Подвиг

Начну с того, что эти абсолютно не равны аналогичным звездам других писателей. Это просто мои личные претензии к бесконечно любимому Набокову. Я не хотела, чтобы книга кончалась. Мне было мало этого его ответа на вопросы, поставленные Шекспиром в "Гамлете", мне было очень жаль, что он многое недоговорил, недосказал... Того, что он бросил некоторые линии в романе... Того, что не стал рассказывать историю героя чуть более подробно...
Там такая идея блестящая, такая реализация замечательная - прекрасный язык, образы... буквально чувствуется воздух тех мест, которые возникают в тексте... Все страны и города объемные, яркие, ощутимые... Пахнущий горячей пылью Крым, наполненная томлением Греция, отстраненный Лондон, кипучий Кембридж, пропитанный трудом и потом юг Франции, прохладная, насыщенная горными ароматами Швейцария, отдающий "капустой и кошками" Берлин и, конечно, эта дорожка в лесу, среди еловых веток, где-то на границе Ленинградской области и Латвии, именно такая, как сейчас, засыпанная влажной и остро прелой листрой и хвоей...
И персонажи через роман проходят живые - веришь им, смеёшься иногда, грустишь.... И понимаешь, что это - настоящие люди, которых ты сможешь встретить в реальной жизни.
Вот только чувство возникло, что устал Набоков от метаний Мартына... От его пути, поиска и подвига... И бросил его, надоевшего, в этом его смятении посреди лесной тропы...

Роман «Подвиг» (1932) пусть и является четвёртым романом, написанным Набоковым в Берлине, логически продолжает и раскрывает темы, затронутые в первом, гораздо меньшим по объёму, произведении «Машенька» (отзыв здесь). История эта очень личная, автобиографическая, где детство, отрочество и юность проплывают чередой вспышек — звуков и запахов, картин радостей и потерь, первой влюблённости и первого разочарования, жаждой героического поступка, который докажет самому герою, чего он стоит.

Мальчиком Мартын с цветочной фамилией Эдельвейс засматривался на пейзаж над кроватью, где узенькая тропа уводила в дремучий раскидистый лес. Дед его был швейцарцем, который женился на русской дворянке. Мальчик с самого начала говорил на английском, так как его мамаша-англоманка привила ему любовь к этому языку и к героическим историям (интересная параллель с Набоковым, который научился читать книги по слогам на английском языке, а потом уже писать на русском). Родители охладели друг ко другу и молча разошлись, разъехались, так что папа, любитель холодного и огнестрельного оружия, остался в Петербурге, а мальчик с мамой оказались в Ялте.

Жизнь Мартына проносится перед глазами читателя, то чуть забегая вперёд, словно подталкивая к пропасти, к неизбежному финалу, то погружая в тягучие воспоминания, в те флэшбеки, которые определили дальнейшие мысли и поступки героя. Из Ялты и беззаботного детства герой плывёт навстречу неизвестному будущему. Через Константинополь, Грецию — во Францию. Влюбляется в русскую поэтессу, эдакую роковую женщину, стихи которой стали популярными у читателей (мне она чем-то напомнила Ахматову). Потом поезд и дорога в Швейцарию, на родину деда, где их ожидает дядя Генрих.

Тема поезда у Набокова здесь прослеживается так явственно и символически, что вспоминаешь проносящийся сквозь пансион гремящий ж/д состав из «Машеньки»... Следишь за Мартыном, который вспоминает детские поездки в курортный Биарриц, а потом уже взрослым едет по Европе, вдруг спрыгивая где-то во французской глуши, привлечённый огоньками некой деревушки...

Поступление в престижный Кембридж, попытка стать своим среди английских студентов, дружба с медведеподобным и талантливым Дарвином, занятия теннисом и футболом, в котором Мартын преуспел в роли голкипера... И влюблённость в странную девушку Соню, одну из дочерей русского семейства Зилановых, в доме которых он останавливался в Лондоне. В Соню, в которую влюбляется и его сосед по квартире Дарвин. Набоков мастерски передаёт мятущиеся и противоречивые мысли и чувства героя, который из мальчика давно стал мужчиной, которого тяготит материнская забота, который жаждет приключений и никак не найдёт свой путь, своё место в этом мире... И любви которого так и не суждено раскрыться.

Великолепный роман о русских эмигрантах из высшего общества уже канувшей в Лету России, где Набоков то ли намеренно, то ли случайно обходит тему политики. Роман взросления, в котором угадываются многие черты биографии автора. В этом мальчике, который на английском стал читать раньше, чем на русском, в этом юноше, который карабкается на швейцарские Альпы, чтобы испытать себя и доказать себе своё бесстрашие, в этом мужчине, который скрывает от всех намерение тайно пересечь границу с Россией — в нём, наверное, проявляются черты самого Набокова, навсегда сохранившего образ Родины.

Я уже было думала, что могу себя назвать поклонником В.Набокова по умолчанию - мне нравился каждый его прочитанный роман, оказалось нет…
Сразу надо пояснить, что стиль автора неподражаем, он передает калейдоскоп ощущений так, как это удается не многим. Его можно читать только ради того, чтобы читать.

Проблема оказалась в другом - я была обескуражена концовкой.
В попытке найти ответ на свой вопрос прочитала предисловие к английскому изданию, где Набоков подробно объясняет свои цели написания этого романа, и всё равно не поняла финала.

Сам Набоков Мартына - героя этого романа, называет самым добрым, трогательным и порядочным из всех мужчин его произведений. И даже говорит, что у него есть общие воспоминания из детства и его можно в некоторой степени считать дальним родственником автора.

Мартын - русский эмигрант, со швейцарскими корнями по отцовской линии. Родился и вырос в Санкт-Петербурге, но во время революции мать и сын бежали из России в Европу через Крым. Путешествия и посещение разных уголков Европы были частью его воспитания, оставив в Мартыне неизгладимые воспоминания.

Он принадлежит к длинному аристократическому роду, и всё, что от него ожидают – продолжения семейных традиций. Поступив в Кембридж, он окружен английскими студентами и такими же русскими эмигрантами, как он сам. Не особо талантливый и слишком доверчивый, Мартын изучает филологию, занимается спортом и абсолютно не вовлечен в политику.

Любовь к взбалмошной и беззаботной 16-летней Соне (тоже из русских эмигрантов) доводят молодого человека до смятения.

Мартын совершает рискованный поступок, который автор назвал «подвигом» . Я же в нем не увидела никакого смысла…
Я не видела в нем патриота страны, в которой он родился, я не увидела в его поступке возможности произвести впечатления на любимую девушку, я не увидела в нем смельчака.
Тогда зачем? И это главная моя проблема – я не поняла.

"Подвиг" всегда был в списке где-то очень далеко, потому что казался чем-то не таким, как любимая "Камера обскура" или "Ада". Я даже как-то всерьёз не рассматривала приближение знакомства.
Но как оказалось, эта книга, законченная в такой важный исторический день, и откликалась с самого начала.
Вообще у В.В. как-то само собой получается давать героям нетривиальные имена, обстоятельства и финалы. Они становятся знаковыми, хитросплетёнными. И это если опустить нечто абсолютно одному ему характерное: я то и дело порывалась взять томик из своего унаследованного собрания сочинений и начать там подчёркивать, но поняла, что неповторимые, абсолютно ни на чьи непохожие образы там рассыпаны везде и у меня скорее закончится карандаш или вся книга будет в пометках, чем я смогу остановиться.
И вроде бы ничем не выдающийся сюжет, который насквозь пронизан тоской самого В.В. по утраченной России, но средства выразительности этого повествования цепляли меня, как неопытного ловца его же добыча. Едва я начинала метаться, что меня смущает сюжет, был ввёрнут такой оборот, который не позволял остановить чтение.

Мартыну очень и очень не повезло. Он влюбился не в ту женщину, жил не в то время, вынудившее проститься с Родиной, и так и не нашёл себя в скитания по земному шару, ища только одну дорогу - домой. Он повсюду "иностранец, и повсюду вроде бы свой", как в той песне. Но всё равно на душе скребёт тоска. Подлинная тоска по утраченному, которую невозможно словами выразить, потому что все те другие в его окружении просто не поймут. И ты вольно или невольно вовлекаешься в это чувство сотоскования.

Открытые финалы, мне кажется, были и есть, и останутся со мной на протяжении знакомства с прозой автора. И даже когда ты мысленно готов разочароваться, что тебя оставили перед настежь распахнутой дверью последней страницы, в какой-то момент понимаешь, что иначе и быть не могло. Автор не навязывает ни героям, ни читателю, как они должны закончить эту историю.

Четвёртый роман Набокова продолжает начатую в «Машеньке» и «Защите Лужину» тему болезненного существования русских эмигрантов вдали от насильно оторванной от них родины. Главный герой романа Мартын с прекрасной фамилией Эдельвейс родился и вступил в нежную пору юношества ещё в России, но становление его как личности случилось уже в период бегства из страны.

Пристанище в Швейцарии у дяди и непростые отношения с ним главного героя, учёба в Лондоне, первая юношеская влюблённость, визиты в Берлин и неуклюжие попытки найти своё место в этом странном, чужом, абсолютно некомфортном для человека с русским самосознанием мире легко угадывают за историей главного героя историю самого автора, хоть Набоков и не любил когда его жизнь приравнивали к сюжетам произведений.

Среди романов раннего периода этот, пожалуй, наиболее сюжетно насыщен. Перед нами всё та же Набоковская архивация реальности с попытками нахождения и сохранения красоты в повседневном, большим количеством зашитых в повествование словесных прелестей типа «Это было как раз в год, когда убили в сарае австрийского герцога» (что логично, потому что ребёнок знает про сарай и не знает про Сараево). Однако в «Подвиге», в отличие от ранних романов и уж тем более от «Дара» это сопровождается постоянными перемещениями героя между городами и странами, что создаёт дополнительный слой и без того увлекательного повествования.

Бесконечное путешествие главного героя и принятое им ближе к концу романа решение, которое объясняет читателю смысл названия, заканчивается абсолютно гениально и полностью в духе Набокова – стиранием времени из повествования. В точке наивысшего напряжения на фоне красивого пейзажа повисает загадка, разгадки которой как обычно не будет. Да и разгадка опять же «как обычно» не важна, важна инсценировка, внутренний драматизм, оставляющий читателя с ворохом интерпретаций и осознанием прикосновения к кусочку чужой жизни, которая вышла из очень детерминированной, знакомой многим любителям истории ситуации, а закончилась прекрасным намерением, которое породило вневременной мгновенный снимок.

И в этот момент читателю стоит вернуться в начало романа и найти ту самую точку соприкосновения с финалом, тоже абсолютно вневременную, создающую в этой прекрасной истории тонкую связь начала с концом.

Между тем я осознал для себя, что дедушка был с прибабахом. Потому что, как это возможно: иметь увлечение всей жизни - ловить сачком прекраснейших из существ "летающей" фауны, а вот литературу свою наполнять сплошь моральными уродами!?

А вот "Подвиг" не из тех романов. Он не криминален вовсе. Это раз. Там вполне реальная женщина. К таким привязываешься, от таких и страдаешь. Среди прочих романов настоящих женщин вы у Набокова не встретите. Ну может только в "Даре". Наконец, это шедевр словесности.

Набоков тоже бывает на потребу. В самом лучшем значении этого выражения. Подобно музыке, которую мы переслушиваем ежедневно и напеваем поминутно, а когда надо "взять повыше" - подвываем и в скорости умолкаем, существуют и книги, выразительность и чувственность которых, не способна сохранить самая избирательная память. Их тянет перечитывать.

Реалистический эмигрантский роман "Подвиг" Владимира Набокова предлагает читателю историю о мечтательном энергичном юноше Мартыне Эдельвейсе, жаждавшем проявить себя героем, но не имевшем для этого ни данных, ни толковых поводов в серой стабильной жизни в эмиграции, и решившем пойти на самодеятельный подвиг – нелегально вернуться в уже советскую Россию в расчете, что вот тогда-то о нем заговорят.

Набоков здесь отвлекся от живописания противоборства абстрактных категорий (Внутреннее/Внешнее, Живое/Мертвое, Идеальное/Материальное) и рассказал о совершенно житейской проблеме несовпадения прогноза события и самого события. До некоторой степени "Подвиг" – это антоним "Машеньки": если Лев Ганин мог повстречать свою мечту, но в последний момент дальновидно отказался от этого, чтобы не нарушать чистоту воспоминаний, то Мартын Эдельвейс весь роман пытается претворить в жизнь героические грезы, но дубовая реальность, в том числе реальность его собственной натуры, не позволяет добиться буквально ничего. На примере Мартына автор показывает, что могло бы случиться со Львом Глебовичем, если бы встреча с Машенькой все же состоялась – ничего хорошего, подчеркивает он, ничего хорошего.

Впрочем, Ганин был секретным агентом, боевиком, атлетом и хитрецом, а герой "Подвига" – просто мальчик, вырастающий в молодого мужчину физически, но не психически. Кто не воображал себя в детстве героем, спасителем попавших в беду, победителем? Мартыну, увы, не повезло: с годами воображение его не отступило за задний план под давлением жизненного опыта и не освободило место для зрелого, благоразумного мышления, он так и остался выдумщиком, фантазирующим успехи на учебном, профессиональном, любовном и прочих фронтах. Эдельвейс привлекателен, крепок здоровьем и обеспечен семейными деньгами, богатый дядя заплатил за высшее образование в Лондоне и приготовил теплое местечко в Женеве – казалось бы, тут надо получать от жизни удовольствие и идти к успеху – но внешние достоинства губительно сочетаются с внутренними недостатками, поскольку Мартын тщеславен, трусоват и бесталанен. У персонажа вроде бы все есть, но ничего не получается, и все вокруг лучше него, если судить мальчишескими мерками доблести.

В "Подвиге" нам предстает трагедия неспособности человека принять собственные ограничения. Окруженный людьми с нестандартными биографиями – ветеранами боевых действий, удачливыми писателями, профессиональными спортсменами, агентами спецслужб – обычный юноша без особых примет Мартын Эдельвейс не допускает и мысли, что ему не дано встать с ними в один ряд, что не все становятся победителями и что лучше, как завещал Вольтер, "возделывать свой сад", чем собирать по крохам героическое реноме. Мартыну нужно признание, а признания все нет. Жажда славы даже не позволяет персонажу радоваться пусть маленьким, но настоящим достижениям, потому что все время хочется большего, и заставляет его бороться за несбыточное. Линия любви к Соне, некрасивой, замкнутой и откровенно безразличной к Мартыну, раскрывает это особенно ярко.

Мартына по-настоящему жалко, ведь дурная голова не просто ногам покоя не дает, а тащит его в могилу. Жизнь негероического героя складывается из глупостей и пошлостей, и никакого выхода для него не видно: семья, старшие товарищи, мимохожие взрослые люди неоднократно советуют Эдельвейсу перестать заниматься ерундой и найти себе нормальное место в жизни, но он их не слышит; его оглушает перспектива подвига, пусть бессмысленного и беспощадного, зато выравнивающего давление внутричерепного воображения с давлением внешних обстоятельств. Он не способен оценить по достоинству ни те преимущества, что даровала ему судьба, ни красоту европейских столиц и глубинок, выписанных Набоковым с фирменным изяществом, ни саму свою молодую жизнь. Потому так легко Мартын Эдельвейс ставит себя на кон и переходит советскую границу где-то под Ригой.

А мы, глядя на еще одного упавшего вниз на полпути вверх, можем только пожать плечами, пожалеть неудачливого юношу и порадоваться, что сами-то успели осознать свои пределы и утратить иллюзии.

Не случайно Набоков писал, что «лучший читатель — это эгоист, который наслаждается своими находками, укрывшись от соседей».
Находок в романе много-много-много, но все они мои.

Если вдруг потворствовать собственному искушению, и рассмотреть с пристрастием со всех сторон Подвиг, и если проникнуться душераздирающим желанием, нет, порывом, понять, принять и возвеличить этот Подвиг, но вдруг, приготовившись, ты, изумленный, читатель, замираешь у порога Подвига. Он есть, и его нет.
Роман внезапно обрывается у порога Подвига. Как однажды Мартын завис над пропастью.
Мы можем только догадываться, что ж произошло.
Неужели, он сделал ЭТО?
Неужели столь велико оказалось собственное несогласие со своим внутренним Я. То, что внешне – это так, просто маска. Так удобнее, но именно там в душе, когда-то в детстве, оторвавшись от берега России, «отступивший в дождевую муть так сдержанно, так просто, без единого знака, который бы намекал на сверхъестественную продолжительность разлуки, Мартын проводил почти равнодушным взглядом, и только когда все исчезло в тумане, он вдруг с жадностью вспомнил Адреиз, кипарисы, добродушный дом, жители которого отвечали на удивленные вопросы неусидчивых соседей: «Да где ж нам жить, как не в Крыму?».

Именно тогда, оторвавшись от берега России, он почувствовал непонятную, необъяснимую боль. Именно тогда вырвали «клок» души, оставив ее ,бесприютную горемыку , замерзать в холодной стране, бояться в страшной стране, горевать в любимой стране, и Мартын всегда чувствовал, но никому не мог объяснить, то сложное чувство, что давно поселилось в душе с оторванным клоком. Ущербной душе.

Сюжет демонстративно отводит от Подвига, хотя, признаться, мне это не мешает видеть разного рода подвиги, которые не менее бесстрашны и делают из мальчика мужчину. Он всегда ощущал себя изгнанником, и слово «изгнанник » было сладчайшим звуком.

Ярко-белая гостиница. Эта гостиница манила Мартына, подавая тихий знак, Мартына пугала эта таинственная требовательность, надо бы спуститься, нельзя пренебрегать такими посулами.
Как только появился фарфоровый домик в горах, я стазу насторожилась. Еще не зная содержания, и той роли, которую он должен сыграть в истории с героем произведения. Он мне сразу же не понравился. Это злой рок какой-то. И мое предчувствие меня не подвело. Итак, все по порядку
. Нет, порядка у Набокова нет, и не может быть. Начну не по порядку. А именно с домика и той страшной горы, которая разделила жизнь юноши на две половины и все-таки увела его за собой. Ну, с чего же начать? Наверное, с того, что дед Мартына, Эдельвейс, был, как это ни смешно, швейцарец – рослый швейцарец с пушистыми усами, воспитывавший в шестидесятых годах детей петербургского помещика Индрикова и женившийся на младшей его дочери.
Отец Мартына врачевал накожные болезни, был знаменит.
И, разумеется, первые книги Мартына были на английском языке: мать Софья Дмитриевна как чумы боялась «Задушевного Слова» и внушила сыну такое отвращение к титулованным смуглянкам Чарской, что и впоследствии Мартын побаивался всякой книги, написанной женщиной, чувствуя и в лучших из этих книг бессознательное стремление немолодой и, быть может, дебелой дамы нарядиться в смазливое имя и кошечкой свернуться на канапе.

Но русскую сказку Софья Дмитриевна находила аляповатой, злой и убогой, русскую песню – бессмысленной, русскую загадку – дурацкой и плохо верила в пушкинскую няню, говоря, что поэт ее сам выдумал вместе с ее побасками, спицами и тоской.

В детстве у Мартына разбудили воображение. Да и не все ли равно, откуда приходит нежный толчок, от которого трогается и катится душа, обреченная после сего никогда не прекращать движения.

И та акварельная картина, написанная бабушкой и висевшая у него над кроватью: густой лес и уходящая вглубь витая тропинка. Мальчика, который однажды, как был, в ночной рубашке, перебрался из постели в картину, на тропинку, уходящую в лес.
И однажды он шел в лес по тропинке, далеко в горы, и почти достиг вершины, но поскользнулся и начал съезжать вниз, внизу чудовищный обрыв и крохотная ярко-белая гостиница. Он был уверен, что эта гостиница только и существует для того, чтобы увидеть его гибель. Он стоял над пропастью на полке шириной с книжную и уже видел себя со стороны, и когда уже ноги не слушались его, он вновь взглянул на белую гостиницу, он попросил, пожалуйста, ну, пожалуйста за поворотом полка расширилась и превратилась в площадку .Он понял, что второй раз уже не пойдет туда. И пошел. И понял, что любой страх преодолим, если поспособствует фортуна.
Его Подвиг созрел там, высоко в горах, под подмигивания белой гостиницы. Судьба посылает человеку массу всяких посылов и предостережений. И герои Набокова бросают вызов судьбе. Тема гостиницы – великолепна, тема рока, неизбежности, и та тропинка, по которой бежишь.

И случился ли бы Подвиг, если бы Соня ответила взаимностью?
Наверное, все же бы случился, потому что Соня никогда не ответила бы взаимностью.
Это рок, неизбежность и судьба.
Главное, что тот кусок оторванной души, вернулся на место.
Душа на месте.

Набоков входит в список любимых авторов, чтение его прозы это эстетическое удовольствие. Не все прочитано, только основные произведения, поэтому наверстываю упущенное. Эта книга не стала любимой, запоминающейся, но она оставила после себя шлейф тоски по России, последней возможностью для героя найти себя.
А как Россия описана, "завершена и неповторима, - что ее можно взять, как прекрасную амфору, и поставить под стекло", "она была расцвечена синевою вод и прозрачным пурпуром пушкинских стихов". Книга местами немного затянута, но спасает ее виртуозная игра слов автора. Некоторые описательные прилагательные хочется остановиться и повторить вслух несколько раз.

В целом герой Мартын показательный пример молодого человека, который находится без четкого понимания что он хочет. Характер у него через чур сентиментальный, поэтому ему сложновато в жизни, тоска его съедает. Неустроенность по всем фронтам жизни усугубляет положение.

Единственное, я солидарна с героем: "Мартын был из тех людей, для которых хорошая книжка перед сном - драгоценное блаженство."

Впервые прослушала эту книгу в аудиоформате полтора года назад, тогда же и сделала отметочку в памяти - в будущем перечитать, так как плоховато воспринимаю аудио и некоторые интересные моменты могли ускользнуть от моего внимания, а книга, несомненно, заслуживает того, чтобы к ней вернуться. Чем же меня зацепило это небольшое произведение? Дело не столько в сюжете как таковом, и даже не в чудесной необычности набоковского слога, а просто мне очень нравилось вместе с героем книги воскрешать в памяти и испытывать заново те же (или очень похожие) чувства, ощущения, впечатления... Почему-то у Набокова очень хорошо получается именно пробудить во мне память о, казалось бы, давным-давно забытых вещах (за что я и люблю этого автора). Очень близко мне то, что автор пишет о Мартыне:

Для меня этих "озаренных прогалин" оказалось здесь предостаточно - это и восхитительное чувство одиночества в толпе в чужом городе, и завораживающая перестуком колес поездка на поезде, и маняще-мерцающая ночью вдали россыпь огней, и рискованный поход в горы, и конечно, непередаваемая по ощущениям прогулка по лесу и множество других чудесных вещей. И в этот раз я действительно обратила внимание на некоторые нюансы, которые ускользнули от меня при первом прослушивании, но сейчас отложились в памяти из-за схожих ощущений, в основном, родом из детства. Среди них, например, мысль Мартына о смерти, которая с утра "едва волновала его, и только постепенно к вечеру она входила в силу и к ночи раздувалась иногда до чудовищных размеров", и забавная необычность детского восприятия

(в данном случае, конечно, не конкретное совпадение событий, а просто вспомнились некоторые собственные примеры из детства, когда непосредственность детского восприятия переиначивала реальность)

Далее спойлер...

Признаюсь, после первого прослушивания книги мотивы "подвига" главного героя так и остались для меня загадкой. Я подобно Дарвину, недоумевала, ну почему он так поступил? К чему был этот бессмысленный, никому не нужный "подвиг"? Да и в чем, собственно, состоял этот подвиг?.. Глупо погибнуть при переходе границы?.. Не верилось, что из-за несчастной любви, или из-за общей бессмысленности и бесцельности жизни русского эмигранта, или просто ради авантюрных приключений можно решиться на такой шаг... Тоска по России?.. Да, конечно, но как заметил Дарвин, можно было оформить визу и ехать легально. На самом деле, как я думаю, Мартын просто мечтатель, пытающийся вернуться в детство, в свою "вымышленную" страну Зоорландию, чтобы воскресить прошлое, оживить свои воспоминания. И конечно, его бродяжья натура, склонность к приключениям тоже сыграла свою роль. Возможно, то, что он оказался верен своей мечте, своему детству - это и есть "подвиг"?..

Это из набоковского стихотворения уже из другого его романа ("Дар"), но мысль, мне кажется, та же... Интересно, что Набоков передает Мартыну часть своих собственных воспоминаний о детстве, которые потом можно встретить в "Других берегах" (это и обожаемые главным героем путешествия на поездах, и промелькнувшие дети с обручами в Тюильрийском саду в Париже, и "скромные" англичанки, встреченные главгероем на катке). Возможно, что и какая-то романтично-авантюрная часть самого Набокова воплотилась в Мартыне, в его "подвиге". Хотя зная честолюбие и целеустремленность Набокова, вряд ли можно предположить, что он сам решился бы на такое "самоубийство", но почему бы не воплотить это хотя бы на бумаге?.. Впрочем, это все мои домыслы. Да, возможно, и в этот раз я не до конца поняла героя, но что ж, зато будет повод еще раз перечитать это прекрасное произведение :)