Одинокий город. Упражнения в искусстве одиночества

Достаточно необычное произведение, даже для нонфика. И суть даже в необычной композиции-мозайке, тут какой-то переплетающийся на эмоциональном уровне способ совмещения научного (история искусства) и личного. Книга построена на том, как Оливия Лэнг переосмысляет свою изменившееся положение, а именно одиночество в Нью-Йорке, через судьбы великих художников, живших в Нью-Йорке.

Самое интересное в этой книге следует из того, что автор не просто сравнивает эмоциональные ощущения и совпадения из биографии, Оливия Лэнг действительно проделала большую работу по изучению жизни деятелей искусства и влиянии их одиночества на творчества и взаимоотношения с другими людьми и миром целом. Для меня познавательность достаточно высокая, потому что более менее неплохо знал только про жизнь и творчество Уорхолла. Про Дарджера и Войнаровича слышал вскользь и видел пару самых их известных произведений, остальные фамилии мне были даже не знакомы.

Очень сложно оценивать такую необычную книгу, плюс ко всему, как и люди описанные в ней, она очень разношерстная. Где-то я ловил каждое слово, где-то было немного скучновато, но в целом произведение затянуло, и я точно не буду жалеть о потраченном на эту книгу времени!

Как же это уныло. Читаю и чувствую как невидимые кандалы защелкиваются на мне, а их бесконечные цепи обвивают меня с головы до пят. Дважды я умудрилась уснуть в процессе чтения, а такого со мной вообще никогда ещё не происходило. Ожидания максимально разошлись с реальностью: вместо личной истории одиночества девушки в большом городе, мы читаем хроники Нью-Йорка 70-х в значимых для его истории мужчин: Хоппера, Уорхола, Войноровича, Дайджера, Номи и многих других... Перечень визуального искусства, полное грязи, из которой они появились. Калейдоскоп образов «половой свободы, сладострастия и услад, ошеломляющие своей прямотой» проносится перед глазами. Но при этом пробелов слишком много. Обсуждение живописи, фотографии и кино без обращения к исследуемому предмету – мне что теперь гуглить все 200 сносок? Сначала мне было скучно, потом стало противно, как будто это не про одиночество, а про отсутствие секса у Оливии (при условии, что она вставила историю про её мать-лезбиянку и свою неопределённость с полом). Среди ожиданий были мысль о языковом барьере, неумении «говорить через рот словами», неспособности найти контакт с самим собой, но они потонули в тысячи лирический отступлений.

Документальная книга Оливии Лэнг разбудила во мне невероятную смесь эмоций, мыслей  и страхов. Я не ожидала такого эффекта. Я не думала, что под этой минималистичной обложкой скрывается что-то настолько...глубокое? Личное? Страшное?

А начиналось все вполне невинно. Автор рассказывает нам свою историю одиночества в большом городе. Она переехала в каменные джунгли Нью-Йорка к человеку, которого любила. Но что-то не сложилось, и она осталась одна. Абсолютно одна в чужом городе. В толпах на улицах, в толкучке метро, в магазинах, кафе, парках, везде и вокруг она чувствовала свое одиночество. И пыталась к нему привыкнуть, его описать. Попробовать так жить. Осмыслить свой мир через призму одиночества.

На фоне своей личной истории Оливия Лэнг рассказывает истории четверых художников, творивших когда-то в Нью-Йорке. Все они были чем-то авангардным, необычным, их творчество не вязалось с классическим канонами искусства. Эдвард Хоппер. Энди Уорхол. Дэвид Войнарович. Генри Дарджер. Я слышала только первые два имени, работы Хоппера мне нравились, он так точно и так жутко мог передавать в своих картинах одиночество человека в большом городе. Теперь я понимаю, откуда он черпал свое вдохновение.

Оливия Лэнг затрагивает тему одиночества человека в толпе, неприятие его обществом, стигматизацию болезней (ВИЧ) и сексуальной ориентации. Она исследует, препарирует жизни творцов, с такой скурпулезностью рассказывает нам их истории, их борьбу, творческие порывы и одиночество.
Истории жизней этих людей по большей части трагичные и тяжелые, местами я перелистывала страницы, потому что невыносимо было читать про ужасное детсво Войнаровича. Или про одиночество Дарджера, который всю жизнь жил затворником, никто о нем ничего не знал, и только после смерти обнаружилось его наследие - 15 тысяч страниц (!!!)романа, его собственного мира, кучу иллюстраций, сделанных разными способами. Подумайте только! Каждый из этих людей боролся с одиночеством как мог, и не всегда борьба была успешной.

Потрясающая вещь, пробирающая до глубины души. Автор проделала колоссальную работу. Заставляет о многом задуматься и ценить свою жизнь.

Одинокий город Нью-Йорк: пересекаются под прямыми углами авеню и стрит, как на канве, забегаловки, пар вырывается из-под земли, жёлтые такси раздражённо гудят, неоновые вывески, сотни, тысячи лиц. Что-то рассказывает автор, что-то складывается из моих фантомных воспоминаний о месте, в котором я никогда не бывала.

Одинокий автор, терпящий жизненный крах сразу после переезда в другой город, окружает себя такими же одиночками, но из недавнего прошлого – знаменитыми художниками. Колоссальная, очень тревожная, и, кажется, небезопасная работа. Какого это - днями напролёт изучать их архивы, читать записи, слушать наговорённые после кошмарного сна на диктофон мысли смертельно больного человека?

От знаменитого Эдварда Хоппера с его «Полуночниками» к…

Энди Уорхолу, окружившему себя людьми на Фабрике, но отгородившемуся от этих же людей видеокамерой и фотоаппаратом.

От Дэвида Войнаровича, хлебнувшего ещё с самого детства лиха, ставшего художником, а под конец борцом с табуированием темы СПИДа, с теми, кто пресекал просвещение, позволяя болезни распространяться, в то время как эта же болезнь расползалась по его телу к…

Грете Гарбо, оставившую карьеру суперизвестной актрисы и одиноко живущую в своих апартаментах на Манхеттене.

От потрясающего Генри Дарджела – одиночки из всех одиночек, художнике, который никогда не стремился к известности. Всё что он делал, он делал только для себя, работая уборщиком в Чикагской больнице, а параллельно создавая огромный роман (15,143 страниц) и самостоятельно его иллюстрируя: «История девочек Вивиан в стране, известной как царство нереального, и Гландолинско-Ангелианского военного шторма, вызванного восстанием детей-рабов». Такое очень странное и гениальное фэнтези…

До Клауса Номи, поп-певца с оперным голосом и внешностью инопланетянина. Необычное исполнение, толстый слой грима – такой образ Пьеро. И на последнем выступлении – бледный, слишком бледный даже за слоем белил, а за широким воротником-жабо скрываются раны болезни, о которой ещё никто толком ничего не понимал.

Из одного жалкого жилья в другое, из одного музейного архива в другой. От одиночества в толпе на улице, заполненной людьми, до одиночества в сети с его иллюзией общения.

Одиночество – удивительная вещь. Мы жаждем его и тяготимся им, стремимся к нему, а бывает и поступаемся чем-то ценным для нас лишь бы не жить эту жизнь одному. Прекрасная и горькая книга, которую так бы и хотелось обнять, будь она у меня в бумажном формате.

" Каково это - быть одиноким? Чувство, похожее на голод: все равно что голодать, когда все вокруг приготовились к пиру. В этом есть стыд и тревога, а со временем они начинают лучиться наружу, и одинокий человек делается всё более отрезанным от остальных, все более отчужденным. Это ранит - как ранят чувства, но есть и физические последствия: они незримы, спрятаны внутри замкнутых полостей тела. "

Я прочитала эту книгу в прошлом году и вернулась к ней сегодня, когда ощутила острый прилив беспокойства и перманентного приходящего чувства изолированности.
Есть книги, к которым возвращаешься мысленно то и дело, они словно далекие маяки, ярко вспыхивающие, разгоняющие тьму. Есть книги, которые с методичностью опытного хирурга делают на сердце тончайший надрез и оставляют зияющую наполненную рану.
Написать эту книгу Оливию Лэнг побудили причины личного свойства.
Она переехала в Нью-Йорк из-за своего романа с мужчиной, но эти отношения, столь многообещающие с самого начала, неожиданно быстро закончились. Вдали от своего дома она решает осмыслить окружающий мир через эту новую и иногда угнетающую призму разбитого сердца и одиночества, Лэнг исследует феномен одиночества через творчество четырёх художников, которые жили и работали в Нью-Йорке: Эдварда Хоппера, Энди Уорхола, Генри Дарджера и Дэвида Войнаровича. Она поднимает важные темы связанные с одиночеством, неприятием человека обществом и тем, как некоторые из творцов ощущая изолированность и инаковость окружали себя множественным скоплением людей, или ненужными вещами. В одной из глав рассматривается проблема ВИЧ и то как неизученное заболевание влекло за собой самые печальные последствия, как таких людей избегали, семьи буквально отказывались от родных прямо в больницах , если диагноз оказывался положительным.
Эта книга показывает нам историю американского искусства и культурную критику,она проводит вивесекцию души творцов, но также и во многом является самопомощью: видя эмоциональные путешествия художников, которые находятся в центре внимания, и углубляясь в собственный опыт одиночества автора, я почувствовала, что не одинока в своем состоянии. То, что эти мои эмоции ощущались одновременно неосязаемыми и физическими, больше не смущало — книга отлично показывает, как одиночество по своей сути беспорядочно и сложно; сырая эмоция, которую мы так часто насильно сдерживаем, чтобы быть “презентабельным” в социальных кругах, быть “функционирующим” членом общества, но на самом деле она просто отчаянно нуждается в освобождении и направлении в творческие начинания.

Последние несколько месяцев заставили многих из нас чувствовать себя изолированными или одинокими по-разному. Эта книга поможет тем, кто хочет глубже разобраться с этими эмоциями.

Есть разные причины оказаться одиноким и не все они отрицательные. И всё же, чаще эти упражнения вынужденные: расставание, непонимание, поездка, изгнание. Да каждый может пополнить этот список! Есть ли человек, свободный от опыта одиночества?

Оливия Лэнг, заброшенная в чужой для неё город, страдает именно от этого чувства. И начинает размышлять о других людях, что пережили схожие проблемы в 20-м веке в Нью-Йорке. Так как таких, увы, множество, она сосредотачивается лишь на нескольких сравнительно известных. И вот тут мы с ней друг друга не совсем поняли: если её вступление и глава про Хоппера вызвали яркий отклик, то дальше мысли отзывались лишь частично. Оливия выбрала людей, чьё творчество мне (почти) неизвестно и неблизко (даже про Уорхола могу сказать тоже самое), а их одиночество несёт специфические причины. Да, с одной стороны, это особое проникновение в незнакомую область. Но как раз таки некоторое отстранение - один из первоисточников.

Интересно ли читать "Одинокий город"? С моей колокольни - уверенное "да". Но близко ли оно к моему переживанию одиночества? Увы, нет. И вглядываясь по ночам в огни окон встречающихся домов буду так же ощущать укол болезненного переживания, неразделённого ни с кем.

Исследовать мир людей творческих и выдающихся в своём роде — дело непростое. Особенно если при этом твоя жизнь дала трещину в личном плане и ты пытаешься в самом средоточии Нью-Йорка найти отдушину через мир искусства. И находишь. Через тему одиночества в жизни и искусстве — посреди мегаполиса и потоков людей.
⠀
Оливия Лэнг, «Одинокий город. Упражнения в искусстве одиночества» (The Lonely City: Adventures in the Art of Being Alone, 2016)
Издательство: Ad Marginem 2017. — 352 с.
5/5
⠀
Оливия проделала путь не только из Англии в Нью-Йорк, не только по биографиям и творчеству упомянутых в книге известных художников, фотографов, певцов... Она сумела провести читателя за завесу бесконечного одиночества, вскрыла социальные и психологические причины разобщенности посреди Нью-Йорка, в среде артистической и до предела разношёрстной, яркой, необузданной, где перемешались одинокие гении, проститутки, геи, лесбиянки, трансгендеры, феминистки, различные активисты...
⠀
Тот Нью-Йорк почти ушёл в прошлое с началом 2000-х годов, но его знаменитые герои остались в истории. Об их творчестве и одиночестве весьма ярко, глубоко и почти интимно рассказывает автор в этой книге.
⠀
Сама Оливия родилась в семье лесбиянки и моталась по разным городам и весям, с детства ощущала свою инаковость (в книге она склонна к мальчиковому поведению), поэтому и выбор героев книги у неё особенный. Начало книги связано с художником Эдвардом Хоппером, который на своих полотнах так часть изображал дома, квартиры, фигуры одиноко застывших безымянных людей. Анализ работ Хоппера перемежается размышлениями об одиночестве как таковом.
⠀
Далее следует рассказ об Энди Уорхоле, его детстве, о неприятии своей внешности и проблемах с самовыражением. Кстати, Уорхол пронизывает собой всю книгу, что здесь очень уместно. Механизация искусства у Уорхола стала своеобразным способом отгородиться от мира, и в то же время его всегда окружала публика, он фиксировал речь, снимал на камеру, был в гуще событий. И это одиночество посреди океана культурной столицы — особо остро переживается и ощущается.
⠀
Капоте считал, что Уорхол «просто безнадёжный прирождённый неудачник, самый одинокий, самый лишённый друзей человек...»
⠀
Несколько историй мне особенно запомнилось. Одна — про феминистку Валери Соланас, которая стреляла в Уорхола. Её неприкаянность, непримиримость с обществом, её манифест, который никто не печатал и не читал... Такая яркая и трагическая судьба.
Другая — про писателя, музыканта, фотографа, квир-художника, живописеца и активиста Дэвида Войнаровича, про его жизнь в ночлежках и на улицах города, про изнасилования, про проект, посвящённый Артюру Рэмбо, про взлёт его карьеры и знакомство с культурной богемой Нью-Йорка, про СПИД и борьбу за право жить... Его цитата здесь уместна:
⠀
«Вызывает ярость вот что: когда мне сказали, что я подцепил этот вирус, я быстро понял, что подцепил и больное общество»
⠀
Болезнь, о которой ещё толком мало кто знал в 80-е и начало 90-х годов, но которая разделила людей, привела к стигматизации заболевших, так что их чурались и избегали. Геи становились изгоями, разобщённость между людьми превращалась в пропасть. Этот период в творческой среде и жизни Нью-Йорка в книге очень доходчиво описан. Одиночество стало сродни концентрационному лагерю.
⠀
Другая история, которая меня очень коснулась, это история о безвестном художнике-самоучке Генри Дарджере. Его тысячи художественных работ и огромный в 15 тысяч страниц текст книги нашли незадолго до его смерти в маленькой комнатушке. Он всю жизнь проработал уборщиком в больнице Чикаго и был не совсем психически нормален, судя по всему. Но как удивительно было узнать о человеке, который даже не собирался являть что-то этому миру. Это болезненное одиночество человека, пытавшегося склеить части в целое, найти цельность в творчестве.
⠀
Когда я читал эту книгу, вспоминал роман Ханьи Янагихары «Маленькая жизнь», его героев, ту артистическую богему Нью-Йорка, те улицы и переулки, по которым ходят герои. Для меня книга Оливии Лэнг дополнила образы из книги Янагихары, они стали полнее и жизненее, явственнее.
⠀
Так что советую обратить внимание на этот документальный роман, в котором исследуется природа одиночества на примере жизни некоторых ярких людей из мира искусства ХХ века, на примере проживания одиночества в современном урбанистическом обществе.
⠀
В книге много цитат, высказываний и упоминаний книг, фильмов, картин, статей и исследований, которые дополняют и углубляют анализ данной темы.
Это был очень полезный и важный для меня лично опыт!
Советую познакомиться с книгой и сделать свои выводы...
⠀
Цитата:
«... одиночество — не только тоска по принятию, но и по цельности. Оно возникает из понимания, сколь угодно глубоко погребённого или обороняемого, что самость расколота на куски, часть их утрачена, выброшена вовне, в мир. Но как же собрать эти куски воедино? Не может ли здесь пригодиться искусство...?»
⠀