Дублинцы. Улисс

Я почти незнакома с этим автором, и вот решила немного потренировать свой английский. Вообще этот рассказ очень грустный, с каким-то металлическим привкусом. Здесь мы видим переживания девушки, которая хочет лучшей жизни и хочет жить счастливо.

Тиран отец, неблагополучная семья, уехали все братья, оставшись одна, и в тоже время совсем без денег, она принимает решение покинуть дом, в котором жила всю жизнь. Но это слишком большой подвиг для нее. Я наслышана об этом писателе, и мне понравился его слог и как он просто пишет, без сложных слов. И из 1863 слова на английском для меня было незнакомо только 69 слов. Поэтому рассказ остался понятным и даже оставил какое-то впечатление.

Я особенно пока не очень прямо таки опытная в чтении на английском, но хочу развить свой уровень до высокого уровня. Надеюсь прочитать как можно больше произведений на английском языке.

Джеймс Джойс создал образ девушки, которой сопутствуют несчастья, которая влюблена и хочет любви. Но почему то в конце рассказа, она как будто понимает что это путь в никуда, молиться и вообще страдает, что сделала неправильный выбор.

Рассказ оканчивается недосказанностью. Я так и не поняла, что же стало с этой несчастной девушкой, потому что она как легкая дымка испарилась в конце рассказа. Но мне нравится, что Джемс Джойс хорошо показывает всю трудность человеческой жизни, и то от чего может страдать любой человек. Я скажу, что это очень меланхоличный рассказ.

Уже предчувствую, что будет простыня, поэтому сожму мысль до одного предложения: читайте лучше «Бесконечную шутку». Она так же позиционируется издательствами как сложная интеллектуальная литература – если для вас это важно, – содержит разные стили повествования, аллюзии, факты из биографии автора, но при этом у Уоллеса при высоком IQ ЧСВ не достигает стратосферы, как у Джойса, что положительно сказывается на тексте.

Как известно, «Улисс» состоит из 18 эпизодов и сюжетно представляет собой один день из жизни Леопольда Блума, живущего в Дублине: уходя утром из дома, он прощается с женой, уверенный, что сегодня она переспит с другим. С этими мыслями он работает, посещает похороны знакомого, бродит по городу, размышляет о собственных интрижках, сидит в пабе – и возвращается домой.

Слышала мнение, что главы с первой по третью самые муторные, поэтому лучше начинать сразу с четвёртой. Но мне они понравились больше всего – и четвёртый эпизод, в котором Джойс вводит Блума. Да, они содержат много исторических отсылок, поднимающих тему англо-ирландского противостояния, которая проходит через весь роман. Я же это отнесла на время написания книги, когда подобные вопросы носили острый характер – актуалочка начала XX века. Компенсировалась она восхитительными бытовыми зарисовками: сцена, в которой Блум жарил и ел почку, кажется, навеки врезалась мне в память. Но чем дальше в лес, тем больше автор забивал на героев, уходил в эксперименты с текстом и изо всех сил пыжился показать свои энциклопедические знания – и это не только мои ощущения. Из предисловия переводчика:

По задумке автора, каждый из 18 эпизодов соотносится с определённым эпизодом «Одиссеи» и – дополнительно – с органом человеческого тела, наукой/искусством, символом и цветом. К слову, эти «соответствия» вывели не литературоведы после публикации романа, а привёл сам Джойс. И многое тут притянуто за уши. Опять же: признают это и учёные мужи, что, однако, не мешает им восхищаться задумкой:

Вот только мне даже подобная парадигма кажется сильно условной: под неё можно подвести кучу других книг, авторы которых, правда, не пытаются ссылаться на Гомера или Шекспира – наверное, потому что стремятся рассказать историю, а не стать бессмертными.

Ой, ещё тут типа универсальность всего на свете: Дублин – образ всего мира, Блум – всех мужчин, Молли – всех женщин. Надо ли говорить, как я с этим не согласна? К слову, не только я: когда Джойсу возражали, что всё-таки не «каждая готова с любым», он «снисходительно посмеивался».

Кроме того, многие, наверное, слышали, что читать «Улисса» лучше после «Дублинцев» и «Портрета художника в юности» – а всё потому, что это одна вселенная, то бишь жизнь самого автора. Так, из «Дублинцев» в «главный модернистский роман XX века» перекочевали эпизодические персонажи (все списаны с знакомых, друзей, родственников, недругов), а «Портрет…» представляет собой прошлое Стивена Дедала – самого Джойса – за два года до событий «Улисса». В общем, тут куча событий из его жизни, куча людей из его жизни, куча его собственных комплексов и страхов (те же навязчивые идеи измены и предательства) – что в целом не плохо, но у хороших писателей – конечно, только в моём понимании – это является лишь фундаментом, на котором они строят истории, создают собственных героев, а не становится самой сутью произведения.

Из комментариев:

Представляете, в ПОСЛЕДНЕЙ главе описана ДАЖЕ внешность – посмотрите-ка, как гениально создан образ героя, а!

Джеймс Джойс всю жизнь писал автобиографию, не только отдавая дань друзьям и нелицеприятно вырисовывая недругов, но и создавая собственный портрет интеллектуала, стремящегося прослыть гениальным – отсюда все эти избыточные отсылочки и чрезмерное заигрывание с формой.

Роман содержит много аллюзий – исторических, культурных, философских, литературных, – которые по большей части никак не соотносятся с сюжетом или арками персонажей. То есть не органично встроены в текст – как в «Бесконечной шутке», – а являются частью пустопорожнего бла-бла-бла. Все они, кстати, есть в комментариях, составленных переводчиком на основе разных зарубежных источников – так же, как и пояснения гомерова плана, дополнительного, тематического или реального. Но смысла в этом, кроме стремления Джойса, чтобы его роман «разгадывали», лично я не вижу.

Отсылки там такого плана: «знаменитый итальянский тенор», «эпизодический персонаж рассказов», «строка из вышеназванного дуэта Моцарта», «французский журналист», «одно из символических названий евхаристии», «вариация строчки из детского стишка», «вторая из заключительных молитв в конце мессы, читаемых не по-латыни», «аллюзия на слова Одиссея Эльпенору», «парафразы строк из «Потерянного рая»», «из сонета 126» и т.п.

Например, сюжетно эпизод 17 выглядит так: Стивен выпил у Блума чашку какао, справил нужду в саду и ушёл. И занимает он почти 80 страниц. По форме представляет собой вопрос-ответ: «Что в воде восхищало Блума, водолюба, водочерпия, водоноса, когда он возвращался к плите?», «Кто пил быстрее?», «Какие анаграммы составлял он в молодости из своего имени?», «Каковы были слуховые впечатления Стивена?» – и это было бы прикольно, если бы не было так долго.

А в одном из эпизодов Джойс использовал мотивы и обороты древнеанглийской поэмы «Странник», относящейся к X веку. Занимает этот кусок около двадцати (!) страниц. Взгляните на отрывочек – и попробуйте угадать, упустит ли читатель что-то важное из сюжета, если просто пролистает этот «эксперимент»:

Это я так постепенно подвожу к главному – экспериментам с формой, которая, к сожалению, очень быстро стала преобладать над сюжетом. Помимо вышеупомянутого вопроса-ответа на 80 страниц, есть поток сознания, который используется автором на протяжении всего романа, стиль кратких репортажей, музыкальная форма (58 бессвязных обрывков, которые должны имитировать увертюру), комический стиль (доводит гиперболу до абсурда; есть список из 86 святых, 90 «героев и героинь» Ирландии, 19 адмиральских титулов; и этим приёмом Джойс злоупотребляет не только в эпизоде 12), путаная речь (которая, по автору, определяется утомлённостью героев), пьеса (подробное описание одежды каждого героя, чуть ли не до трусов – будто в ромфант попала, честное слово). Возможно, самый «выдающийся» эпизод тот, в котором Джойс имитирует стили разных писателей, – нахрена? Потому что ещё в школе писал сочинения, пародируя стили авторов, и всех это восхищало?

Нет, идея на самом деле классная, но исполнение, на мой взгляд, очень посредственное: никакой увертюры я не почувствовала, поток сознания намного лучше получался, например, у пишущей примерно в эти же годы Вирджинии Вульф, в чьи тексты будто проваливаешься – и далее по списку. Мне кажется, все эти эксперименты с текстом выглядели бы уместнее, если бы были встроены в сюжет (передавали важные для истории события или дополняли образы персонажей) и если бы автор знал меру. Но нет, ему ещё ставится в заслугу, что не боялся вызвать у читателя этим пустословием раздражение.

По-моему, единственное достижение Джойса в том, что он дал понять другим писателям, что правила можно нарушать. И значительное достижение – признаю. Но стоит ли ради этого читать «Улисса» обычному человеку, не занимающемуся профессионально литературой? Ну если только ради любопытства.

Как вы относитесь к винегрету? Я вот не очень хорошо. Ну, не люблю, хотя знаю и понимаю, что многим другим это, с позволения сказать, блюдо очень даже по вкусу, а потому признаю, что оно имеет право на существование, но с той оговоркой, что я вполне имею право относиться к нему без одобрения.

Вот та же песня с «Улиссом». Потому что это самый настоящий винегрет – литературный, но все же. Модернизм такой модернизм. Вещь безусловно весомая, однако категорически не моя. Впихивать в себя подобное я могу сколько угодно, но чем больше, тем мне неприятнее, и тем большей дурой я себя чувствую.

Итак, «Улисс». Главное детище Джеймса Джойса рассказывает об одном обыденном, но крайне насыщенном дне из жизни еврея Леопольда Блума (притормозите – национальность здесь отнюдь не тема, и лучше бы мне было сказать, что сие день из жизни Блума-человека, а не Блума-еврея). А еще это детище представляет собой головокружительную смесь разнообразных стилей, так что не знаю, у кого как, а у меня мозг взрывался от всего этого. Нет, ничего не говорю – идея здравая, ибо никогда и ни у кого реальная жизнь не представляла собой отшлифованное стройное повествование; воплощение идеи нелегкое, а автор вполне с ним справился, что делает ему честь… Но воспринимается все это многообразие обрывочных мыслей, не менее обрывочных фраз и ну крайне обрывочных описаний, на мой взгляд, достаточно тяжело. Это такой чудовищный поток чего-то с чем-то, сметающий с ног к чертовой матери и заставляющий то и дело терять и отчаянно искать заново нить повествования.

Также необходимо упомянуть, что в романе просто чудовищное количество разнообразных цитат и отсылок. Вот в чем ирония – мы читаем об одном-единственном дне, а между тем можем получить по этому роману этакое дополнительное образование, причем достаточно весомое. «Улисса» определенно следует разбирать математикам, ставящим целью расширить свой, так сказать, гуманитарный кругозор. Ибо если тщательным образом рассмотреть все-все ссылки… Ну, вы поняли.

Что касается меня, роман я восприняла с трудом. Это не та вещь, которую читают удовольствия ради. Нет, чтобы насладиться им в полной мере, нужно как минимум любить этот хаос, обложиться таблицами и схемами романа (к счастью, есть авторские – и на том спасибо), а также парочкой-другой энциклопедий. На всякий случай. Чтобы лучше рассмотреть отсылки на события и произведения.

В общем, тяжелая вещь. И, увы, не моя.

Никогда не верил, что человек, шагающий передо мной по лужам, может показать мне листок с потоком мысли.
Читая художественную прозу с публицистикой, я всегда вижу самоцензуру, правку и чистку. Здесь либо, либо. Самообман или фальшь. Меня забавляет, как это выглядит. - Дорогой редактор, случилось, всю ночь я творил шедевр. Читайте, он так и называется: "Шедевр, рожденный на качелях (потоки мыслей)". На следующее утро, редактор говорит, мол, надо бы изменить писанину. Текст рваный, он не вдохновляет и вызывает у читателя язву. Понимаете, ведь любой читатель художественной литературы – это эстет, высокая натура. Пусть и с надеждой под подушкой. Он не хочет читать про то, что вы тут нацарапали. Поток сознания – это олицетворение. А вы принижаете читателя сексизмом и мастурбацией. Вы пытаетесь бунтовать против культурных традиций, плюете на попа и на Санта – Клауса… В вас нет лести… Ну и, как сказать, я вам рекомендую задуматься о своем душевном состоянии. Сходите к психотерапевту. Вот, визитка. Все мы, хомы, со странностями. Но, ответьте мне, только не обижайтесь. Вы постоянно смотрите на задницы людей? Сидя на качелях? После, закрыв дверь, молодой франт бредёт к дивану и пишет о вторжении инопланетных задниц. Не принципиально.

I. ОДИССЕЯ
К чему я это? Чуть позже. Теперь пару строк об "Улиссе". Пару, потому что рецензию можно накатать на каждый эпизод, была бы скалка. Для меня эта книга стала одной из лучших за последние лет пять. Это Одиссея в мир литературы. Я нашел то, что искал. Игра прозой. " - Что там? Что? - Да дед Макар несёт табуретку". Я прочитал книгу, где сюжет с интригой не попали на бал. Джойс сконцентрировал внимание на форме, отсылках, загадках. Сам же роман стал символом моего исцеления и вдохновил прочитать:

- Дублинцы – 1904-1914;

• Портрет Художника в юности – 1907-1914 – закинул в свое избранное;
• Гамлета в двух переводах;
• Отелло;
• Немного привычной Одиссеи;
• Илиада, в переводе Гнедича. Перечитав Илиаду, я теперь понимаю, как библейский Бог томился от скуки;
• Государство Платона – особо мне понравилась метафора о Пещере, о которой я слышал из других книг;
• Король Лир – привет, Корделия;
• Венера и Адонис;
• В ожидании Годо – рекомендую;
• Вернулся на страницы Венеры в Мехах – зарываюсь под юбку Ванды;

  Мне нравится литература, которую хочется открывать вновь. Просто сохраняю страницу из книги, а потом перечитываю, как отдельный рассказ. И таких закладок с "тонкой" мыслью у меня много. Сохранённые страницы – куски моего внутреннего пазла, ими я делюсь с некоторыми людьми (спасибо, да поможет им Афина), чтобы разделить читательское одиночество. А что касается фразы - читатель не одинок, ведь он в компании писателя – для меня это очередной романтизированный миф, дешёвый паштет. Я вообще, в большинстве случаев, читаю мысли трупов, т.е. классиков. Листая книгу, я чувствую квинтэссенцию одиночества. У читателя, есть только воображение, игра сознательного и бессознательного. Дед Макар сейчас закричит с табуретки – тык, ведь, писатель в твоем воображении, сынок! – Так это другое тесто, дед. Библейский спаситель вообще рядом с тобой на невидимой табуретке, и как? К слову, было приятно встретить похожие мысли про одиночество в книге "Если однажды зимней ночью путник". Рекомендую почитать, её строки игривы, минуты сексуальны. А эпитафией к этому абзацу будет строка – он хихикал с Несбё, читая Донцову.

  Я веду к тому, что не стоит листать "Улисса", заставляя себя. Я подходил к роману раза три – четыре. Мне нравились мысли, но пугало их количество. Одно предложение может содержать в себе отсылку, и одновременно быть частью изменения формы в эпизоде, а значит перемещением, что и подразумевает Одиссею. Либо изменение вовсе замирает. При этом сознание упорно ищет дозу из сюжетного героина, пытается цепляться за маркеры, чтобы объяснить содержание. Только форма и есть содержание, которая удирает от тебя, как последняя несушка в курятнике. Впрочем, есть и сюжет – история одного дня в Дублине. Насколько я понял, ирландцы до сих пор отмечают этот день – 16 июня – день Леопольда Блума (Lá Bloom). По городу раскиданы таблички с указанием маршрута Стивена Дедала и Леопольда (стоит почитать "Портрет" и сборник рассказов "Дублинцы"). Например, 1-ый эпизод. Башня, в которой просыпаются Стивен с Быком Маллиганом (один из любимых персонажей), имеет настоящий фундамент. Башню построили для защиты от Наполеона в 1804 году. Можете посмотреть на башню (1) и стать ближе с островом (2). Я теперь хочу взять кого-нибудь в охапку и погулять по тропинкам Дублина. А эпитафией к этому абзацу будет – он три года сидел на сюжете.

  II. ТЕМЫ, ПРОБЛЕМАТИКА

• Отцы и дети. Прослеживается в каждой книге.
• Взгляд на женщину в сиропе нежности (в Портрете)
• Грань "Лицо в зеркале" (в Портрете)
• Грань "Сомнения", т.е. Джойс еще окончательно не разочаровался в образе женщины (в Дублинцах)
• Измена. Грань "Глаза женщины". Разочарование в природе женщины, её склонность к измене и принятие этого как данности (в Улиссе)
• Предательство. Грань "Лица" (в Улиссе)
• Здесь и вырисовывается конфликт – Личность – Общество.

  Снижаемся. Прорисую более детально. Как правило, страницы из этих тем я часто перечитывал. Где-то мне нравился слог или эпизод в целом, где-то видел вопросы, которые уже задавал себе.

2. Отец, мать и сын;
Призрак отца Гамлета и видение Стивена – образ матери, который его осуждает. Очень красиво идейно.
Советую почитать Гамлета и Короля Лира…
Да и собственно Одиссей с Телемахом – это минимум….
На вопрос – Кто ваш отец? Джойс ответил – Банкрот.

3. Лейтмотив;
Верить в Бога или не верить – вопрос, который нагоняет на меня тоску в последнее время. К счастью, его нет в книге. Улисс задаёт вопрос уже иного уровня – что делать с теми, кто вокруг тебя сидит на табуретках? " – Да? Дед, Макар?"
Суть в том, что у Стивена умирает мать. Она просит его встать на колени и помолиться перед Богом. Мать понимает, что Бог сыну не нужен, но все равно просит о молитве. Довольно тугой вопрос, над которым мы до сих пор спорим с приятелями. Должен ли? (Понятно, что может). Или мать поступает, как последняя эгоистка? Что касается меня, то я бы не согласился. Руководствуясь тем, что не попросил бы свою дочь о моей прихоти. Тем более, если буду загибаться. У всех своя Одиссея, дед Макар. Дело в том, что вопрос хорош сам по себе. Он показывает, как вера (и не только вера) вдалбливается в души детей через грабли материнских предрассудков. Но в книге нет никаких нравоучений. Только плакаты из внутренних и внешних конфликтов. Почти как у Чехова. Как удачно сказал переводчик (правда, чуть в ином контексте), Улисс – это не учебник.
Размышляя и болтая ногой, я пришёл к мысли, что не смог бы отказать в этом любимой женщине. Правда, была бы она любима с такими мыслями, другой вопрос. Наверное, зависело бы от её доводов.
Оставлю здесь фразу Миссис Блум – уверена, у ней вся набожность оттого, что ни один мужчина не неё второй раз не взглянет.

4. Политика;
Ирландия vs Англия. Здесь мне понравились две вещи. Тонкое сравнение патриота с гомеровским циклопом. И художественный трюк – в диалог вводится неизвестный (Гражданин). В моём понимании, качественная литература и не должна обходить такие темы. Это определяет её масштаб. Аполитичность – это удел рассказа "Как сажать картошку на Марсе". Возможно, именно поэтому Джойсу отказали в печати. Пейзаж моей мысли будет таким - некий студент выходит к доске и высказывает свое виденье по проблематике настоящего. А другой студент, рисует грядки на Марсе. – Ах ты, поганец этакий, Марк весёлый мужик. Кричит борода с печки. – Да, дед Макар. Бесспорно, у всех есть право на жвачку, даже у старика.
Джеймс Джойс – "Моя мать медленно погибала, как я думаю, из-за плохого обращения отца, долгих лет нищеты и моего откровенно циничного поведения… Я проклял систему, которая сделала её своей жертвой".

5. Слепой читатель;
Мистер Блум помогает перейти дорогу слепому. Парень хватается за локоть Блума. После, Леопольд задает себе вопрос – Каким представляется Дублин слепому человеку, который идёт, постукивая тростью по камушкам на тротуарах? Ну не красиво ли? Именно камушки. Читатель – слеп и одинок, но собирает фундамент по мелким камням – подсказкам. И Джойс не отказывается помочь в этом своему читателю, подставляя локоть. Всё же, как я люблю читать вот такое. Вся прелесть литературы, что у каждого читателя получается своя высотка (ну или сарай)

6. Метафоры;
А это я сохраню для чтения российской прозы. Никогда раньше не задумывался. А ведь и правда. Мочеиспускание – неплохая метафора процесса творчества. А вообще, Улисс, лично для меня, это метафора непокоя. Если "Игра в классики" – моя любимая коллекция фотографий, то "Улисс" – мысли, рождённые на тротуарах.

7. Метемпсихоз;
Нередко видны упоминания о метемпсихозе. Отвечая на вопрос – верю ли я в перевоплощение души? Ответ – нет.
Но мне всегда было интересно, если есть шанс того, что в прошлой жизни я встречал женщину из настоящего, то должна быть и вероятность того, что я уже читал прозу, например, Достоевского, Чехова. – Ну разве нет, дед?

III. СТЁБ, ИМИТАЦИЯ ДЖОЙСА.
Я читал, смеялся, восторгался и перечитывал. Джойс ещё в школьные дни имитировал стили писателей в своих сочинениях. Ребёнок подрос и накатал "Улисса", создав коллекцию литературных стилей. Даже мой любимый - поток сознания, о котором я говорил в первом абзаце, отражён на страницах. И здесь, его лучшая версия, которую я видел. В нём рваный и непростой текст, нет запятых и точек. Сплошной нескончаемый текст, всё, как и должно быть (можете посмотреть на 18 эпизод – поток сознания миссис Блум). Потому тут и применима формулировка – Одиссея в мир литературы. Фундамент книги заключен именно в форме, и только потом всё остальное (сюжет, отсылки (в том числе и на сказки Братьев Гримм), метафоры, аллюзии, идеи и т.д.) Это понимаешь уже в 3 – 5 эпизоде.

Выделю пару:
а) Дамский сентиментальный роман. 13-ый эпизод. Рассказывается про историю любви красавицы Герти – образ ирландской девушки. В тексте нет прямых шуток над женщиной, нет авторской злобы или обиды в дамскую сторону. Просто читаешь книгу, словно открыл сентиментальный роман для женщины. Такая милота, нежность, улыбка невольно рисуется на губах. Ну вот, хороший пример стёба – "И тогда может статься, он бы нежно обнял её, и как настоящий мужчина, до боли крепко стиснул бы её гибкий стан, и любил бы её лишь ради неё самой, единственную свою девочку". Естественно, Герти влюбляется в самого лучшего ирландца, сильного и уверенного в себе Леопольда Блума (который. по нац. еврей)

б) Вынашивание и рождение ребёнка – еще одна метафора процесса творчества. И Джойс рисует такую форму – показывая развитие эмбриона в материнской утробе. Вместе с эмбрионом изменяется и стилистика эпизода. В картинке можно увидеть развитие языка.

IV. СЮЖЕТ, ПЕРСОНЫ
Дублин. История одного дня - 16-июня 1904 года
Раскидаю маркеры.
Есть Леопольд Блум. Рекламный агент, еврей. Он состоит в браке со зрелой и красивой женщиной - Мэрион Блум, которая, как Лео догадывается, ему постоянно изменяет. Блум нарисовал в своем воображении список из мужских фамилии – возможных любовников жены. Я знаю, кто-то уже подумал, что речь идет о фанатике муже… но не совсем так. У Молли и в самом деле случаются связи – вы это прочитаете в потоке её сознания, в 18 главе (один из моих любимых эпизодов). У самого же Блума есть другие женщины, они появляются в его жизни и уходят, как прочитанные эпизоды. К слову, юная красавица Герти так и влюбляется в Блума на страницах "Улисса". О ней я говорил ранее.
Про дочь Блума данных мало. Возможно, Джойс таким способом подчеркивает свою мысль, что отцовство – это мистическое определение. Но отец нередко вспоминает о ней на страницах. Отмечу, что Леопольд Блум впервые встречает читателя в сборнике "Дублинцы".
Есть Стивен Дедал. Молодой учитель (прообраз Джойса). Главное действующее лицо в "Портрете". Грустный сноб, интеллектуальный пласт романа. Именно от его лица читатель сталкивается с рассуждениями о Шекспире, об отце и матери (а он пережил смерть матери, отказав помолиться) и тонной других рассуждений/мыслей/вопросов.
В чём история? В этот день тротуар, по которому шагает Лео, должен пересечься с тротуаром, по которому бредёт Стивен.

Мысли мужа – любовника – зрелости – мужчины - отца. Мысли интеллектуала – сноба – учителя – приятеля - сына. Мысли жены – зрелой любовницы – женщины – матери. Мысли юной любовницы – молодости – девушки. Одиссея в литературу – стилистика писателей – любовь к Шекспиру.
Что еще нужно для книги? – Зарубежных задниц. Хихикает дед Макар, качаясь на табуретке.

V. О ЖЕНЩИНАХ - В этом всё дело. Женщина. Море удержать проще.
В такие минуты думается, что ай – яй – яй, читать чужую переписку… Но что уж там. Собственно, сам текст из любовных писем Джойса к Норе Барнакл (рыжеволосой девушке с гордой походкой) ниже. Подобное прослеживается и в самом романе. Чувствовалось, что Венера фигурирует здесь не просто так. На момент знакомства Джойсу – 22 (как и Стивену в Улиссе), Норе – 20 лет.

Позже, Джойс крутил шашни со студентками за спиной жены, а про Нору напишут – Женщина, которой повезло встретить гения.

Все-таки с каждым прочтением "Улисса" открываешь для себя все больше и больше. Этот роман надо не читать, а слушать, как огромную и сложную симфонию. Львиная доля удовольствия состоит в том, чтобы следить за тончайшими деталями развития центральных тем, уже известных наперед; другая львиная доля - в том, чтобы погружаться в писательскую сверхтехнику, неважно, потешный это катехизис "Итаки", россыпь звонких аллитераций в "Сиренах" или увлеченная игра Джойса с высоким и низким регистрами в "Циклопах"; третья же львиная доля состоит в наслаждении от текста как такового - миллионов забавных шуточек, которыми начинено повествование, огромного историко-культурного контеподтекста, психологических образов центральных героев и плавнонеспешного течения сюжета.
Удивляет, что часто Джойса считают "писателем для снобов", а его великий шедевр - образцом нечитабельного романа. Какой же он нечитабельный, когда там можно упиваться буквально каждой страницей (ну хорошо, за исключением ультраолдскульных страниц "Быков Солнца")?
И да, не забывайте читать примечания переводчика! Лично я предпочитаю делать это не параллельно с основным текстом, а после, чтобы воссоздать богатое послевкусие от этого опьяняющего романа.