, дома; имеет доступ ко многим тайнам. А кроме того, в городе, помешанном на эзотерике, он признанный специалист по изучению каббалы. Собственно, знакомство с ним англичанина Дарли происходит из общего увлечения тайными знаниями, подметив интерес к которым у молодого любовника, Жюстин вводит героя первой книги в кружок Бальтазара.

А тот, в свою очередь, комментирует второй частью записки автора первой, из коих комментариев складывается самостоятельное произведение, в значительной мере корректирующее взгляд читателя на историю, рассказанную Дарли. Одновременно разбивая иллюзорное представление того о себе, как о герое любовнике. Становится ясно, что прекрасная еврейка использовала его как прикрытие в отношениях с человеком, в которого была по-настоящему влюблена, литератором Персуорденом.

Одновременно картина александрийской жизни, прежде ограниченная в основном любовными похождениями, расширяется и углубляется, обретает объем. Миллионер Нессим, странно снисходительный муж Жюстин, предстает в ипостаси христианина копта (старинная ветвь христианства, имеющая распространение в Северной Африке и на Ближнем Востоке). Вопросы религиозной и национальной самоидентификации необычайно актуализируются, ибо никто и ничто не существует в отрыве от среды, частью которой является. Быть христианином в мусульманской стране очень непросто.

"Бальтазар" исподволь вводит нас в семейный круг Нессима, рассказывая о его брате Наврузе, из-за врожденного уродства (заячья губа), живущем замкнуто в родовом имении и мудро управляющем обширными семейными землями, в то время, как Нессим приумножал фамильные богатства в большом мире. О матери братьев, прекрасной Лейле, в юности получившей хорошее образование и мечтавшей о жизни свободной женщины в Европе, но вынужденной стать женой человека значительно старше себя и принявшей это решение отца безропотно.

Повествование усложняется, прежняя его линейность ветвится, ломкий голос рассказчика обретает обертоны. Одновременно с расширением знания, мотивация персонажей перестает быть плоской, предстает в глубине и объеме. Это знание необходимо разместить внутри себя и самой разместиться внутри него, чему формат постмодернистского романа, избранного автором для второй части тетралогии, не очень способствует. Прохладный, дробящийся на цитаты и аллюзии постмодерн - не самое уютное литературное пространство. Так или иначе, света это добавляет, хотя:

Просто божественно прекрасная проза. Красотой языка и шикарными метафорами я восхищалась и в первой части квартета. Тогда они меня просто обескуражили и восхитили. Теперь же я, как более подготовленный читатель, смаковала не спеша словосочетания (а некоторые вовсе перечитывала несколько раз) и наслаждалась неописуемой красотой этой прозы. Вторая часть ни в чем не уступает первой не только в красоте слога, но и по чувственности и накалу эмоций и страстей. Все та же душная и вмещающаяся в себя столько сект, языков и рас, Александрия. Все те же герои с их хитросплетениями в отношениях. Все та же загадочность и толика тайны. Все та же игра автора с читателем. Изменился лишь ракурс взгляда на ситуацию. А это увлекает в этот лабиринт из страстей, эмоций и чувств вновь и вновь. И уже просто невозможно остановиться, оторваться и вынырнуть в реальный мир...

«Истина есть источник противоречий…»

Бальтазар пишет комментарии к роману Жюстина и тем самым меняет реальность восприятия ситуации глазами писателя. В корне. И вот уже сомнения окрашены в единый свет и герой слепо бредет в лабиринте своих воспоминания, пытаясь нащупать ускользающую истину и осознать то, что узнал сейчас. Попытки познать невозможное и сделать его возможным. Что есть наша реальность? Существует ли истина? Единственна ли она? Как разобраться в сплетении чувств и эмоций, когда ты ослеплен страстью? Красивое и глубокое исследование любви во всех ее проявлениях и малейших оттенках.

Витиеватость этой прозы обволакивает. Сюжет все больше и больше затягивает. А впереди еще две части. Два разных взгляда на запутанный многогранник отношений героев. И чем дальше, тем больше погружаешься в омут и атмосферу этой чарующей прозы. Ай да Д. Лоренс. Так писать просто невозможно, как у вас это получилось!?

Эта книга невероятно чувственна. Она захлестывает тебя абсолютной чувственностью зноя, растекающегося по улицам египетской Александрии, тяжелым дыханием любовников, которые понимают, что "такие мгновения счету не подлежат, не поддаются материи слова; они живут в перенасыщенном растворе памяти, подобно удивительным существам, единственным в своем роде, поднятым сетью со дна неведомого нам океана". Нет никакой разницы, о чем говорит автор - то ли действительно о физической стороне любви, то ли о попытках понять ее философскую суть, то ли об утренней росе на деревьях - все это опутывает тебя невообразимым эротизмом слога.

Мы повернулись навстречу друг другу и сомкнулись как две половинки двери, за которой стояло прошлое, и закрыли его на ключ, и я ощутил, как быстрые счастливые поцелуи стали сочинять наши очертания во тьме, словно слой за слоем краски.

Вы только не подумайте, что это любовный роман. Да, на поверхности лежит банальный многогранный адюльтер, но это лишь крошечная часть айсберга. "Жюстин" - это рассказ о том, как люди создают Город и как Город создает людей, ибо "что есть человек, как не функция от духа места"? Это книга, где сюжет отходит на десятый план, а в авангарде стоят чувства, страсти, мучения и горести человеческого сердца.

«Кто, черт возьми, придумал человеческое сердце? Скажите мне, а потом покажите место, где его повесили!»

Этой книгой невозможно насытиться. Только лишь прошептать "еще"... Благо дело, это лишь первая часть "Александрийского квартета", но даже если бы "Жюстин" была самостоятельным произведением, такой роман, как этот, можно перечитывать бесконечно.

«Я мечтаю о книге, достаточно сильной, чтобы вместить черты ее личности, — непохожей на книги, к каким мы привыкли. Примера для: на первой странице — выжимка сюжета в нескольких строках. Таким образом мы могли бы разделаться с повествовательной интонацией. А следом — драма, свободная от груза формы. Я дам моей книге волю мечтать и видеть сны»

P.S. Знала бы, куда в рецензию можно засунуть еще цитат сорок, засунула бы.
P.P.S. Книга прочитана в рамках клуба "Борцы с долгостроем"

10 / 10

Я охочусь за жизнью, которую стоило бы прожить.

Эта книга совершенно очаровала меня - самое подходящее слово, которое я смогла подобрать для своих ощущений. Прочитав пару десятков страниц, я без всяких сомнений внесла остальные три части "Квартета" в список для дальнейшего чтения и сейчас уже скачала их на лето. Хорошо знакома с творчеством младшего Даррелла, и совсем не ожидала, что старший - настолько другой и настолько замечательный! Мне почему-то казалось, что эти книги - что-то вроде приключенческого романа с продолжением...слава Богу - ничего похожего. Пока читала - много выписала в цитаты, а ещё больше - отметила в тексте как замечательные языковые и стилистические находки, можно вставить в рецензию...потом просмотрела отмеченное - и расстроилась, ну куда всё это втиснешь... Разве что самой перечитывать да наслаждаться:

В тот день мы бродили вдоль моря, и разговоры наши были полны осколков жизней, прожитых без плана, без цели, без архитектуры.

Мы повернулись навстречу друг другу и сомкнулись как две половинки двери, за которой стояло прошлое, и закрыли его на ключ

бредя сквозь обветшалый туземный квартал, провожаемый штыковыми уколами фонарей и подзатыльниками резких запахов

Эта книга - восторженный гимн Александрии, которая для автора всегда была единственным городом на свете:

и я лишался дара речи и чувствовал сквозь раскаленный асфальт под ногами ритмы Александрии, посылаемые ею вверх, в людские тела, а люди способны лишь чувствовать иногда их вкус, как вкус голодных поцелуев или нежных слов, произнесенных голосом, охрипшим от удивления.

Эта книга - гимн любви, в её неизбывной иррациональности и текучести:

...И не объяснишь этого людям, для которых любовь все еще бьется в тенетах слов, идущих в рифму к обладанию, к власти.

Не читайте её, если для вас нет ничего важнее увлекательного сюжета и динамичного действия, если хотите от героев логичных поступков и всем понятных суждений. Не читайте, если ищете в литературе указаний на то, как надо и как не надо, что хорошо и что плохо, если любите делить героев на правильных и не очень.
Читайте её, если хотите сполна насладиться великолепным языком, побродить в закоулках своеобразного и нестандартного мыслительного процесса, узнать что-нибудь вовсе не нужное, но такое неожиданное для вас. Читайте, если цените недосказанность, смысловые и словесные игры, отсуствие чёткости и однозначности в чувствах и переживаниях героев, если жемчужины, щедро раскиданные в тексте, радуют вас не меньше, чем меня:

смеялась она так искренне, так легко и просто, что прямо там и тогда я решил в нее влюбиться

Дождь кончился, и влажная земля выдохнула мучительно нежный запах глины, человеческих тел и увядших цветов жасмина.

Смерть Каподистриа висит в неподвижном воздухе, словно дурной запах, словно дурная шутка.

Огромное спасибо StarrySky за знакомство с новым замечательным автором! И отдельное спасибо - талантливому переводчику этого чудесного текста. P.S. Прошу простить за излишнее количество цитат.

"Александрийский квартет" - история любовного четырехугольника, но это только на первый взгляд. Повествование идет от лица одного из уголков этой незамысловатой фигуры, его зовут Дарли, он делится своими воспоминаниями, они путаются, часто забегают вперед, потом возвращаются назад, иногда резко перепрыгивают с одно человека на другого, и только продолжая читать понимаешь о ком речь. Сначала я пыталась возвращаться, выстраивать повествование по полочкам, только позже, прочитав четверть, прониклась аурой книги и поняла, что ее нужно воспринимать такой как есть, не искать логики, последовательности, у нее своя атмосфера, атмосфера Алексанрии.
Александрия - главная героиня или главный герой и только о ней эта книга, она в воздухе, в каждом предмете, в каждом человеке, она то обволакивает, то душит своим ароматом, то просто дарит шлейф, но тогда слепо идешь за ним, что бы ни в коем случае не потеряться. Сначала не понимаешь где ты находишься, и очень это место похоже на палату для душевнобольных, но потом озираешься, и попадаешь под обаяние сказочного города, но обаяние постепенно переход в зависимость, а город словно гипнотизирует, дальше забываешь обо всем и не представляете как раньше можно было жить без Александрии. С первым вдохом воздуха этого города, начинаешь жить его жизнью и по его правилам. Этот город окончательно лишит вас воли.

А всю эту пьянящую атмосмосферу создает очень красивая проза, от которой просто не возможно оторваться, автор непревзойденными сравнениями и эпитами создает ее, что не только от пейзажей, но и от описания грязной маленькой квартирки, зачитываешься и не можешь оторватся. Они настолько просты и красивы, что кажется, что и самой можно было так написать)
Многие позиционируют, книгу как любовный роман, да, здесь пррисутствуют отношения, и они разобраны до молекул выдыхаемого любовниками воздуха, но это опять, наверное, атмосфера города, и он все равно идет на первом плане. Здесь любят, изменяют, от этого любят еще больше того, кому изменяют, ревнуют к живым, а еще больше к мертвым, теряют своих и воспитывают чужих детей, и все это происходит как-то естественно, ведь это не главное, главное город. И только финал книги возвращает к реальности, Александрия всех отпускает, а все вопросы и ответы становятся бытовыми.