Мерзкая плоть. Возвращение в Брайдсхед. Незабвенная. Рассказы

Как же я люблю, когда автор позволяет читателю четко оценить героя-он тебе либо приятен, либо ненавистен. И ни-ни. Вот, пожалуйста, как не понравился мне Адам с Ниной, так я и испытывала неприязнь к ним на протяжении всего романа. Да, наверно, иначе и быть не могло: любой, кто читал роман, сочтет их действия не только бессмысленными, но и заслуживающими осуждения. Хотя надо было начать с того, о чем же роман.

А роман, как можно догадаться по названию, о людях, о так называемой "золотой молодежи". Но какая же она "золотая", она гнилая..У них есть все возможности и шансы, чтобы стать достойными людьми, занять завидное положение в обществе. Но зачем? Есть же деньги, которые так всемогущи, что могут решить все. Особенно если дело касается женитьбы. У кого деньги-тот и ведет игру. Как же это все мелочно и противно..

Кому-то может показаться, что роман неактуален, мол, дело было после войны, тяжелые времена во многих странах оказали влияние на общество. Но разве сейчас происходит не то же самое? Люди просто бесятся с жиру, не зная, на какие прихоти еще пустить свои капиталы. Просто кто кого переплюнет в использовании своих денежных средств.
Так что Во актуален. И данная проблема общества, на мой взгляд, никуда не денется.
Конечно, в романе затрагивается не только денежный вопрос. Но каждый будет иметь свой взгляд на произведение Ивлина Во, выделит свой ряд вопросов и проблем, когда ознакомиться с данным романом.

Такая нейтральная оценка "ни о чем" выставлена книге потому, что не вызвала она никакого отклика в моей душе. Тем много поднимается писателем, они разные - и тема упадка аристократических семей на примере семьи Брайдсхед, и темы дружбы, любви, измены, брака, тема религии. То есть целое разноголосье тем, и учитывая что я в принципе люблю английскую литературу и особенно книги, где описываются такие старинные английские поместья и семьи с богатой родословной, я ожидала приятного чтения. Но ничего не вышло.
Например, что касается персонажей, то книга цепляет и увлекает меня тогда, когда есть хотя бы один персонаж, который мне симпатичен или вызывает сочувствие или созвучен мне в своих мыслях или поступках. Пусть даже это будет отрицательный персонаж, который будет поражать своей темной сущностью, совершать какие-то немыслимые для меня вещи, но вызывать эмоции у меня, хоть какие-то.
В этой же книге не было ничего, все персонажи одинаково ровно неприятны, и как-то безэмоциональны. Диалоги их скучны, безжизненны. О чем бы речь ни шла, все выдается с одинаковой интонацией и выражением лица. И здесь, как мне кажется, мастерство писателя заключено, либо персонажи оживают для читателя, либо они остаются марионетками. Мне в стиле Ивлина Во не хватило эмоций, не хватило глубины, не хватило даже логики в поведении героев.
Например, Себастьян резко вдруг становится алкоголиком, потому что мать на него давит. Но я никакого давления не увидела, то есть просто как данность мне сообщается, что пьет, потому что мать такая. Но я это должна понять из каких-то событий, поступков, а не просто прочитать как факт. То есть у автора большая проблема с психологизмом в изображении персонажей.
В целом не произвел впечатления ни стиль автора, ни сама история. Теперь я в большом сомнении, буду ли еще читать этого писателя, ибо погружаться снова в болото его повествования нет ни желания ни времени.

Это очень, очень странная книга. Она рассказывает о жизни "золотой" английской молодежи перед началом Второй Мировой войны таким языком, каким сейчас пишет жж-юзер glavred. Понятно, что за каждой историей скрывается своя историческая правда, и, живи я в то время, читать мне это было бы уморительно смешно: про то, как на границе творится таможенный произвол, про то, как премьер-министр сменяется каждую неделю, про то, как все живут в долг и пьют, не зная меры. Но осталось все же ощущение, что книга немного устарела и потеряла свою остроту, оставшись попросту легким и забавным повествованием о том, в какой невероятный кавардак люди могут превратить свою жизнь.

У нас в распоряжении оказалась предвоенная Англия, Адам и Нина, что никак не могли решить женятся ли они, потому что у них то были, то не было денег, пьяный майор, долг которого составил тридцать пять тысяч и пять фунтов, ангелы с крыльями, женщина в брюках и нервным срывом, неоплаченные счета и бессмысленное существование.
Вся эта хренотень обрушилась на наши головы сразу кучей персонажей и только к середине удалось разобраться что к чему. Не то, чтобы нам все это помешало получать удовольствие от книги с самой первой строчки.
Меня беспокоила всего лишь одна вещь - наша жизнь, она такая и есть?..

На всякий случай я прочитала еще и примечание, но пара французских выражений и географических комментариев, на вопрос "Что это было?" ответить мне так и не помогли. Тройку ставить не решилась, ибо "признанный сатирик" и вообще "первоклассный комический гений", а я иногда страдаю избытком пиетета, да и вообще в тех местах, когда я с тоской не вспоминала легкость Вудхауза, в глазах не мельтешил брак Нины и Адама, когда меня не подташнивало от идиотизма ситуаций с тысячным чеком, а над путешествием героев из кабака в кабак можно было поразмыслить и порассуждать и о потеряно поколении, и о нелепых тратах и судьбах - тогда мне книга начинала даже нравится.
Все еще оставляю для себя открытым вопрос с войной, завершившей кажется бесконечное общение с персонажами. Читая, я решила, что речь идет о начале второй мировой, но обнаружила, что роман написан в 30-м году, что, сами понимаете, слегка рано. Для первой не подходящие реалии; я пропустила какие-то события или все же г-н Во позволил себе немного погадать о будущем?

апд. пока ехала домой наконец-то подобрала слово, в какой-то мере отражающей мои впечатление - фельетон. Это не плохо, это просто не тот уровень, что я ожидала.

Мне когда-то подруга говорила, что ей понравилась эта книга, и я взяла ее себе на заметку, при этом, опять же, не имея представления, о чем она. В самом верху текстового документа в скобочках стоит - "Англо-американская трагедия", что сразу у меня ассоциируется с Драйзером и его "Американской трагедией". Знаете, достойно, очень достойно, того же Драйзера, прекрасная сатира. Совсем по-другому, конечно, что-то мне даже изредка напоминало Курта Воннегута, а вот чем, сказать трудно. Действие происходит в Америке, даже в Голлиивуде, с среде приезжих англичан, где гораздо важнее сохранить репутацию, чем зарабатывать деньги. В основном, самое главное творится в двух салонах ритуальных услуг, одно - "Угодья лучшего мира", для домашних животных, а другое - "Шелестящий дол", с его бальзамировщиками, косметичками, комнатами упокоения и пирамидами цветов - для людей. В последнем усопших возвышенно называют Незабвенными (именно так, с большой буквы, это, как оказалось, важно), а в первом, одной из опций является поминальная карточка, в которой хозяевам сообщается, что их живность вспоминает их на небе. Главный герой работает в Угодьях лучшего мира, и когда умирает один его друг, ему приходится посетить Шелестящий дол, где он встречает Ее, Эме Танатогенос (говорящая, в данном случае, фамилия), косметичку из салона .Орхидей, за которой уже слегка ухлестывает тамошний бальзамировщик Мистер Джойбой (интересный очень персонаж, с точки зрения каковы мы на работе, и каковы - дома), оказывая ей специфические знаки внимания, как, например, улыбающиеся лица поступающих к ней для дальнейших процедур покойников. И вот теперь бедная Эме не знает, кого же ей выбрать, совсем не знает, что обращается за советами к советчику из местной газеты, который на самом деле - два мужчины и секретарша, и так их достает, что в конце концов, они махнув рукой советуют ей совершить самоубийство. Интересно тут все, и язык, и любовная линия и другие отношения между героями, нюасны профессиональной деятельности, которые порой, пафосны до смешного.

• Для мисс Танатогенос.

Ну а пока... Деннис взял на столе роман, забытый мисс Поски, устроился поудобнее и стал ждать, пока не сгорит до конца его незабвенная. С маленькой буквы.

"Ты стоишь в почетном карауле над своей печалью".

Именно так мне хотелось бы охарактеризовать произведение.

Не зацепило вначале совсем, а вторая половина книги прочиталась на одном дыхании.

В моем восприятии центральной темой оказались вовсе и не герои, судьбам которых суждено было встречаться, расходиться и снова встречаться. Дом, имение. Вот вокруг чего крутился замысел. Ведь именно это каменное строение было свидетелем всех смертей старших поколений, рождений новых поколений, пертурбаций, метаморфоз, происходящих в семье на протяжении поколений. И сколько оно еще увидит. Этот дом – просто немой свидетель.

И вот на фоне его разворачиваются судьбы молодого поколения. У меня почему-то до последних страниц книги вертелось только одно слово, которым можно описать то, что я читала – фатализм. Чего стоят только сами выражения относительно различных аспектов жизни:
• «Загубленная жизнь»;
• «Загубленная страсть»;
• «Это предопределено».

Да, возможно. Возможно, конечно, положиться на судьбу и ждать манны с неба. Героям суждено было встретиться спустя десять лет. После всех скитаний, неудач, ошибок, провалов, взлетов, падений. Они провели счастливых два года. Потому что так было суждено. Возможно, они так и жили бы. И концовка была бы другая. Но это уже была бы другая история. Но они остановились. Гордость, сила воли и любовь к себе не дали фатализму победить.

Поэтому концовка удивила. Фатализм исчез, испарился, словно его и не было. Здоровый цинизм по отношению к себе и к своей жизни все же переборол безволие и ценность в купе со значимостью собственной жизни, которую хотела выбрать судьба.

Судьба Себастьяна. Тут и сказать особо нечего. По крайней мере, мне. Потому что причин, по которым человек выбирает такую судьбу, несчетное множество. Как внешних, так и внутренних, так и не зависящих от самого человека.

И почему же я все-таки считаю, что центральным персонажем, хотя так не совсем корректно говорить, является дом? Даже сам факт, что отец семейства, живший за границей и не пожелавший возвращаться после смерти бывшей жены, почувствовав, что дни сочтены, вернулся. Вернулся и нашел успокоение в доме. На родном ложе.

А потом война. И снова дом. Дом, который видит уже не только семейство, но и воинов, которые находят в нем свой приют и успокоение.

Чарльз Райдер никогда ничего не строил и, по иронии судьбы, занялся по жизни рисованием поместий, определенных под снос или выселение, его расцвет совпал с закатом целой эпохи. Никогда не искал свое счастье и не боролся за него, поэтому оно приходило и уходило стремительно, оставляя лишь память о себе.

— А как эта местность называется?
Он ответил; и в ту же секунду словно кто-то выключил радио и голос, бубнивший у меня над ухом беспрестанно, бессмысленно день за днем, вдруг пресекся; наступила великая тишина, сначала пустая, но постепенно, по мере того как возвращались ко мне потрясенные чувства, наполнившаяся сладостными, простыми, давно забытыми звуками, — ибо он назвал имя, которое было мне хорошо знакомо, волшебное имя такой древней силы, что при одном только его звуке призраки всех этих последних тощих лет чредой понеслись прочь.

Себастьян Флайт отчаянно цеплялся за свое детство, несчастливое, впрочем. Поступал вопреки религии - лишь так мог почувствовать себя свободным, но невидимая нить не отпускала его далеко от Брайсхеда, и он, мучимый совестью, ненавидел мать и ненавидел себя за эти "плохие" чувства и, как в замкнутом круге, еще с большей силой стремился разорвать нить. Постоянно ощущая давление, Себастьян искал "своего", только своего человека, о котором мог бы заботиться, который не стал бы корить его, упрекать или угнетать жертвенностью. "Здесь живет моя семья". Где же живет он?

Джулия Флайт, "привидение этой семьи", удивительное сочетание женственности, загадочности и замкнутости в своем внутреннем мире и принципах, оживает только под конец книги. Не так-то легко понять ее фразы и мотивы поступков. В эпизоде на корабле(словно из фильма "Легенда о пианисте" они с Чарльзом поняли друг друга, их судьбы соединились в безумной штормовой качке.

Мы следовали каждый своим путем, которые, правда, сводили нас довольно близко, но мы оставались чужими друг другу. Она рассказывала мне позднее, что взяла меня на заметку: так, разыскивая на полке нужную книгу, замечаешь вдруг другую, берешь в руки, открываешь и говоришь себе: «Эту мне тоже надо будет как-нибудь прочесть», – но пока что ставишь на место и продолжаешь поиски.

Как и всегда, волею случая и стечения обстоятельств, а скорее неизменной глубоко запрятанной религиозности Джулии эта связь рвется, для нее нет ничего крепче нити, ведущей в детство, к истокам. В самом финале именно она "возвращается в Брайсхед"(в переносном смысле). Огонек, освещающий путь, стал гореть лишь далеко от дома, когда путь к нему был найден самостоятельно и никто не брал на себя груз ее души. Для Джулии хрупкое счастье: "украденное", греховное, за него обязательно последует расплата, поэтому девушка предпочтет разбитое сердце и трудный, но освещенный высшей милостью путь искупления - недозволенному счастью. Чарльз и тут понимает ее, и, кажется, и сам возвращается в Брайдсхед, из которого никогда не уходил, потому что никогда и не жил по-настоящему вне его.

Новый, сомнительный во многом класс неизбежно поднимается, оставляя предыдущий в упадке и саморазрушении. Старая(догматическая, ханжеская, душащая) аристократия вымирает, семьи мельчают и тяжелый дух прошлого сменяется легким бездушием будущего. В этом весь Ивлин Во - он в двух мирах одновременно и не говорит свое веское "за" или "против" ни по одной проблеме. Роман пропитан меланхолией, элегией увядания, бесконечно по-своему прекрасного. А с другой стороны - полон тонкого едкого сарказма и более благодушной иронии, поэтическое не уходит далеко от жизненного, реального.

Всё суета, всё проходит, сменяются годы и времена, жизнь течет: рождаются дети, затеваются войны.., а Чарльз Райдер - вот уж настоящий призрак - рисует по памяти для будущий поколений(нас с вами) свою самую красивую картину.

— Самое подходящее место, чтобы зарыть горшок золотых монет, — сказал Себастьян. — Хорошо бы всюду, где был счастлив, зарывать в землю что-нибудь ценное, а потом в старости, когда станешь безобразным и жалким, возвращаться, откапывать и вспоминать.

Зарою-ка я тут один горшочек, мне было хорошо с этим романом.