Собрание сочинений в 5 томах. Том 2. Шар и крест. Перелетный кабак. Возвращение Дон Кихота

Два шотландца скрестили шпаги за свою веру. Макиэн за честь Девы Марии, а редактор газеты «Атеист» мистер Тернбулл за право выражать своё мнение. Но тут на сцену выходит Закон, который, как обычно вставляет палки в колеса верным и неверным. На протяжении всего романа герои убегают от всевидящего ока ради исполнения ритуала чести. Ибо какой шотландец струсит на дуэли.

Как доказываются теоремы? Часто от обратного. Вот две параллельные линии, допустим они пересекутся в точке А… и так далее. Вот верующий и атеист. Что нужно чтобы доказать существование Бога? Да просто довести материализм до абсурда. Как и сделал Честертон. До чего же мне нравятся такие книги. И совершенно не важно кто победит вера или атеизм. Больше всего меня привлекает путь, по которому ведет автор среди остроумных фактов, доведенных до абсурда. До чего же мне нравятся такие книги, они вдохновляют. Только после подобного театра абсурда можно разглядеть наш дурацкий рациональный мир или дать оценку. Да или просто написать длинную бессвязную рецензию. Наберитесь терпения, так как…

Прежде не читала у Честертона ничего. Интересно, развлекательные детективные повести об отце Брауне такие же, как «Шар и крест»? Теперь я вижу некоторые черты Честертона в любимых мною современниках. Этот роман можно сказать гибрид Милорада Павича и Жозе Сарамаго. Хотя совершенно ясно кто из них был первым.

Вера дело слишком интимное чтобы говорить о ней публично. Но разум всегда выпячивает себя. До такой степени, что нетрудно не признать его, разум то бишь, невменяемым. То, о чем писал главный редактор «Атеиста», опираясь на научные факты могло бы быть признано немыслимым кощунством. Но, к сожалению, никто в городе не читал его статей. Ибо творения журналистов в мире воспринимаются как свидетельство того, что вертится земной шар. Кто, как не Честертон, английский религиозный мыслитель и журналист, мог бы так красочно изложить всю низменность своей (одной из своих) профессии. Два предложения, три десятка слов и видишь, что ничего со времен автора не изменилось. Сначала журналисты почуяли кровь и разошлись во всю, потом и издательства пришли в экстаз. На следующий день все газеты писали об этом – статьи начинались по-разному, но к концу становились одинаковыми… «словом, газеты стали очень интересными…»

Финал сей полемики чрезвычайно интересен. Я вижу победу духа над разумом, а кто-то узрит, что разум останется разумным. Но эта победа такая деликатная, что мне кажется ни один скептик не обидится в столь очевидном исходе дела под пером религиозного мыслителя Гилберта Кита Честертона.

Встретились два шотландца, один из горной страны, и звали его Эван Макиэн, а другой – Джеймс Тернбулл, - из южной Шотландии, равнинной. Горец – истовый католик, а уроженец равнин – совсем неверующий, он редактор газеты, которая так и называется – «Атеист». Известно, что спор между наукой и религией идёт давний и непримиримый, ведь христиане – ханжи, а атеисты – циники.

И до того Макиэн и Тернбулл крепко и яростно поспорили о вере, что затеяли дуэль на шпагах. Но вмешалась полиция, где это видано – средневековая дуэль в центре Лондона в 20-ом веке, кругом люди, кебы, автомобили, констебли.

Шотландцы вынуждены удирать. За ними по пятам погоня – полиция, газетная шумиха, скандальная известность.

И теперь у них, несмотря на непримиримые разногласия в вере, появляются общие интересы, они товарищи, они партнёры, сообщники, и у них общая цель – скрыться от всех, чтобы им никто не мешал, и отстоять-таки свои убеждения на дуэли.

Один из них должен умереть в честном поединке. Чтобы раз и навсегда решить спор – есть Бог или нет, что победит – разум или религиозное чувство, прогресс или молитва, что нами правит - материализм или чудо, шар или крест.

Пока Макиэн и Тернбулл скитаются в фантасмагорическом странствии, они действуют сообща и всё больше по-человечески проникаются друг к другу симпатией. Они поддерживают друг друга, сообща обороняются от всего мира, который непрестанно вмешивается в их частное дело, и не оставляет их в покое.

В скитаниях дуэлянтов мелькают причудливые образы, странные встречи, споры и разглагольствования разворачивают их идеи с разных сторон.

Очень интересен эпизод со снами, каждый из них видит свой сон о том, что абсолютно сбылась его идея, но при этом как-то этот мир не привлекателен, какой-то он бесчеловечный. А именно человечность сблизила двух непримиримых врагов.

Дальше – ещё интереснее, ещё фантастичнее и ещё философичнее. Возможно, не сразу открывается символизм и подтекст произведения, но оно ещё и очень красиво написано, оно очень плотное, каждый эпизод, каждый образ можно покрутить, рассмотреть и по-разному трактовать.

Очень давно мне не попадалась книга, которая шла бы так долго и тяжело. Несмотря на объем - две сотни страничек.

Думала, что тут не так. Это откровенная сатира на все, на английскую аристократию, на английских социалистов, на светскую молодежь, на все вокруг. Я так и вижу, как автор оттачивает свое остроумие и рассылает язвительные стрелы во все стороны. Но для понимания всей блестящей сатиры надо очень хорошо знать то общество, над которым смеется Честертон, а лучше жить в нем. Тогда его юмор не пропадет. Но сто лет спустя юмор кажется задавленным авторским многословием.
Вкратце - тихому скромному библиотекарю развеселившиеся юнцы поручили роль короля в домашней постановке. Будучи человеком основательным, он погрузился в изучение эпохи 12 - 13 веков. Начитавшись книг, проникнувшись временем и вправду он возомнил себя воистину королем и с горячностью начал обличать аристократию, выступая на социалистических позициях. Конец понятен - бедный библиотекарь изгнан из поместья и вынужден отправиться в странствия в поисках истины...

Очень сильные ассоциации с романом Джон Стейнбек - Короткое правление Пипина IV . Не удивлюсь, если Стейнбека вдохновил Честертон

Это английский роман.

В том смысле, что его конфликты воздвигнуты на - по большей части - чисто английских основаниях. У них свое отношение к Средневековью (да что там, у них свое Средневековье!), у них свое отношение к знати, у них свое отношение к пролетариату, у них свое отношение к революции, свое отношение к промышленности и промышленникам, свое - к рыцарству, свое - к развлечениям, свое - к алкоголю, свое - к юмору.

В этом плане чисто "металитетно" роман не входит плотно в пазы нашего, не-английского, ума (ну или лично моего, по меньшей мере). За происходящим наблюдаешь как турист, как будто даже через окуляры театрального бинокля. С одной стороны это, конечно, мешает, с другой же - ставит нас в выигрышную позицию стороннего наблюдателя, которому все непривычно, удивительно и увлекательно. Ну знаете, это как смотреть театральную постановку чужой культуры на чужом языке - пляшут чего-то, костюмы развеваются, песни какие-то льются; а ты сидишь-сидишь, подвисаешь, а потом закрываешь глаза на непонимание и принимаешься похлопывать, притопывать, мурлычешь себе под нос что-то в такт. Так и тут - лорды, соверены, синдикалисты; для среднестатистического выпускника российского вуза проблемы героев - понятны, не подумайте! -но не очень-то близки. У нас тут, знаете ли, своих проблем хватает - чисто "менталитетно". (Впрочем, иллюзий относительно себя не питаю и понимаю, что, быть может, это я такой дремучий деревенский малый, где-то неначитанный, где-то невнимательный, потому и оказавшийся не в книге, а где-то сбоку). Это что касается Англии. (Вот вам, кстати, и здоровый национализм, ровнехонько по Ильину, - признавать своеобразие чужого духовного акта и радоваться этому, а не скрипеть зубами, вычисляя, кто тут первый, а кто второй).

Это рыцарский роман.

И в этом смысле он понятен всем и каждому, потому что любые национальные разделения приобретают свойства стекла (в плане прозрачности, а не хрупкости), когда разговор заходит о рыцарях, прекрасных дамах, сражениях и подвигах. Давно известно, что лучшие рыцари - мальчишки, а в чине мальчишек у нас состояла почти половина населения земного шара, так что (да и посмотрите на Дугласа "Мартышку" Мэррэла - не мальчишка ли?) громкие слова о чести, долге, доблести и приключениях заставляют трепетать сердце, когда-то бывшее мальчишеским. Будь я врачом, я бы прописал чтение Честертона всем молодым людям от 20 до 200 - дабы не скрючиваться под гнетом офисного быта и в жизни быть при чем. Во всяком случае на меня старый добрый Гилберт действует исключительно положительно - такая вдруг удаль молодецкая по венам бежит, глаз остер, рука крепка, ум быстр, сердце стучит весело и смело, так и хочется скатиться из какого-нибудь окна на крышу кеба с ловкостью истинного джентльмена. (Раз уж заговорили о рыцарях, не могу не отметить поразительного сходства Честертона и графа А. К. Толстого; это я к тому, что ниточки рыцарства тянутся из века в век, из страны в страну, гудя трубами, звеня латами и вибрируя в такт песням).

Это предельно актуальный роман.

Смотрите, собрались молодые-горячие и решили, что хватит уже жить по законам века сего, больше похожим на пыль, норовящую забить рот, нос, глаза и уши, - хватит, говорят, будем жить по законам чести и справедливости - как предки. Так и вижу - сознательные русские юноши и девушки собираются и провозглашают, что будут жить по дворянским кодексам чести (вот что значит зашоренное сознание - сразу плывет перед моими глазами довольное лицо Дмитрия Энтео; нет, не то, не то - не так). В какой-то момент я видел подобную отдушину в институте третейских судов - когда хотя бы говорят о разрешении по справедливости, о честном прямом подходе и так далее - а не о лабиринтах формальностей, в которые превратилась нынешняя юриспруденция. Так вот шутки шутками (а были лил шутки?) позиция "Стоп, хватит, буду жить по-старинке" - экстражизненная и экстраэффективная, но воплощаться, конечно, должна не в рамках государства (поди пульни стрелой в премьер-министра - отправишься в путешествие по бескрайней), а рамках, скажем, семей или, например, дружеских коллективов. Не сообразуйтесь веку сему, значится. Истосковался сегодняшний человек по простым, естественным порядкам жизни, не заклеванной бюрократией и тому подобным - на этом и играет "Возвращение Дон Кихота" (пусть и с оглядкой на Англию).

Нельзя не отметить некоторую сумбурность романа (сумбурность, как я понял, вообще присуща романам мистера Ч.), несколько смазывающую впечатление от чтения. Однако именно благодаря этой сумбурности и, я бы сказал, стремительности, текст как будто бы остается бесплотным, его не тянет к земле, и читатель воспринимает его как ту самую пьесу о преданном королю трубадуре, о которой так много слов, но которая сама по себе проскользила где-то между страницами почти незамеченной. Ну а как действовать по окончании пьесы - тут каждый решает сам за себя.

Небольшое произведение английского писателя Гилберта Кита Честертона на 217 страницах повторяет мотивы тысячестраничного "Хитроумного идальго Дон Кихота".

Это не сразу же становится очевидным, но начинается, скажем так, пародия на оригинальное произведение со структуры романа, который, как и оригинальное произведение, от вполне реалистичных сцен в начале уходит в сюрреализм. В "Возвращении..." читателю сначала представляют мирную пастораль с рисующей девушкой, подготовкой к домашнему представлению в импровизированном театре, но с течением времени события набирают свой сюрреалистичный оборот. И бывший библиотекарь, изучавший хеттов внезапно (о, ужас!) переключается на Средневековье. Мурашки бегут по коже. В лучших традициях сюрреализма библиотекарь внезапно превращается в короля, и эта роль ему невероятно подходит.

Однако меня с самого начала не отпускал вопрос - кто же тот самый Дон Кихот, чье возвращение нам предрекает название? Является ли им Дуглас Мэррел, прозванный Мартышкой. Высокородный, много знающий, бывший кандидат в лидеры какой-то партии, а теперь - свободный человек, ведущий дружбу с благородными лордами и дамами, а также с зеленщиком, кэбменом и завсегдатаями кабаков. Или это длинный и худой Джон Брейнтри, идеалист с мрачным лицом и темной бородкой, который хмурится, носит бороду и красный галстук из принципа. Или это библиотекарь Майкл Херн, знавший все о хеттах, тенью слоняющийся по своим владениям. Описание Херна очень колоритно: "Волосы у него были пыльно-белокурые, лицо длинное, нос прямой, бледно-голубые глаза расставлены очень широко, так что казалось, будто у него, собственно, один глаз, а другой неведомо где". Кажется, что подходят все, но расклад станет понятен только в конце.

Из-за стиля и самой атмосферы романа через страницы было продираться довольно сложно. Происходящее порой больше напоминало безумие, а одно предложение иногда вступало в прямое противоречие с другим. И сам роман - это смесь всего на свете. Однако точно можно сказать, что он очень английский. Здесь английские знатные особы выступают против английских рабочих. Здесь английский юмор соседствует с английской серьезностью. Честертон поднимает ряд острых вопросов о социальных реформах, положении каждого сословия, назревших проблемах, гнилых местечках английского общества. Кроме того, в романе есть аббатство, религия, высшее общество, поля, отголоски диккенсовских крошек, несправедливо ущемляемых старцев. Это противостояние миров - средневекового с феодальными законами, прекрасными дамами и королями; мира нового времени с джентльменами у руля, знатными аристократами в парламенте, джентри и прочими; мир периода лейборизма с идеалистичными людьми, верящими во всеобщее благоденствие. Каждый из этих миров во что-то верил, питал какие-то иллюзии и взлелеивал идеалы. И все они собрались здесь, на двухстах страницах текста.

В романе "Шар и крест" мне не хватило продолжения начатого Честертоном великолепного вступления, истории словесной борьбы между монахом и профессором Л. Весьма жаль, что их беседа не переросла в нечто большее. Возможно,задумка автора именго в этом. Все последующие события превращают роман в робинзонаду с антиутопией, от чего он не умаляется. Книга обладает притягательной силой и не только из-за описания неидеального мира, но и из-за отношения автора к своим героям. Считаю, что он уравнял и верующего и атеиста в их чрезмерном предубедительном мирощущении и отношении к инакомыслящим. Впрочем, даже борец за свою веру Макиэн проигрывает атеисту во многом. Книга сдобрена беседами о христианстве, вере в Бога, что естественно, ведь Честертон своего рода апологет католичества в художественной литературе. Ну а кто вдобавок ценит прекраснейшей язык и риторические диспуты о вечном,о шаре и кресте, тому книга обязательно должна прийтись по литературному вкусу.

Семь причин, по которым можно прочитать этот роман!

1. Если Вы любите творчество этого великолепного прозаика, рыцаря-командора со звездой ватиканского ордена Святого Григория Великого.

2. Если Вы любите необычную подачу реализма, которая, как будто гармонь, растягивается до уровень притч и философских сказок.

3. Если Вы хочете, можете, должны или любите вставать перед выбором - что победит: консерватизм или новаторство. А что, если мы эту борьбу применим к культуре?

4. Если Вы любите ироничные стихи или песни. Перевод с английского сделан просто великолепно! Практически каждая вторая глава разбавляет абсурдные диалоги героев такими лирическими отступлениями. Я получил истинное наслаждение!

5. Если Вы любите максималистическую сатиру. Действительно ли возможно, чтобы турки захватили Британию???

6. Если Вы любите наблюдать противопоставление рационализма и авантюризма. Тогда Вам сюда! Британец лорд Айвивуд vs. ирландца капитана Патрика Дэлроя

7. Если Вы среди всех нестандартных и непонятных персонажей выберите себе в любимые... пса!

P.S. 7 причин = 7 звезд!
А о чем роман? О британских менталитете, находчивости, жалости или любви к свободе? Кто что увидит. Судите сами!

Очень компактная, небольшая по своему объёму книга, которая, что примечательно, читается как полноценный роман. Уж не знаю какая буквенная и пространственная аномалия случилась там внутри, но обычно такой объём текста уминается мной за вечер-два максимум, а этой книги хватило почти на целую неделю. 

Возможно причина кроется в том, что читала я её крайне неспешно, пытаясь растянуть получаемое удовольствие - текст чрезвычайно лёгкий, изящный, яркий, притом замечательно-английский. Я такое очень люблю!

Здесь чувствуется особенная атмосфера. Герои все разномастные, но крайне живые и убедительные. При этом контекст происходящего откровенно театрально-художественный. Это не кондовый реализм, тут всё гораздо тоньше, умнее, язвительнее, и одновременно - выше и романтичнее.

Долгое время я не могла понять причём тут Дон Кихот, этот славный и легендарный персонаж Сервантеса. Это было настоящей загадкой - в тексте нет ничего, что хоть как-то бы намекнуло на хитроумного идальго! Я уже даже успела решить, что книга относится к тем, которым авторы (или переводчики) дали совсем неподходящее название. Только лишь к самому концу всё стало понятно, когда случилась главная кульминация всего сюжета. Тогда всё встало на свои места, и я действительно с чувством глубокого удовлетворения закрыла книгу, от всего сердца соглашаясь с тем, что лучшего названия ей нельзя было и придумать.

Мне очень понравилось то, что произошло, что происходило в этой истории! Не буду ничего уточнять, потому что тогда не обойтись без спойлеров. А для себя именно в этом сюжете словить спойлеры я бы точно ни за что не хотела. Красота и эффектность особенных моментов - на мой взгляд они были настолько хороши, что достойны того, чтобы знакомиться с ними непосредственно в авторском исполнении Честертона, а не кусочничать с чужих слов. 

От книги я в большом восторге! Обязательно буду перечитывать её ещё. Теперь, зная чем всё закончилось, мне хочется снова пройти этот путь и уже по-новому посмотреть на героев и на всё что было ими сказано и сделано с самого начала. 

Когда-то я читала истории про отца Брауна, но они оставили меня равнодушной. По истечении десятилетия я мало что могу вспомнить. И тогда я как-то упустила из виду, что автор ведь писал не только об отце Брауне, так почему бы не дать ему ещё один шанс. К счастью, шанс выпрыгнул на меня из книжного шкафа сам))) И это правда было к счастью.

Небольшая абсурдная история на 200 страниц о том, как в промышленной Англии начала ХХ века Глупость и Надменность столкнули лбами в бою Честь и Правду, а потом возмущались, что Честь отказалась воевать с Правдой и попутно вывела на чистую воду Ложь и Жадность. А ведь всё начиналось с маленькой бездарной пьески и поисков алой краски...

На самом деле Честертон описывал и высмеивал СВОЮ действительность, но как талантливый человек вывел на осмеяние вечные человеческие недостатки. В его книге внешне такой несерьёзной нашлось место и социальным проблемам общества, и политическим хитростям, и аристократическим глупостям, и романтическим надеждам, и поискам родного огонька в бесконечной череде холодных тёмных окон.

Мне полюбился главный герой книги Дуглас Мартышка Мэррел, представлявший в этой пьесе жизни Благоразумие и Здравый смысл. В нём мало бурлящего огня, способного сдвинуть пласты общества и вести нации в будущее. Зато его пламя горит ровно, одаряя теплом всякого, кто к нему потянется, не опаляя и не неся разрушений. Именно такое пламя и зовётся животворящим. Именно его когда-то украл для человечества Прометей, но лишь единицы, такие как Дуглас, научились поддерживать его и не давали потухнуть.

Я понимаю, что у этой книги вряд ли возможно большое количество почитателей, но искренне рекомендую её всем, кто как и я любит тонкий юмор на самой грани меж злобным сатирическим хохотом и лёгкой добродушной усмешкой. Британцы в таком поднаторели как никто, за это я их и люблю. Может, и вы увидите в романе то, что так понравилось мне ;–)

«Она мечтала о большой и светлой любви, а кончилось всё счетоводом Мясоедовым» А.Н. Толстой, «Хождение по мукам».
Как же здесь всё многообещающе начиналось! Например, так: «Поверхностные люди полагают, что парадокс — что-то вроде притянутой за уши шутки. Такие парадоксы можно встретить в декадентской комедии, где денди говорит: «Жизнь слишком серьезна, чтобы принимать ее всерьез».
Или так: " Небо жестоко. Пространство страшнее тигра или чумы. Надежды в нем не больше, чем в аду, а правды тоже. Если для несчастного потомка обезьяны есть утешение и упование, оно – на земле».
Или эдак: «Сперва вы ненавидите все, что не сведешь к логике, потом – просто все, ибо ничто в мире не сводится к логике без остатка». И это при том, что Гёдель ещё не доказал свою известную теорему.

А потом все страницы романа были заполнены безуспешными попытками, попытками так и не реализованными двумя шотландцами – Макиэном и Тернбумом – отстоять свою веру, веру персональную и, разумеется, единственно правильную, на шпагах. В честном дуэльном поединке. Как это и подобает джентльменам и шотландцам. Знаете ли, это как у Бюнюэля, его любимый для насмешек и издевательств, класс – буржуазия в лице своих ярких и действительно незабываемых персонажей фильма о «Скромном обаянии» никак не могут отобедать.
Погони на кэбах, маскерады ролевых игр с попыткой насилия, двухнедельные «скитания» по морям, по волнам без руля и ветрил с предсказуемым возвращением в пункт отправления, встречи и беседы с Самим в его саду, бесконечные споры о сути без предварительного договора о терминах, - всё это легко подсказывает конец произведения, его кульминацию. Разумеется, весь мир, по крайней мере, Британия-то точно – это сумасшедший дом. Но не просто дом с привычными глахницами-окнами! Попробуйте-ка опоздать с возвращением в лоно этого самого дома, так вас быстро подгонят торчащие из окон металлические трубки, названные кем-то «пулеметами».

А так всё начиналось, уж простите за повтор: «Шар сообразен разуму, крест — несообразен. Шар — логичен, крест — нелеп и произволен. Шар в ладу с самим собою, крест себя отрицает. Крест — это спор противных друг другу линий, и примирить их нельзя. Он противоречив по самой своей форме». Ведь здорово на самом деле, здорово как задел. А сцена, где отца Михаила авиатор «высаживает» на перекладине креста!
Кончилось же всё своим счетоводом – декадансом.

Книга из подборки «100 книг, которые необходимо прочесть прежде, чем…»