Клуб неисправимых оптимистов

О, Господи, нет! Опять молодая француженка решила покончить с собой? Они что, все через это проходят? А дальше русская рулетка: вывезет – не вывезет? Или французские авторы любят поиграть на нервах у читателя? Или их женщины так им осточертели, что они хотя бы на бумаге пытаются их убить?
Слава богу, в отличие от предыдущих барышня выжила. А ещё говорят, Бог любит троицу! Кроме шуток, опус Генассии вообще сильно отличается от прочитанных перед этим Киньяра и Модиано. Это густонаселенный и шумный роман, повествующий обо всем сразу: взрослении молодого человека, первой любви, сложных семейных отношениях, войне в Алжире, коммунистах, Сартре и Камю, судьбе парижских эмигрантов, шахматах, эхе Второй Мировой и Большого Террора… Этакий наваристый бульон, в который накидано множество ингредиентов, фо бо по-французски.
Ясное дело, и объем у романа соответствующий. В героях можно запутаться и сочувствовать всем не получается. Вернее, сочувствовать не получается почти никому, уж больно отстраненную манеру повествования избрал автор.
Как ни странно, самой интересной показалась мне линия, проходящая даже не вторым, а третьим или четвертым планом. В романе появляются несколько пар братьев – сам главный герой и его брат, их отец и дядя, двое русских эмигрантов. Вот столкновения и взаимное их притяжение, ссоры из-за пустяков и сущностного, смерть, наконец, трогают больше всего. Есть во всем этом нерв и боль, что-то автору удалось ухватить важное и сущностное. В остальном же – информативно, по-своему увлекательно, но слишком «кинематографично», как будто наблюдаешь за жизнью рыб в аквариуме.

Меньше всего в праздничные дни я хотела читать о политике, но "вляпалась" именно в такую историю.Не помню, когда и почему данная книга оказалась у меня в виш-листе, привлек ли сюжет или отзывы друзей, но это весьма популярное издание с отличными оценками давно мозолило глаза, а манящее слово "оптимисты" все же сделало свое дело - вот я и взялась за данное произведение.

Буквально с первых же страниц меня словно окатило ледяным душем: рассуждения об идеалах и палачах, о коммунизме и невозвращенцах в художественной книге совсем не радовали. Попытки разобраться, на основе чего автор написал данное творение, какие материалы использовал, не принесли результата: в одних статьях журналист указывает, что раз писатель убедил вас в реалистичности, то неважно, что было на самом деле, ведь это художественный текст, в других же сообщается о том, что Генассия считает, что социалистическое наследие губит Францию, ведь тут слишком высокие налоги, а железнодорожники в 55 выходят на пенсию и 40 лет живут припеваючи, третьи статьи рассказывают о последующих книгах ранее неизвестного сценариста, где он то повествует о гражданской войне в Испании, то об индийце в британской армии - в общем, круг интересов данного автора весьма обширен.

Ладно, долой предубеждение, надо дать шанс этой книге, думала я, пробираясь через текст с двойным усердием. Причем не скажу, что книга тяжело читается, она чем-то напомнила мне истории Драгунского, только без той доброты, которую я ценю в творчестве Виктора Юзефовича. Незамысловатая история о мальчике, который в 12 лет кажется себе очень взрослым, любит читать русскую классику, рассуждает о том, стоит ли изучать творчество плохих людей, типа Жюль Верна, Мопассана и Достоевского.

Расскажет Генассия и про проблемы Мишеля с математикой, про семейную обстановку с враждующими "группировками": бедный папа из итальянцев- коммунистов и истеричная тиранша-мама из весьма обеспеченных буржуа, которая сильно достает своих сыновей и унижает мужа, что, конечно, не приведет ни к чему хорошему.

Но главное, что составляет костяк данной книги, это то, что маленький мальчик очень стремится стать своим среди взрослых, сначала "прилипая" к друзьям старшего брата (они ведь слушают рок, обсуждают литературу и политику, пьют спиртное) и ходит хвостиком за девушкой брата. А потом он с лёгкостью отказывается от времяпрепровождения с другом-лицеистом, чтобы стать своим в "Клубе неисправимых оптимистов" - сообществе весьма неудачливых иммигрантов, по большей части из СССР и восточного блока, хотя затесался тут и немец, не желающий иметь ничего общего с фашиствующей Родиной, а так же грек, бегущий от монархистов и гражданской войны в своей стране.

Книга для меня получилась весьма скучной, несмотря на то,что я и старалась впитать приметы того времени, атмосферу 60-х, но повествование словно заезженная пластинка все длилось и длилось, сообщая о герое, который не вызывал симпатии и понимания. То ли эта эпоха слишком от меня далека, то ли автор как-то слишком поверхностно ее описывает, так что непонятным остаётся, например, ситуация в Алжире и почему коммунистическая молодежь и поклонники революции бросают университеты, отказываются от брони и уезжают воевать (усмирять повстанцев, которые мутят воду и мечтают о независимости), а потом вдруг с удивлением сталкиваются с крушением своих идеалов.

Вообще удивительное дело, как много было во Франции коммунистов, например, героям, сбежавшим от коммунистического правительства, оказывается весьма сложно получить официальное разрешение на жительство, если их дело попадало к чиновнику, сочувствующему советскому режиму.
Но и кроме этого у них было достаточно бед: иностранные дипломы не котировались, так что врач вынужден был работать таксистом, бывший летчик-асс мается без работы, венгры работают на складе или швейцарцами, так что актер, не выдержав тоски по славе и высокооплачиваемой работе на Родине, совершает немыслемое - возвращается в покинутую им страну.

А немец вообще вызывает у многих ненависть, ведь не будешь же каждому объяснять, что ты член Сопротивления и бежал из Германии ещё в 30-х годах, поэтому он довольствуется ролью немногословного киномеханика. Больше других повезло греку - специалисту по латыни, он хоть и терпеть не может церковников, но именно в религиозном лицее нашел себе место, которое очень боиться потерять.

Автору словно мало своего главного героя и его окружениях, он будто бы готовит салат - немного Венгрии, Польши, потом добавим Ленинград и "чистки", потом Англию и роман русского полковника с француженкой, опять перепрыгнем к мальчишке и его попыткам решить взрослые проблемы подруги, стать для нее надёжным плечом и жилеткой, в которую можно поплакать. А потом мы срываемся в Алжир, где военнослужащие разводят какие-то то свои псевдотеории, а заодно насаждают мир или же совершают преступления и дезертируют, ожидая, что родители помогут решить проблемы и попутно "мутят воду" со своими девушками.

В общем, подводя итог, я, к сожалению, не могу разделить восторги по поводу этой книги. Для меня она слишком скучная, не цепляющая, хотя отчасти я и прикоснулась к иной эпохе, но происходящее скорее напоминает мне болото, в котором барахтаются герои со своими проблемами, а оптимизм тут вообще слово-приманка. Не будь постоянных отсылок к "кровавому прошлому" СССР и бесконечных казней невинных коммунистами (хотя справедливости ради надо упомянуть, тут рассказывается и об американской казни невиновных, осуждённых за шпионаж на благо СССР

), я поставила бы 3.5, но то, что современный автор, писавший текст в 2000-х годах, продолжает эксплуатировать темы Холодной войны, меня неприятно удивило. На мой взгляд, стоит разбираться в трагических моментах и пытаться понять прошлое, но в этих вопросах хотелось бы изучать мнение историка- специалиста, видеть, на каких материалах он основывает свою позицию, а не черпать познания из художественной книги и позиции "я художник,я так вижу".

На прошлой неделе роман «Клуб неисправимых оптимистов» стал моей отдушиной. Он про совсем еще юного мальчишку, который взрослеет в Париже начала шестидесятых годов, про его семью и про шахматный клуб, тот самый из названия. Клуб состоит из беженцев и мигрантов, в том числе из бывших Советских Республик. Люди это глубоко раненые жизнью, вынужденные начинать все сначала в изгнании. Тем не менее, они не отчаиваются и учатся жить в новых условиях. В некотором смысле у них тоже происходит "взросление", как и у главного героя Мишеля Марини.

Это такой "романный" роман, красиво и в меру романтично. Благодаря юному взгляду на мир нашего главного героя, от имени которого и ведется повествование, история получается искренней и честной. Судьбы некоторых второстепенных персонажей тянут на сложную большую драму, но и в рамках этого романа глубоко задевают за живое. Здесь и предательство, и несчастная любовь, и политическая борьба.

В конечном итоге, все это сводится к одному простому (но в то же время и самому сложному) навыку жить. Книга ощущается как теплые дружеские объятия и свежий весенний воздух, в котором очень свободно дышится. Жан-Мишель Генассия дарит своим героям надежду, кусочек достается и нам, читателям.

p.s. Моя любимая история про Леонида, пилота из Советского Союза, влюбившегося в парижанку. Ради большой любви приходится идти на большие жертвы и риск, а жизнь тем временем продолжает совершать новые кульбиты без малейшего сожаления к героям. Тем не менее, любовь конечно стоит того.

Я хочу, чтобы этой книги не существовало.

По крайней мере, я хотела бы, чтобы никто не мог понять, о чем она.

О чем все эти странные люди, чужие люди, невразумительные люди. О чем они курят и пьют в парижском баре. О чем часами играют в шахматы. О чем в жарких спорах сбиваются с французского на абракадабру восточнославянских.

О чем их сентиментальные остросюжетные историйки с побегами, влюбленностями, поражениями и победами, о чем иносказания и недомолвки, о чем куцые биографии с вырезанными, отретушированными главами.

Хромая калека эмиграции. Зачем она ходит за мной, о чем клянчит и канючит?! Я не хочу разбирать ее гнусавое бормотание, этот ни на что не похожий, отвратительный вавилонский акцент... Я не хочу с ней...

Я не хочу, чтобы эта книга так отзывалась мне или кому-либо еще. Пусть она будет скучной и непонятной читателям. Потому что я не хочу вместо выдуманных книжных персонажей узнавать лица своих ближних и дальних...

Тех, кто сегодня пытается приспособиться к чужому обществу. Пьет и курит в тех самых европейских барах. Играет онлайн в шахматы или танчики. Или пишет коды шахматам и танчикам... И подбирает, как милостыню, "спасибо" да "пожалуйста" на литовском, польском, английском, грузинском... Ужинает в гостях из-за безденежья. Живет за чужой счет, мучаясь до спазмов в животе от стыда или отсутствия привычного комфорта. Спотыкается на иностранных словах. Не может купить ежедневное лекарство без рецепта. Забывает о любимой профессии. Коллекционирует названия неврозов...

Я не хочу знать из этой книги или из социальных сетей, каково это - с тремя дипломами таксовать по чужим улицам, притворяясь, что знаешь, куда едешь; запоминать наборы звуков – названия блюд из меню, чтобы не ошибиться, доставляя заказ счастливым спокойным людям в своей счастливой спокойной стране; закрывать руками голову на мирной улице и сдерживать истерику, услышав фейерверк; не спать несколько ночей в ожидании подтверждения из посольства вида на жительство (а если не подтвердят, то что?.. то - куда?!.).

Не хочу знать, как это - сменить сыну три разноязычные школы в трех странах за три месяца; потом устать и позволить детям не переходить на родной язык; потом сдаться и сменить графу национальность и отказаться от гражданства. Вдруг открыть в себе неожиданные эмигрантские таланты, вывернув судьбу наизнанку, поймать за хвост лотерейную удачу. Или отчаяться, перестать бороться за новый день и оборвать свою необустроенную, тошнотворную жизнь. Думая, что никто и не заметит.

Как это - фотографировать, но боятся прислать фото маме, чтобы не раскрыть свое местонахождение в смутной надежде когда-нибудь вернуться "незасвеченным"; возвращаться и проклинать свое решение, и колотиться на таможенном осмотре, предварительно сбросив телефон до заводских настроек; не вернуться, смертельно тосковать, но перейти на другую сторону улицы, прячась от бывшего друга, который - о, блин - тоже ЗДЕСЬ; стыдиться языка и восточного акцента; не получить работу и задыхаться от беспомощности, рассылая далёким и близким друзьям жалостные, стыдные просьбы; оставить свою лежачую мать на соседей, которые, конечно, всё понимают, но ведь чужие; не приехать на похороны отца или приехать, но быть арестованным на границе; оставить на родине в тюрьме мужа, который ни разу не видел маленькую дочь...

Я читаю книгу о восточноевропейских эмигрантах 1960-х годов. Нудные истории о забытых, давно умерших неудачниках. Я читаю ежедневно в Фейсбуке, Телеграме, Инстаграме свежие сообщения от друзей, длинные, скучные эмигрантские посты, воззвания, сарказмы, проклятия, благодарности, советы тем, кто остался, и тем, кто уехал.

Эта лёгкая французская книга вдруг стала неподъёмно тяжелой. Книга о прошедшем. Какой злой волшебник ее оживил?!

Я не хочу знать, о чем были черно-белые 1960-е, я не хочу, чтобы они возвращались - поствоенный хлипкий неуютный мир. (Скорее бы мир вернулся в состояние пусть хлипкого, но пост-, безвоенного! Это уж точно будет уютнее.) Уже хватило остросюжетности, побегов, арестов, расставаний, выживания, разделения внутри семей, ожидания ядерной войны наконец. Проклятая история, зачем она повторяется...

Пусть черно-белый останется цветом шахматной доски, а не мира, переливы света и тени - на фотографиях парижских фонтанов, сделанных 12-летним Мишелем. Пусть его семья, не раненная новой "спецоперацией", останется без страшного разделения на патриотов и лжепатриотов из-за старшего брата, ужаленного новой войной.

Пусть бы это была книга только о первой любви Мишеля, с необычной первой встречей, такой романтичной, книжной, с поисками возлюбленной по парижским улочкам... И пусть бы это была счастливая первая любовь, а не скомканная и порванная новой-вечной волной эмиграции, уже палестинской, не советской.

Мишелю двенадцать, он не должен вслушиваться в чужой акцент и чужие трагедии, не должен прятать брата от матери, не должен утешать чужих возлюбленных, он не должен чувствовать пульс войны, пульс мертвеца, не должен обнимать ноги повешенного. Табели успеваемости Мишеля гораздо интереснее, чем заголовки черно-белых газет.

Я хочу забыть, зарисовать, заретушировать зло, как ретушировали старые советские фотографии, чтобы забыть о новообъявленных врагах.

Я хочу забыть об этой книге. Хотя бы забыть то, что она помнит.

Да вот в чем проблема: когда забываешь, зло под ретушью расползается на соседние лица, всё больше и больше.

Оптимист учится забывать... Пессимист забывает учиться... Только реалист всё помнит...

Па-беларуску
__________________________

Тут...

Я хачу, каб гэтай кнігі не існавала.

Прынамсі я хачу, каб ніхто не мог зразумець, пра што яна.

Пра што ўсе гэтыя дзіўныя людзі, чужыя людзі, няўцямныя людзі. Пра што яны паляць і п'юць у парыжскім бары. Пра што гадзінамі гуляюць у шахматы. Пра што ў бурных спрэчках збіваюцца з французскай мовы на абракадабру ўсходнеславянскіх.

Пра што іхнія сентыментальныя вострасюжэтныя гісторыі з уцёкамі, каханнямі, паразамі ды перамогамі, пра што іншасказанні і недамоўкі, пра што куртатыя біяграфіі з выразанымі, рэтушаванымі фрагментамі.

Кульгавая калека эміграцыя. Чаму яна ходзіць за мной і кленчыць?!

Я не хачу, каб мне і каму іншаму так адгукалася гэтая кніга. Няхай яна будзе нуднай і незразумелай для чытачоў. Я не хачу, каб мне ўваччу замест прыдуманых кніжных герояў паўставалі твары маіх блізкіх і далёкіх. Якія сёння спрабуюць падладзіцца пад чужое грамадства. П'юць і паляць у еўрапейскіх барах. Гуляюць анлайн у шахматы і танчыкі. Па-жабрацку падбіраюць падзякі на літоўскай, польскай, ангельскай, грузінскай... Начуюць на ператрымцы. Харчуюцца ў гасцях. Жывуць за чужы кошт, згараючы ад сораму або ад нястачы звыклага камфорту. Спатыкаюцца на чужой мове. Не могуць набыць штодзённыя лекі, не маючы рэцэпта. Забываюцца ўлюбёную прафесію.

Я не хачу ведаць ні з кнігі, ні з сеціва, як гэта - таксаваць на чужых вулках, робячы выгляд, што ведаеш, куды едзеш; вучыць на памяць наборы гукаў - назвы страваў з меню, каб не памыліцца, разносячы заказ шчаслівым спакойным людзям у іхняй спакойнай радзіме; калаціцца ў чаканні пацверджання з амбасады віду на жыхарства (а калі не пацвердзяць, то што?.. то - куды зноў?!.).

Як гэта - памяняць тры рознамоўныя школы сыну цягам трох месяцаў, урэшце стаміцца і дазволіць дзецям не пераходзіць на родную мову, памяняць графу нацыянальнасць і грамадзянства. Як гэта - адкрываць у сябе нечаканая эмігранцкія таленты. Лавіць за хвост латарэйную ўдачу. Або адчаяцца, перастаць біцца за штодзень ды перарваюць сваё моташнае неўладкаванае жыццё. Думаючы, што анікому не абыходзіць.

Як гэта - фатаграфаваць, але баяцца даслаць фотку, каб не выдаць сваё месцазнаходжанне ў цьмяным спадзеве калі-небудзь вярнуцца "незасвечаным"; пераходзіць на іншы бок вуліцы, хаваючыся ад непрыемнага суйачынніка, які - ой, блін - таксама ТУТ; саромецца мовы і ўсходняга акцэнту; не пацвердзіць дыплом і не вярнуцца да прафесіі, увогуле не знайсці працу; з'ехаць ад ляжачай маці... не быць на пахаванні бацькі... пакінуць у турме мужа, які ніколі не бачыў маленькую дачку...

Я чытаю кнігу пра ўсходнееўрапейскіх эмігрантаў 1960-х. Гэтыя нудныя гісторыі забытых, даўно памерлых няўдачнікаў. Я чытаю штодня ў Фэйсбуку, Тэлеграме вострыя допісы маіх сяброў, доўгія эмігранцкія пасты, плачы, сарказмы, праклёны, падзякі, парады тым, хто застаўся, і тым, хто з'ехаў. А часам я чую сеціўныя бясплатныя наўзрыд тэлефанаванні.

Гэта жорсткая кніга. Нудная кніга. Я не хачу, каб яна была такой актуальнай.

Я не хачу ведаць, пра што былі чорна-белыя 60-я, я не хачу, каб яны вярталіся. З уцёкамі, ростанямі, выжывальніцтвам, пошукамі ворагаў, чаканнем ядзернай вайны, падзелам унутры сямей. Чорна-белы - гэта колер шахматнай дошкі, а не свету. Няхай застануцца паўтаны святла і ценю на фота парыжскіх фантанаў, зробленых 12-гадовым Мішэлем. Няхай застанецца ягоная, не падзеленая поствойнамі, шчаслівая сям'я, без разводу, без страшнага падзелу ў сям'і на патрыётаў і псеўдапатрыётаў - без страчанага праз алжырскую спецаперацыю старэйшага брата.

Няхай гэта будзе кніга пра першае каханне Мішэля, такое рамантычнае, кніжнае... не скамечанае ды разарванае новай хваляй, ужо палесцінскай, а не савецкай эміграцыі.

Мішэлю дванаццаць, яму не варта прыслухоўвацца да пульсу мерцвякоў, ён не мусіць абдымаць ногі павешанага. Табелі паспяховасці Мішэля значна цікавейшыя за першыя палосы чорна-белых газетаў.

Сцерці, замаляваць, рэтушаваць зло, як рэтушавалі старыя савецкія фота, каб забыцца на новаабвешчаных "ворагаў". Я хачу забыцца на гэтую кнігу. Забыцца на тое, што яна памятае.

Ды вось праблема: калі забываешся, зло пад рэтушшу набрыньвае.

Аптыміст вучыцца забываць... Песіміст забываецца вучыцца... Рэаліст памятае...

Несколько жизненных историй, объединённых в одно целое общим замыслом, общим местом нахождения героев и взаимными их пересечениями в прошлом и настоящем.

История взросления мальчика-подростка и превращения его из пацана в юношу — самая золотая пора, 12-16 лет! Семейные отношения, проблема «родители-дети», проблема «брат-брат-сестра», проблема школы, проблема первых симпатий, проблема общения — вся жизнь почти каждого подростка состоит из проблем. И потому все эти казусы и извороты кажутся и знакомыми и понимаемыми. Наверное, самое интересное, что было в этом романе — это история жизни Мишеля.

Истории нескольких взрослых людей — политических беженцев из своих собственных родин — Германий, Венгрий, СССРов. И каждая такая история могла бы стать своей собственной книгой: на интересность и увлекательность такой отдельной повести хватило бы сюжетно-событийных и смысловых поворотов. Конечно, в этих политэмигрантских рассказах много россказней (и, сразу понятно, что меняется смысловое наполнение и отношение читателя к рассказываемому): много искажений, много от своих личных представлений иностранца о русских и о СССР времён правления Сталина, много чего другого, неправдоподобного и потому карикатурного. Кукрыниксы где-то тут стоят рядом и нашёптывают автору, сами при этом хихикая и временами хохоча.

Истории нескольких любовей и жизненных драм. И трагедий. Когда рушится вдруг всё, весь твой мир, в котором ты жил, который выстраивал годами и десятилетиями. Рушатся семьи, ломаются судьбы, дети никогда больше не увидят отца, а собственное выживание в незнакомом мире и городе — пусть даже это Париж — превращается именно только в выживание: мало кому из этих эмигрантов удаётся в полной мере выстроить свою жизнь наново и счастливо. Сами описания этих драм сделаны Генассия добротно и по литературному талантливо. Отчего переживания и сострадание читателя всамделишные (хотя про карикатурность всё равно помним).

Нельзя сказать, что книга захватывает сразу и бесповоротно. Сначала повествование тянется подобно вытекающему из перевёрнутой банке мёду — тягучая непрерывающаяся струйка повествования ровно скользит по поверхности сознания читающего. И даже движения этой струйки повествования почти не заметно — событийный ряд ровен и не взрывается внезапным фонтаном яркого события. Но, как и от хорошего мёда, остаётся от чтения долгое послевкусие...

Наверное любителям приключенческого жанра книга покажется скучноватой, но если не гнаться за остротой впечатлений, то роман непременно можно (а может быть даже и нужно) прочитать. Может быть никаких таких особых новых знаний он нам и не даст, но оттенки нового непременно будут. Только нужно быть готовым к тому, что все эти люди являются евреями и вот эта еврейскость содержания специально автором заострена и потому нарочито выпукла.

Какая же уютная книга, открыв первую страницу ты закутываешься в повествование как в мягкий плед, согреваясь историями человеческих судеб и наслаждаясь панорамой Парижа 60—х. Абсолютно неспешная история, показанная глазами двенадцати летнего мальчика, еще не знающего ни разочарований, ни предательства, ни любви - все это мы переживем вместе с Мишелем в своё время. А пока история такая жизнеутверждающая и полная оптимизма, что ее можно прописывать людям в качестве лечения от хандры и осенней депрессии.

Роман многослойный и разноплановый, хотя по началу складывается впечатление разрозненности и слегка обрывочного повествования, но данное впечатление ошибочное и по мере погружения в роман сюжет выстроится в целостную картину определённого отрезка времени. Времени взросления мальчика Мишеля, когда в один из дней играя в бистро в настольный футбол, случайно обратив внимание на зелёную странную дверь и зайдя в неё он негласно вступит в «Клуб неисправимых оптимистов». Кто они, эти оптимисты, не теряющие веру в людей и заряжающие этой верой окружающих? Эмигранты, волею судьбы оказавшиеся за пределами своей страны: скрывшиеся от политических гонений и угрозы тюремного заключения; сбежавшие от войны и революций; да просто люди, ищущие лучшую долю. И самое главное их умение - любовь к жизни. Несмотря на такие сложные судьбы, многочисленные лишения, страшные поступки за своей спиной - они просто живут мечтой вернуться в свою страну, прекрасно осознавая, что процент исполнения такой мечты равен нулю. Но это совершенно не мешает жить моментом здесь и сейчас - играть в шахматы, вести дискуссии, ссориться и мириться в стенах клуба, подставляя плечо в нужную минуту каждому нуждающемуся.

Конечно, роман посвящён не только взрослению Мишеля, но это ещё и зарисовка эпохи, которая кажется сегодня такой далекой. В 60-е у людей не было такого количества гаджетов, все письма писались от руки, а в кино ходили чтобы после просмотра обязательно обсудить фильм, играли в шахматы, слушали рок на виниловых пластинках, а ещё читали много разнообразной литературы. Вообще литературе выделена определённая часть истории, Мишель читал на ходу и запойно глотал книги по советам своей подруги Сесиль, а также с помощью сотрудницы библиотеки: Камю, Генри Джеймс, Жозеф Кессель и многие другие. Я часть даже себе закинула в список ознакомиться. Ну и личное знакомство в клубе с очень неординарной личностью Сартром. Все это время - эпоха человеческого общения, прошедшая и сегодня кажущаяся совершенно нереальной. Мало кто задумывается, что живя сегодня мы тоже являемся частью своей эпохи, становимся свидетелями разных важных событий, происходящих в мире и в твоей стране в частности. Возможно о них тоже напишут роман, как воспоминание об ушедшем времени. И пока у тебя есть время - живи сейчас и лови каждое мгновение. Никто не знает, когда твоё время закончится, поэтому не теряй драгоценные минуты, наполняй свою жизнь чувствами - просто живи!

Ещё лично для меня было интересно читать о фотосъемке и искусстве фотографирования. Очень любопытная информация, как в послевоенное время в СССР были специальные люди, которые стирали людей с фотографий, как замаравших и скомпрометировавших себя элементов. Сам процесс был трудоемкий и фактически является художественным исполнением, сначала обрезание слайда, а потом склеивание с другим слайдом с прорисовкой необходимого тона кисточкой. Честно говоря не знаю соответствует ли это действительности, наверняка такое и вправду было. Но... года 2 или 3 назад меня случайно занесло на выставку фотографий и удаление неугодных элементов выглядело вот так - жутко до мороза по коже:


Удивительный роман, который запомнишь надолго и время от времени будешь к нему возвращаться. За порцией ностальгии или зарядом оптимизма, а может открыть ускользнувшие в первый раз и не замеченные маленькие штрихи, которые придадут истории совершенно другой цвет и настроение.

• Завтра будет новый и лучший день. Жаль, что ты так негативно настроен, Игорь Эмильечич. Лично я - оптимист.
• Я тоже, - ответил Игорь. - Худшее впереди. Будем радоваться тому, что имеем сейчас.

  Книга заставила поднапрячься. Во-первых, обилием персонажей, каждый из которых имеет свой нехилый жизненный багаж и многочисленные связи, а во-вторых, та эпоха, особенно во Франции - 50-60-е годы прошлого века - мне, увы, не близка. Поэтому в первой половине романа приходилось часто искать дополнительную информацию по разным людям и событиям, вспоминать Шарля де Голля, его алжирскую компанию, всемирный кинематограф, французских деятелей искусства, революцию в Венгрии и прочее. Как только всё это более-менее упорядочивается в голове, так сразу читать становится проще. В конце концов у Генассии прекрасный литературный слог рассказчика.

  Правда, если вначале были трудности с героями и событиями, то во второй половине книги пошли трудности с доверием. Те самые члены Клуба неисправимых оптимистов из интригующих личностей вдруг превратились в шаблонных персонажей. Почти как в Золушке - пробило полночь и - бац! - ни кареты, ни бального платья. Одни мыши и тыквы кругом. И кажется, что героев создали по определённому трафарету, некий стереотип мигранта. А уж когда решительно всё свелось к еврейскому вопросу, так стало даже как-то тоскливо...

  Жан-Мишель Генассия постарался загнать в рамки одной темы как можно больше всего. И в этом, наверное, тоже слабое место книги - многое теряется, что-то упоминается вскользь, по верхам, что-то не очень точно. И всё избыточно, больше похоже на дайджест, где некогда думать над чем-то одним, надо идти вперёд, ибо там впереди ещё много всего. Впрочем, подкупает то, как автор подал сюжет. Практически все исторические приметы эпохи, вроде русских в космосе, бежавшего в Париж Нуриев, нашего дела врачей, противостояния Америки и СССР, политических событий внутри Франции и прочее мы видим глазами подростка Мишеля. Его судьба оказывается неразрывно связана с большим количеством людей, чьи судьбы в свою очередь зависят от политики. Именно на этом калейдоскопном фоне происходит взросление мальчика, формируются его взгляды. Вокруг него будет случаться много разных вещей, в основном страшных, которые тянут за собой длинный шлейф эмоций и переживаний: тоска, злость, непонимание, разочарование, горечь утраты, любовь и т.д.

  "Клуб неисправимых оптимистов" не автобиографичен. Но как признаётся Жан-Мишель Генассия, в каждом из его романов есть тысячи вещей, которые идут от него. Здесь, к примеру, есть такой штришок: в кафе, где Мишель играет в мини-футбол, часто приходит Сартр. Это взято из реальной жизни Жана-Мишеля Генассии. Что ещё? Не знаю, но было бы интересно послушать автора. Что касается мигрантов, тут всё вышло как-то слишком чёрным и однобоким. Автор хотел поговорить о самых больших утопиях XX века – социализме и коммунизме. Он делает своих героев, уроженцев восточной Европы, по большей части приверженцами этих идей, несмотря на то, что те вынуждено покинули родину. Но тот вопрос "Почему система не работает?" даже после многочисленных рассуждений остаётся открытым. Сами герои почему-то все поголовно оказываются евреями, за исключением одного грека (политкорректность, что ли?). И даже линия с первой любовью Мишеля тоже упирается в еврейский вопрос. Недоумеваю. Это ли ответ на поставленный вопрос?

  Признаюсь, мне больше понравились простые с виду темы, которые тащили прицепом насущные жизненные проблемы. Что может быть ужаснее, чем причинять зло, желая творить добро? Зачем человеку свобода слова, если он получает нищенскую зарплату и жизнь у него собачья? Признать талант не значит принять моральные принципы или жизненный идеал другого человека. Я бы не подал руки Эрже, но мне нравится Тентен. И прекрасная, такая хрупкая первая любовь Мишеля...

  Если бы книгу не превозносили чуть ли не до небес, оценка была бы выше. В целом роман, конечно, для современной литературы вполне достойный, но не великий уже точно. Он хороший, но рассредоточенный и местами сильно клишированный.

Я долго вчитывалась в эту книгу, и сначала она мне не нравилась. Потом немного втянулась в разнообразие героев и «рассказов в рассказе», и стало чуть интереснее. Наконец, где-то к середине книги текст стал очень естественно переплетаться с мыслями, ассоциациями, обрывками исторических знаний, рассказами родителей и их друзей о Франции 60-70-х годов, и вот тогда для меня начали проступать его глубокие смысловые посылы. В книге несколько разных сюжетных линий, по-разному проработанных и поставленных в разные исторические и социальные контексты. Эмигрантская линия мне показалась совсем поверхностной, надуманной, шаблонной, состоящей из каких-то «сплетен в виде версий» и, в общем квазилитературной, как предвзятые репортажи на телевидении. Линия студенческих протестов заинтересовала больше и переживалась как прогретая яркими эмоциями юношеского максимализма. Философская линия оказалась для меня слишком краткой и рваной, пожалуй, только реакция Сартра на смерть Камю произвела впечатление. Любовные линии оставили во мне эффект незавершенного действия. А вот линия – и даже не линия, а сюжетное древо - взросления главного героя действительно увлекла, хотя и не сразу.

Мы редко замечаем, как время течёт сквозь нас, редко задумываемся, что мы являемся сверстниками определенных поколений и современниками конкретных исторических событий. Эта книга фокусирует внимание на том, что люди и события создают «стиль эпохи», в котором растут и который перенимают следующие поколения. Мишель – дитя замечательного послевоенного времени, в котором ещё играют в шахматы в маленьких бистро и на бульварах, фотографируют мир, а не себя, слушают пластинки, дружат, влюбляются, но главное – в нём ещё всерьёз общаются друг с другом: ходят в кино, чтобы спорить о нём, делятся мыслями и впечатлениями, рассказывают истории о времени, о жизни, о себе. Людям ещё есть, о чём поговорить, они во многом хотят участвовать и быть вместе. Ещё почти нет современного равнодушия под маской толерантности, отчуждения в виде вежливости и безразличия в смеси с фальшивой участностью – люди ещё готовы считаться друг с другом и признавать в другом Другого. Это время – когда можно расстаться, потому что вы не сходитесь в философских или политических взглядах. Это время, когда можно добровольцем пойти воевать в Алжир, чтобы обдумывать и проверять свои собственные идеи государственного переустройства. Это – время, когда осознаётся тот факт, что нельзя что-то читать или смотреть не потому, что это запретно, а лишь потому, что «ты ещё не успел пожить», чтобы это смотреть или читать. Это, наверное, последнее время личностной подлинности с недевальвировавшим нравственным законом внутри человека.

Думаю, книга хороша именно этим – ностальгическим погружением в тот человеческий мир, где ещё господствует реальное, а не виртуальное, властвует живая жизнь, а не симулякры. Сегодня мы вряд ли можем представить себе ситуацию, что кто-то всерьёз обсуждает с подростком Рембó или Кафку, воспринимая их при этом равными собеседниками. Сегодня границы между возрастами напоминают военные траншеи, но в 60-е разнообразие подростковых субкультур ещё только начинает оформляться, и Мишелю находится естественное место во взрослом мире: он – надёжный друг для Сесиль, спасение и исповедник для Саши, ученик для Игоря, слушатель - для Леонида… Когда рушится его семья, он не остаётся один – другие «отцы» из маленького клуба «Бальто» с разными мировоззрениями, разными судьбами, разным внутренним опытом и пережитыми травмами вовлекают его во взрослый мир, в котором, по сути, нет пресловутой проблемы отцов и детей. И они учат его, наверное, главному: ты жив? – так давай, живи!

Когда встречаешь такие книги как "Клуб..." с сожалением осознаешь сколько посредственного хлама проходит через твои руки.
Удивительно легкое повествование , которое несмотря на обилие героев и политических убеждений совершенно ясно выстраивает сюжетную линию. И не могу сказать что представленная историческая многослойность ( устрашающе звучит ) или неоднозначность, или масштабность утяжеляют роман. Вовсе нет!
Мир, такой огромный и временами столь враждебный к своим детям, сжимается в небольшую комнату в парижском бистро, сокрытую от посторонних глаз и назойливого внимания.
Нам конечно довольно трудно представить, чтобы в нашем кафе собирались интеллектуалы и прочие знаменитости, для нас общепит не изменился, а скатерка, кондиционер и тихая музыка только внешне добавили удобств.

А вот для Мишеля в 1959 году "Бальто" определит все - и мировозрение, и будущее. Быть бы ему чемпионом по настольному футболу и читать книжки без разбора, если бы не сборище странных типов, называвшихся Клубом неисправимый оптимистов.
Первое правило клуба: не доставай других своими проблемами; не думай, что есть правда, что ложь.
Если тебе удалось выжить, а у каждого из них за спиной непростая история, не морочь голову окружающим. Если тебе судьба даровала жизнь - живи и не гневи её. Живи, несмотря на то что там остались родные и близкие, несмотря на то что иногда цена этой жизни предательство. Живи - ведь ты выжил, а это для чего-то было нужно.
Там - это страны бывшего соц. лагеря.

Второе правило клуба: говорить только о настоящем и о будущем.
Отринь от себя прошлое, его нет, ты переступил грань. "Забудь его, или умрешь".
Все эти основатели Клуба ... на самом деле ренегаты. Никто из них не предполагал, что можно упасть гораздо ниже определенного уровня. Что ж ...мы ведь сами определяем этот уровень, значит и изменить его в наших силах. И даже поэтов можно стереть с лица земли. Но можно сохранить их стихи.
Что нет на свете дружбы, которая могла бы вынести все. А доверять можно только мертвым - вот они то как раз и не передадут.

И третье правило клуба: считай, что худшее впереди, и радуйся тому, что имеешь сейчас.
Очень разумное правило, согласитесь. Особенно для оптимистов.
С какой целью все эти люди приняли в свою компанию двенадцатилетнего паренька?
Возможно именно от того , что он так молод и открыт миру и каждому. Он обладает чистым сознанием и готов принять их всех.

Но ведь жизнь не ограничена стенами " Бальто", у Мишеля есть семья, дом, друзья. И там так же неспокойно как и в мире, который его окружает - сначала из дома уйдёт брат, потом старая служанка и , наконец, кот Нерон исчезнет навсегда. Дом рушится, родные отдаляются друг от друга, несчастья одно за другим сыпятся на семью Марини/Делоне, на эти два непримиримых лагеря.
И Мишель опять будет связывающим звеном - не только между миром и Клубом, не только между родными, но и между разными полюсами. Не слишком ли много для мальчишки? Где найти силы , чтобы отринуть юношеский максимализм, болезнь возраста - во имя любви к друзьям, ради Сесиль?

Это то что предстоит Мишелю понять и преодолеть.
И наконец то что поразило меня созвучием

"Клуб..." это как раз такая книга. Книга о том как пережить две мировые войны и прийти к пониманию. Как оказаться на грани третьей и объединиться. О том как стать свободным и спорить, ненавидеть, презирать... просто жить и слышать других.