Who's Afraid of Virginia Woolf?

«История ничему не учит людей? Не то, что научиться нечему… Нет! Люди просто не усваивают её уроков».

Если бы я не читала у Олби «Американскую мечту» и не писала на неё отзыв, то, возможно, восприятие новой для меня пьесы того же драматурга (с продолженной в ней прежней темой американской мечты) было бы несколько иным. Но теперь я при чтении сразу представляла вместо ребёнка не живого маленького человека, а символ – идею американской мечты. И, на мой взгляд, всё произведение – не только возможная реалистичная история, а в определённой степени символическая и абсурдная вещь. «По сути дела, это аллегория, весьма возможно, что аллегория, но читать её можно как простую, честную прозу…» (Олби «Не боюсь Вирджинии Вульф»).

На протяжении всей пьесы её персонажи (две супружеские пары) постоянно пьют. «Поруганные надежды, благие намерения. Благие, наиблагие, самые благие, благословили по лбу». Находясь в отношениях болезненной созависимости, супруги просто не в состоянии решиться на развод. И остаётся им только одно – заглушать душевную боль спиртным и играть в придуманные ими же мрачноватые игры. «Безобразные игры… все были безобразные». Например, такие: «Хами хозяину», «Хочу хозяйку», «Громи гостей», «Я лежу клубочком на полу» и, наконец, самая главная и долгая (затянувшаяся на всю совместную жизнь) – игра в американскую мечту под названием «Расти ребёнка». Мифический сын героев («наше чадо») – это и есть «наша исконная всеамериканская… как её там… мечта» («единственный свет в этой безнадёжной… тьме…»).

Необходимым (хоть и не всегда достаточным) условием достижения американской мечты и счастья является, наверное, любовь. Как нельзя без любви вырастить ребёнка счастливым, так нельзя и осуществить американскую мечту (очень удачным символом которой как раз и стал здесь ребёнок), основываясь на одном лишь разуме, без подключения добрых чувств. Но персонажи пьесы, как нам показывает драматург, испытывали в собственном детстве нехватку родительской любви, поэтому потенциальная способность любить у них осталась в зачаточном состоянии.

Диалоги героев наполнены глубоким подтекстом, в них ощущается присутствие чего-то скрытого, невысказанного, но являющегося самым важным. Все разговоры о детях и беременностях (истинных и ложных) – это, как мне кажется, мысли об американской мечте. Так как для зачатия обычного ребёнка необходимы двое, то (по аналогии) и для рождения и осуществления мечты требуется влюблённая пара. В пьесе же между супругами (в обеих семьях) любви, на мой взгляд, не было изначально, поэтому их браки - бесплодны. «Прагматическое продление великой американской мечты», лишённой нравственного начала, извращает и губит мечту, превращая её в безобразную и бессмысленную игру. Ведь без взлётной полосы, построенной на любви, любая мечта останется бескрылой и никогда не сможет взлететь. Гибнет американская мечта (в образе призрачного сына одной пары и нерождённых детей другой) и в пьесе.

«Истина и иллюзия. Кто знает, есть ли между ними разница?». Возможно, эта разница такая же, как между мечтой настоящей (дающей счастье) и ложной (приводящей в тупик). А умение их различать – это, наверное, и есть мудрость.

Данную пьесу можно описать двумя словами – «сумасшедший дом». Всем в ней неплохо было бы пройти лечение в клинике. Герои ведут себя максимально неадекватно, не контролируют себя; если есть в ситуации самый отвратительно-бессмысленный выход, то с вероятностью в девяносто девять процентов они выберут именно его. Говоря совсем уж просто, классическая «Кто боится Вирджинии Вулф?» – это паноптикум, который интересен в большей степени из зоологических… хм… соображений: а как покажут себя в искусственных условиях данные живые организмы?..

Вполне может быть, что Эдвард Олби работал в лечебнице, может быть, санитаром – иначе с чего у него такие познания? Да, действительно – пьеса может похвастаться замечательным изображением разных болезней, автор изумительно рисует картину всеобщего безумия, от которой несчастного читателя/зрителя должно бросать то в жар, то в холод (велика вероятность, что и голова разболится, ибо не всякий способен терпеть такую концентрацию неадекватности). Если сначала герои пьесы кажутся более-менее нормальными, то постепенно градус болезни все более повышается. В итоге ловишь себя на мысли, что не понимаешь причин конфликта. Героями уже не движет обычная человеческая логика, их безумие алогично, они мечутся, как животные, не в состоянии остановиться, наоборот – им хочется все более погружаться в ненормальность, они словно бы ловят незабываемое удовольствие от потери контроля и своего унизительного положения.

Героев в пьесе всего четыре – супружеские пары, мужья работают в университете, жены… жены – это просто жены, этого достаточно. Старшая пара, Марта и Джордж, давно обосновавшиеся при университете (Марта – дочь ректора), – и они приглашают к себе в гости… в три часа ночи… нового преподавателя Ника с супругой Хани. То, что Марта, вопреки желанию мужа, зовет гостей поздней ночью – это уже многое о ней говорит. Но поначалу молодых гостей это не удивляет. Только вот потом хозяева устраивают разборки, нисколько не смущаясь посторонних (обвиняют друг друга, выбалтывают семейные секреты), а затем пятидесятилетняя Марта и вовсе начинает вульгарно вешаться на тридцатилетнего Ника, при том, что свидетелями ее заигрываний оказываются ее муж и жена Ника (но на это ей тоже наплевать). И да, не нужно оракулом быть, чтобы понять, что ничем хорошим эта вечеринка на четверых не закончится.

Все герои пьесы, абсолютно все – неприятны. Остается лишь понять, кто из них неприятен больше остальных. Как по мне, самая неприятная (и просто самая больная) – Марта. Абсолютно серьезно она говорит, что всю жизнь любила только своего мужа и могла быть счастлива только с ним. При этом она целенаправленно портила ему жизнь: он, понимаете ли, недостаточно амбициозен, не рвется к карьерным высотам, а мог бы воспользоваться деньгами и положением ее папочки! Все, что видит от нее муж, – это бесконечные унижения и издевательства, причем публичные. Марта постоянно изменяет ему в его же доме, почти у него на глазах, всем рассказывает, какой он ничтожный, а потом плачется, что он с ней, оказывается, слишком «жесток». Впрочем, мужа ее не очень-то и жалко, поскольку он позволяет втягивать себя в бесконечные унизительные игры Марты – из любви к ней или от слабости характера? Жизнь с Мартой явно его ожесточила, он сам стал гадким манипулятором, перестал считаться с чувствами окружающих, у него тоже все мерзкие поступки становятся «игрой» – от безысходности.

Не менее противны Ник и Хани, с той только разницей, что к глупенькой Хани можно отнестись с презрительной жалостью. Хани хотя бы ни в чем не виновата. А вот Ник… отвратительнейший мужской типаж. Женился, по сути, на деньгах девушки, но якобы из-за ее «беременности». Ради карьеры готов на любую пакость. Он замечательно себя чувствует, устраивая интрижку с Мартой (дочерью начальника!), и его не смущает присутствие жены и мужа Марты, не смущает разница в возрасте (больше двадцати лет) и то, что Марта с ним тоже играет, а потом благополучно выкинет на помойку: желающие удовлетворить немолодую, но зато богатенькую дамочку всегда найдутся! Только глупая, пустая или крайне неуверенная женщина могла избрать такого спутника жизни. Быть женой Ника – унизительно. Так же унизительно, как быть мужем Марты.

А в чем, собственно, смысл пьесы? Пожалуй, в том, что герои по очереди истерят, глупо выбалтывают секреты, а потом начинают заламывать руки: «Ах, не нервируйте меня тем, что я сам вам рассказал!» Возможно, Эдвард Олби хотел показать уровень деградации современных отношений. Ну, или уровень невротизации населения. Если такова была норма жизни уважаемого автора, то я ему искренне сочувствую. В любом случае становится жалко послевоенную Америку, в которой мог развиваться этакий сюжет.

Как итог: пьеса заслуживает прочтения, это уверенная классика 20 века, только вот нужно быть очень терпеливым, чтобы дать ей бой и самому не скатиться к психологическим болячкам. Катарсиса ждать так же не стоит, ибо истинному безумию оно не свойственно. Все завершится максимально тленно и бессмысленно. Но и в этом есть своя изюминка.

Ух и сумасшедшая пьеса! Про сумасшедшие пьяные разговоры одной ночью между двумя семейными парами, которые недавно познакомились. Так что молодая пара вообще не в курсе была, что их ожидает на этом вечере, при общении с семьей, хранящей столько боли, разочарования, обиды. Ну и сумасшествия, как мне показалось, или я многого не поняла. Это же трэш, как они друг друга любят и при этом ненавидят, стараются причинить боль. Было даже мерзко, при этом настолько всё плохо, что даже завораживает. Вот и Ник с Хани не сумели вовремя сбежать с вечеринки - хлебнули по полной.
Уже не помню откуда ко мне попала в виш эта пьеса, но даже не знаю, рада ли я тому, что её прочитала, очень уж странные от неё впечатления. При этом всё же было интересно, но тяжело, но увлекательно, но очень странно.

Сюжет пьесы построен замысловато и непредсказуемо, при этом ситуация на сцене самая обычная: Марта и Джордж возвращаются с вечеринки домой среди ночи (званый вечер устраивал отец Марты, ректор университета, в котором преподаёт Джордж, муж Марты) и дожидаются в гости Ника и Хани - семейную пару, недавно прибывшую в университетский городок, - чтобы продолжить начатое знакомство. А вот дальнейшее общение, происходящее в состоянии сильного подпития, обычным не назовёшь.
Пьеса состоит из трёх действий, у которых имеются выразительные названия: "Игра и забавы", "Вальпургиева ночь" и "Изгнание беса" - они отлично описывают суть происходящего на сцене. Иногда кажется, что Джордж с Мартой ведут какую-то игру, временами хочется списать их перепалки и выпады на пьяную болтовню, но постепенно приходит мысль о безумии. У этого безумия есть корни, достаточно глубокие, ведь супруги вместе больше двадцати лет, чтобы разобраться в причинах войны, нужно время.

Пока события дойдут до "изгнания беса", зрители познакомятся с самыми разными способами ведения войны, начиная с язвительного обмена любезностями, когда обращения "ангел мой, возлюбленная, дорогая, птичка моя" заканчиваются издевательским вопросом: "За новыми бутылками?", продолжая переругиваниями и откровенными заявлениями: "Ты капризная, избалованная, испорченная, грязная пьянчужка..." и заканчивая рукоприкладством. Марта отражает нападки супруга не менее злобными заверениями: "Я крикливая, я вульгарная, и я командирша в доме, потому что кому-то надо командовать, но я не чудовище". Она унижает Джорджа, называя ничтожеством и тупым законченным неудачником. К грязным методам добавляется открытое заигрывание с Ником, новым молодым преподавателем биологии. Взгляды с вожделением, воздушные поцелуи, обращения "птенчик, детка, любимый, радость моя" - это лишь часть боевого арсенала по соблазнению. Если к вышеописанному поведению добавить откровенное признание Марты ("Я сама себе омерзела. Моя жизнь - это убогие, совершенно бессмысленные супружеские измены, содеянные по пьяному делу..."), то картина начинает проясняться. Марта больна. И болезнь эта душевная.
Следующее откровение, в которое трудно поверить, заключается в том, что эти двое, боксирующие не по правилам, наносящие друг другу удары ниже пояса, эти двое... любят друг друга. Любят - избивая, унижая, ненавидя, доставляя боль всеми средствами, ведя непримиримую войну.

Когда ведётся игра, правила которой не известны, то сложно вычленить истину.

И читателям приходится читать между строк (интересно, как это выглядит на сцене?), прислушиваться в монологам-откровениям, угадывать тайну, которая превратила жизнь двух любящих людей в нескончаемую войну.
Монологи - самое сильное в пьесе Эдварда Олби. Они - откровения, демонстрирующие разбитые сердца.

Если изначально герои вызывали непонимание, раздражение, то к концу пьесы остаётся только боль и сочувствие. Я соглашаюсь с героиней: "Джордж и Марта - грустно, грустно, грустно".

Начинала читать пьесу, как реалистичную, и было сложно понять откуда все эти игры и надрыв, но сместив фокус на абсурд все встало на свои места.
Пьеса о темных сторонах человеческой натуры, представленных во всей красе.
Перед нами две супружеские пары одного круга, одна постарше и другая помоложе. Хозяева и гости. Марта и Джордж, Ник и Холи постепенно достают свои секреты из сундуков памяти, орошая вечер несчетными количествами алкоголя.
Издевательства героев друг над другом представлены ясно и ярко, но за всей этой буффонадой спрятана пропасть одиночества и нелюбви. И невозможность преодолеть свою пропасть, чтоб приблизиться к другому, ибо у другого такая же бездна. И с каждой попыткой сближения, кажется пропасть делается ещё шире. И вырастает гордыня, мать всех грехов и пороков, и строят свою стену вокруг человека, ограждая его от любви и погружая в одиночество.
И уже не важно, а был ли мальчик.
Очень грустная и страшная пьеса. Сильная и яркая, но я не люблю надрыв и истерики, ненавижу психологические игры и испытания, пусть они все остаются на сцене и в книгах, если уж без них нельзя.
Марта, профессорская дочка, принцесса у которой отобрали любимую игрушку, и она решила мстить за это всему миру. И наслаждалась процессом, пока не появился в Ее жизни Джордж, который научился отвечать ей на её языке. И они стали жить ради ненависти и боли, изящно и с упорством расковыривая раны друг друга, вместо того, чтоб протянуть руки и помочь близкому справиться с трудностями внешнего мира. Ник - амбициозный малый, живущий под девизом бери от жизни всё, взял себе невесту с приданым, которая мстит ему за нелюбовь, убивая своих детей и себя. Всех героев ужасно жалко.
А ещё сильнее жаль, что люди в самом деле живут так, как герои пьесы, только прячут свою боль и страсти под покров благопристойности и вежливости.

Вознамерившийся слушать эту пьесу в аудио формате слушатель должен быть готов к тому, что громкость своего плеера придётся уменьшить. Ибо большая её часть происходит в форме крика простого и довольно часто крика истеричного (бедная Галина Волчек, так ведь и голос сорвать можно). Отчего изрядно повышается градус нервозности и у слушателя. Со всеми вытекающими отсюда последствиями в виде учащённого сердцебиения, повышения давления и перебивки дыхания — как будто стометровку бежал.

Дальше...

И, конечно же, Валентин Гафт, играющий роль мужа Марты (Волчек) с его невозмутимостью и некоторой флегмой, явно контрастирует с образом своей истерички жены. И ещё одним контрастом для отношений Марты и Джорджа стал семейный дуэт Ханни (Марина Неёлова) и Ника (Александр Кахун), у которых совсем другой стиль отношений друг с другом. Однако ведь не напрасно говорится, что с кем поведёшься, от того и наберёшься — в этой пьесе яд отношений Джорджа и Марты невольно переносится и на их гостей — Ханни напивается до положения риз, а Ник конечно же волочится за Мартой, которая сама того и добивается.

И вот скажите мне, что делать семейной паре, если после двадцати лет брака любовь умерла, и остались только усталость друг от друга и раздражение друг на друга?

Крайне редко у меня возникает желание прочитать пьесу. Я не всегда получаю удовольствие от таких экспериментов, потому что привыкла смотреть спектакли в театре, слушать театральные постановки в аудиоверсии или же смотреть кино.
Эдвард Олби – талантливый писатель и драматург. Пьесу «Кто боится Вирджинии Вулф?» можно назвать его визитной карточкой. Её смело можно советовать к прочтению семейным парам, которые отравляют жизнь себе и своим партнёрам бесконечными перепалками, претензиями, высосанными из пальца и проявлениями нелюбви. По жанру это хорошая психологическая драма с классической завязкой, реалистичным конфликтом и яркими эксцентричными персонажами.
Мне очень понравились герои, диалоги, колкие фразы, повороты.
Для того, чтобы получилась история, от которой не захочется отрываться, не обязательно создавать сумасшедшие декорации и обстоятельства. Правильные и едкие диалоги, острый конфликт и настоящая драма межличностных отношений – вот простой рецепт хорошей и запоминающейся пьесы.
Собираюсь посмотреть чёрно-белую экранизацию. Надеюсь не разочароваться.

Очень нерядовая вещь.
И очень эмоциональная. Персонажей этой истории жалеешь, ненавидишь, презираешь, но они совершенно точно не оставляют вас равнодушными.
Вечеринка удавалась на славу!
Такой накал страстей, такую вынужденную откровенность и душевную обнаженность в литературе (как и в жизни) встретишь нечасто. Происходящее находится практически на грани абсурда, страсти накаляются от страницы к странице, поведение героев шокирует чем дальше, тем больше, а их реплики местами просто ошарашивают.
И в голове все время крутится один вопрос: Как? Как так можно? Мне кажется, что я пяти минут не продержалась бы в столь милой компании, развернулась бы и ушла. Но эти представители образованных интеллигентов явно нашли друг друга, что хозяева, что гости. И они сознательно все больше и больше втягиваются в игру, затеянную непонятно кем и непонятно с какой целью. Игру жестокую, мерзкую, грязную, в которой очень трудно дойти до конца и не сломаться. Игру, в которой нет победителей.
Сделать вид, что не боишься серого волка, можно всегда, но у каждого человека есть черта, за которую переступать не стоит, потому что именно там находится бездна, в которой хищные челюсти только и ждут, кого бы сцапать за бочок.

Это всплеск. Это взрыв. Это оголенный нерв. Это настоящий душевный надрыв. Это такой накал страстей и эмоций, что бьет наотмашь.

Это одна единственная ночь. Две семейные пары. Молодая и со стажем семейной жизни. Это часы, в которые ломаются все устои и стираются все границы. Это правда, боль, агония, обиды, разочарование от неоправдавшихся надежд, измены, океан виски и бренди. Персонажи выворачивают себя наизнанку и играют в болезненные игры, которые вытряхивают на белый свет всю их подноготную. И связывает этих людей лишь одно - работа в университете. Эта динамичная и насыщенная пьеса производит мощное впечатление умением героев бить четко в цель и без промаха. Каждый из них - это ад для другого. Как в такой атмосфере и таких отношениях можно вообще существовать право слово? Это полнейшее безумие, в котором расслабиться невозможно. Зато всегда можно ожидать очередного удара и разочарования. Непрекращающаяся дуэль, в которой нет победителя.

Пожалуй, я поняла, почему это пьеса так знаменита и не сходит с подмостков театра. Уж что-то, а держит она в напряжении до самого конца! Достаточно жизненная штука. И поистине страшно настолько не принимать свое настоящее.

Досі мені була добре знайомою лише назва цієї начебто абсурдової п'єси. Проте самої п'єси (1962) я не читав, так само, як і не дивився жодної з її багатьох постановок чи вже славетний фільм (1964) Майка Ніколса з Елізабет Тейлор та Річардом Бертоном. Навіть не читав нічого з Вірджінії Вульф, яка, як передчував, лише згадується в назві, а персонажем є таким самим абстрактним, як і Голомоза Співачка у Йонеско (1948), про яку ми довідуємося лише те, що зачіска в неї не змінилася. Тут я не помилився, Вірджінія Вульф виявилася образом з глуповатої але бадьорої пісеньки, що має змушувати конати з реготу, наче з пальця. А боятися її не слід, хоча декому інколи й доведеться. З Йонеско вбачається схожість і через наявність двох сімейних пар, що грають в якусь незрозумілу гру, тільки це не мовна гра, а психологічна (навіть психопатологоанатомічна). Тому на згадку приходить також «Небезпечний закрут» Прістлі (1932), де фігуранти вечірки знічев'я починають займатися самовикриванням і перетрушувати власні шафи на предмет кістяків. Тут ми маємо традиційну вечірку, що влаштовує ректор одного з університетів для налагоджування контактів між співробітниками та заохочення новоприбульців, точніше її продовження в будинку Марти (ректорової доньки) та Джорджа, де вони на весь залишок ночі приймають новачків, Ніка з Гані. Аби довідатися про все щодо нових колег, сповнених самовпевненності й амбіційних планів, подружжя, так би мовити, аборигенів, що вже позбавилося будь-яких кар'єрних перспектив і романтичних відносин, не винаходить нічого кращого, ніж вихлюпнути на гостей спочатку власні сімейні негаразди, а потім примусити ніяковіти, викриваючи їхні. Відтак вони урозніманітнюють своє життя, чи то пак існування, дивною грою, ерзацем нездійсненого, і запрошують приєднатися до такої самої гри тих, в кого плюндрування надій ще попереду. Нехай переконаються - вони до цього вже цілком готові. Що дурість і ницість, підступність і зрада, - притамані їм за визначеням відсамого початку. То ж чи варто пручатися?

Ми всі здираємо етикетки, а коли проникаєш крізь шкіру, крізь усі три шари її, крізь м'язи, відкидаєш геть органи, котрі ще не скам'яніли, і дістаєшся до кістяка... то, знаєте, що слід робити тоді? До кістяка ви дісталися, але це ще не все. Бо там у середині... є ще кістковий мозок... от до нього і потрібно добутися.

Де тут правда, де вигадка - не зрозуміло ні нам, ні гостям, ба й навіть господарям,

але ми маємо жити так, наче вміємо їх розрізняти.

А божевілля –

це наш єдинийприхисток, куди ми ховаємось, коли нереальність світу аж надміру тисне на нашімаленькі голівки. Розслабтеся, зануртеся в цей безум; адже ви не кращі од інших.

Це, до речі, дуже нагадує зауваження Чеширського Кота на Алісин сумнів, що усі оточуючі, та й вона сама не сповна розуму, пам'ятаєте?

— Звідки вам знати, що я навіжена? — обурилася Аліса.

— Мусиш бути, — відповів Кіт, — бо інакше сюди б непотрапила.

Отже, noblesse oblige, як то кажуть французи. А відтак не лише noblesse, але й plébéianisme.

Взагалі, дуже неординарна п'єса, не лише з післясмаком, а й з крутим замісом різних сенсів та алюзій, безліччю різночитань і тлумачень. Тож недарма вважається сучасною класикою й не сходить зі сцени. І автор цілком дотримується джорджевого принципа: «Мені належить знати, а вам - з'ясувати».