М. Е. Салтыков-Щедрин. Избранные произведения

А-а-ах! Вот это я понимаю - прошелся Михаил Евграфович по всему обществу, народу и тем паче единовластию, и не пожалел никого, не постеснялся ничего, и как Угрюм-Бурчеев от Глупова, так и Салтыков-Щедрин от единовластия - камня на камне не оставил.

Полагаю, что вот подобные произведения звонили гроче герценовского "Колокола", кричали погромче тех, кого сейчас принято называть "оппозиционерами". Да поставь ты на каждом углу по человеку, и пусть хором кричат - "царь дурак"! Большинство обывателей только разбегутся в страхе и недоумении. Одни - в искреннем, потому что сочувствуют царю. Другие - тоже в искреннем, потому что для них невдомек, зачем кричать очевидные вещи? Это все равно что ходить по улице с транпарантом "2x2=4". Ну и сам царь, хоть и отправит бунтовщиков куда подальше, но особенно не расстроится по поводу их выступления. Потому что он хоть и дурак, а психологию и лояльность своего народа он прекрасно знает, поскольку сам этот народи и прикармливает, и милостивит, и сечет, и из пушки палит... А вот такие произведения реально напрягают. Потому хоть народ лояльный, хоть нелояльный, а сатира есть сатира, и будет он читать и смеяться. А кому приятно, когда над тобой смеются? Лучше по морде получить, чем понимать, что над тобой смеются принародно.

Много. много нашего русского менталитета развивает и осмеивает Салтыков-Щедрин. И неуемную баранопослушность, и впадение и крайности в крайность, и глубочайшую терпимость, а уж если терпение лопнуло - то жестокость и неуправляемость. Всё, всё это было нам свойственно и тысячу, и пятьсот, и триста, и сто лет назад, и теперь никуда не ушло, никуда не девалось. Все мы немного глуповцы, и чередуются над нами в произвольной последовательности Негодяевы, Брудастые, Фердыщенки, Бородавкины, Двоекуровы. И Угрюм-Бурчеевы над нами тоже были. Были, были!

Бросились в глаза "оправдательные документы". Это чистая психология градоначальничества - сиречь единовластия, оправданная им самим. Как вспомнишь, как цеплялись наши самодержцы за само право единодержавия, с какой неохотой отпускали они его, как задумаешься - а почему? да вот он ответ, в "оправдательных документах". Правда, последние самодержцы понимали, что нельяз быть слишком крутым с народом... но права самодержцев строго соблюдали.

Конечно, надо быть достаточно смелым, чтобы в то время писать и даже публиковать подобные книги. Как известно, в 19 веке и за менее острые произведения писателям давали на орехи.

Давненько не читала русскую классику. Глаз упал на роман "Господа Головлевы" и открыв книгу, я пропала.
История угасания помещичьей семьи Головлевых, трагедия трех поколений. Читается на одном дыхании благодаря красивому, лаконичному и емкому языку Михаила Евграфовича.

Арина Петровна – матриах семейства. Женщина предприимчивая, властная, расчетливая и скупая. Мужа своего презирает, детей своих не жалует, чувств к ним теплым не испытывает. Старшего сына Степана Владимировича считает нахлебником, позором семьи, лодырем, не умеющим в свои 37 хоть как-то заработать себе на жизнь. Младшего Павла Владимировича не любит за его немногословие, апатию, неэмоциональность. Покойную Анну считает «беспутной» особой, которая оставила матери на попечение двоих «щенков» - девочек-близняшек. Любимый средний сын Порфирий Владимирович – словоблуд, лицемер. Арина Петровна его любит да побаивается: за пустословием скрывается дурной и хитрый характер. В целом дети Арины Петровны не видели ни любви, ни жалости, своей главной задачей в отношении детей мать считала «выбросить им кусок».

Постепенно главную роль в романе занимает средний сын Порфирий Владимирович – Иудушка. Его характер раскрывается в полную силу перед читателем. Настолько пренеприятного персонажа я не встречала давно. С каждым его словом внутри меня буквально всё вскипало. Болтливый пустослов, лицемер, невежа, вечно ломает комедию. Очень религиозен, но вечные его молитвы по поводу и без кажутся уже попросту богохульными. Считает себя правдивым человеком, но лжет окружающим и себе. Все свои пороки сваливает на других. Окружающих буквально тиранит своими наставлениями и нравоучениями.

Никто из персонажей сочувствия толком не вызвал. К концу романа и ненависть к Иудушке поутихла. Мне не было его жалко, не было за него горестно. Вот он был и вот он изжил свой век. Да и Бог с ним. Пробуждения в нем совести были уже пустой тратой времени: он один, кругом никого. Отмучился и ладно. Разве что немного было жаль Анниньку. Она пыталась с сестрой хоть что-то сделать, сбежав из Погорелки, пытались как-то поменять свою жизнь. И всё равно, жизнь помотала их и выплюнула обратно. Одну на тот свет, а Анниньку в проклятое Головлево.

Арина Петровна хоть женщина сильная, да только в детях она такого рвения, настойчивости, крепости характера, стойкости не воспитала. Одна погибла рано, оставив двоих дочерей сиротами, второй бездельничал и пропил всю жизнь, третий умер в ненависти к брату своему и к матери. Только средний брат прожил жизнь. Но разве это жизнь. Погубил двух своих сыновей, незаконнорожденного сослал в воспитательный дом. Вся его жизнь сплошное пустоловие, мольбы Богу да нравоучения всем, кого встречал на пути. Всех изжил Иудушка так, что остался один, ведя разговоры с самим собой.
Так все и "погибли" потихоньку: от праздной жизни, от безделья, от пьянства, от пустословия, от одиночества в конце концов.

Невероятно сильное и удручающее произведение, к которому, как мне кажется, я вернусь еще не раз.

Слыхала, Никитична, последнюю новость? Степка-балбес-то проиграл именьице своё! Да ты садись, садись, что стоишь на пороге. Ох, что же будет, а, Никитична? Куды он теперь пойдет? К маменьке в ноги бросаться? Съест его эта карга жадная! И сынок её второй, Иудушка, как прознает такую весть, сразу себе в пользу сыграет. Уж помяни мое слово! Всех со свету сживет и двух племянниц - сиротинушек по миру пустит.

Эх, копит копит души барыня, бохатсво своё увеличиват! А представь, Царь наш батюшка возьмёт и всех уровнят! Вот потеха то будет! Да ладно тебе, молчу молчу, уж и помечтать нельзя! Ты тоже держи язык за зубами! Эх...и кудыть они это бохатство заберут? В гроб? И кто этих образованных разберёт?

Эта история напоминает душную комнату с умирающим. Миазмы, вонь от испорченных продуктов, кутежный перегар, испражнения и аромат ладана. Но сильнее всего ощущается смрад жадности и жестокости. И вот эта комната передается в наследство от матери к сыну, от сына к детям. Представляете, в каком состоянии она достанется последнему?

Бесило отношение к поместьям! Выкупили хоромы, но зачем их поддерживать, если там никто не живёт? Вот, если соберутся приехать на пару месяце, то тогда, может, и деньги на ремонт грохнут и то не факт. Сколько крепких домов так кануло в бытие!

А ещё здесь хорошо показана необходимость проведения Крестьянской реформы - ну зажрались уже эти помещики, что сами начали вырождаться! Ещё и Богом прикрываются! А толку, если вместо сердца уже давным давно бьются камни, а любовь к самым близким превратилась в прах и расчет?!

К классическим произведениям, особенно к русским классикам, я подхожу с большой осторожностью. Пока у меня не нашлось среди них любимых, за исключением "Горя от ума", но вот Салтыков-Щедрин уверенно приближается к тому, чтобы стать любимым автором в этой категории.
Буквально с первых страниц книги я пришла в восторг от языка. Фраза:

моментально стала моей любимой. Абсолютно точное и емкое описание происходящего.
"Господа Головлевы" - это калейдоскоп историй, в каждой из которых на первый план выходит один из представителей семейства. Это настоящая семейная сага, которая рассказывает историю трех поколений довольно большой семьи. Правда, в каждом из них все заканчивается довольно печально - и это даже не спойлер.
Для меня в первую очередь эта книга о беспросветности жизни в отсутствии любви. Не было любви между Ариной Петровной и Владимиром Михайловичем, выросли дети, не знавшие родительской любви и неспособные к ней в отношении своих детей. И получается, что нет у них в жизни опоры. Только Иудушка (вот уж действительно меткое прозвище) нашел другой стержень для жизни. Смысла, правда, в нем в итоге не оказалось, а результат весьма печальный. Пожалуй, вот это самое яркое впечатление - отсутствие смысла жизни. Вроде бы каждый персонаж постоянно чем-то занят, но занятия эти по сути бессмысленны и бесцельны. Нажитое Ариной Петровной богатство не приносит ей счастья, остаток жизни она проводит по сути в бедности. Деятельность Иудушки вообще не поддается разумному объяснению. Анничка с сестрой пытаются искать любовь, но находят только суррогат.
Отдельно интересно описание быта. В частности, проскальзывает та же тема, что и в "Пошехонской старине":

Если во времена Пушкина бессмысленным и беспощадным был русский бунт, то у Салтыкова-Щедрина бессмысленной и беспощадной становится такая вот жизнь. Только вот неясно, будет ли толк от смены Головлевых на Галкиных...

Произведение прекрасно и самобытно, но чтобы поставить 5 из 5 не хватило чувства, которое возникает само собою и случается химия любви. Возможно от того, что сложно было ассоциировать себя с героями, которые зачастую, вызывали отторжение и оставалось восхищаться мастерством Салтыкова-Щедрина, который создал неповторимые образы бичевавшие пустословие, ложь, лицемерие и скупость.

Было безумно жаль Степку-балбеса, как первую жертву скупости Арины Петровна, но с другой стороны я себе напоминала, что это времена крепостного права и многим приходилось за кусок хлеба тяжко работать и терпеть волю барина покрепче плохого настроения маменьки. От чего Степка-балбес был таким? Какой ни была Арина Петровна, но «кусок» она ему выкинула, почему же он его так бессовестно промотал? Возможно это последствия держания в «черном теле» и когда появилась свобода Степка просто не знал, что с ней делать и пустился во все тяжкие. Как и Анинька с Любинькой вырвались из плена скучной деревенской жизни. Сыновья Иудушки практически повторили судьбу Степки. Из романа можно вывести закон причинно-следственных связей: если пометить слабый характер в тиски, вырвавшись он не сумеет совладать с собою под ударами судьбы.

А интересно то, что ни Арина Петровна, ни Иудушка всю свою жизнь не осознавали, того что творили и оказавшись одинокими на краю могилы поняли, что дороже всего на свете это близкие люди, которых уже не вернуть. Хотелось бы, чтобы автор немного копнул глубже момент осознания неправоты и раскаяния.

Читательский год только начался, но уже понимаю, что «Господа Головлевы» останутся одним из самых сильных переживаний. Пройдет немного времени, обязательно прослушаю озвучку в исполнении Бориса Клюквина.

Из личной семейной переписки покойного академика А.А. Крупицы, которую он вел в период своего путешествия по Российской Империи в конце 1880-х годов.

Дорогие мои и хорошие Любочка, Лизонька и Володя! Пишу вам из милой душе и сердцу Тверской губернии, в коей оказался после того, как моя давешняя петербургская авантюра окончилась полным фиаско. Не буду вдаваться в подробности, только скажу, что деньги, занятые мною у Володи, я обязательно ему верну - как сумма необходимая сыщется, так сразу и верну. Уж не серчайте на меня, дорогие мои, хорошие... Милая моя Любочка, обещаю тебе, что впредь тятенька тебя не подведет.

Пишу, собственно, не только и не столько с тем, чтобы как-то дать отчет о моем теперешнем положении, но и затем, чтобы поделиться некими соображениями, которые возникли у меня на фоне нахлынувших воспоминаний. Да, местные пейзажи прямо-таки заставляют с головой окунуться в дни былые, а в дни юности - особенно. Все-таки для любого мужчины юность - это пора становления и взращивания в себе самом наиболее важных "внутренних черточек", тех черточек, без которых дальнейшая его жизнь не представляется ни полной, ни праведной. Любочка, я надеюсь, что у Володи хватит сил эти черточки в себе выпестовать - передавай ему сердечный от меня привет, и пусть уж он на меня не серчает.

Я, кстати, давеча почему эти черточки в кавычки взял: говоря о воспоминаниях, очень много в голове возникает образов касательно моих царскосельских однокашников, так вот один из них, помнится, постоянно оное выражение употреблял - и к месту, и не к месту. Потому и взял его в скобочки - дескать, на правах цитирования. Нам, ученому люду, подобные тонкости все одно что хлеб с маслом... Но речь не об этом. Вспоминал я тут еще одного однокашника своего - Михаила Евграфовича. С ним забавная оказия была, все над ним относительно отчества потешались - дескать, что это за имя такое "Евграф"? Почему не "Эраст" или "Олег", прости Господи?.. Знаю, что нехорошо это, да и не смешно, только вот детишки по юности часто жестокими бывают. Очень рад я поэтому, что Лизанька у вас такая сознательная и добросердечная растет - только пусть уж она на меня не серчает...

А относительно Михаила того - необычный был паренек. То ли оттого, что посмеивались над ним, то ли по иным, необъяснимым для меня причинам, был он юношей остро реагирующим и чрезвычайно требовательным ко всему, что его окружало. Чуть видел в чем-то или в ком-то какой порок - тут же такая мина у него грустная появлялась, страшно посмотреть. И наблюдательный был - этого не отнимешь. Он мне этим Володю напоминает. Помнится, как-то сказал он мне: "Отчего, дескать, столько в России имений, сама судьба которых будто бы отражена в их именовании? Погорелово, Головлёво... Отчего все у нас так паскудно названо?" (он это слово "паскудно" очень любил, этим тоже мне Володька его напоминает, только у Володи вокабуляр чуть поярче даже). Ну тут я ему и заметил (достаточно резонно): "Но помилуйте, что плохого в слове "Головлёво"? Оно же по внутренней форме своей будто бы и на слово "голова" похоже? Это разве нечто плохое подразумевает?" И тут он меня ошарашил: "В слове этом, ваша правда, голова имеется. Только голова эта тлеет и разлагается, еще при жизни владельца своего становясь головёшкой. В этом заключаются следствия тяжелого душевного запоя..."

Почему так потрясли меня эти его слова - не знаю. Но стал я с тех пор почаще с ним общаться, и общение наше с переменным успехом продолжалось вплоть до семидесятых, когда мне с кафедры пришлось уйти из-за якобы растрат казенного капитала (клевета, ей-богу, клевета, не верьте, дорогие мои и любимые, ежели кто на старика вашего наговаривать станет)... Так вот - виделся я с ним редко, но беседовать в моменты редких встреч старался с ним подольше. А так я о нем все больше слухи некоторые слышал да сплетни. Он вроде бы и в ссылке бывал, и управленцем поработать успел - хотел даже реформы какие-то на местах проводить... Стоит ли говорить, что не случилось реформ никаких. Как он мне говорил - это от отсутствия у нас в державе нужного типа. Уж не знаю, правда или нет, но по части русских типов была у него своя теория, да такая, что послушаешь ее - и прямо-таки страшно становится. По ней если русский человек не лицемер-накопитель, то однозначно беспутный растратчик, а ежели ни то и ни другое, то обязательно вообще какой-нибудь пустой фантом без свойств и без поступков. Страшно подумать - он ведь и старика вашего в свою теорию записать умудрился, только вы-то знаете, что я к вам со всей душой и деньги все верну и Лизаньке обучение оплачу потом только пожалуйста не травите меня когда я вскоре приеду я деньги найду и верну и все в срок только пусть Володя баночки свои уберет куда-нибудь хоть в подвал а то мне страшно будет не травите меня пожалуйста........

[ - Примечание редактора: далее следуют две страницы, на которых аккуратными рядами выведены в определенной последовательности кружки и треугольники. Дальнейший текст выглядит так, как будто бы он является частью другого письма, однако криптографическая экспертиза доказала обратное. Мы печатаем его в том виде, в котором он хранится в архивах]

и на учебу Лизоньке не дал, хотя я давал, просто нужно было в одном дельце помочь - тут уж одному Богу известно, отчего дельце оное не выгорело... Ну не суть. Вспоминаю я Михаила Евграфовича и думаю - до чего же, наверное, трудно ему приходилось в окружении всех этих беспутников и распутников! Хорошо, что Бог ему меня послал - рядом со мной хоть какое-то отдохновение получить можно было. Без лишней скромности говорю, не подумайте, что возгордиться решил на старости лет! Помню, сидим мы с ним на крылечке и видим, как движется мимо нас нетвердо человек - одет прилично, стрижен недавно, а вином от него разит - хоть святых выноси! И в глазах пустота такая, будто в бездонный колодец уставился, а не на свет божий. Тут мне Михаил Евграфович говорит: "Смотри, головёшка домой покатилась". Я ему: "Это в каком таком смысле?" А он мне и отвечает: "Катаемся мы головёшками по земле. Кто на одном месте зацепиться успевает, тот подоле потлеет, а кто мечется где-то - в два дня в пепел обращается. Только истлевать всегда домой идем. Дом для не только очаг, но и костер поминальный". Сказал - и молчит. И куда-то вдаль смотрит...

Простите, дорогие мои и сердечные, что утомил вас подробностями юных моих лет, только история эта как нельзя кстати вспомнилась. Скоро буду я у вас с визитом, можно сказать, что домой вернусь, потому как, хоть у ученого люда домом считается родная кафедра, жить без вас не могу!.. Очень постараюсь найти сумму, которую Володе должен, но если не найду - уж пусть он на меня не серчает и пузырек синенький уберет я знаю что в нем я нюхал я не химик но понятия имею не травите папку не надо, а впрочем главное, чтобы все живы-здоровы были. Любонька, крепко обними и поцелуй от меня Лизашу, а Володе большой привет! К слову, есть у меня дельце, которое я бы хотел с ним обсудить - чрезвычайно новый прожект, под который можно было бы сообразить начальный капитал... А, впрочем, это потом.

Крепко целую в ожидании скорейшей встречи,
Ваш преданный отец, дед и тесть
Крупица А.А.

P.S. не травите меня только пусть володя пузырек уберет синий а лиза пусть мне чай не приносит я сам заварю у меня фляжечка есть

В это сложно поверить, однако погиб достопочтенный А.А. Крупица вовсе не от рук своей разоренной им же семьи, как можно было подумать ввиду содержания этого письма. Смерть опального академика, изгнанного из университета за растрату казенных денег, пьянство и систематические приставания к молодым аспиранткам, до сих пор остается загадкой. Известно лишь то, что летом 1888 года он был найден лежащим на обочине деревенской дороги со свернутой шеей, причем голова его была обращена в ту сторону, в которой в нескольких тысячах верст находится Собор Василия Блаженного. К слову, с упоминаемым в письме М.Е. Салтыковым-Щедриным Крупица знаком не был, равно как и не учился никогда в упоминаемом в письме Царскосельском лицее.

Пррелестнейшая мерзость, такая прелестнейшая, что и не описать словами. Попробую разложить по полочкам, что же конкретно было удивительно и очаровательно.

И вот стоишь ты в лыжи обутый, то ли... Знакома с творчеством Салтыкова-Щедрина была разве что по школьным произведениям, от чего остались смутные воспоминания; но вот мы и свиделись во взрослом возрасте. И на дворе 21-ый век, а не изменилось ничего. Неужели нас запрограммировали? И мы впитали с молоком матери всю эту модель поведения? В каком возрасте надо было читать Салтыкова-Щедрина, чтобы попробовать изменить наше общество? В школьном - не поймёшь, ибо нет еще такого опыта общения с людьми, ты еще не веришь, что бывают такие Головлевы, а когда дорастешь до полноценного жизненного опыта, то уже поздно менять себя.

С самого начала было немного брезгливое отношение к героям, пока не пришло понимание всего, что описано. *****пи-пи-пи! Да, ведь, вот этот человек - это моя родственица, а вот тот - мой первый муж, а вот тот - отец лучшей подруги. Это, блин, никакое не преувеличение, это - реальность! И вот тут стало по-настоящему страшно. Настолько страшно, что волосы встали дыбом и мурашки стадами побежали и не собирались убегать. Т ут-то и возникли вопросы про перепрограммирование.

Неужели нельзя написать такую душетрогательную и раздирающую книгу про хороших людей, чтобы она служила примером построения русского общества и не только общества, а чтобы люди хотели стать лучше, добрее, светлее? А пока я вижу, что люди берут примеры с книг, где обличают русского человека, где показывают все его пороки. И все только разводят руками - от нас ничего не зависит, вон, у Достоевского было написано, вон у Гоголя, вот у Щедрина, это характер русский такой, и не нам его изменить. Не мы такие плохие, а жизнь заставила....

Читать рекомендую тем, кто хочет убедиться, что в нашем обществе ничего не изменилось за последние 200 лет, кто хочет прочувствовать русскую душу, жизнь на просторах огромной страны, вникнуть в господско-крестьянские отношения (и тут ничего не изменилось, сейчас появилось много таких господ), утвердиться во мнении, что тоска, лень, хандра и алкоголь никуда не делись. И еще раз увидеть всю эту бесконечную нелюбовь к детям, которая ведет к гибели и детей и родителей.

Господа Головлевы... Вот эта семейка. Вот это поместье у них. Такое мрачное, холодное, мокрое и пустое. Нет, так было не всегда, во времена Арины Петровны такого не было. Все было по расчету, все было как надо и все были счастливы, вроде...

Эта книга история одного рода, рода Головлевых. Нам рассказывается о нескольких поколениях, которые пытались сменить друг друга, внести что-то новое, но что-то их душило. Что-то пило их кровь.
Каждый из героев, даже Степан Влдимирович (или попросту Степка-Балбес), хоть и не часто появляется на страницах книги, но прорисован очень ярко, очень интересно. Действительно веришь в сущетсвование этих людей и жалко их становится, и хочется им помочь. Но понимаешь, что вряд ли что-то поможет этим несчастным. Каждый герой очень индивидуален, это хороший и качественно проработанный самостоятельный персонаж, но при этом в каждом из них угадывается что-то присущее именно Головлевым, несколько семейных черт, которые и являются переломными.
С одной стороны может показаться, что тут виноват один лишь человек, строящий козни против всех, подсиживая свое место и отнимающий все имущетсво. Но нет, это как будто бы проклятие всей семьи, семьи, которая медленно утопает в трясине, ее засасывает грязная пучина и вырваться оттуда практически невозможно.
Кто-то пытался, и до последего я верила, что все получится. И Головлево зацветет, и все станут счастливы и радостны. Но книга не об этом. Это жуткая, страшная книга. И страшаня она в своей реалистичности, в том, что даже малейшие проблески надежды на счастливый конец увядают так же как и герои данного повествования.
Но не будем о сюжете и героях, слишком легко тут все проспойлерить и слишком важен тут сюжет, чтобы это делать.
Поговорим о том, насколько же я удивляюсь иногда русской классике. Это было абсолютно неожиданное, великолепно написаное произведение, от которого шли муршаки по коже. Совсем не того ожидаешь от семейной саги написанной русским классиком 19 века, совсем не того.
Меня проброла дрожь на последней странице книги ("здраствуй, тетушка" - кто читал, поймет о чем я), мне хотелось (и я это делала) разбирать каждого героя по полочкам, каждый эпизод имел тут огромный смысл. И да, я все больше и больше понимаю, почему в школах изучают именно русскую классику. Ни в одной другой классической литературе мира я не видела такое собрание образов, символов и того над чем нужно и самое главное хочется поломать голову.
Каждый раз когда читаю русскую классику хочу пообщаться со своей учительницей по литературе и все-все обсудить, и все-все ей рассказать.

Это великолепное произведение. Я не ожидала, что оно вызовет у меня такой восторг, но так и произошло. Я читала не отрываясь, я читала взахлеб, лишь бы продолжить путшествие с Головлевыми.

... но как же сложно было не бросить! По доброй воле я, если честно, и читать бы не стала, но через пару дней у меня две пары по этому роману, и о чём я буду говорить с подростками? Помню, как ещё студенткой читала «Господа Головлёвы» — и осадок был ровно такой же, как после «Истории одного города». Хочется вымыться с мочалкой и пойти на свежий воздух.

Я понимаю, почему в своё время это было прям вау. В романе и сейчас много чего осталось «вау», если быть честной. Это же Пелевин 19 века! Это же Макондо в русской глуши! Лишённое, конечно, плавности и изобразительности языка великого колумбийца. А ещё не претендующее, наверное, на интертекстуальность нашего современника. Текст сам по себе, его текстура и запашок, мне был откровенно неприятен: очень много вульгарных намёков (чего только стоит девица Гандон, хе-хе), туалетного юмора, плоских шуток. Время от времени хотелось прикрыть глаза и возопить: а как это осталось в школьной программе, откуда «Ромео и Джульетту» изгнали за суицид? Очень много нанизано подробностей и частностей, они сливаются и слипаются в неопрятный ком переваренной лапши, градоначальники становятся на одно лицо и превращаются в ещё более неаппетитную массу. Глаза слипались, варила кофе дважды.

И вместе с тем я вижу, почему это было прекрасно, смешно, остроумно, ново и смело... полтора века назад. Когда всем было без усилия понятно, кто с кого списан — оно и сейчас «маска, я тебя знаю!», но приходится поднапрячься. Я опознала и «Повесть временных лет», и Аракчеева, и императриц, и императоров... но всё это уже дела минувших лет, а не снимок, срез эпохи. Печально и то, что языковая игра, которой насыщено произведение, тоже смотрится уже ненатурально: лексика нещадно устарела и вывалилась из употребления, юмор скорее угадывается, чем воспринимается непосредственно.

Я, может быть, крамольную вещь скажу, но не считаю всё-таки, что классикой единой должно быть живо среднее образование. Читать батюшку Салтыкова-Щедрина в нежные 15-16 — это как «Муму» в пятом классе, бессмысленно и беспощадно.

Роман " Современная идиллия" я взяла к прочтению в группе "Читаем Россию". Захотела закрыть Тверской район на карте нашей Родины. Когда начала выбирать книгу , то оказалось,что выбора особо и нет. Тогда и решила замахнуться на классику. У Салтыкова -Щедрина я читала "Пошехонскую старину" и "Господа Головлевы". Эти произведения мне очень понравились. А "Пошехонскую старину" я считаю учебником по крепостному праву. С "Современной идиллией" мне повезло меньше. В ней много сатиры и сатиры конца 19 века. Через первую половину книги я продиралась, как через бурелом. Написана очень, для меня сложным языком. Все время приходилось обращаться к примечаниям и интернету. Зато вторая половина порадовала своим путешествием по Тверской губернии. Перед моими глазами проплыли города и села. Корчева, Проплеванное, Кашин и Бежецк. Корчевы уже нет и в помине, затопили в советские годы. Кашин и Бежецк здравствуют и сегодня. Автор описывает время после отмены крепостного права. Первые годы было трудно и помещикам и крепостным. Как всегда все не вовремя и не к месту. Помещики разорялись, крестьяне нищали.В романе много отступлений в виде сказок . Прекрасен суд над пескарем. Очень понравился рассказ о виноделии в Кашине. А какое название села - Проплеванное, чудо. Помещик проиграл свое село в игру на плевки. В целом конечно произведение сложное для современного человека. Но я его одолела, чего и вам желаю.