Истинная жизнь Себастьяна Найта. Пнин. Просвечивающие предметы

Молча доел он своё ванильное сливочное мороженое, в котором не было ни ванили, ни сливок.

Только к восьмой книге Набокова я поняла, что мне в нём не нравится. Преобладание формы над содержанием. Я не люблю этот витиеватый язык, постыдно сокрывающий человека - как что-то маленькое, липкое и совершенно незначительное. Набоков часто пишет о небольших людях и их трагедиях, вероятно, чтобы точнее выхватить человеческую суть. Но она всё равно тонет в обилии деревянных деталей, призванных, казалось бы, её спасти.

Тимофей Пнин. Осевший в Америке эмигрант первой волны, преподаватель русского языка, ипохондрик не по здоровью, а по душе - тоньше всего выражен в его горьком плаче в конце второй главы о том, что у него ничего и никого нет. Ломаный английский язык, неуклюжая фигура, солидный возраст, непримиримость с бытовыми шумами и невстраиваемость в чуждое американское общество - это экзистенциальная трагедия. Но в то же самое время, профессор показан нам смешным, слабым, нелепым, будто бы нарочно маленьким невзрачным неудачником, над которым не грех и подшутить, и дать лёгкого шлепка под пятую точку, выкидывая из университета. Пнин отчаянно ищет дом, ищет, кого бы позвать на вечер, ищет участливость в лице его бывшей жены - и мне бы хотелось более концентрированного повествования, более сюжетного. Потому что Пнин этого несомненно достоин.

Но передо мной Набоков, а значит, трагедия Пнина скрыта незадачливыми моментами, рассказами о жизни сына бывшей жены от её второго брака, описанием эмигрантского общества при помощи аллюзивных размышлений об «Анне Каренине» - словом, всем возможным, чтобы размыть фигуру во имя описательного, острого на язык, осложнённого замысловатыми украшениями слога. От этого и общее впечатление от романа смазанное. Немного больно в сердце и совсем нещёкотно от настойчивой словесной щекотки.

"Пнин" – роман о русском профессоре, преподающем русскую литературу в Америке в середине XX века. Роман Набоков написал на английском языке (как думаете, легко ли англоговорящим выговорить имя главного героя - Тимофей Павлович Пнин?)

Пнин – очень притягательный герой: несмотря на свою чудаковатость, частое несоответствие окружающей его обстановке (или благодаря этим качествам), он рождает щемящее чувство привязанности к себе; даже со всеми своими странностями на фоне "нормальных" людей он благодаря своей чуткости и тонкому восприятию любых мелочей жизни становится пронзительно близким и родным. Оставаясь для своего окружения чаще всего экзотичным чудаковатым иностранцем, сам Пнин постоянно пытается обустроить свою жизнь по одному ему ведомым представлениям об уюте и комфорте, привести в порядок хаотично устроенный мир. Где бы он ни жил – а он часто меняет места обитания, – он делает пространство "пнинским".

Сцены из его жизни вполне могли бы существовать самостоятельно, и, кажется, роман можно разобрать по главам и читать их как отдельные рассказы; но все картины из жизни Пнина собираются его создателем в единое симметричное полотно, в котором одна часть перекликается с другой, по которым бродят одни и те же символы, намекая на что-то читателю. Что это за узор и на что намёки – придётся разгадывать (как всегда с Набоковым), но в этом как раз и состоит самое большое удовольствие (тоже как всегда с Набоковым). При этом ни в чём нельзя быть уверенным – ни в настоящем Пнина, ни в его прошлом; особенно когда узнаёшь, что рассказчик-то снова у Набокова ненадёжный.

Но дело не в злом умысле или желании намеренно запутать самого Пнина или читателя. После всех перипетий и изменений, что переживает перед глазами читателя образ Пнина по мере приближения к нему его создателя, от очевидного и чëткого до неясного ускользнувшего отражения, хоть уже и растерялся и недоумеваешь, что это ты только что прочёл, но получаешь нечто гораздо большее, чем описание жизни смешного профессора, что-то по-настоящему драгоценное.

Замкнутый и цельный уютный пнинский мир – чем бы он ни был, игривой ли фантазией, насмешкой соперника или писательской забавой, а, может, прихотливым искажением памяти, воссоздающей прошлое по неведомым законам, – ставит под сомнение превосходство (и само существование) того, что называют реальностью. Потерявшись в ориентирах времени и пространства, с удовольствием пожив в чужом (воображаемом?) мире, возвращаешься в мир свой с большей чуткостью к тому, что проживаешь сейчас сам – будь то грëзы, действительность, воспоминания. Всё едино, всё я.

Пусть Пнин никогда не увидит цельную картину своей жизни (как можно со стороны узреть целое, будучи его частью?) и не заподозрит, что он – созданный кем-то персонаж, но с его тонким восприятием и прозорливостью ему дано догадаться о другом роде бытия, где нет ограничивающего измерения времени, нет разницы между автором и его героем, где нет сомнений в реальности, потому что нет её самой, где все эти вопросы вообще не имеют значения. Приобщившись к этому миру, гораздо спокойнее жить в своём.

«Подлинная жизнь Себастьяна Найта» – это первый англоязычный роман Набокова. Открывала с опаской- сохранится ли в ней тот чистый и узнаваемый набоковский стиль? Стиль, пожалуй, сохранился.
Но сам роман немного смутный какой-то. Сам Набоков о своем герое говорит : « У него, в сущности, было два периода: первый, это когда скучный человек писал на покореженном английском, и второй - когда покореженный человек писал на скучном английском». Трудно понять, насколько он относит эти слова к себе самому, но очевидно, что автор переживает непростые времена, и не просто было человеку с исконно русской душой говорить о сокровенном на чужом, пусть даже и хорошо освоенном языке.
Герой романа пишет книгу о своем старшем сводном брате, добившемся изрядной писательской славы. Это его путешествие по жизни брата насыщено цитатами из книг Себастьяна Найта.Эти фрагменты- в какой-то степени «нерожденные дети» писателя Набокова- почему-то пугают, мне они показались отражениями творческого кризиса писателя, не желающего отказаться от небольших фрагментов собственных текстов, чтобы так сказать не пропали.
Да и выбор в качестве героя писателя- тоже косвенное свидетельство того, что Набокову пытается осмыслить соотнесенность своей профессии и жизни.
Хотелось бы верить, что хотя бы на часть вопросов , мучавших его, Набокову удалось найти ответы. А путешествие героя оказалось совсем непростым и вряд ли его можно назвать удачным : «…ибо мне не выйти из роли, нечего и стараться: маска Себастьяна приросла к моему лицу, сходство несмываемо. Себастьян — это я, или я — это Себастьян, а то, глядишь, мы оба — суть кто-то, не известный ни ему, ни мне.»
Потеря собственной индивидуальности – вряд ли может быть тем, ради чего стоило жить и писать. Книга непростая, но очень интересная. Совсем не развлекательное чтение, за нее стоит браться, только когда душа и сердце готовы.

Моё первое, по существу, обстоятельное знакомство с ВВ.

Трогательный, обманчиво простой – не роман, но удивительный механизм, в кажущемся хаосе которого, оборачивающемся патологической продуманностью, бесконечно увлекательно разбираться, но не очень ясно, можно ли полюбить. Впрочем, полюбить можно не весь роман, а тонкий юмор и множество остроумных образов.

Печалит разве что небрежность издания: переводчик дотошно воспроизводит все особенности набоковского (и, по-видимому, своего) русского языка, то трогательные и остроумные, то раздражающие (Мак-Карти, как-будто) – и в том числе возвращает Толстому и герою его романа Левину утраченные буквы ё: Лёв Толстой, Лёвин. Это здорово и справедливо, но неясно, почему при этой дотошности все прочие буквы ё в обычных словах (её, всё, ещё) отчего-то вымараны.

Кроме того, редактирование и шлифовка текста перевода отчего-то не сопровождалась редактурой и шлифовкой сопровождающей его статьи – и в итоге цитаты, дающиеся в статье, почти ни в одном случае не совпадают (а порой и весьма сильно отличаются) от соответствующих фрагментов текста, что здорово затрудняет её чтение.

Это - первое произведение Набокова на английском. Странно осознавать, что это перевод, но все же различия с текстами на русскм чувствуются, пусть мне и трудно их сформулировать.
Книга загадочная. Книга - биография, которую пытается написать сводный брат писателя Севастьяна Найта, который достаточно плохо знает его, но чувствует, что они близки. Роман - сплав из воспоминаний брата о Найте, описаний поисков сведений о жизни Найта и его произведений. Самое удивительное, что все эти линии повествования создают гармоничное целое: жизнь Найта связана с его произведениями, истории поиска связаны с воспоминаниями и идеями книг. И в финале именно эта целостность окончательно обозначается рассказчиком: он пишет, что можно стать другим человеком, что "любая душа может быть твоей, если найти частоту ее колебаний и вписаться в нее". Так и рассказчик на протяжении всего повествования ищет эту частоту. Именно родство душ и позволило брату открыть "истинную жизнь".
Честно, роман оставляет много вопросов, многое не понятно. Я подумала, что стоит почитать комментарии и послесловие. А потом передумала. Пусть лучше пока будет загадкой.

«Пнин — вещь сложная, с ним нужно обращаться как с домашним питоном».

Тонкий и горько-смешной роман Набокова о русском эмигранте, застрявшем между прошлым и настоящим. Пнин — неуклюжий, добрый, немного смешной и бесконечно трогательный. Он живёт воспоминаниями о дореволюционной России, пытается приспособиться к чуждому ему миру, но неизбежно остаётся непонятым и одиноким. Роман воспринимается как калейдоскоп эпизодов, где каждая глава — фрагмент сложной мозаики личности Пнина.

Знакомьтесь, Тимофей Павлович Пнин — русский эмигрант, преподаватель русской литературы в американском колледже. Он покинул Россию после событий 1917 года и теперь преподаёт русскую литературу студентам, которые не проявляют большого интереса к предмету, а его деятельность, честно говоря, никому не особо нужна. Пнин — человек старой закалки, с акцентом, своеобразными манерами, добрый, немного неуклюжий и часто попадающий в неловкие ситуации.

Тем не менее, ему удаётся находить маленькие мгновения счастья, во многом благодаря тому, что Пнин живёт в своём собственном маленьком мире, наполняет его любовью к литературе, уединению и библиотекам (что вполне понятно, надо сказать). Несмотря на то что Пнин покинул Россию, душой и сердцем он продолжает ностальгировать по России прошлого и своим детским воспоминаниям, постоянно возвращаясь в детство, наполненное теплыми воспоминаниями о семье и учёбе в Европе.

На мой взгляд, развитие Пнина как личности не происходит — он практически не меняется. Лишь известие о смерти Миры (девушки, в которую он был влюблён в юности) во время Второй мировой войны немного меняет его привычное состояние души, но лишь на время. Тем не менее, несмотря на отсутствие явного и активного развития героя, в каждой главе мы узнаём новую деталь о личности Пнина, его жизни и прошлом, как будто собираем некий "пазл" его личности на протяжении всего романа. Каждая глава романа, который, кстати, изначально назывался "Мой бедный Пнин", имеет своё собственное название. И тем не менее, несмотря на фрагментарность, общий замысел романа раскрывается именно в совокупности этих частей.

Композиционное построение у Набокова всегда особое, рассчитанное на повторение некоторых подробностей, нитями соединяя эти детали между собой. Например, коричневый костюм, купленный с особыми усилиями Пниным и надетый им во второй главе специально для приехавшей к нему Лизы, быстро ей забраковывается. Это замечание становится последней каплей в её жестоком визите.

В заключительной главе роман становится огромным зеркалом, в котором жизнь Пнина отражается с такой градацией искажений, что ускользает от любого точного измерения. Вообще весь роман пронизан символикой зеркал и отражений: финальная глава превращается в метафизическое зеркало, где судьба Пнина преломляется сквозь иронию рассказчика. Даже сам Пнин — фигура символическая, воплощающая человека вне времени и места, эмигранта, пытающегося сохранить свою идентичность в чуждом ему мире.

"Пнин" — это роман для медитативного чтения, желательно на английском, потому что в переводе на русский все фразы Пнина построены грамматически правильно, в то время как в оригинале он говорит на ломаном английском, что влияет на восприятие персонажа. Нельзя не проникнуться симпатией к неуклюжему Пнину, с которым постоянно происходят нелепости. Он то садится не в тот поезд, то берёт с собой не ту лекцию, то стирает туфли в стиральной машине. Пнин продолжает жить воспоминаниями о детстве в дореволюционной России, пытаясь воссоздать этот старый мир в совершенно иных реалиях. Но как этот мир ушёл в прошлое, так и Пнин в конце романа покидает город, раздавленный, "кажущийся старым", и его воспоминания исчезают вместе с ним.

Каждый раз открывая роман Набокова словно вступаешь с ним в игру. Но так как правила тебе не поясняют, а игра всегда разная, то и впечатления весьма отличаются. Вот с "Истинной жизнью" ощущение, что я так и не разобралась, во что же у нас партия. И чего мы хотим добиться. С ожидаемого рассказа про мать и отца мы словно начинаем терять кусочки: иммиграция намечена пунктиром, а потом пробелы все растут. Есть только точки романов. В какой-то момент рваная линия и вовсе сходит с ума и скручивается знаком вопроса: кто же последняя любовь? Но и этот пунктир вдруг обращается многоточием, чтобы не ставить окончательной точки, не обсуждать эти самые последние годы. А потом Себастьян Найт исчезает, кто-то ремаркой из-за сцены объявляет окончательный итог и смешивает ... Но что? Фигуры? Карты? Костяшки? Увы, мой пазл не сложился.

Как говорил Набоков, хороший читатель должен иметь воображение, память, словарь и некоторый художественный вкус. Небольшие (и тем очень удобные) «Прозрачные предметы» очень подходят для тренировки памяти. А еще внимательности. Ничего случайного. Следы, отголоски еще неизвестного уже на первых страницах. Их надо подмечать, улавливать, запоминать, чтобы смочь прочесть книгу. Например, на первой странице наш герой назван Персиком. Почему? Ответ на этот вопрос мы получим почти 40 страниц спустя. Или, казалось бы, безобидное упоминание «белокурого пучка и нежной шеи» администраторши гостиницы. Пучок так пучок, шея так шея. Но они соседствуют с разочарованием – «в анфас совсем непохожая на Арманду», а также с «будничной интонацией его покойной жены» и только со временем мы соединим эти три блика из будущего (нашего будущего прочтения, но прошлого героя) воедино. Не сказать, что это что-то новое, так написаны все вещи Набокова: красивый текст, идеально выверенные и подогнанные друг под друга детали, нет ничего «просто так». Но всегда интересно ловить эти частички и по кусочкам складывать картину, которая без рассыпанных по всему тексту деталей полной не будет. Говоря современным языком, тексты Набокова полны спойлеров – разной степени сложности и ведущих разными путями. В «Прозрачных вещах» автор достаточно милосерден и не запутывает своего читателя – если читатель будет прилежно читать, то он поймет, что конец романа был ему известен задолго до того, как он перевернул последнюю страницу.

"Пожилой пассажир у северного окна неумолимо мчавшегося вагона поезда, с которым никто не сидел ни рядом, ни напротив, был не кто иной как профессор Тимофей Пнин". И ехал он к тому же не в том поезде...
Набоков в первом предложении рассказывает о своем герое всё... Пожилой, одинокий профессор Пнин ("Пинг-понговый мячик с трещиной. Русский") мчится не туда...
Изгнанник, лишенный семьи и дома, вынужденный жить в стране, где его не ценят... Нет, это, скорее, герой Довлатова. Набоков сложнее, хитрее что ли. Меня тексты этого писателя часто раздражают (что не мешает, кстати, ими восхищаться). Мне кажется, что автор надо мной издевается. "На что же хватит твоего культурного уровня и смекалки?" – спрашивает он.
Как сказала одна ученая дама, творчеству Набокова нужно посвятить всю жизнь или не трогать вовсе. "Жаль, нет здесь Владимира Владимировича. Он бы нам рассказал об этих восхитительных насекомых".
"Пнин" оказался для меня одним из последних романов Набокова. Я смогла с удовольствием прочесть его только когда оказалась в состоянии, близком пнинскому звону "одиночества в ушах, когда во время затянувшейся, однообразной игры в прятки он... обнаружил, что все его товарищи давно разошлись по домам".

PS "Миру нужна машина, а не Тимофей"