Пассажир первого класса

Антон Павлович Чехов — один из самых известных драматургов, настоящий классик мировой литературы. Кто же не знает его бессмертные пьесы, гремящие на многих театральных сценах мира... А многие фразы и даже целые монологи стали не только крылатыми, но и большую часть из них можно цитировать просто по памяти.

Но помимо своих гениальных пьес, Чехов писал ещё невероятно талантливые рассказы. Лаконичные по сути, они просто огромны по смыслу. Бремя страстей человеческих можно прочувствовать в полной мере на каждой страничке, трагизм и жизненная драма идут бок о бок с любовью, порой опережая её на пару шагов. В каждом слове заложен яркий психологизм, а бывает, и тонкая ирония, и даже порой едкая сатира.

Хороший пример этому — как раз рассказ «Толстый и тонкий». Вот уж где мастер художественного слова развернулся в полную силу! Как искусно и талантливо Чехов обличает господствующие нравы, как точно подбирает словесные обороты, которые перерождаются в яркие, живописные картины! Моментально в голове формируются образы и моделируются ситуации. Волшебство, как оно есть...

Встретились на вокзале два друга детства. Не видели друг друга давно, чем не прекрасный повод похвастаться жизненными достижениями, что один из них и не преминул сделать. Только вся эта казавшаяся столь яркой и привлекательной мишура совершенно померкла на фоне чужих успехов.

И, казалось бы, небольшой рассказ, странные герои, мимолётная встреча, а Чехов буквально в двух словах сумел обозначить серьёзную тему — разделение общества на высшие и низшие чины, на тех, кто раболепствует перед теми, кто сумел обойти по карьерной и жизненной лестнице. И без лишних размусоливаний — скорый как выстрел финал, подчёркивающий, как тошно смотреть на такое поведение и отношение.

Великолепный рассказ Антона Павловича о том, как человек заболевает, что с ним при этом происходит, какие чувства он при этом испытывает. Настолько подробно Чехов описывает состояние поручика Климова, что остаётся только восхищаться глубиной проникновения писателя в подсознание заболевшего человека.

Нет ничего хуже, когда болезнь застаёт вас в дороге. Ужасная ситуация, безвыходная. Климов едет в почтовом вагоне из Петербурга домой в Москву. Напротив него в вагоне поезда сидит зажиточный чухонец или швед, который всю дорогу курит трубку и болтает об одном и том же, о своём брате, моряке, служащем в Кронштадте. Поручику нездоровится, ему хочется вырвать у соседа трубку и прогнать его в другой вагон. Мысли вызывают у него что-то вроде тошноты.

«Вообще офицер чувствовал себя ненормальным. Руки и ноги его как-то не укладывались на диване, хотя весь диван был к его услугам, во рту было сухо и липко, в голове стоял тяжелый туман; мысли его, казалось, бродили не только в голове, но и вне черепа, меж диванов и людей, окутанных в ночную мглу. Сквозь головную муть, как сквозь сон, слышал он бормотанье голосов, стук колес, хлопанье дверей».

Болезнь постепенно захватывает Климова. Он ещё может двигаться, но состояние его всё ухудшается и ухудшается. Окружающая его обстановка производит угнетающее действие, даже какая-то красивая дама с великолепными зубами на промежуточной станции производит на него отвратительное впечатление. И до самой Москвы он уже полулежит, уткнувшись лицом в угол дивана, обхватив руками голову – «Его горячее дыхание, отражаясь от спинки дивана, жгло ему лицо, ноги лежали неудобно, в спину дуло от окна, но, как ни мучительно было, ему уж не хотелось переменять свое положение... Тяжелая, кошмарная лень мало-помалу овладела им и сковала его члены».

Когда он смог поднять голову, оказалось, что пассажиры уже покидают вагон. Из последних сил Климов смог добраться до родного дома, где его встретили тётка и родная сестра Катя, 18-летняя девушка. Тут он повалился на свою кровать.

Болезнь Чехов описывает очень подробно через восприятие поручика. Мучительные строки, полубредовое состояние. Нет сомнений, что Антон Павлович, как врач, прекрасно знает и понимает, что чувствует заболевший человек. Тяжело протекающее заболевание тифом с кризисами, стремлением молодого организма преодолеть недуг.

Да, поручик выздоровел. Только ужасное сообщение ждало его. Молившаяся у его постели сестра тоже заболела сыпным тифом и умерла.

Фраза – «Эта страшная, неожиданная новость целиком вошла в сознание Климова, но, как ни была она страшна и сильна, она не могла побороть животной радости, наполнявшей выздоравливающего поручика. Он плакал, смеялся и скоро стал браниться за то, что ему не дают есть».

Прочитано в рамках марафона «Все рассказы Чехова» # 516

Этот юмористический рассказ целиком держится на комическом персонаже – «палкообразном» Иване Алексеевиче, «фигуре в рыжей шляпе и щегольском пальто, сильно напоминающей опереточных и жюль-верновских корреспондентов». Так Чехов дал возможность представить себе этого персонажа, похожего на рассеянного учёного Паганеля из «Детей капитана Гранта» Жюля Верна. Это образ «учёного чудака». Паганель – высокий, худой и неловкий человек.

Вот и «палкообразный» Иван Алексеевич – типичный рассеянный чудак, который сам о себе говорит – «этакая я идиотина!» Что же с ним произошло? Отчего он бродит по вагонам поезда, только что останавливавшегося на станции Бологое по пути из Петербурга в Москву?

Встретив знакомого Петра Петровича, наш герой делится с ним и с пассажирами «вагона для курящих» своей радостью. Оказывается, он только что женился. И на станции вышел коньяку выпить, только задержался и как сам говорит – «... я, как сумасшедший, бегу и вскакиваю в первый попавшийся вагон. Ну, не идиотина ли я? Не курицын ли сын?» Теперь же он вынужден искать вагон со своей новобрачной.

Как всякий только что женившийся, он безмерно счастлив, поэтому делится со всеми своим радостным настроением – «Голубчик, видали ли вы когда-нибудь счастливых дураков? Нет? Так вот глядите! Перед вами счастливейший из смертных!»

Петр Петрович и соседи-пассажиры заражаются его прекрасным настроением и тоже веселятся, хохочут. И Иван Алексеевич всем объясняет, как просто быть счастливым – «… Человек есть сам творец своего собственного счастия. Захотите, и вы будете счастливы, но вы ведь не хотите. Вы упрямо уклоняетесь от счастья!.. Без брака счастья нет. Приспело время благоприятное, ну и женись, нечего канителить... Но ведь вы не женитесь, всё чего-то ждете! Засим в писании сказано, что вино веселит сердце человеческое... Если тебе хорошо и хочется, чтобы еще лучше было, то, стало быть, иди в буфет и выпей. Главное - не мудрствовать, а жарить по шаблону!»

Вот такой «творец своего счастья» делится с окружающими простыми рецептами обретения радости в жизни. Но! Ох, уж это но… Выясняется, что «палкообразный» новобрачный переборщил с празднованием своего счастья и в Бологом сел не на тот поезд. И, пока его новобрачная в одиночестве едет в Петербург, сам «счастливчик» возвращается в Москву.

Что-то мне это напоминает?.. Не рязановскую ли «Иронию судьбы, или С лёгким паром»(1975)? Там тоже Лукашин –жених невольно сбежал от невесты, только во обратном направлении, из Москвы в Ленинград. Он тоже был в изрядном подпитии.

Фраза – «Ах, я идиотина! - негодует он. - Ах, я подлец, чтобы меня черти съели! Ну, что я теперь буду делать? Ведь в том поезде жена! Она там одна, ждет, томится! Ах, я шут гороховый!»

Прочитано в рамках марафона «Все рассказы Чехова» # 503

Вот наконец и я прочитал этот рассказ, вызвавший год назад бурное обсуждение под отзывом  literaT.  Позволю процитировать одну фразу из отзыва:

Позволю не согласиться. Вернее, разные бывают мужчины. Есть и такие, которые любуются всем, что шевелится и все вызывает у них фантазийные видения. Но таких мало. В основном да, любуются внешними атрибутами и формами, действительно приводящими в беспокойное броуновское движение наши гормоны. Но опять же, это очень индивидуально. Что до меня, то я согласен с видением Чехова:

Примерно так. Другая молодость касается тебя крылом, ты на мгновение возвращаешь те далекие ощущения и тебе становится грустно и обидно за невозвратное время. Но опять же, не каждая красота возбуждает в тебе те далекие ощущения. Есть красота крикливая, вульгарная, вызывающая, с сигаретой во рту, грубой речью, с богатой коллекцией тату, с пустыми глазами, наконец. Такая красота не привлекает и проходит мимо. Но бывает случаи, когда гармония внешнего и внутреннего состояния, наивность и непосредственность, скромность и доброта трогают твою душу, как та армяночка тронула душу великого писателя. И в твоей душе становится немного теплее) Вот и все

Когда читал это в школе, тогда посмеялись, всем классом. Но никто ничего не понял.

А сейчас вот читаю, и до меня дошел весь цимес или по нашему весь смак этой книги.

В школе, мы не очень понимали, кто там коллежский, столоначальник, статский советник и тп.

Просто один был персонаж толстый, а другой тонкий. Учительница сказала, мол  у второго ранг был выше, и чинопочитание и все такое. Мы покивали для вежливости, посмеялись.

Но вот сейчас, я уже сам как эти двое тонкий и толстый. Тоже бывает встречаю старых друзей. Конечно чинопочитания у нас особо нет, но вот тачки, телки, бабки и тп. У кого, что круче, показывают.  И я всегда себя чувствую, как Тонкий.

В начале, тут в рассказе, на вокзале двое встречаются.
Один такой типичный семьянин, жена и ребенок, тонкий, Порфирий.
А второй толстый Михаил, он один, но маститый.

Антон Павлович, с самого начала, даёт нам понять, что Толстый не так прост.

Он тут пообедал, выпил дорого испанского вина, и пахнет дорогой французской  парфюмерией.

Сразу понятно, кто есть кто.

Вы знаете, печально в этом рассказе, то что когда вы дети, подростки, юноши. То все социальные различия они не так бросаются в глаза, но вот чем старше, тем сильнее.

Мне вот прочитав рассказ, стало понятно, почему тонкий себя так повел. Он по сути, хоть и не самого низкого ранга, но где там рядом. А тут его товарищ старый Михаил, говорит.

Представьте вы скажем, не знаю, работаете, каким нибудь завхозом. А ваш приятель. говорит, что он Министр или зам. Министра. Вы бы наверное точно в лице поменялись, не факт, что стали лебезить, но точно бы, сменили тон.

Другое дело, что вот так встретить в наше время персону такого ранга, на перроне вокзала, практически не реально. У всех личные авто, с мигалками.

А в Российской Империи, чины эти были еще важнее, чем сейчас. И табели о рангах. Они были как у гражданских так и у военных.

Вот тонкий он был 7 ранга.  Точнее два года был 8 ранга, перевели на новую работу на 7 ранг. Он был по серединки табеля.

А его товарищ Михаил. Занимал 3 строчку.  То есть немыслимая величина.

Порфирий(тонкий) еще думал его друг Статский советник, помните, как Фандорин был, в кино и книге. Это тоже должность не малая. Но все же занимает 5 строчку, то есть в теории плюс минус достичь можно.

Еще примечательно, как вел себя сын Порфирия, Нафанаил, ученик III класса.

В начале, при первом знакомстве с другом отца.

Потом.

А вот, как узнал, что папин друг важная шишка.

И на прощание.

Действия сына, мне кажутся более трагичными. Ладно там его отец, он взрослый человек, и на службе его загнобили, кланяется, перед старшими.
А вот сын его, уже с детских лет, впитывает чинопочитание и преклонение перед начальством.

Памятник толстый и тонкий в Таганроге

Вспоминаю, фильм "Кин-дза-дза!".

Или вот

По сути то своей ничего особо не меняется, да мы стали чуть свободнее, но эта система, преклонения, все равно осталась. Только система преклонения уже не такая, четкая как была.

Мне кажется, если и преклонятся, то перед умом и делами людей. И уж точно не говорить, как Порфирий.

Была на даче и нашла книгу рассказов Чехова - "проглотила" ее за пару вечером. Приехала домой - скачала все что нашла Чехова и с удовольствием продолжила чтение.
Я очень люблю Хемингуэя и меня поразило что он вдохновлялся в том числе читая Чехова.
Мне понравились абсолютно все рассказы.
"Пассажир первого класса " - коротенький юмористический рассказ.
Поднимается (и рассматривается) тема «известности». Почему тот или иной человек становится известным, а другой – нет, почему та или иная профессия способствует известности, а другая – вовсе нет? Самое интересной, что ничего не изменилось в мире со времён Чехова.

Чехова всегда интересно читать — он умеет показать целую жизнь в паре страниц и подсмотреть за самыми потаёнными уголками человеческой души. Рассказ «Анна на шее» — не исключение. На первый взгляд, это классическая история из жизни интеллигенции конца XIX века, но за знакомыми декорациями прячутся вполне современные вопросы: что мы готовы отдать за успех и как не потерять себя в блеске новых возможностей?

Перед нами — юная Анна, выросшая в семье, где о романтике мечтать некогда: не до чувств, когда за плечами братья, отец, и общий семейный бюджет, увы, оставляет желать лучшего. Когда на горизонте появляется Модест Алексеевич — немолодой чиновник с перспективами, Анна, не слишком долго раздумывая, выходит за него замуж, чтобы спасти семью от нищеты.

В начале рассказа Анна вызывает сочувствие: она скромна, трепетно относится к родным, переживает за каждого. Но как только перед ней открываются двери высшего общества и на неё проливается свет софитов, прежняя застенчивость улетучивается. Анна меняется на глазах: новые наряды, внимание и успех замещают старые заботы, а родственники как будто растворяются на заднем плане, уступая место блестящим новым знакомым.

Меня этот рассказ не зацепил так сильно, как другие у Чехова. Всё происходит немного резко, даже схематично: нравственное падение героини показано без особых психологических тонкостей, словно Анна перескочила через несколько важных ступеней развития. Хотелось бы чуть больше чеховских полутонов, чтобы понять, как именно происходит эта внутренняя трансформация. Но, возможно, Анна и сама не заметила, как поменяла бедность на балы.

Тем не менее, Чехов мастерски ставит вечные вопросы: где заканчивается забота о семье и начинается эгоизм? Стоит ли успех того, чтобы забыть о близких? И как не потерять себя в круговороте новых возможностей и соблазнов? Всё это подано легко, иронично, с фирменной лаконичностью автора. Отдельное удовольствие — наблюдать за тем, как Чехов играет со смыслом названия: "Анна на шее" — и орден, и сама героиня, и, возможно, намёк на то, что мы все порой становимся украшением или бременем для кого-то.

В итоге, "Анна на шее" — не самый драматичный, но очень жизненный рассказ. Он не шокирует, но оставляет лёгкую ироничную грусть и желание оглянуться: а не меняем ли мы свои "ошейники" чаще, чем кажется? И не становимся ли мы сами иногда такими вот неуловимыми Аннами?

Чехов для меня - главная святыня классической литературы. Думаю, у него нет произведений, которых я не читала, и очень многое перечитано не раз. Должна признаться, хотя сейчас найдётся очень много людей, желающих кинуть в меня что-нибудь тухлое, что совсем не люблю его драматургию. НО! Я обожаю его рассказы настолько, что каждый раз и в каждом из них вижу что-то новое, что раньше ускользнуло от моего внимания. Так и в этот раз: в заглавном рассказе для меня была открытием фраза, вернее, мысль юного гимназиста о ненависти к мухам, в то время как он про себя рассуждает о недолговечности и ненужности красоты. В рассказе "Княгиня" как в первый раз увидела историю, как "благотворительница" желала кормить из соски деток, чьи матери работают в поле, но ни одного не нашла - они были в поле с матерями.
Точнейшие слова и точнейшие чувства - вот фирменный чеховский стиль. Сюжет может забыться, но ощущение обречённости его слишком тонких, интеллигентных и порядочных героев остаётся. И как чертовски это актуально до сих пор...

Интересно, что к моменту написания рассказа история железных дорог в России не насчитывала и пятидесяти лет (первая дорога открыта в 1837 году). Но уже тогда (как и поныне) это было «государство в государстве». Во времена Чехова железнодорожная отрасль обросла огромным штатом от путейцев до начальников. А вместе с большим количеством человеческого ресурса и своими легендами, и историями. Как раз о двух подобных случаях и идёт речь в рассказе Антона Павловича.

Начальник станции Укусилов «спал, телеграммы не дал»… В результате произошедшего происшествия - «Три вагона разбило!.. Двое убитых, пять раненых, а что паче сего, то от лукавого; неофициально, то есть...» Чтобы снизить количество раненых Укусилов где угрозами, где деньгами смог заткнуть рот некоторому количеству пострадавших. Очень похоже на работу мастеров и начальников цехов на производстве. Там, чтобы не допускать увеличения показателей травматизма, они тоже всеми путями и средствами откупаются и договариваются с пострадавшими не заявлять о травме на производстве. Конечно, платят средства не из своего кармана.

Только вот на беду Укусилова в тот раз в одном из вагонов начальнику движения свежих раков везли, которые не доехали до стола руководства. Поэтому его и наказали. Заметьте, не из-за погибших и раненых, а из-за «раков подлых» потерял своё место Укусилов. Впрочем, он тут же, ещё находясь под следствием, был пристроен начальником на другую дорогу. Способные кадры везде нужны. Непотопляемые.

Другой случай тоже из разряда диких. Произошёл он с обер-кондуктором Иваном Михалычем, которому характеристику дают прекрасную – «Бестия, я вам скажу! Честнейший человек, благороднейший, но мерзавец в своем роде, архаровец... То есть, не мерзавец, а так себе... гений в своем роде, коршун...» Согласитесь, что трудно ждать от человека с таким описанием поступков в стиле «рыцарей без страха и упрека».

Иван Михалыч, увидев на станции тридцать косарей, которым надо было добраться на соседнюю станцию, решил на них подзаработать. Срубить деньжат по-тихому. Получил с каждого по гривеннику и пустил в товарный поезд. Только в пути следования состава Иван Михалыч получил сообщение из надёжного источника, что на следующей станции обязательно будет контролёр, который проверит билеты. Недолго думая, обер-кондуктор на полном ходу побросал всех косарей (тридцать человек!) с поезда. Хорошо, что только один из них сломал ногу. Могло всё гораздо хуже кончиться.

Думаю, что подобных историй о произволе и стяжательстве на железных дорогах Антон Павлович знал гораздо больше. Впрочем, в других своих рассказах про «чугунку» он много их написал. Назвав так своё произведение, Чехов со всей очевидностью противопоставил «рыцарям без страха и упрёка» их антиподов – рвачей и деляг, наживающихся на железных дорогах, использующих их как собственную вотчину для стяжательства.

Фраза – «В оперу, слышал, поступает. Баритон у него славный. Едет, бывало, в поезде, напьется и давай петь. Звери заслушивались, птицы плакали! Талантливый человек, и говорить нечего...».

Прочитано в рамках марафона «Все рассказы Чехова» # 441

- Пьер Терра́йль де Бая́рд (фр. Pierre Terrail, seigneur de Bayard — Пьер Террай, сеньор де Байяр; 1473 — 30 апреля 1524, Романьяно-Сезия) — французский рыцарь и полководец времён Итальянских войн, прозванный «рыцарем без страха и упрёка» (Le Chevalier sans peur et sans reproche), Окруженный прижизненной славой благодаря двум биографам, Симфорьену Шампье и Жаку де Май, Баярд и посмертно превратился в поистине культовую фигуру. Сразу после его смерти первый из них издал в Лионе «Деяния доблестного шевалье Баярда на протяжении всей его жизни» (1525)[7]. Через два года после этого второй — его многолетний оруженосец Жак де Май написал о нём биографический роман «Приятнейшая, забавная и отдохновительная история доброго рыцаря без страха и упрёка, славного сеньора Баярда…» (1527) (фр. «La très joyeuse, plaisante et récréative histoire du bon chevalier sans peur et sans reproche, gentil Seigneur de Bayart…»). В названии романа отражены два прозвища, данных Баярду при жизни: «добрый рыцарь» и «рыцарь без страха и упрёка», — из которых сам Баярд, по преданию, предпочитал первое.

Двое солидных мужчин едут в вагоне первого класса. И один из них начинает сокрушаться об отсутствии славы. Признаётся, что он инженер - "построил на Руси десятка два великолепных мостов, соорудил в трех городах водопроводы, работал в России, в Англии, в Бельгии...» Перечисляет сколько статей написал, занимаясь химией, нашёл способы добывания некоторых органических кислот, его имя можно найти в заграничных учебниках химии, дослужился со чина действительного статского советника… Но известности так и не достиг. Называет соседу свою фамилию - Крикунов, и тот соглашается, что не слышал про такого.

Тогда Крикунов в качестве примера, как надо добиваться известности приводит пример из своей жизни. Как в городе К. строил мост и «сошелся я там, скуки ради, с одной певичкой. Чёрт ее знает, все приходили в восторг от этой певички, по-моему же, - как вам сказать? - это была обыкновенная, дюжинная натуришка, каких много. Девчонка пустая, капризная, жадная, притом еще и дура. Она много ела, много пила, спала до пяти часов вечера - и больше, кажется, ничего. Ее считали кокоткой, - это была ее профессия, - когда же хотели выражаться о ней литературно, то называли ее актрисой и певицей». От её пения он был не в восторге – «Это было существо совершенно бесталанное, бесчувственное, можно даже сказать, жалкое. Насколько я понимаю, пела она отвратительно, вся же прелесть ее "искусства" заключалась в том, что она дрыгала, когда нужно было, ногой и не конфузилась, когда к ней входили в уборную».

Но самое удивительное, что она была чрезвычайно популярна в городе К. А на открытии моста никто не узнавал его как создателя этого сооружения, лишь воспринимали как любовника певички.

Читаю я рассказ о том, как инженер жаждет славы, но не может её добиться, а сам всё думаю про нашу действительность, где по выражению Владимира Владимировича Познера - «Если каждый день показывать по телевизору лошадиную задницу, то через какое-то время она станет звездой, ее будут узнавать на улицах, просить автографы». Это во времена Чехова ещё ни радио, ни телевидения не было. Только в газетах можно было себя рекламировать.

С одной стороны, я согласен с инженером Крикуновым об отсутствии известности у очень достойных людей, заслуживающих этой славы. И огромной популярности различных «лошадиных задниц». Но с другой стороны, меня удивляет такое чрезмерное тщеславие инженера Крикунова. Подумаешь, певичка известна гораздо больше столь достойного строителя мостов… Как-то мелко для действительно достойного человека. В конце концов, что такое – слава мирская? Всем известно - Sic transit gloria mundi (с лат. — «Так проходит мирская слава»)

Но, в целом, Чехов абсолютно прав – «Все эти русские мореплаватели, химики, физики, механики, сельские хозяева - популярны ли они? Известны ли нашей образованной массе русские художники, скульпторы, литературные люди? Иная старая литературная собака, рабочая и талантливая, тридцать три года обивает редакционные пороги, исписывает чёрт знает сколько бумаги, раз двадцать судится за диффамацию, а все-таки не шагает дальше своего муравейника! Назовите мне хоть одного корифея нашей литературы, который стал бы известен раньше, чем не прошла по земле слава, что он убит на дуэли, сошел с ума, пошел в ссылку, не чисто играет в карты!»

Популярность в народе – вещь абсолютно непредсказуемая.

Фраза – «…я приведу вам сотни всякого рода певичек, акробатов и шутов, известных даже грудным младенцам».

Прочитано в рамках марафона «Все рассказы Чехова» # 370