Избранное

Небольшая, но глубокая история. Ее обязательно надо читать в школьные годы, тогда впечатление будет намного сильнее. Жаль, что мне в свое время не довелось в школе прочитать эту повесть. Так у меня была с «Ромео и Джульеттой». В подростковом возрасте эта пьеса мне очень понравилась, и их любовь казалась такой искренней и трогательной, а когда я перечитала ее позже, то смотрела на нее уже более прозаично. Но и сейчас повесть мне понравилась, хотя и оставила по себе довольно противоречивые чувства. С одной стороны хотелось поверить в эту любовь с первого взгляда. Это так мило и трогательно, и трагично в то же время. А с другой стороны всё кажется надуманным и преувеличенным, больше похоже на одержимость, чем любовь. Ведь Желтков толком и не знал Веру, он просто обожал ее издали, влюбился в образ, который придумал себе сам. Возможно у них и был шанс, но все же любовь прошло мимо княгини Веры.

Доведение до самоубийства. Это же статья уголовного кодекса, да?
Я не понимаю! Я наверное не верю в такую любовь, из-за которой жить невозможно, когда годы напролет об одном и об одном. Со временем ведь она становится тише, спокойнее и не беспокоит особо… Или нет?
Что же это любовь? сумасшествие? мания? Трактуйте как хотите. Главное не высмеивайте.
Чувства – это дело по сути одного человека, того, который их в себе держит, вынашивает. И нечего в них лезть.
Читается легко, на одном дыхании. Язык прост, понятен и красив.

Если бы текст не определялся самим автором как "повесть", а бы определил его иначе - энциклопедия. И без тоталитарного морализаторства типа "человеческого порока энциклопедия".
Позволю себе обширную цитату: "Здесь бывают все: полуразрушенные, слюнявые старцы, ищущие искусственных возбуждений, и мальчики – кадеты и гимназисты – почти дети; бородатые отцы семейств, почтенные столпы общества в золотых очках, и молодожены, и влюбленные женихи, и почтенные профессоры с громкими именами, и воры, и убийцы, и либеральные адвокаты, и строгие блюстители нравственности – педагоги, и передовые писатели – авторы горячих, страстных статей о женском равноправии, и сыщики, и шпионы, и беглые каторжники, и офицеры, и студенты, и социал-демократы, и анархисты, и наемные патриоты; застенчивые и наглые, больные и здоровые, познающие впервые женщину, и старые развратники, истрепанные всеми видами порока; Ясноглазые красавцы и уроды, злобно исковерканные природой, глухонемые, слепые, безносые, с дряблыми, отвислыми телами, с зловонным дыханием, плешивые, трясущиеся, покрытые паразитами – брюхатые, геморроидальные обезьяны".
Представляю картину: "скованные одной цепью, связанные одной целью"; или "кто шагает дружно в ряд?"...
Да неужто все - грешники? Да неужто - все? Да-с, многовато будет, прямо скажем. Ну и выстроился сей отряд перед апостолом Петром, да и не вопрошает даже: куда? Понятно - куда.
Вторая часть начинается линией Горизонта, да, Горизонта, по обычаю останавливающегося в Киеве в отеле "Эрмитаж". Начинается, да как-то быстро относительно и заканчивается. И начата-то она была исключительно для того, чтобы энциклопедия полной получилась - о крупном опте "мясом", как сутенеры называли своих подопечных, эта линия. Уж записного патриота та бы и потянуло порассуждать как христопродавцы жиды проклятые православных девочек в позорные дома сплавляли. Да вот не получается: жиды в первую очередь жидовок своих туда справляли, предварительно ...женившись на них. Да и русаков с прочими хохлами на поприще данном замечено было немало, прямо скажем. Куртизанский интернационал получается!
Самая нелогичная линия повести, нелогичная своей объемностью - линия благородного, прекраснодушного студента Лихонина с извечной мальчишеской мечтой-утопией о "перевоспитании" душ падших. Самая нелогичная, вроде даже и лишняя, чуть раздражающая своей подробной предсказуемостью финала, линия Лихонина и Любки, мне показалась самой по-хорошему назидательной. О сколько разговоров чудных мы слышим часто и теперь! О том, что я, мужчина, беру её молоденькой и воспитаю под себя! Книжки будем вместе читать (так раньше говорили чуть более продвинутые товарищи-мужчины), или телик смотреть, ездить там везде. Блажен, кто верует.
Книга на самом деле интересная, добротная, вроде как и без нравоучений, ясно, даже назойливо выставляемой морали. Но она сама - повесть - она сама - мораль. Ни одного слова, которого бы не было сказано о проституции и проститутках до Куприна, в книге нет. Но Александр Иванович не только не повторяется, он - оригинален, интересен этой чуть отстраненностью,с которой описывает если и не ад, то уж точно - не рай. Нет ни одного суждения об общественном воплощении извечного порока, которого бы не высказывали до Куприна, но в тексте повести эти суждения - не банальны, а очень себе интересны.
Очень рекомендую к прочтению. Умный и человечный собеседник эта "Яма".

Гранатовый браслет, или Рассказ об упущенном

Начала читать сие произведение и поняла, что это не мое. Стиль у Куприна чем-то напоминает Бунина И.А. Этим авторам постоянно хотелось вернуть ту атмосферу дворянской жизни, облюбовать каждое проявление уходящей эпохи. Но это отдельный разговор.

Главная героиня - Вера Шеина. Ее образ меня почему-то отталкивает. Это слепая и нечуткая женщина, которая так и не решилась в своей жизни на большие чувства и согласилась довольствоваться тем, что есть. Какое ей дело до какого-то "телеграфиста", который мучается от безответной любви? Получив такое прекрасное украшение, как гранатовый браслет, Вера понимает, что чувства ее тайного обожателя серьезны, и все равно просто предоставляет это дело мужу.

Любовь простого чиновника Желткова очаровала меня. Сколько чувств, нежности и искренности было в этих письмах! Любая девушка была бы счастлива иметь хотя бы одно из таких писем. И портрет самого Желткова приятный, притягательный и в чем-то романтичный. Несмотря на все условности, он признается в своих чувствах Вере, не боится их, живет этой женщиной и дышит ей. В наше время уже не встретишь таких мужчин! Можно бесконечно перечитывать эти замечательные письма, полные безмерной, глубокой и неповторимой любви. Одно из них:

Не менее интересный образ - персонаж Анны. Эта дивная маленькая женщина приковывает к себе читателя. И цепляет больше своей холодной сестры. Она старается брать от своей жизни все, живет полными чувствами, хоть и живет с нелюбимым мужем. И ее судьба почему-то напоминает мне судьбу Карениной...

Рассказ завораживает чем-то только ему свойственным, своей атмосферой изящности и реалистичности одновременно. Даже сейчас, спустя месяц после прочтения, передо мной стоит картина обрыва над морем или всплывает образ Желткова.

Моя оценка нейтральна, но не потому что рассказ плох, а потому что читался он как-то долго, натянуто. Тут уже индивидуально. Куприн не мастер детали, как мой любимый Чехов, его произведения нужно читать в состоянии полного спокойствия и предрасположения к чему-то монументально красивому. И сюжет, честно говоря, не нов. Тем не менее "Гранатовый браслет" необходим к прочтению каждому думающему человеку.

Не упустите свою любовь. Не бойтесь жить и любить в полную силу.

Автор повести посвящает её юношеству и матерям.
В публичных домах живут и работают женщины, но их не считают за людей, а используют как какой-то грязный предмет, который по миновании надобности становится чуждым. Автор винит во всём мужчин.

Попали женщины в подобные заведения не по собственному желанию. Выбраться оттуда практически невозможно и вскоре становится их по- настоящему жаль...Ведь они тоже люди, а их таковыми не считают, и у них не было ни настоящей любви, ни семьи.

Любовь должна быть трагедией. Величайшей тайной в мире!

Если честно, я не очень понимаю всех восторгов, вызванных этим произведением. Конечно, у Куприна приятные описания, которые похожи на вязание крючком: одна петля метафор накидывается на другую, но в остальном произведение прошло мимо меня. Идея о разделении любви на возвышенную, трагическую и счастливую, жизненную - не нова. И раскрыта она очень поверхностно, не интересно, как говорится "в лоб". Подобная сюжетная линия проходила во многих романах, но была гораздо более изящна. А здесь? Два-три рассказа о том, что настоящая любовь всегда окутана тайной и не приводит ни чему хорошему, да и один "смертельно" влюбленный, который дал почувствовать главной героини эту великую любовь на себе. И была ли она великой на самом деле?..
Больше всего мне запомнился монолог генерала Аносова:

На мой взгляд, Куприн написал всю повесть ради одной этой фразы. И так хотел быстрее донести ее до читателя, что не стал заморачиваться над сюжетом. Только этим я могу объяснить столь небрежную работу над текстом.

Не знаю почему, но это произведение ассоциируется у меня с «Триумфальной аркой» Ремарка.

Та же Франция. Только не Париж, а Марсель.
Тот же эмигрант. Только русский, а не немец.
Встреча. И она – женщина…
Вот такие параллели. Дальше все не так.

Кроме одного. Моего отношения к героине. Мария не похожа на Жоан. Она другая. У меня нет к ней той неприязни, как к Жоан. Но почему, почему тогда она меня так раздражает? Почему? Что не так?
Или же есть между ними общее, то, что их объединяет, и вызывает подобные аналогии у меня?

Повесть "Гранатовый браслет"- одна из лучших книг мировой литературы о неразделенной любви. Из-за того, что она изучается в школе, мало кто возвращается к ее чтению в более зрелом возрасте, а зря: Куприн из тех авторов, у которых вы не найдете лишних деталей ( в этом он роднится в моем сознании с любимым Чеховым), все предельно емко, жестко и психологично, герои живые(Вера Шеина, ее супруг, сестра Анна несчастный и счастливый Пэ Пэ Жэ, он же Желтков), а история выбивает почву из-под ног. В лучших традициях нашей литературы.

Чувствуется, что «Яма» писалась не один год и к концу Куприн вовсе от нее устает: произведение набирает скорость, добавляется больше драмы и кончается все любимым русским реализмом 

Но остается чувство недосказанности, особенно прощальные страницы с действующими лицами 

Хотя можно было меньше тратиться на описание малозначимых персонажей, их личности и быт, а вложиться в ключевые роли. Но даже в такой обертке произведение впечатляет

Особенно зацепило видение Куприна, невиданное для 20 века, что в проблеме проституции виноваты не девушки, продающие тела, а мужчины, их покупающие