Страна коров

План А.

Громче всего я смеялась над шутками о почасовиках. Нет, мне не приходилось работать в общинном среднезападном американском колледже, но с государственной системой образования, особенно высшего, знакома не понаслышке. Это система парадоксальная и абсурдная настолько, что Кафка и Гоголь плакали бы в обнимку где-нибудь в коридоре под расписанием занятий на четную и нечетную недели. Проведение занятий, отчеты о проведении занятий, научно-методическая деятельность, отчеты о научно-методической деятельности, воспитательная работа, отчеты о воспитательной работе, заседания кафедры, отчеты о заседании кафедры... Почасовикам легче, почти ничего из этой мутоты их не касается, но и как к людям к ним не относятся. Я-то почасовиком не была, была совместителем, это чуть выше, но все равно еще недочеловек, поэтому история Чарли, координатора особых проектов, была мне близка и интересна, ведь как внештатный сотрудник он мог рассчитывать лишь на сочувствие к подопытной морской свинке и любопытство к неопознанному виду, но только не на отношение как к равному. Только те, кто в штате, могут слегка расслабиться и перестать доказывать, что они не верблюды. И то - до следующего конкурса на должность.

Парень по имени Чарли со сложной судьбой, которая включает в себя лежание на залитом кровью асфальте и сидение у себя дома со стаканчиком теплой мочи в руках, отправляется в городок с роскошным названием Разъезд Коровий Мык. Некогда в городке процветало одноименное ранчо, обеспечивавшее мясом половину страны, теперь же градообразующее предприятие - общинный колледж. Перед Чарли, которого наняли курировать особые проекты колледжа, стоит непростая задача - провести учебное заведение через процесс аккредитации. Те, кто плавали, знают. Задача осложняется еще и тем, что преподаватели колледжа не спешат помогать Чарли, так как увлечены внутренним конфликтом - извечной враждой между мясоедами и веганами, старожилами и новичками, телесным и духовным, белыми англосаксами протестантского вероисповедания и всевозможными меньшинствами, тем, что было, и тем, что будет. Чарли нужно организовать рождественскую вечеринку, которая примирит всех и вся, и он подходит к этой проблеме с весьма неожиданной стороны.

Если вы обратили внимание на первую строчку моего отзыва, то уже поняли, что "Страна коров" - очень смешная книга. Это великолепный пример пан-сатиры, то есть сатиры на все подряд. Перед нами разухабистый стеб над образовательной системой, бюрократией, толерантностью, патриотизмом, духовными практиками, реднеками, всевозможными самоучителями, псевдопрогрессивностью, экологией, аутентичностью, сексуальностью – для Эндрю Джоунза Пирсона практически нет запретных тем. Если с самого начала осознать, что это большой прикол и не искать в книге логичного сюжета или глубокого смысла, то она не может не понравиться, тем более что глубокий смысл в ней все-таки есть. Если вы спросите меня, о чем эта книга, то я отвечу: о любви. О любви в общинном колледже и за его пределами.

План Б.

В принципе, Пирсон написал, а я прочитала доказательство того, что постмодернизм скорее жив, чем мертв, хотя литература последних лет, если не десятилетий, утверждала обратное. Достаточно вспомнить Мартина Сэя с его крайне неудачным «Зеркальным вором» . Тут главное подойти с правильной стороны и не быть серьезным. Серьезность напрочь убивает саму суть неопостмодернизма, и здесь главное даже не в умении автора балагурить, а скорее в способности найти такую легкость и эфемерность повествования, что ты, читатель, поневоле переносишься в самые удивительные уголки авторского воображения. То есть, автору следует быть несерьезным настолько, что ты, наблюдая очередной кульбит повествовательной логики, вместо того, чтобы воскликнуть «Ну что за бред?!», воспринимаешь происходящее как само собой разумеющееся.

В идеале, постмодернистский роман – это затяжной прыжок в кроличью нору, в которой нас могут поджидать Алиса, Белый Кролик с часами на цепочке, Безумный Шляпник, крокодил Гена, Ромео и Джульетта, 300 спартанцев, а в конце обязательно зеркало. Легко, смешно, полубессмысленно, иллюзорно и аллюзорно, метафорично, предельно осознанно. Если такая штука получилась, а у Пирсона она получилась, то можно рассылать текст по библиотекам и вставлять в хрестоматии. И при этом я не утверждаю, что «Страна коров» - бессмертный шедевр, боже упаси, но это определенно веха, отражающая нерв эпохи. Безусловно, отражающая американский нерв, но тем не менее.

Продолжая возникшую мысль, дабы она тоненькой ниточкой не оборвалась где-то у меня в голове и не осталась там лежать среди тысяч похороненных ниточек, скажу, что «Страна коров» - это очень американский роман, к этому надо быть готовым, поэтому если американская культура вам чужда или неприятна, то лучше сюда не заглядывать, книга насквозь культурологическая. Для интересующихся невежд типа меня есть куча разъясняющих сносок, запомнить которые нет никакой возможности, но ощущение собственной образованности постоянно растет. Хотя в романе ни разу не упоминается штат, где происходит действие, по некоторым общим признакам мы можем догадаться, что речь идет о Среднем Западе – самом сердце Америки и самой сути американского мировоззрения. Несмотря на то, что основные события американской истории происходили на восточном побережье, а в сознании многих иностранцев воплощением США является побережье западное, настоящие американцы живут именно на Среднем Западе и настоящий дух страны обитает именно там. Неудивительно, что главный герой Чарли, который является многим разным и ничем целиком, возвращается в наитипичнейший городок Разъезд Коровий Мык. Он возвращается к корням, в поисках этих корней, стремясь наконец-то стать чем-то целым и полюбить нелюбимое. «Полюбить нелюбимое» - это тоже отсылка к Среднему Западу. Это такая глубокая провинция, населенная глубокими провинциалами, над которыми в приличном обществе принято посмеиваться. Это вам не модный Нью-Йорк и не гламурный Лос-Анджелес. Здесь все при оружии, ездят на пикапах, носят ковбойские шляпы и едят яблочные пироги, запивая их кофе. Однажды в другой, очень хорошей, книге я прочитала такие слова:

Всё так. Бесконечные попытки написать Великий Американский Роман связаны именно с желанием понять, что же такое Америка. Эндрю Джоунз Пирсон ищет ответ в Разъезде Коровий Мык на Среднем Западе. Так что эта книга еще и об Америке в частности и о национальной самоидентификации в общем. И об общинном колледже как символе и того, и другого.

План В. Feedback

Мы все живем в ожидании аккредитации, не задумываясь о том, что уже через какой-то, часто незначительный, срок итоги этой аккредитации перестанут быть для нас важными. Школьный экзамен, собеседование при приеме на работу, свидание вслепую, знакомство с родителями, баллы за отзыв, который я пишу прямо сейчас, - однажды всё это перестанет быть значимым, хотя в данный момент жизни в это трудно поверить. Казалось бы, что может быть более важным и интересным, чем организовать командную игру сроком на год, вовлечь в нее кучу людей, придумать сложные задания, увлекательные конкурсы, подобрать шедевральные книги, устроить настоящий срач во флудилке и прослыть лучшими судьями всех времен, народов и туров? Фишка в том, что уже в январе следующего года начнется новый тур, а предыдущий станет лишь воспоминанием. И те, кто дойдут до финала, и те, кто станут первыми, и те, кто их судят, начнут всё с начала. Так что эта книга и о нас тоже.

— Интересно, а вдруг мы сейчас наткнёмся на какую-нибудь блуждающую чёрную дыру? Или собьёмся с курса и затеряемся в пространстве?..

Дальше...

— Не собьёмся. Система навигации привязана не только к самым ярким галактическим объектам и цефеидам, но и к квазарам, а также к самым заметным известным галактикам, например, Сомбреро, Геркулес А, Кондор и Головастик. Поскольку эти объекты имеют весьма оригинальный вид, уникальные спектры излучения, и нам более-менее точно известно их пространственное расположение в Местной группе галактик и за её пределами, то можно быть уверенным, что мы сумеем обнаружить эти естественные маяки из любой точки пространства, куда бы нас ни закинуло при случайном сбое во время деритринитации. Если таковое произойдёт, что весьма маловероятно.

— А вот к примеру ходят разные слухи, что существуют так называемые гравитационные вихри, в которых деформируется Пространство-Время, и при попадании в них могут происходить самые разные невероятные происшествия — насколько эти слухи верны?

— Слушайте, ну как можно серьёзно говорить о верности слухов, основанных ни на чём другом, кроме как на самих же слухах. Слух на слухе сидит и слухом погоняет :-) Думаю, что вряд ли полезно пугать друг друга всякого рода ужастиками о якобы возможных, а на самом деле маловероятных, а то и вовсе невероятных событиях…
Хотя… вот про разного рода деформации пространства и времени я могу вам кое-что рассказать. Правда это будет несколько другая сторона этой темы.
Помните, совсем недавно мы обнаружили потерянную земную космическую станцию? И сняли оттуда находившиеся на её борту книги. Старинные, бумажные. И вот как-то на досуге, между вахтами, я прочитал довольно любопытную вещь, в которой читатель как раз и встречается с деформацией и пространства, и времени. Правда в несколько необычном ракурсе.

Сначала эта книга мало чем отличается от многих других прочитанных иностранных опусов того времени. Герой приезжает на новое место работы в не слишком столично-мегаполисный колледж с говорящим названием Коровий Мык, находящийся при совсем уже заштатном городке Разъезд Коровий Мык в каком-то из неназванных штатов США, и начинает там понемногу устраивать свою жизнь и заниматься решением поставленных перед ним главных задач: коллектив сплотить, колледж аккредитировать и всех оттопырить с выпучиванием и оттягом на рождественской вечеринке. Повествование тянется ни шатко ни валко и ничем этаким особенным не радует... впрочем, и не огорчает (что с учётом упоминания в аннотации имени Пинчона даже радует, ибо читал когда-то его книгу «Радуга тяготения» и представление какое-никакое имею). Хотя, конечно, персонажи в романе появляются весьма оригинальные и колоритные, и книжка читается не то, что не скучно, но даже и занятно.

Но первым звоночком, что что-то тут не так просто, как нам кажется, стала несуразица с количеством звёзд на американском флаге — чисто случайно в силу общей начитанности знаю, что в конце XX столетия флаг американский носил на себе ровно пятьдесят звёзд, и потому когда в тексте встретилась цифра 23, то в этом месте споткнулся и полез в информаторий: а) перепроверить свою память б) удостовериться, что не дурак. БВИ (большой всемирный информаторий) оказался со мной солидарен и сухо сообщил, что звёзд в упомянутое время и в самом деле полсотни, а 23 было аж в 20-е годы XIX столетия. Но в принципе, я бы этот факт пропустил мимо своего внимания — мало ли чудачеств было у американских шкрабов и мало ли чудаков работало преподами в американских колледжах. Однако спустя всего несколько страниц уже называется число 24, а затем 25 — вечер становится томным. А вечеринка/вечеринки более раскрепощёнными — хм-м…

А затем цифры вообще поплыли в причудливом танце — то мы встречали числа в районе трёх десятков, то спрыгнули в самое начало начал к 13 звёздам и постоянным 13 полосам, а после переместились во времена, когда звёздно-полосатое полотнище разбогатело ещё на десяток, и уже более сорока звёзд/штатов влились в американский союз.

Конечно, вся эта звёздная карусель что-то должна была обозначать. И тут мы должны перейти к другой теме книги. Ведь из текста романа нам известно, что преподавательское общество Коровьего Мыка совсем не однородно и тем более не едино, а расколото на два антагонистических лагеря — чуть позже мы понимаем, что дело не только в кундалини-тантрических методиках, практикуемых одними группами, и пивных вечеринках в другой группе, а просто одни — ярые вегетарианцы, а другие — обыкновенные мясоеды. И ни одна из групп не желает уступать другой, отчего идея совместной рождественской вечеринки, казалось бы, явно обречена на провал. Кстати будет упомянуть, что на самом деле есть ещё и третья, математическая группа, не примыкающая ни к одной из вышеназванных, однако наши учёные математики всё свободное от занятий время посвящают разнузданной любви в режиме оргия-нонстоп.

И тут становится более-менее понятна вот эта перепутаница с флагом и со звёздами. Дело в том, что вообще вся эта ситуация весьма условна и не имеет особой привязки к конкретному времени (хотя много примет примерно из 60-х XX века). Ибо основной и главной мыслью всей книги становится идея объединения всех и вся людей вне зависимости от возраста и цвета кожи, вероисповедания и пола, принадлежности к сексуальным большинствам или меньшинствам, или к тяготению к каким-то другим оригинальным влечениям, наконец, от способа питания — ведь автор не напрасно то и дело упоминает о единственном преподавателе-негроиде, о азиатах и индийцах, о штучном молчуне-индейце из местного рода-племени, и о том, что рождественскую вечеринку провести чрезвычайно важно; на этом настаивает и ректор колледжа. Кстати говоря, довольно странная и совсем неамериканская идея для общества, состоящего сплошь из индивидуалистов и воспевающего процветающий и успешный индивидуализм.

Вообще говоря, автор любит поиграть и с временем, и с пространством, недаром помимо чехарды с флагом и вокруг него образуются ещё и кошки-мышки с Настоящим: наш герой то и дело едва ли не одновременно пребывает в разных местах и даже в разных временах — условно говоря, одновременно идут Вчера, Сегодня и Завтра, при этом постоянно перепрыгивая друг в друга. И от этого порой сложно понять, где и когда именно происходит тот или иной диалог и даже с кем именно он происходит, потому что начиная фразу в адрес одного собеседника, Чарли её заканчивает, разговаривая уже с другим/другой. И для усиления вот этого эффекта вневременья (или всевременья) наш герой ещё и попадает в некую зависимость от одновременного приёма таблеток разнонаправленного действия, в результате явь мешается со сном, а сон превращается в явь, и мы порой так и не понимаем, где и когда происходят те или иные события, особенно уже в кульминационном блоке, когда долгожданная вечеринка в разгаре и Чарли постоянно переодевается в Шерифа, проделывая это несколько раз и вновь возвращаясь в точку зеро...

Ну, а если говорить о преподавательском составе колледжа и о… В общем, странные там собрались преподы. Я бы таким образование своих детей не доверил — наверное поэтому я не американец, а чистокровный русак-полукровка.

Были там ещё и некоторые другие философические точки напряжения, но рассказывать всё и обо всём будет означать пересказ книги — довольно и того, что уже упомянуто. Главное, что мы поняли: бог есть любовь; вместе мы сила; бороться и искать, найти и не сдаваться; не нужно принимать жизнь слишком всерьёз, всё равно живыми нам из неё не выбраться; коммунизм это молодость мира, и его возводить молодым — ой, нет, это из другой старинной песни...

Вот такая любопытная книга родом из начала XXI века имеется в нашей бортовой библиотеке. Желающие прочитать легко могут отыскать её на книжных полках. А вы говорите — Пространство! Время!

Местная группа галактик

Кают-компания глайнера

Мир, который мы знаем, наполнен абсурдом. Люди мнят себя мегарациональными существами, ни в коем случае не способными творить никакую иррациональную дичь, все-то у нас по полочкам. Спросите любого, как он оценивает свои способности в создании совершенно безумных ситуаций, и он вам с уверенностью заявит, что либо вообще никогда такого не делает, либо делает это крайне редко. Однако вся история человечества пронизана совершенным и абсолютным абсурдом. Да что там говорить, наша цивилизация развилась благодаря субъективизму, да еще в самой изощренной форме – интерсубъективизму. Это когда ты что-то придумываешь и так впечатляешься от придуманного, что начинаешь верить в его реальное существование.
Человечество за прошедшие тысячелетия создало огромное количество мифов, поверило в них, и эта вера легла в основу объединения огромных масс людей для триумфального шествия по планете Земля.
Давно современная художественная литература не вызывала у меня столь значимого резонанса в мыслях и чувствах. Но мир абсурда Джоунза Эдриана Пирсона попал, что называется, прямо в яблочко.
О чем эта книга, сказать не так просто. Слишком много проблем затронуто, слишком они разные по масштабу и тематике, но повесить какой-то ярлык все же необходимо. Поэтому эта книга о нашем с вами мире, с которым мы каждый день сталкиваемся и неотъемлемой частью которого являемся, в общем, а в частности об уникальном типе людей, которые есть в этом мире. Но обо всем по порядку.
«Страна коров» - это не метафора, а вполне буквальное название для нашего мира. Хотя в книге хватает метафор, чего стоит мастер-класс от доктора Фелча на экскурсии. Трудно представить более подходящее название для этой книги – художественной интерпретации человеческой истории.
Человек как вид не мог претендовать на завоевателя планеты, пока он занимался собирательством просто потому, что собирательством такую ораву не прокормишь. Но благодаря своей наблюдательности (ведь голова-то нужна не только для того, чтобы еду в нее складывать), наши предки начали подмечать, что просыпанные зерна в местах временных стоянок дают всходы. И чем больше было таких наблюдений, тем ближе человек был к аграрной революции. Это весьма вольный пересказ более сложного процесса, поэтому не стоит заблуждаться, что это было озарение, и сегодня вы еще скакали по джунглям в поисках коренюшек, а завтра к 5 утра выходили на жатву. Но, как бы то ни было, этот процесс был запущен и через тысячелетия дал свои результаты – человечество начало разрастаться и распространяться по земному шару благодаря эффективному земледелию. Примерно та же самая история происходила с одомашниванием некоторых животных. Путем множественных наблюдений из многообразия всех видов животных, были выбраны самые податливые, спокойные, быстрорастущие представители, коим оказался крупный рогатый скот. И сейчас в основе нашей цивилизации лежит фундамент из 1,3 млрд. особей. Наша планета самая что ни на есть страна коров. И встав на путь страны коров, сойти с него уже сложно, а может быть, и невозможно. Хотя попытки и призывы к этому есть, а местами и острая необходимость. И это первая, но далеко не последняя тема метамодернизма, который пронизывает содержание романа.
Невозможно примирить вегетарианца и мясоеда, капиталиста и коммуниста, правых и левых, верующих и атеистов, потому что в основе их споров лежит вера в какой-то индивидуальный абсолют, который порой сильно отличается от реальности. Хотя для лучшего координатора особых проектов эта работа может быть по плечу. Только что значит - быть лучшим координатором особых проектов? Какими качествами он должен обладать?
Нужно быть «многим разным, но ничем целиком». Главный герой относится к этому своему качеству негативно, считает его проклятьем, а если и отзывается положительно, то всегда с толикой иронии и подтрунивания. Если отбросить неуклюжесть, то в Чарли я увидел себя.
Отучившись на одну специальность, я ни дня не работал по ней. Нет-нет, глобально область моей деятельности не менялась никогда, я был и являюсь инженером, но занимаюсь инженерией в совершенно разных областях. Меня бросало от авиационного оборудования до холодильного, а в итоге я сейчас занимаюсь металлургией. Бывая на разных заводах, смотрю на людей, которые отработали по 20 лет на одном предприятии, знают его вдоль и поперек, с какой-то завистью что ли. Порой так хочется быть чем-то целиком, а не многим разным.
С другой стороны понимаю, что «бытие многим разным» позволяет мне смотреть на вещи под необычным углом, предлагать то, что специалисту в какой-то конкретной области и в голову не придет и примирять «мясоедов» и «вегетарианцев» приготовленным «рагу мира». С развитием сюжета главному герою Чарли удалось это полностью осознать и принять, а с его помощью и мне.
Поэтому если вы страдаете от того, что являетесь «многим разным, но ничем целиком», то этот роман точно для вас. Глядишь, может, и перестанете терзаться и начнете использовать это во благо.

Для решения задачи, которая выглядит безвыходной, используется уникальный метод решения. Берем два полюса одной ситуации, максимально их усиливаем и соединяем в противоречивом единстве “ЭТО должно случиться и ЭТО не должно случиться”. Верно составленное противоречие содержит в себе решение задачи. Разберемся на примерах.

Пример № 1
Необходимо пройти собеседование на соискание должности в общинном колледже. Общинный колледж находится через полстраны от вас с пересадками.
Составим противоречие: вы должны присутствовать в общинном колледже и вы не должны присутствовать в общинном колледже.
Разрешение противоречия: присутствуйте в общинном колледже на собеседовании посредством телефонной линии.

Пример № 2
Необходимо накормить на мероприятии мясоедов и вегетарианцев. Обе группы людей должны присутствовать, однако, мясоед ни за что не придет, если подадут овощи, а вегетарианец ни за что не придет, если подадут мясо.
Составим противоречие: мясо и овощи должны быть и не должны быть.
Разрешение противоречия: подавайте на стол алкоголь и обещания скорой подачи пищи, но так и не подайте. Каждый будет ожидать своего любимого блюда и не увидит ненавистного. Алкоголь скрасит ожидание.

Пример № 3
Необходимо написать адекватный отчет для общинного колледжа за два выходных. Условия таковы, что вы не спите уже несколько месяцев, но для написания отчета вы должны быть сконцентрированы.
Составим противоречие: вы должны спать, чтобы выспаться, но вы не должны спать, чтобы составить отчет.
Разрешение противоречия: выпейте две таблетки - одну для того, чтобы спать, вторую для того, чтобы бодрствовать. Первая таблетка не позволит вам быть бодрым, вторая не позволит уснуть.

Пример № 4
Необходимо доставить коллегу в привычную обстановку. При этом коллега находится под наблюдением врачей в больнице.
Составим противоречие: коллега должен быть в больнице и не должен быть в больнице.
Разрешение противоречия: доставьте коллегу в кафетерий больницы, где разместите его под привычным знаком не курить и попросите прочитать лекцию по истории человечества.

Пример № 5
Два работника образования и координатор проектов едут в машине. В это время начинается рождественская вечеринка, на которой они хотят и должны присутствовать.
Составим противоречие: коллеги присутствуют и не присутствуют на рождественской вечеринке.
Разрешение противоречия: координатор проектов является человеком, спланировавшим рождественскую вечеринку по минутам. Закройте глаза, пусть координатор проектов подробно расскажет обо всех тонкостях мероприятия. За рассказом коллеги прибудут на настоящую вечеринку.

Пример № 6
Для того, чтобы иметь успех у женщин, ты должен иметь экзотическую историю, например, родиться в Барселоне. Но твоя мать-мексиканка забеременела от твоего отца-мексиканца в Мексике без возможности срочно переехать в Барселону.
Составим противоречие: ты должен родиться в Барселоне и ты не должен родиться в Барселоне.
Разрешение противоречия: родись в Мексике, говори всем, что родился в Барселоне. Ври уверенно, верь самому себе.

Пример № 7
Необходимо быть успешным координатором проектов и разбираться досконально во всех аспектах проблемы, побывать во всех “шкурах”. При этом количество времени ограничено одной человеческой жизнью.
Составим противоречие: быть всем сразу и быть ничем целиком
Разрешение противоречия: быть Чарли

П.С. Задачи составлены по мотивам книги и, конечно, малость стёбные. Целью данного отзыва было вызвать у читателя улыбку. Однако примеры довольно ярко иллюстрируют реальную методику ТРИЗ, можете смело применять ее в жизни и на работе.

П.П.С. Стиль рецензии был навеян настроением книги, которая вся собой представляет один большой стёб над жизнью и обществом. Ирония, переходящая в сатиру и сарказм, сквозит в каждой странице, в каждой ситуации. Кто мы? Что мы? Зачем мы? Никто, ничто и низачем. Мы слишком серьезно относимся к жизни, слишком напрягаем все силы, чтобы сделать хоть что-то. Расслабьтесь. Закройте глаза. Слушайте. Наслаждайтесь. Улыбайтесь.

Это литературная мистификация. Выпущенный в две тысячи пятнадцатом издательством Cow Eye Press, которое создали, похоже, исключительно с целью напечатать этот единственный роман, он прошел бы незамеченным. Когда бы специалисты пинчоноведы не обратили внимание общественности на удивительное сходство стилистических решений, проблематики, сюжетных ходов, пространственно-временных приемов литературного дебюта Пирсона с книгами Томаса Пинчона. Не говоря о поразительной зрелости первой книги никому не известного автора.

Кстати же, мысль, высказанная им в интервью сайту Cow Eye Express о том, что современник более склонен читать автора, чем книгу, в то время, как на достижение известности уходит столько энергии, отнятой у собственно творчества, что произведения маститых и увенчанных частенько представляют собой горы шлака. Эта мысль в духе некоторых прежних высказываний великого затворника (Напомню, Пинчон, как до него Сэлинджер, ведет крайне уединенную жизнь, отказываясь от интервью)

В совокупности, это дало основания предполагать, что за псевдонимом Пирсон скрывается Пинчон. Версия до сих пор не подтверждена и не опровергнута. Пирсон со времени "Страны коров" ничего не написал, его сайт и фейсбучная страница производят впечатление одноразовых, в то время как великий писатель интеллектуал год спустя одарил поклонников "Краем навылет". Исходя из своего знакомства с прозой (не так много, четыре романа) Пинчона, я склонна согласиться.

О чем книга? Сюжет до безобразия прост, чтобы не сказать примитивен: герой, нанятый по итогам телефонного собеседования, прибывает в сельский общинный колледж, бывший в недавнем прошлом зооветучилищем. Ныне, благодаря щедрому покровительству семьи спонсоров, чье благосостояние зиждется на торговле оружием, учебное заведение расцвело, хотя некоторые, хм, атавизмы прежних времен, вроде фонтана в виде покрывающего телку быка, отразились в дизайне и архитектуре.

Задачи Чарли (все зовут его так, буду и я) - не в сфере преподавания, он администратор специальных проектов: 1. создать вменяемый отчет, который удовлетворил бы аттестационную комиссию, от чьего решения зависит продление аккредитации - собственно быть или не быть Коровьему Мыку колледжем; 2. примирить враждующие фракции внутри преподавательского состава; 3. провести рождественскую вечеринку, на которую придут все (в прямой связи с п.2: если там будут тупоконечники, простите - мясоеды, вегетарианцы откажутся присутствовать, и наоборот).

Кажется, ерунда, делов-то. Но это только кажется. На деле, сразу по прибытии, Чарли оказывается в центре клубка проблем и взаимоотношений, распутать который не проще, чем развязать гордиев узел: за какую нить не потяни, всякая не только затягивает туже, но еще и утолщается до каната. Как в случае с преподавателем риторики Аланом Длинная Река (он из этнических индейцев), молчащим на протяжении последних семи лет. Дичь и абсурд?

Нет, там все сложнее. страшнее и горше. Общинные земли его племени затоплены в результате строительства гидроэлектростанции. Были старики, отказавшиеся уходить, кого-то эвакуировали насильственно. Да, проблематика, близкая распутинскому "Прощанию с Матерой". С тем дополнением, что вместе с расселением носителей, умирает их язык.

Который молодой индеец лингвист отчаянно пытается сохранить, защитить, встречается с немногими оставшимися стариками, записывает предания, выслушивает обвинения в коллаборационизме. И умолкает, не сумев убедить мир в необходимости сохранить то, что единственно осталось от его предков на свете. А что же плотина? Иссушает некогда плодородные земли, заболачивает другие, но оазис Коровьего Мыка и фонтан с быком-телкой питает исправно.

Так здесь со всем. На поверхности злая сатира, анекдотические происшествия и треп ради трепа. В подоплеке трагедии, непростые судьбы и взаимоотношения. Которые в какой-то неуловимый момент снова перестают быть серьезными и являют абсурдистскую анекдотическую изнанку.

Зыбкость, неопределенность положения относительно пространственно-временных ориентиров: монолог героя, начатый как поток сознания наедине с собой, вполне может закончиться включением одного или нескольких собеседников где-то в аудитории или актовом зале. Политкорректное "коренной американец" в отношении Длинной Реки запросто соседствует с преподавателем "негроидом по квоте", "черномазыми", "цветными" об афроамериканцах и "косоглазыми" - об азиатах.

Отдельного внимания заслуживает топоним. Коровий глаз оригинала в переводе превращен в Коровий мык и это остроумное переводческое решение Максима Немцова, в очередной раз убеждает в феерическом чувстве языка. Не знаю, какие коннотации будит в носителе языка Cow Eye, но в "мыке" русскоязычный читатель слышит и буколическое мычание, и горемычность, и бестолковое мыканье, не приносящее сколько-нибудь существенного результата, и необходимость добиться не мытьем, так катаньем. И "мы", почти по Королю-Солнце" Колледж - это Мы!

Перевод в целом превосходный, имея в виду, что книга очень непроста, референтна к бесчисленному множеству социокультурных реалий: от устройства жизни в кампусе, знакомого русскому читателю преимущественно по англоязычным университетским романам до зооветреалий кастрации теленка и постулатов буддизма. И, хотя я не самая большая поклонница кампусной прозы, не могу не признать, что финал чудесный.

Что, по-нашему мнению, любовь? Этот вопрос человеку задают с малейших лет: спрашивает воспитательница в детском садике, тётя Таня из соседнего подъезда, одноклассники, преподаватели философии, биологии и даже иногда математики, сам человек, его психотерапевт и Эдриан Джоунз Пирсон.

Возможно, любовь — это пройти единственное телефонное собеседование с кучей весьма сомнительных вопросов, чтобы уехать работать на другой конец страны. Выбрать из пары "филей-руккола" то, что больше соответствует продуктивной среде обучения, изложить свою философию белым стихом,мучить свой мозг такими вопросами три часа, чтобы занять место координатора особых проектов в общинном колледже Коровьего Мыка. Или принять участие в тимбилдинге и ради сплочения коллектива кастрировать теленка. Или не спать днями, неделями, месяцами из-за шума, но все равно принимать специальные таблетки (одну, чтобы уснуть, одну - чтобы не спать, и обязательно одновременно), чтобы подготовить отчет для аккредитации и рождественскую вечеринку. Или рисковать сорвать все планы, никуда не успеть, везде опоздать, но только не будить заболевшего коллегу. Возможно, это не любовь, но это совершенно точно то, чем она могла бы быть.

Или любовь — это посещать местный аналог аквадискотеки, где в радужной компании хрустеть рукколой под водную музыку, пускать по кругу косяк, испытывать жизнеутверждающую чакра-пуджу, высвобождать уже потекшую по внутренней стороне бедра энергию кундалини. Но в середине всего веселья вспомнить, что тебя еще ждут в другом месте, и сорваться в одном саронге туда, где уже развеяли по реке пепел бывшей коллеги, которой больше нет с нами, с вами, с ними, в общем, нет ее и даже грузовик продали. Или не спать днями, неделями, месяцами из-за того, что кафедра математики уже вернулась из Северной Каролины. Или очередной перевод Макса Немцова, который хоть и удивительно хорош на этот раз, но все равно выстреливает каким-нибудь неожиданным поребриком прямо в самом сердце США. Или так хотеть стать историком, но работать уборщицей в родной альма-матер. Вот уж скажу вам, что это могло бы быть любовью, но совершенно точно не она.

Или любовь — это как будто бы читаешь книгу, которую мог бы написать сам Пинчон, а может он и написал (ведь никто же никак не поймет Пинчона, не вычислит Пирсона), но которая выглядит скорее как очередной потрясный (но чуть менее, чем всегда) роман Тома Роббинса (который, кстати, как раз из Северной Каролины, чтобы вы там себе не думали), в тексте которого слегка пошалил Дуглас Коупленд (который не только не из Северной, но и даже не из Южной Каролины, а вообще себе канадец). Или она как тщательно постриженная трава и фонтан в виде быка, кроющего телку. Как гигантские, задорно плещущиеся и еще не всплывшие пузом кверху карпы. Как вальяжно прогуливающиеся по территории колледжа пеликаны, которые еще не покусали ни одного аккредитора и поэтому живы. Как тазик с разноцветными барбитуратами и пение гимнов. Или даже любовь — это нежные чувства к женщине, чьи тяжелые груди лежат на складках живота, к женщине, которая уже влюблялась в тысячу и одного мужчину, но еще не растеряла всей своей эмоциональной наполненности. Или это не спать днями, неделями, месяцами, чтобы увидеть в соседней комнате водопад, у которого нежится слон, трон у ног статуи Евклида и довольную мурлыкающую кошку. Может, и это не она, но уж наверняка это то, какой ей нужно быть.

А если еще подумать, то любовь — это то, из-за чего будешь молчать даже на занятиях по ораторскому искусству, которые сам же и ведешь. Это красота интеграла и переживания за производные, это отдаться полностью смыслу дивергенции векторного поля и прервать непрерывную случайную величину. Это археолог, верующий в маленький волшебный народец. Это четыре отдела желудка коровы, которые так стараются снова и снова обработать один и тот же травяной ком. Это тире в стихах поэта-романтика или многоточия где-нибудь еще. Это тихая музыка кантри на АМ-радиостанции и бесконечный дождь, который вообще-то конечен, но уж точно не в этот раз. Это не спать днями, неделями, месяца просто потому, что уже забыл, как это делается. Это сборник "Прелестные котики мира". И это же книга, о которой хочется танцевать, но которая всего-то про аккредитацию общинного колледжа и маленькое поселение, где все друг другу бывшие жены и мужья, братья, стоматологи и первая любовь. Не факт, что это любовь, но вроде это как раз то, чем она была бы.

"Не болтайте попусту о самой любви" — скажет читателю истинный философ голосом Пирсона. А я скажу: читайте Пирсона, если хотите легкой безуминки и полного абсурда, если любите стёб над всем и всеми, включая секс, предпочтения в еде, толерантность, систему образования. Пинчона, кстати, тоже читайте, и Роббинса, и Коупленда, и даже "Справочник для кого угодно: любовь и общинный колледж", если знаете, где его найти. И любите друзья, не думая, что есть любовь, времени-то у нас не так уж много.

Абсолютно не претендуя на лавры критика, я бы назвала "Страну коров" настоящим событием в мире литературы последних лет. Конечно, меня запросто можно обвинить в предвзятости в отношении всего, что касается университетского романа (хотя разве внимание к жанру и знание реалий не помогает оценить книгу?..). Но помимо любимой мной темы здесь объективно есть, где разгуляться. К примеру, анонимность автора, которая, положим, лично меня не сильно интригует, но вообще люди любят загадки и мистификации. Но обо всём по порядку.

Я убеждена в том, что всё или почти всё в нашей жизни происходит в нужное время. Это справедливо и в отношении книг, и я могу привести десятки примеров, когда взятая с полки почти наугад книга оказывалась мистическим, точнейшим попаданием в мою собственную реальность. Вот и со "Страной коров" случилась та же история - знакомство с Чарли, прибывающим в попу мира (зачёркнуто) региональный колледж Коровий Мык, совпало с некими изменениями в моей жизни, которые очень удачно наложились на канву романа - аккредитация, противоборствующие группы преподавательского состава, должность "образовательного управленца". Увы и ах, мне более чем знакомо написание многостраничных справок-отчётов, которые никто не читает, и выбивание соответствующих отчётов от структурных подразделений, проведение комиссий, советов и фокус-групп, напряжённое ожидание заключения аккредиторов, попытки примирить непримиримое. Студент во всём этом иногда отходит даже не на второй, на третий план - неудивительно, что в романе он вообще практически не упоминается за исключением безликих толп на лужайках около кампуса, безымянных лидеров студенческого самоуправления и лишь нескольких более или менее обрисованных личностей на занятии творческого письма. "Страна коров" - роман не столько о взаимодействии преподаватель-студент, сколько о внутренней кухне университетского мира, которую непосвящённые порой не очень хорошо себе представляют. Новаторства в этом нет никакого - таковы, к примеру, "Наставники" Чарльза Перси Сноу или "Везунчик Джим" Кингсли Эмиса (оба родом из 1950-х). Изюминка романа заключается в том, как эта внутренняя кухня изображена.

"Страна коров", хоть и отсылает нас к 1970-м, является отличным образчиком современной постмодернистской литературы, абсурда в хорошем смысле слова и актуальнейшей сатиры. Очень любопытно было бы увидеть оригинальный текст, хотя, подозреваю, что я бы его не осилила - даже перевод (уж не знаю, насколько он точен) отлично отражает сложность текста, через который непросто продраться (и помножьте ещё эту сложность на объём книги). В жизни так не говорят. Хотя в жизни кафедра математики не устраивает непрерывные многонедельные оргии, зав.кафедры английского языка не пишет отчёт ямбом, для рождественской вечеринки в марте не закупают кокаин, марихуану и амфетамины. И никто в здравом уме не станет пить таблетки со взаимоисключающим действием. То, что начинается как реалистичная проза с резюме, собеседования и чистенького кампуса быстро превращается в праздник абсурда. Но это не тот причудливый сюрреализм, где фонари превращаются в бабочек и улетают прочь, а коктейли создаются путём нажатия клавиш на специальном рояле. За чередой экстравагантных событий всё же стоят живые люди, пусть и со странностями (молчащий несколько лет преподаватель риторики). Но самое главное - все эти люди говорят о таких вещах, которые при всём желании не назовёшь абсурдом. Я не определю магистральную тему романа - здесь много всего намешано, но всё же можно выделить несколько тем, к которым автор снова и снова возвращается. Это столкновение старого и нового, традиций и инноваций, лежащее в основе самого раскола преподавательского состава колледжа. И, как ни странно, это любовь. Неслучайно вопрос "о входах-выходах, взлетах-падениях, уникальных особенностях и идиосинкразии любви" всплывает на первом же занятии по сплочению коллектива для новичков. Неслучайно на протяжении всего романа Чарли читает «Справочник для кого угодно: любовь и общинный колледж». При этом тема любви не сводится к банальным служебным романам и внешней событийной части, хотя и этому уделяется внимание и немалое. Между этими двумя темами остаётся ещё полно места для трагизма и противоречий не только заштатного колледжа, но и всего нашего мира в целом. Это особа "штатного негроида", которого наняли лишь для того, чтобы заполнить квоту и который с трудом доказал охраннику, что он профессор. Это тоска и одиночество профессора истории, у которого умерла жена. Это споры о том, кто первым должен проходить в двери - женщина или мужчина. Это роскошные фонтаны, воздвигнутые на деньги, пожертвованные меценатами из доходов от торговли оружием. Это вездесущий бюрократизм. Мне очень нравится, что в романе речь идёт о разном и при этом не возникает ощущения диссонанса и разноголосицы.

Я вряд ли кому-то посоветую этот роман, потому что он слишком своеобразен - здесь надо или быть в теме, или на одной с ним волне (последнее предугадать вообще не возможно), но, тем не менее, "Страна коров" чертовски хороша и займёт достойное место в моей коллекции campus novel.

Кто-то говорит, что "Страна коров" – это процесс. Другие возражают, что это результат. Но если вы спросите меня, "Страна коров" – ни то и ни другое. Потому что в действительности это вообще не что-то, а лишь его последствия. Без такого последствия никакой "Страны коров" не бывает. Поэтому, отвечая на ваш вопрос – "Страна коров", я бы сказала, есть само следствие себя.

Чтобы прочесть "Страну коров", нужно выпить залпом три таблетки, чтобы ни за что не заснуть, и одновременно еще три таблетки - чтобы точно крепко выспаться (палец скользнул на "р" вместо "п", что ж, такие таблетки тоже не помешают). Чтобы прочесть "Страну коров", нужно родиться в американской провинции, вырваться из нее и вернуться туда счастливым неудачником после адского телефонного интервью. Чтобы прочесть "Страну коров", нужно быть никем и стремиться стать всем для всех. Чтобы прочесть "Страну коров", нужно, чтобы воды всемирного абсурда объяли вас до души вашей и пролились через вверх (или через низ, тут уж как повезет). Чтобы прочесть "Страну коров", нужно очень тонко отличать веганский юмор от жирного мясного сарказма (а, пофиг, все утонули в сатире). Чтобы прочесть "Страну коров", нужно приготовить богатое застолье ради примирения веганов и мясоедов - на нем не должно быть ни куска салата, ни мясной травинки. Чтобы прочесть "Страну коров", нужно восполнить недостаток овощей и жаркого выпивкой и наркотиками (тогда можно и не заметить, что обещание выполняется буквально - никакой еды просто нет). Чтобы прочесть "Страну коров", нужно так страстно любить написание планов и отчетов, чтобы эякулировать готовыми протоколами собраний. Чтобы прочесть "Страну коров", нужно своей кожей прожить абсурд, сатиру, постмодернизм и иронию бюрократического образовательного учреждения (а также чутко идти по их следу в тексте современного романа). Чтобы прочесть "Страну коров", нужно наслаждаться изощренным пустословием, отлично организованной формой, намного превосходящей содержание предмета: так бог канцелярии признается в любви богине отчетности. Чтобы прочесть "Страну коров", надо уметь правильно дышать под тоннами словесных вод, чтобы вовремя выныривать из сатиры в трогательные эпизоды с умирающим преподавателем или немым учителем риторики, чья немота, как у индейца из "Над гнездом кукушки" (вы должны уловить ссылку, как опытный читатель, иначе что вы здесь делаете), - сознательный выбор. Чтобы прочесть "Страну коров", вам нужно хотя бы раз в жизни пройти (попытаться) хоть какую аккредитацию и завалить хотя бы одно ответственное дело всей вашей карьеры, например, не привезти людей, от которых зависит сотня судеб, испортить корпоратив, сорвать собеседование, контракт или первый секс с тем самым / той самой. Чтобы прочесть "Страну коров", вам просто нужно читать "Страну коров" - и ничего больше.

Тогда вы услышите, что "Страна коров" - это возвышенная песня му-у-уз, торжественный гимн американской образовательной системе, трогательная соната административного работника, многоголосая симфония творческой бюрократии, совершенная поэма долгосрочному планированию, громкая ода планированию краткосрочному, изящный сонет примирению противоположностей, извечный гекзаметр хаотичному тимбилдингу, чистая оратория фокус-группе, настоящий мадригал трансцендентальному веганству, высокая элегия имманентному мясоедству, - панегирик общинному колледжу.

Тогда вы увидите щедрую панораму пустыни непонимания, увядшей без талантливого администратора, широкий спектр ярких портретов гендерного и расового разнообразия на отшибе локальной провинции, громкую палитру повседневных зарисовок, восходящих к межгалактическим обобщениям, многоцветную имманентно-трансцендентальную гамму признаний в любви пустословию, многопозиционную интегральную картину антикризисного секса с соседкой-математичкой.

Тогда вы почувствуете бремя бытия и проносящихся втуне часов, восхищение мастерством автора и сожаление, что это мастерство приложено к такому жалкому предмету, сочувствие всем возможным меньшинствам и особенно меньшинству большинства, вынужденному всё это безобразие терпеть, американскую ржавчину и пыль бумаг, социофобию, филантропию, мизогению, голод, холод, бессонницу, оргазмический сарказм и саркастический оргазм.

Если бы "Страна коров" была птицей, это был бы тупик. Если бы "Страна коров" была земным океаном, то это было бы Аральское море. Если бы "Страна коров" входила в состав Советского Союза, это был бы Биробиджан... а может Ижора (но ни в коем случае не Якутия). Если бы "Страна коров" была деревом, то это была бы жабатикаба. Или брахихитон. Если бы "Страна коров" была рыбой, это был бы морской черт. А если бы "Страна коров" была высшим учебным заведением - если бы все желанья ее и небесное блаженство можно было бы превратить в кампус с жабатикабами и брахихитонами, - это, несомненно, был бы общинный колледж с региональной аккредитацией. Ведь "Стране коров" нужны открытые двери и ваша душа (идите сюда, бандер-логи). Это требует надежды и настойчивости. И, конечно же, самоотверженности. Если бы "Страна коров" была учителем, она была бы почасовиком. Если бы "Страна коров" была математическим понятием, то это был бы логарифм, знанием которого все гордятся в школе и об утрате этого знания скорбят на первом курсе гуманитарного вуза. Если бы "Страна коров" была знаком препинания, это была бы одна открытая скобка без второй закрытой. Если бы "Страна коров" была подарком, это были бы ладан, мирра и перчатки до плеч для искусственного оплодотворения коров. Если бы "Страна коров" была оценкой в ДП, она была бы 2,75. Если бы "Страна коров" была животным, то это была бы корова. Если бы "Страна коров" была академической дисциплиной, это была бы корова. Если бы "Страна коров" была литературной концепцией, это была бы корова. Если бы "Страна коров" была транспортным средством. Если бы "Страна коров" была фонтаном. Если бы "Страна коров" была восьмицилиндровым двигателем. Если бы "Страна коров" была коровой... коровой... коровой...

Трансцендентальное принципиально отличается от трансцендентного тем, что только стремится выйти за пределы имманентного, укорененного в нашем мире, но еще не достигло полной дистанции и отстранения от реальности, поэтому трансцендентальное парадоксальным образом может быть антонимом трансцендентному. И это очень важно, но не в этом сумасшедшем тексте, то есть эта сноска могла бы быть полностью трансцендентной по отношению к рецензии (не знаю, зачем вы ее читаете), но остается трансцендентальной, имеющей активный вектор за пределы текста, однако такие, казалось бы, небесные понятия, как ассоциации и метафоры, тянут ее к земле (метафорически, конечно), потому что мы должны отдать дань уважения метафоре - одной из главных героинь "Страны коров", начиная с названия, - разве не коровьей жвачкой кажется этот плавный и безупречный на первый взгляд текст, разве, чтобы переварить его, не обязательно иметь четыре желудка (интеллектуальный, слово-гурманный, пофигистический и командо-ответственный), - как-то так исключительно трансцендентной моему жизненному опыту может показаться "Страна коров", однако имманентно цепляет ассоциативные нейроны, оставаясь бесконечно, болезненно, обреченно трансцендентальной, так и не будучи до конца трансцендентной.
__________________________________________________________________
Па-беларуску...

Тут...

Нехта кажа, што "Краіна кароваў" - гэта працэс. Іншыя пярэчаць, што гэта вынік. Але калі вы спытаецеся мяне, "Краіна кароваў" - не тое і не другое. Таму што ў рэчаіснасці гэта ўвогуле не штосьці, а толькі ягоныя наступствы. Без такіх наступстваў ніякай "Краіны кароваў" не бывае. Таму, адказваючы на ваша пытанне - "Краіна кароваў", я сказала б, ёсць сам вынік сябе.

Каб чытаць "Краіну кароваў", трэба выпіць нагбом тры таблеткі, каб ні ў якім выпадку не заснуць, і адначасова яшчэ тры таблеткі - каб добра і дакладна выспацца (палец сазлізнуў на "р" замест "п", што ж, такія таблеткі таксама не зашкодзяць). Каб чытаць "Краіну кароваў", трэба нарадзіцца ў амерыканскай правінцыі, пакінуць яе і вярнуцца туды шчаслівым няўдачнікам пасля пякельнага тэлефоннага сумоўя. Каб чытаць "Краіну кароваў", трэба быць нікем і імкнуцца стаць усім для ўсіх. Каб чытаць "Краіну кароваў", трэба, каб воды сусветнага абсурду ахапілі цябе да душы тваёй і паліліся праз верх (або праз ніз, тут ужо як пашанцуе). Каб чытаць "Краіну кароваў", трэба выключна тонка адрозніваць веганскі гумар ад тлустага мяснога сарказму (а, пофіг, усе патанулі ў сатыры). Каб чытаць "Краіну кароваў", трэба прыгатаваць багатае застолле ў імя аб'яднання веганаў і мясаедаў - на ім не павінна быць ні шматка салатнай травы і ні каліва мяса. Каб чытаць "Краіну кароваў", трэба кампенсаваць сытную адсутнасць гародніны і смажаніны выпіўкай і наркотыкамі (тады можна і не заўважыць, што абяцанне выкананае літаральна - і ежы папросту няма). Каб чытаць "Краіну кароваў", трэба быць закаханым у напісанне планаў і справаздачаў так, каб эякуляваць гатовымі пратаколамі сходаў. Каб чытаць "Краіну кароваў", трэба перажыць уласнай скурай абсурд, сатыру, постмадэрнізм і іронію бюракратычнай установы (а таксама ісці па іх слядах у тэксце сучаснага рамана). Каб чытаць "Краіну кароваў", трэба насалоджвацца выштукаваным пустаслоўем, ладна арганізаванымі фразамі, што нашмат пераўзыходзяць змест прадмета: так бог канцылярыі прызнаецца ў каханні багіні справаздачнасці. Каб чытаць "Краіну кароваў", трэба расчуліцца ад нямога выкладчыка рыторыкі, чыя немата, як і ў індзейца з "Над гняздом зязюлі" (вы павінны ўлавіць адсылку як дасведчаны чытач, а інакш што вы тут робіце), свядомая. Каб чытаць "Краіну кароваў", трэба хоць раз у жыцці праходзіць хоць якую акрэдытацыю і заваліць хоць адну адказную справу ўсёй кар'еры, тыпу падвозу людзей, ад якіх залежыць сотня лёсаў, сяброўскай вечарынкі, працоўнага кантракту або першага сэксу з той самай / тым самым. Каб чытаць "Краіну кароваў", трэба проста чытаць "Краіну кароваў" - і нічога больш.

Тады вы адчуеце, што "Краіна кароваў" - узвышаная песня му-у-узаў, урачысты гімн адукацыйнай сістэме Амерыкі, кранальная саната адміністрацыйнага працаўніка, шматгалосая сімфонія прыўкраснай упарадкавальнай бюракратыі, дасканалая паэма доўгатэрміноваму планаванню, гучная ода планаванню кароткатэрміноваму, празрысты анёльскі хор паліткарэктнасці, выкшталцоны санет прымірэнню супрацьлегласцяў, спрадвечны гекзаметр стыхійнаму тымбілдынгу, чыстая араторыя фокуснай групе, праўдзівы мадрыгал трансцэндэнтальнаму веганству, узнёслая элегія іманентнаму мясаедству, - панегірык правінцыйнаму коледжу.

Тады вы ўбачыце шчодра распасцёртую панараму высмяглай без таленавітага адміністратара пустэльні непаразумення, глыбока-высокі дыяпазон яркіх партрэтаў гендарна-расавай шматстайнасці ў лакальнай правінцыйнай прыватнасці, гучную палітру побытавых замалёвак, узыходных да міжгалактычных абагульненняў, многакаляровую іманентна-трансцэнтэнтальную гаму прызнанняў у любові пустаслоўю, шматпазіцыйную інтэгральную карціну антыкрызіснага сэксу з суседкай-матэматычкай.

Калі б "Краіна кароваў" была птушкай, яна была б тупікам. Калі б "Краіна кароваў" была акіянам зямным, яна была б Аральскім морам. Калі б "Краіна кароваў" была часткай Савецкага Саюза, яна была б Бірабіджанам... а можа быць Іжорай (але ні ў якім выпадку не Якуціяй). Калі б "Краіна кароваў" была дрэвам, яна была б жабацікакбай. Або брахіхітонам. Калі б "Краіна кароваў" была рыбай, яна была б марскім чортам. А калі б "Краіна кароваў" была вышэйшай навучальнай установай - калі б усе жаданні яе і нябесную асалоду можна было б ператварыць у кампус з заценню жабацікакбаў і брахіхітонаў, - яна пэўна была б рэгіянальна акрэдытаваным правінцыйным коледжам. Бо "Краіне кароваў" патрэбныя адчыненыя дзверы і вашы душы (хадзіце сюды, бандар-логі). Яна патрабуе надзеі і ўпартасці. І, вядома ж, самаахвярнасці. Калі б "Краіна кароваў" была выкладчыкам, яна была б пагадзінавікам. Калі б "Краіна кароваў" была матэматычным паняткам, яна была б лагарыфмамі, веданнем якіх усе ганарацца ў школе і пра спачын памяці якіх смуткуюць на першым курсе гуманітарнай вну. Калі б "Краіна кароваў" была знакам прыпынку, яна была б адзіночнай незакрытай дужкай. Калі б "Краіна кароваў" была падарункам, яна была б ладанам, смірнай і пальчаткамі да пляча для штучнага асемянення. Калі б "Краіна кароваў" была адзнакай у ДП, яна была б 2,75. Калі б "Краіна кароваў" была жывёлай, яна была б каровай. Калі б "Краіна кароваў" была акадэмічнай дысцыплінай, яна была б каровай. Калі б "Краіна кароваў" была літаратуразнаўчым паняткам, яна была б каровай. Калі б "Краіна кароваў" была транспартным сродкам. Калі б "Краіна кароваў" была фантанам. Калі б "Краіна кароваў" была васьміцыліндравым рухавіком. Калі б "Краіна кароваў" была каровай... каровай... каровай...

Трансцэндэнтальнае адрозніваецца ад трансцэндэнтнага тым, што толькі імкнецца да выхаду за межы іманентнага, заземленага ў нашым свеце, але яшчэ не дасягнула поўнай дыстанцыйнасці і адлучанасці ад рэальнасці, такім чынам трансцэндэнтальнае можа парадаксальна быць антонімам трансцэндэнтнаму. І гэта вельмі важна, але не ў межах гэтага вар'яцкага тэксту, то-бок гэтая зноска магла б быць цалкам трансцэндэнтнай адносна рэцэнзіі (не ведаю, нашто вы яе чыталі), але застаецца транцэндэнтальнай, імкнучыся вонкі тэксту, але такія, здавалася б, нябесныя паняткі, як асацыяцыі і метафарызацыі, цягнуць яе долу, бо нельга не аддаць увагі і пашаны метафары - адной з галоўных гераіняў "Краіны кароваў", пачынаючы ад назвы - хіба ж не каровінай жвачкай падаецца гэты плыўны і бездакорны на першы погляд тэкст, хіба ж не чатыры страўнікі (інтэлектуальны, словагурманны, пафігістычны і камандаадказны) трэба мець, каб яе перастрававаць, - неяк так выключна трансцэндэнтнай майму жыццёваму досведу можа здацца "Краіна кароваў", аднак іманентна чапляе асацыяцыйныя болевыя кропкі, застаючыся бясконца, хваробна, асуджана трансцэндэнтальнай, так і не будучы да канца трансцэндэнтнай.

$$$-$$$$

Общинному колледжу Разъезда Коровий Мык требуется координатор особых проектов.

Обязанности:
• исполнение функций помощника руководителя по особым вопросам;
• подготовка учреждения к обязательной аккредитации, включая документооборот и составление отчетности;
• планирование и координация активностей, направленных на выстраивание коммуникации и партнерских отношений в коллективе колледжа (рождественская вечеринка и проч.);
• урегулирование конфликтов между радикально настроенными фракциями коллектива;
• тестирование нетривиальных комбинаций лекарственных препаратов с целью повышения эффективности;
• общее улучшение климата в коллективе (до аккредитационной недели в марте);
• организация фокус-групп.

Требования к кандидату:
• понимание специфики работы образовательных учреждений и общинных колледжей в частности;
• аккуратный почерк;
• понимание разницы между Целями и Задачами;
• высокие коммуникативные и организационные навыки, активная жизненная позиция, стрессоустойчивость, умение улаживать острые конфликты;
• отсутствие пищевых предпочтений (i.e. вегетарианство, руккола и пр.);
• ( • )( • )ԅ(≖‿≖ԅ)
• крепкий мочевой пузырь;
• вера в Америку и святость ее институтов;
• формальное образование;
• семейное положение: холост/разведен (допускается многократно).
Кандидатов с любой формой чесотки просьба не беспокоить.

Мык предлагаем:
• гибкий график;
• сплоченную команду, являющую собой образец культурно-идеологического многообразия;
• обязательный развоз для всех новоприбывших сотрудников;
• красивый кампус с плавательным бассейном, величественными фонтанами и благородными пеликанами;
• богатую библиотеку с актуальными новинками;
• огромный кафетерий;
• интересные события для всех членов коллектива: тренинги, мероприятия, подарки.

Об организации:
Общинный колледж Разъезда Коровий Мык — это образовательное учреждение, построенное на месте ранчо, когда-то кормившего полстраны, с богатой животноводческой историей. В настоящее время ведущими кафедрами колледжа являются кафедры английской философии, математики, садоводства и огородничества, предпринимательства, зоотехники, современных языков, сестринского дела, экономики, кулинарии, евгеники. Наши преподаватели в своей работе используют специально разработанные схемы, таблицы и прочие наглядные пособия. Персонал и студенты колледжа отличаются своим расовым, возрастным, гендерным, циркадным, тантрическим, профессиональным, финансовым, историческим и идеологическим многообразием. Колледж регулярно проходит государственную аккредитацию.