Иуда Искариот. Повести. Рассказы

На самом деле, с первых строк глубоко несовершенного бытия Сашки повеяло французской Козеттой, главкой из "Отверженных" Гюго. Только как-то грубее, "по-русски". На грубых тряпках и грязном ночлеге сходство заканчивается.
Это зарисовка о жизни маленького человечка в бедности, но далеко не бедность делает его таким несчастным. Отношение к людям, скорее; озлобленность заставляют его всё ненавидеть: ненавидеть яркие, кричащие краски благополучия, аккуратные причёски и чопорность "чистых и правильных" людей. Засыпая под рваным одеялом, он не чувствовал ни его грязи, ни холода; он ощущал тепло от образа, под которым рождественский сон тихо шёл к его истомлённой душе.
Это последний отпечаток, проба начала и конца жизни; успокоение и вдохновение; понимание и приятие судьбы такой, как она есть - и вера в лучшее. Вероятно, то было правильным авторским решением - уничтожить случайно посланный в жизнь символ надежды. Он был дан лишь как первый шаг к чему-то большему, чего душа старика, "погибшего человека" и душа юности должны были достигнуть уже в будущем, самостоятельно
Скверные образы, грубые, грязные. с чистым пятном посреди всей этой грязи.
И от этого пятна хочется сделать и свою душу - чище.

Сильная история. Очень. Она о смерти, о «своем» ее значении для каждого. Кто-то из персонажей Андреева ее страшится, кто-то ждет, как давнюю подругу, а кто-то, наконец, открывает для себя смысл жизни перед ее лицом. В этом и суть.
Осознание неизбежности гибели влияет на разные типы характеров в своем особенном преломлении, но одинаково всех духовно сближает, демонстрируя правдивость утверждения, что для смерти мы все равны, одинаковы и едины. Рано или поздно каждого не станет, нужно лишь в нужное время это понять. И отпустить это понимание, чтобы жить не мешало, даже если вам осталось всего несколько дней топтать землю подошвами своих разношенных башмаков.
Во время чтения хотелось спрятаться, убежать, потерять себя, а мрачный холод до сих пор ползает по затылку, словно ледяная рука вот-вот коснется и напугает, как и напугала Васю Каширина.

Что ощущает человек, приговорённый к смерти? Ответ на этот вопрос я уже искала в Приглашении на казнь Набокова, но осталась разочарована. Андреев же удовлетворил мою жажду знаний полностью.
Семь человек, семь разных типажей, семь разных жизней, одна казнь. И чиновник, так впечатлившийся вероятностью своей гибели, что чуть не помер (а может и помер). Герои очень живые, и читатель буквально видит, как что-то в них изменяется, ломается.
Отдельный плюс от любителя истории за атмосферу времени. Конечно, акцент на героях, но общая картина тоже важна.
Я очень люблю психологизм в книгах, и буду продолжать знакомство с этим автором. Как ни странно, впервые услышала о нём я именно в интернете, и даже представить себе не могу, чтобы кто-то изучал его в школе. Всё-таки, даже один "Рассказ..." вещь тяжёлая.

"И не смерть страшна, а знание ее…»

Символично, но эти несколько слов, вмещающих в себя одну из главных мыслей произведения, вложены в уста героя, оставшегося жить…

Онемевшее, опухшее тело министра накануне покушения сводили судороги страха, который парализовал его волю. В голове пульсировала мысль о том, как нелепа была бы его смерть. Вот он просыпается утром, пьет кофе, как ни в чем не бывало надевает шубу, добрый, ласковый швейцар открывает дверь… а потом смерть?! Министр лежал «с безумно вытаращенными от ужаса глазами, судорожно разинутым, задохнувшимся, безмолвным ртом. Нечем дышать». Его лицо исказила гримаса страха, и вот уже слуги на ногах, вызывают доктора – сановнику дурно. Но все пройдет благополучно. Завтра министр выпьет кофе, наденет шубу и выйдет из дома, а в это время полицейские схватят группу террористов, которых военно-полевой суд приговорит к смерти через повешение.

Я знаю, что когда-то давно в школе, на уроках литературы, мы проходили Леонида Андреева. Но, к сожалению, в памяти ничего не осталось, ни названия произведения, ни сюжета. Подозреваю, многие стоящие вещи прошли тогда мимо меня, или, если быть точной, это я пронеслась мимо них галопом школьной программы. Впрочем, неважно. Сейчас, открывая для себя заново этого автора, я уже ни за что не забуду ни это имя, ни это произведение.

«Рассказ о семи повешенных» необыкновенный. Описывая эмоции, чувства и мысли людей накануне смертной казни Леонид Андреев взял за основу семь совершенно разных людей, семь человеческих прототипов, каждый из которых по-своему относится к смерти. Страх, отрицание, злость, ярость, бесстрашие, любовь, даже неловкость – герои Андреева переживают самые противоречивые эмоции. Но главное тут даже не герои, а то, как автор описывает их переживания. Я даже не подозревала, что можно описать страх таким образом – сотни оттенков и полутонов, от безумства до светлой радости. Л. Андреев словно дифференцировал страх, разбил его на целую гамму других эмоций, которые тот порождает в человеке. «Точно его оголили всего, как-то необыкновенно оголили – не только одежду с него сняли, но отодрали от него солнце, воздух, шум и свет, поступки и речи…».

И мне кажется, что сила этого произведения не в том, о чем оно (хотя это, безусловно, очень важно), а в том, как оно написано. Андреев пишет емко, точно, ярко, его слова разрезают сознание, берут за душу. Кажется, он проникает в самую суть мыслей и вещей, его язык столь богат, что передать его силу не представляется возможным. Во всяком случае с моим бедным словарным запасом. Все прочитанное мной за последний год оказывается, в сравнении с этим маленьким рассказом, лишь бледной тенью, некой попыткой быть литературой…

Мне бы так хотелось передать эту силу «Рассказа», тот шквал эмоций, что он вызывает, но я чувствую собственную беспомощность. Потому что нет у меня даже крупицы таланта Андреева, чтобы описать все это. Я только могу настоятельно посоветовать вам эту книгу. Она невероятна. Прочтите ее обязательно..

Второй раз перечитываю этот рассказ и второй раз наслаждаюсь тем, как автор перевернул сюжет библейской истории. Это уже не Библия - перед нами живые люди с их, часто косными, представлениями о мире. Абстрактное "неверующий" по отношению к Фоме здесь раскрывается как много и долго думающий, даже в некоторой степени туповатый. И правда, преимущество и недостаток Иуды перед всеми остальными спутниками Христа в том, что он умнее их всех. Умнее, хитрее, оттого - плутоватей. Но в своей любви к Христу он искренен, он безумно хочет - даже не возвеличить его, нет - а чтобы все увидели и поняли, какой хороший человек Христос. Поэтому он так удивляется и смеётся, потрясённый тем, что за Христа, которому цены нет, которого лучше нет, предложили всего 30 монет. Иуда же, в отличие от апостолов, человек действия, он не понимает их сидения сложа руки, и отречения, в каком-то автоматическом порыве спасти свою шкуру ("а что толку?").

Мало что можно ответить на эти слова, в которых - да простят мне мою сентиментальность - так много поэзии, которые запоминаются сразу и остаются звучать в голове на годы вперёд. Выход у Иуды один - последовать за учителем, и к этому он тоже тщательно готовится, и заранее продумывает все детали. А ученики-апостолы - тугодум-Фома, наивно-радостно-легковерный Пётр и другие - что же, они способны только спорить за спиной у Христа, кому из них быть при нём на первом месте, но последовать - да разве это в их силах?..

Смешать "Преступление и наказание" Достоевского с его же "Записками из подполья", сократить содержание - получится нечто очень похожее на андреевскую "Мысль".

Главный герой - доктор Керженцев, оторвавшийся от реальности тип, лютый мизантроп, противопоставляющий себя всему миру людей и упивающийся своими размышлениями в одиночестве. Однажды он решает испытать себя убийством. Вернее, сначала ему кажется, что он убивает из ревности, но позже, поплутав в своих философских рассуждениях, он приходит к выводу, что любви и ревности никакой нет, а это скорее убийство-эксперимент. Господину Керженцеву вообще свойственно было с юных лет ставить жестокие эксперименты над людьми: дай-ка я сделаю ближнему своему подлянку, попадётся или нет? что получится? Он напрочь лишен каких-либо светлых чувств к людям, они для него не более чем шахматные фигурки, которые можно двигать, как вздумается самому умному и подленькому, а самый умный и подленький - он, Керженцев. Но убийство, как и у Достоевского, надламывает что-то в нашем "злом гении" - прикидываясь сумасшедшим, он по-настоящему теряет над собой контроль, но одновременно начинает понимать, что в чем-то ошибался, что-то проглядел в этой жизни.

Андреев оставляет герою небольшой лучик надежды: Керженцев обращает внимание на Машу, свою сиделку, тупое и ограниченное, по его мнению, существо, ничего не знающее о мире и ни о чем не думающее, впрочем, это существо выгодно отличается от главного героя тем, что в нём есть загадочное внутреннее спокойствие и совсем уж непонятная ему доброта. А ещё ему частенько вспоминается образ маленькой девочки, играющей с собачкой, которую он увидал когда-то давно, и эта трогательная картина что-то задела в его душе. Автор видит в этой простой, наивной, детской любви возможное спасение для нашего отчаявшегося "доктора Зло", но уже слишком поздно, Керженцев всё-таки летит в бездну безумия.