Сравнительные жизнеописания

Чело­ве­ку порядоч­но­му при­ли­че­ст­ву­ет достав­лять про­пи­та­ние обес­силев­шим от работы коням и не толь­ко вскарм­ли­вать щен­ков, но и печь­ся об одряхлев­ших псах.

Зако­ном спра­вед­ли­во­сти мы, разу­ме­ет­ся, руко­во­дим­ся лишь в отно­ше­ни­ях к людям, что же до бла­го­де­я­ний и мило­стей, то они, слов­но истор­га­ясь из бога­тей­ше­го источ­ни­ка крото­сти душев­ной, про­ли­ва­ют­ся иной раз и на бес­сло­вес­ных тва­рей.

[Марк Катон Старший], точ­но бахва­лясь, рас­ска­зы­ва­ет, что даже коня, на кото­ром ездил, испол­няя обя­зан­но­сти кон­су­ла и пол­ко­во­д­ца, он оста­вил в Испа­нии, не желая обре­ме­нять государ­ство рас­хо­да­ми на пере­воз­ку его через море. Сле­ду­ет ли при­пи­сы­вать это вели­чию души или же ска­ред­но­сти — пусть каж­дый судит по соб­ст­вен­но­му убеж­де­нию.

Сам я не то что одряхлев­ше­го чело­ве­ка, но даже ста­ро­го вола не про­дал бы, лишая его зем­ли, на кото­рой он вос­пи­тал­ся, и при­выч­но­го обра­за жиз­ни и ради ничтож­но­го бары­ша слов­но отправ­ляя его в изгна­ние, когда он уже оди­на­ко­во не нужен ни поку­па­те­лю ни про­дав­цу.

Нель­зя обра­щать­ся с живы­ми суще­ства­ми так же, как с сан­да­ли­я­ми или горш­ка­ми, кото­рые выбра­сы­ва­ют, когда они от дол­гой служ­бы про­худят­ся и при­дут в негод­ность, и если уж не по какой-либо иной при­чине, то хотя бы в инте­ре­сах чело­ве­ко­лю­бия долж­но обхо­дить­ся с ними мяг­ко и лас­ко­во.

Доб­рота про­сти­ра­ет­ся шире, неже­ли спра­вед­ли­вость.

Но мне то, что он [Марк Катон Старший], выжав из рабов, слов­но из вьюч­но­го скота, все соки, к ста­ро­сти выго­нял их вон и про­да­вал, — мне это кажет­ся при­зна­ком нра­ва слиш­ком кру­то­го и жесто­ко­го, не при­знаю­ще­го ника­ких иных свя­зей меж­ду людь­ми, кро­ме корыст­ных.

Он сам [Марк Катон Старший] рас­ска­зы­ва­ет, что пер­вый свой поход про­де­лал в воз­расте сем­на­дца­ти лет, когда Ган­ни­бал, сопро­вож­дае­мый уда­чей, опу­сто­шал Ита­лию огнем.

Людей, кото­рые не могут похва­стать­ся зна­ме­ни­ты­ми пред­ка­ми и достиг­ли извест­но­сти бла­го­да­ря соб­ст­вен­ным заслу­гам, рим­ляне обык­но­вен­но назы­ва­ют «новы­ми людь­ми»...

(Примечание: слу­чаи, когда «новый чело­век» сра­зу про­хо­дил всю лест­ни­цу сте­пе­ней, как Катон и Цице­рон, были очень ред­ки).

Пла­тон же из всех афи­нян, почи­таю­щих­ся вели­ки­ми и слав­ны­ми, одно­го лишь это­го мужа [Аристида] объ­яв­ля­ет достой­ным упо­ми­на­ния: Феми­стокл, гово­рит он, Кимон и Перикл напол­ни­ли город пор­ти­ка­ми, день­га­ми и все­воз­мож­ны­ми пустя­ка­ми, меж тем как Ари­стид, управ­ляя государ­ст­вом, вел его к нрав­ст­вен­но­му совер­шен­ству.