Der Tod in Venedig und andere Novellen

Красота восхищает. Красота убивает. А также вытаскивает из человека все темное ,потаенное.
Ведь обладать этой красотой хочется бесконечно , да еще и ревностно. Отсюда и поступки героя-
не предупредить семью своего восхищения о чуме в городе. Он не думает о том что может случиться
с мальчиком. Он думает лишь о том чтобы наслаждаться его видом ежедневно. Густав Ашенбах этакий человек в футляре. И вдруг его пробивает красота. Красота подростка. ОН не воспринимает его как человеческую плоть ,для него он произведение искусства. Поэтому не стоит тут искать какие то гейские наклонности героя.
Посмотрела фильм одноименный. Он завораживает. особенно музыка. Жаль что так не очень удачно сложилась жизнь актера , игравшего Тадзео.

Томас Манн поистине может считаться мастером тонкой интеллектуальной прозы, в которой отразились самые потаённые уголки души писателя. «Смерть в Венеции» по своему замыслу произведение очень и очень неоднозначное, которое ни в коем случае нельзя рассматривать через классическую призму литературоведения, и при его анализе ни в коем случае нельзя отождествлять личность писателя с тем, что он отразил в тексте. «… Его интересовали только юноши. Гомоэротические предпочтения писатель не афишировал, но много писал о них в сокровенных дневниках. Как говорил сын писателя Голо Манн, гомосексуальность его отца «никогда не опускалась ниже пояса». Зато эти увлечения рождали необычные образы в новеллах и романах… глубоко спрятанное влечение к молодым голубоглазым юношам, прорывающееся в его дневниках, до старости жило в примерном муже и отце шестерых детей» — писал Беркович. Да, любое художественное произведение является частью его создателя, но никак не самим создателем. Главный герой новеллы — немецкий писатель Ашенбах, с виду серый и уже постаревший человек, решается оторваться от повседневности и отправиться куда-нибудь отдохнуть, выбрав в качестве курорта побережье Венеции. По приезде в один из отелей города, он встречает польское семейство, состоящее из нескольких женщин и их детей, одним из которых оказывается юный Тадзио — голубоглазый мальчик четырнадцати лет, имеющий по-античному гармоничное тело и не менее прекрасное лицо Нарцисса. Ашенбах не сразу признаётся себе в том, что перед ним эталон мужской красоты, причём красоты юной, а не по-спартански мужественной, в нём словно ещё борются с разумом устоявшиеся нравственные стереотипы, которые спустя совсем короткое время, благодаря величественному писательскому мировоззрению и колоссальной образованности, исчезают. Ашенбах — зоркий наблюдатель, для него красота Тадзио в первую очередь выливается в сугубо эстетические переживания: невозможно не полюбить подростка, глядя глазами Ашенбаха, причём полюбить именно платонически и невинно, а не животно, физически и низко инстинктивными желаниями. Оскар Уайльд писал: «Красота — один из видов Гения, она еще выше Гения, ибо не требует понимания. Она — одно из великих явлений окружающего нас мира, как солнечный свет, или весна, или отражение в темных водах серебряного щита луны. Красота неоспорима. Она имеет высшее право на власть и делает царями тех, кто ею обладает». На протяжении всей новеллы вокруг Ашенбаха суетятся много других действующих лиц, будь то отельные клерки, официанты или уличные запевалы, являющихся в его понимании скорее вынужденными актёрами, которые создают специфический антураж, необходимый в качестве фона для театра страстей, разыгрываемых Ашенбахом. На них на всех — маски, за которыми скрывается абсолютное серое ничто: бездушие. Даже та роковая случайность на вокзале, предопределившая необходимый исход событий для Ашенбаха — и та словно была словно срежиссирована гениальным архитектором. Всё больше и больше влюбляясь в Тадзио, теряя свой рассудок, Ашенбаху хочется почувствовать себя молодым и красивым юношей, вдохновлённым прелестью непорочной и глубокой любви. Она вынуждает его вращаться в бесконечном, истёртом в прах, круговороте бесшумных душевных рыданий, на коленях подползает и просит отдать дань цветущей молодости, и только путешествуя по сказочным грёзам, можно на долю секунды представить себе безоблачный изумрудный рай, испещрённый прозаической мечтой уставшего поэта. Жадность, с которой приходится упиваться отзвуками вечного наслаждения, доступна лишь пониманию такого заблудившегося небесного странника и ПОЭТА, как Ашенбах, по роковой ошибке попавшего в венецианский, пышущий болотной гнилью и миазмами, ад неизвестности. Неизбежность судьбы предопределяется неуловимым моментом духовной смерти, скользящего по граням времени призрачного эфира. Ашенбах очень умело маскирует свои чувства перед мальчиком и его семьёй в виде напускной интеллигентской холодности, но ирония в том, что и Смерть, в виде холеры, тенью преследующая писателя, иронично маскируется перед ним в образе полицейских, производящих «плановую» дезинфекцию. Вдохновлённый красотой мальчика, которая, по словам Шопенгауэра, есть «открытое рекомендательное письмо, заранее завоёвывающее сердце», он демонстрирует своими страстями-действиями совсем иную, неписательскую прозу жизни, в конце концов начиная испытывать животное наслаждение от преследовательских маневров по каналам и праздничным улицам Венеции. Но и Тадзио, хоть и подросток, не может не понимать, что вокруг него происходит нечто необычное, внеобыденное, какое-то магнетическое влияние со стороны старого писателя. Он нередко встречается с ним глазами и простреливает своим ясным детским взором одержимую душу Ашенбаха. И перед смертью Ашенбах забирает частицу души всё понимающего и по-детски кокетливо улыбающегося Тадзио. Одержимость Ашенбаха — лебединая песнь всей его жизни, венец его творчества, и лишь смерть, подобная deus ex machina, способна восстановить в этой трагической истории справедливость. «Красота и смерть всегда вместе, с тех пор как живёт человек», — сказал И. Ефремов.

«Небо было серое, ветер влажный…»
Я поймала себя на мысли, что читая эту книгу, я как будто куда-то подсматривала, подглядывала, наверное, это было что-то сродни вуайери́зму. Некое тайное наблюдение, затем, что выходит за определённые социальные рамки. И сколь странно и непонятно это было, столь же неумолимо мне казалось, что я в этом вся, с ног до головы. И пусть это покажется странным, но роль сюжета в этом произведении вызвала у меня гораздо меньший интерес, нежели то, как автор об этом рассказал. Надо будет перечитать, лет через 5 и желательно осенью.

Первое знакомство с творчеством Томаса Манна и его новеллой «Смерть в Венеции». Интересна она не столько по содержанию, сколько по наполнению. Это такое произведение, которое после прочтения оставляет больше вопросов, чем ответов. Существует много различных трактовок касательно смыслов, которые вложил автор. Каждый выбирает свою версию трактовки. Неизменным остаётся то, что это новелла затрагивает не только физическое явление смерти, но и образное. И эти образы смерти будут не раз встречаться герою, предсказывая исход.

Как я и сказала, нет однозначного мнения, что символизирует смерть и помешательство Ашенбаха юным Тадзио. Чтобы это понять нужно прочесть новеллу самому. Так же как и рассказывать сюжет истории нет надобности — он довольно скучен, как и стиль написания, способный ввергнуть в тоску.

Произведение, конечно, не для каждого, но как памятник искусства может быть интересным. Однако увлекательным чтением, скорее всего не назовёшь. По ощущениям очень напомнило «Постороннего» Камю, когда произведение представляет собой сплошные символы идей и мыслей.

Произведение это о страсти, которая может вдруг захватить и заставить человека вести себя довольно глупо, необдуманно. Но не только об этом. В целом произведение понравилось.
Далее будут спойлеры.
И с одной стороны в Венеции бушует эпидемия, о которой замалчивают и туристам не говорят. И живут себе туристы преспокойно на острове Лидо, время от времени выбираясь в Венецию, прогуливаются, пьют кофе и т.п. А то, что в городе пахнет лекарствами, дак это профилактические работы, ничего страшного. Такой город с двумя лицами: одно- яркая витрина, а сдругое - умирающие люди, лекарства и т.п.
С другой стороны писатель в возрасте Густав фон Ашенбах воспылал страстью к четырнадцатилетнему мальчишке, в котором Ашенбах увидел идеал красоты. И он начинает преследовать этого мальчишку. И тоже как и Венеция: Ашенбах - человек о двух лицах. Первое - лицо известного писателя в возрасте, который отдыхает на острове Лидо в одиночестве. Второе - лицо человека воспылавшего болезненной страстью, причем поначалу можно было посчитать, что мальчик является как бы музой для писателя, благодаря внешней красоте, изяществу, но вот дальше это перешло какие-то границы и по сути эта страсть стала разъедать, убивать Ашенбаха.
В общем, история печальная и отчасти поучительная...