Рассказы. И восходит солнце. Старик и море

Читал в школе - не понял, чем все восхищены. Ладно, детское скудоумие и отсутствие опыта оправдало меня. Но перечитал уже в более зрелом возрасте, и не получил удовольствия. Возможно, моя негативная оценка связана с тем, что от книги я жду простого читательского, возможно примитивного, удовольствия. А эта книга во мне вызвала только ужас от нищеты, жалость к несчастному старику, и ненависть к рыбам, которые сожрали тунца. Да, эти чувства во мне вызвал бесспорный писательский талант Хемингуэя, полностью отдаю себе в этом отчет. Но хочу простых читательских радостей.

Как-то раз, в одном из своих репортажей, Эрнест Хемингуэй описал случай, лёгший в основу повести. В этом репортаже сообщалось об одном старом незадачливом рыбаке, который в самозабвенном порыве заплыл далеко в море и там, истощая свои скудные силы, долго боролся с большой рыбой, которую в итоге сожрали акулы, а несчастного рыбака в полу-безумном состоянии подобрали через какое-то время его коллеги. Отличие от повести весьма примечательное. Мне как-то сказали, что, мол, нет, всё нормально — это художественное преображение действительности. Что ж, пусть так, ибо иронию от ситуации это никак не отменяет. Теперь к делу.
К «Старику и морю» Хемингуэй шёл, как известно, всю жизнь. Часто он, к примеру, практиковал наиподробнейшие описания рыбалки и охоты (мне в последний раз встретилось в «Иметь или не иметь»), причём из раза в раз старался делать эти отчёты как можно более утомительными и скучными. Это как если бы Фолкнер в своём прекраснейшем «Медведе» начал подробно отчитываться, как персонажи заряжали ружья, не знаю... прочищали дуло, смазывали механизмы, приставляли ружьё к плечу и что они при этом чувствовали и так далее, - ведь это же совсем не главное! Но Хемингуэю до этого дела нет. И если те писатели, которых я почитаю хорошими, описали бы эти сцены рыболовного быта парой штрихов, чтобы можно было перейти к главному, то Хемингуэй с маниакальной упорностью будет насиловать читателю мозг всеми этими бессмысленными подробностями, ибо если дядюшка Хемингуэй любит рыбалку и знает в ней толк, то и его читателям это должно быть ой как интересно. Нет, не интересно. И хотя в «Старике и море» подобная скрупулёзность обоснована, ибо основной конфликт (борьба... с рыбой) плотно связан с описанием действий рыбака, но читать это всё равно невыносимо.
Хемингуэй, как известно, был мастером пустых диалогов, причём сам он считал свои диалоги едва ли не образцовыми. Ну, диалоги двух даунов ему, действительно, удаются как нельзя лучше (- Мария. - Да. - Мария. - Да.). Как правило, диалоги эти совершенно безлики. Прочитав очередную чушь типа: - Ты меня любишь? - Да. - Точно любишь? - Да. - Сильно любишь? - Да. - задаешься вопросом: кому это принадлежит? Героям «Оружия», «Колокола», «Фиесты», Нику Адамсу, героям «Иметь или не иметь», «Холмов Африки»? А какая между ними разница? А никакой! Так вот, в «Старике» это глумление над эстетом изящно упразднено, ибо в большинстве своём старик довольствуется обществом самого себя (рыба, к которой он иногда обращается, по неизвестным причинам от общения уклоняется), но никакого облегчения это не принесёт, ибо место феерического хемингуевского диалога занял не менее феерический хемингуевский монолог. Вообще, я как-то прочёл в рецензии одной барышни, что благодаря примитивности языка книги Хемингуэя могли бы читаться легко и просто, если бы он не был так скучен и зануден. Аминь.
Идейное наполнение под стать. Всё те же сказки, что человека нельзя сломить (если бы Хемингуэй читал Шаламова, он бы знал, что если давление не сломило человека — значит недостаточно надавили. Впрочем, когда Хемингуэй подставлял дуло ружья к своей голове, он вполне мог осознать, какую лапшу вешал людям на уши). Совершенно непроизвольно для автора повесть прекрасно показывает, как дурак сам навлекает на себя страдание, иллюстрируя старую поговорку о больной голове. Как-то я прочёл, что в Сантьяго нет христианского смирения. Действительно нет. Но и считать его стоиком (а аннотация уверяет, что эта повесть - гимн «героическому стоицизму» человека. Простите нас Сенека, Марк Аврелий, Эпиктет) — всё равно что считать литературой книги «Оттенков», то есть ничего общего. Дело даже не в том, идиотизм героя, конечно, разителен, но, по-моему, начался он с гордости. Всё, что делает или не делает Сантьяго — продиктовано гордостью. Следуя её советам, он постоянно набивает шишки, но всё по той же гордости упрямо не желает осушить то болотце, в котором он так славно сидит, хотя он ведь мог бы исправить свою жизнь, но нет, человек не сдаётся, поэтому я не буду ничего менять. Дополнительная беда в том, что по воззрениям Хемингуэя того времени, Сантьяго — чуть ли не образец для подражания: простой человек, избежавший развращения богатством, который не склоняется под ударами судьбы (которые сам на себя вызывает) и прочее. Но что в нём образцового? Его дела — всё тот же бодрый душевный онанизм стареющего человека. Ну, условно говоря, кто в 70 идёт с рыбами бороться, а к то женится на 19-летних. И когда в конце он мирно (ути-пути) засыпает, и во сне видит львов, ты всем своим изнасилованным мозгом понимаешь: вот, молодец, ублажил себя, отвёл душу — фенита ля комедиа.

Ну что тут можно сказать...Да слов даже нет. И вряд ли когда-нибудь появятся...
Повесть читала первый раз уже давненько. Сейчас появилась возможность услышать её в потрясном исполнении актера Анатолия Григорьева (Новосибирский драматический театр "Старый дом"). Об исполнении речь отдельная - очень здорово и Анатолию за это огромное спасибо!
Теперь что касается самого произведения. Интересно, но у меня впечатления после первого прочтения и второго отличаются. Причем, мне оба раза ОЧЕНЬ понравилось! Объяснить, при этом, в чем именно разница я затрудняюсь. Могу сказать только, что в первый раз произведение для меня осталось сильно философским, а во второй раз я его прочувствовала лучше душой, чем умом.
Совершенно убойный сюжет - с самого начала и до концовки. Причем вторая половина даже "триллерная". Страхово местами :)
Какие чудесные герои. Душевнейший Мальчик с чистой душой, широким сердцем. Трогательный Старик, который страдает от того, что ему нужно убить друга (и не важно, что это всего-лишь рыба). Сильнейший (и в телесном, и в духовном смысле слова), отзывчивый, стойкий;

Великолепный язык!!! Красота и загадочность моря, обалденная глубина человеческой души и силы воли.
Сантьяго - чемпион! :)
Читать всем и перечитывать! Это настоящее искусство пера!

У меня со стариком Хэмом сложные отношения. Я когда-то давно, еще в старших классах, прочитала все его нашумевшие и признанные классическими романы. А потом, спустя много лет, когда зарегистрировалась на Livelib'e и начала вносить книги в прочитанное, не смогла вспомнить ни одного кроме, пожалуй, "Старик и море". Названия были знакомыми, но не вызывали ни малейших ассоциаций. Поэтому я решила честно старика Хэма в прочитанное не вносить и когда-нибудь на досуге перечитать. С перечитыванием у меня идет туго - уж больно много хороших новых книг маячит на горизонте, а потому руки до "Фиесты" дошли только сейчас. И, кажется, я начинаю понимать, в чем дело - откуда взялась моя "местная амнезия" по отношению к Хемингуэю.

"Фиеста" - один из первых романов будущего нобелевского лауреата. Дело было в Париже, во второй половине 20-х годов ХХ века. Герои Хемингуэя - американский журналист, писатели и английская аристократка - типичные представители того поколения, которое позже назовут потерянным. Они не вылазят из кафе и ресторанов, ездят на танцы, флиртуют, сплетничают, а заодно пьют так ненасытно, как студенты-первокурсники вырвавшиеся из под родительской опеки в блаженный рай общежитий. Единственное, что их отличает от неоперившегося современного молодняка, так это качество поглощаемого алкоголя - хорошее французское вино, виски с содовой и прочие "вкусности". Ну а поскольку Париж им в определенный момент надоедает, то принято решение отправиться в Испанию - ловить форель в Пиринеях и смотреть бои быков в Памплоне. Естественно, в свободное от попоек время. Ну и чтобы все было как в жизни - в придачу получите-распишитесь любовный треугольник с постоянными переменными.

Собственно, это все. Вы прочитали краткий пересказ "Фиесты". "Испанская" часть книги оказалась более интересной по сравнению с началом, особенно описания природы и боя быков, "парижская" по сравнению с ней кажется исключительно вялой и бледной. И проблема не только в декадентстской ауре, окружающей потерянное поколение. Создается впечатление, что старик Хэм не прошел проверку временем. Сегодня та молодежь, которая взрослела в годы Первой мировой войны кажется далекой и непонятной, из поступки - загадочными и нелогичными, а действия - бездействием.

К счастью, роман короткий и сложно назвать его тяжелым и угнетающим, поэтому читается быстро. Если только вас не угнетает неиссякаемый пессимизм, которым пронизана вся книга. Для меня "Фиеста" была интересной картинкой далекого времени - с его атмосферой, обычаями, модой. В итоге неплохо, что из того, что сначала планировалось как репортаж с фиесты получился роман, который положил начало творческому наследию нобелевского лауреата. Но теперь я точно помню, что остальные книги Хемингуэя очень похожи между собой - такие же депрессивные, пропитанные алкоголем и безнадегой. И не удивительно, что они растворились где-то в моей памяти.

Я очень люблю книги Хемингуэя за то фотографическое описание реальности и фирменный надрыв, которых в любом месте, на каждой странице хоть отбавляй. Я нахожу особую прелесть в детализации маршрутов типа "Мы свернули вправо с площади Контрэскарп и пошли ровными узкими улочками между высокими старинными домами. Одни дома выдвигались вперед, другие отступали назад. Мы вышли на улицу По-де-Фер и шли по ней до улицы Сен-Жак, потом свернули к югу, вдоль чугунной ограды обогнули госпиталь Валь-де-Грас и вышли на бульвар Дю-Пор-Рояль". Ну а там, конечно, выпили! А потом прошли еще десять метров и там выпили. Все это Хемингуэй, которого я люблю. Потому что все это бла-бла-бла про улицу, площади, коньяк и кальвадос нанизано у него на такую идею, которая своей силой и значимостью может расплющить тебя, как лепешку. Сердцевина любой книги крепка и ценна, как алмаз.

А что же я нашла в "Фиесте"? Какую идею я там смогла отыскать? Ах, мы такое потерянное поколение, прямо все такое потерянное-потерянное? Это что были просто хроники "морально разложившейся", как любили говорить в советских книжках, эпохи? Путевые заметки вымышленных людей, заметки без начала и конца? Хемингуэя я уже прочитала довольно много и знаю, как он может писать. То есть когда я брала "Фиесту" в руки, я точно знала, что буду своей кожей ощущать палящее солнце Памплоны и вздрагивать от каждого выпада матадора на корриде. Но еще я ждала Идею! А тут оказалось пусто...

"Такие ужины я запомнил со времен войны. Много вина, нарочитая беспечность и предчувствие того, что должно случиться и чего нельзя предотвратить. Под влиянием вина гнетущее чувство покинуло меня, и я пришел в хорошее настроение. Все они казались такими милыми людьми". Даже здесь мне не повезло! Читая на трезвую голову, я склонна отнести всех персонажей либо к команде гадюк, либо к команде вечных неудачников. А посередине в качестве рефери Брет, тварь с претензией на тонкую душевную организацию, так напомнившая мне Жоан из "Триумфальной арки".

6 / 10

Перечитала повесть. Со времен школы совершенно не помнила о чём книга, да и забыла, если честно, что вообще ее читала.
Но когда пустилась в повествование, стала вспоминать. И нет, не сюжет, а чувства, которые вызвало чтение. Помню, мне было очень жаль рыбу и страшно за Старика. Сейчас же – за пойманную рыбу я не переживала, переживала за Старика. Но теперь я за него не боялась, просто была уверена, что со всем он справится. Эта смена взглядов для меня о многом говорит. Вот так, перечитывая книги, начинаешь прослеживать свою трансформацию.
Вообще, к слогу Хэмингуэйя мне нужно привыкать, с маху в его книги я не попадаю. Думаю, именно поэтому «По ком звонит колокол» была мной не дочитана – порог вхождения оказался слишком высок. После «Старика и море» я решила вернуться к писателю. Пожалуй, запланирую его книгу на следующий год.
Но вернемся к повести. Старик остаётся с морем один на один. Есть он, огромная рыба, необъятное пространство моря и больше ничего. Старик – это вместилище мудрых и в то же время простых мыслей. Он разговаривает сам с собой, а получается, что с читателем. И читатель вправе выбирать, что ему созвучно, а что нет. Никакого навязанного морализаторства.
Старику симпатизируешь. Проживаешь с ним минуты боли и отчаяния. Хотя нет здесь отчаяния. Лишь принятие. Принятие всего, что происходит. С благодарностью и любовью.
До конца не знаешь, привезет ли старик свою рыбу к берегу. Надеешься вместе с ним. Но в итоге понимаешь, что важен не сам результат, а цель. Старик одержал свою победу. Велика ли цена?
Рыбу всё-таки жалко.

Достойная книга о мужестве, упорстве и стойкости человека. Можно смело сказать, что во многом она автобиографическая. Сам автор во многом подражал собственным героям – рыболов, военный корреспондент, ценитель сильных духом – Эрнест Хемингуэй не искал по жизни лёгких путей и старался выбирать те, что проверяли его на прочность.

Живя в послевоенные годы в своём доме под Гаваной, уже опытный «Старик» Хемингуэй мог ежедневной наблюдать, как с рассветом из бухты выходят корабли и небольшие лодки, как на заходе они возвращаются назад – опечаленные горечью пустого улова или же восхищённые долгожданной удачей, и столь же щедрые на «подарки» в ближайшем приморском кабаке. Писатель был просто поражён их образом жизни, восхищён стойкости духа и тому, какие люди живут здесь – на Кубе. Гордые и нищие, но от того надеющиеся только на самих себя, а ещё живущие морем, почитающие его, будто языческую богиню. И есть в этом язычество что-то первобытное, что-то яркое и ценное, непреодолимо важное для человека. Понять которое может только тот, кто сам лично к нему прикоснётся…

Настоящий творческий триумф ожидал Хемингуэя в 1952 году, когда он опубликовал свою повесть «Старик и море». Через два года после её появления Эрнесту Хемингуэю была присуждена Нобелевская премия по литературе.

Интересную особенность заметили критики: если раньше Хемингуэй писал о слабостях сильных людей, то теперь наоборот – он пишет о моральной силе старика. Это своего рода морально-философское эссе, и тема «старик и мальчик» не менее важна, чем центральная и обозначенная в названии «старик и море». Она позволяет взглянуть на повесть куда шире, нежели хорошо очерченная история борьбы природы и человека, человеческого мужества и несгибаемого духа. Это ещё и история о надежде, содружестве поколений, которое так хорошо передано во взаимоотношениях старика и мальчика Маноло. С этой точки зрения как-то не особо часто воспринимают данную повесть. А она ведь не менее важная – так сказать «скрытая» часть произведения. Интересно будет сравнить эту повесть с одним из первых рассказов автора – «Непобеждённый», где также возникал образ одинокого человека, побитого жизнью, но не побеждённого.