Сто лет одиночества. Недобрый час. Диалог о романе в Латинской Америке

Как то на одном из сайтов нашла высказывания Габриэля Гарсия Маркеса, очень понравились, глубокие, жизненные, в точку!
Заинтересовала личность, узнала что очень известный писатель и чтобы ликвидировать пробел свое в области мировой литературы, выбрала именно это произведение для прочтения.
Разочаровалась. Слог автора красивый, но книга сам сюжет мне не понравился. Но это сугубо мое мнение. знаю людей, которые просто без ума от этой книги.
Моя рекомендация все же прочитать, чтобы иметь свое, независимое мнение о данном авторе, и о самой книге!

Сто лет одиночества

Почему получаешь такое наслаждение, читая и перечитывая «Сто лет одиночества»? Помимо чудесного вплетения сказочных и волшебных мотивов в канву повседневности, сходства с притчей, сказом, это, прежде всего, неброский, сдержанный юмор (описание выборов, дружбы либерала Аурэлиано Буэндиа и консерватора генерала Монкада, недовольство Фернанды тем, что простыни пропали, когда вознеслась Ремедиос Прекрасная и т.д.). Получается такая смесь грустной иронии и мягкого цинизма (цинизма жизни, а не автора).
Абсолютная серьезность Маркеса придает особый комизм его шуткам, например, он деловито и без тени иронии рассказывает о том, как Урсула задумала сделать из своего пра-правнука папу римского.

Еще завораживает тон рассказчика, его манера изложения - снижение чувства значимости, важности чего бы то ни было, отстраненная манера наблюдателя со стороны, смешение высокого и низкого, мелко-бытового и трагически-бытийного.

Недавно я осознала, что, представляя историю рода Буэндиа как метафору человеческой истории и даже истории литературы в какой-то мере, Маркес особенно подробно останавливается на человеке эпохи Ренессанса, а раблезианство Маркеса просто не знает границ: достаточно вспомнить описание пиров Аурэлиано Второго. Но это такой Рабле со знаком минус, без его жизнерадостности и утверждения рационалистических идеалов.
Вообще, плоти в романе очень много, и поэтичность в этих описаниях перемежается с отталкивающими подробностями, которые как вспышки или еще можно сравнить с кадрами фильмов ужасов или скелетами, выпадающими из шкафов, расцвечивают ткань романа. Ну, один из ярких примеров – это гроб с отцом Фернанды, который медленно тушился в бульоне из червей или еще пример: увлечение Ребекки поеданием земли и известки, в результате которого ее рвало дохлыми пиявками.
Насекомые и всякая нечисть: черви, скорпионы, термиты, пиявки, такие спутники и атрибуты апокалипсиса, все время роятся на страницах романа, создавая зловещий колорит и чувство обреченности.

Развивается или движется по заколдованному кругу человечество – ведь жители города Макондо – это метафорически весь человеческий род и его история, но вместе с тем, автор предлагает проследить и за развитием или блужданиями одной личности – его главного героя, полковника Аурэлиано Буэндиа. Это самый героический и вместе с тем самый одинокий персонаж романа. В нем, как в еще меньшей капле, по сравнению с Макондо, тоже отражается вся история человеческих чаяний, иллюзий и крушений. Он предстает перед читателем, погруженным почти что в летаргический сон, настолько он замкнут и буквально погребен в себе самом, некий толчок (несправедливость и жестокость к женщине, которую солдаты забили прикладами) выводит его из этого оцепенения и бросает на путь активного сопротивления и изменения окружающей действительности. Аурэлиано выбирает войну, становится героем, но его личность деформируется славой и властью и в момент просветления он осознает это свое личное поражение, понимает, что он давно воюет не за идеалы, а за собственное тщеславие, и соглашается признать поражение и в войне тоже, более того, борется со своими же соратниками за право закончить кровопролитную войну, так как не хочет превратиться в дракона, которого он победит.

Чем это не история человечества – с его войнами, революциями и контрреволюциями? Пламенными борцами за идеалы равенства и братства, пожираемыми своими же страстями или своими преемниками?

Очень интересна тема времени в романе. Время ведет себя совершенно непредсказуемо: закольцовывается, сжимается, уплотняется, бесконечно растягивается. Это «здесь и сейчас», это «в стародавние времена», это «испокон веков» - удивительный эффект наслоения былинного, сказочного времени на обычную повседневность. Если мы посмотрим на историю Макондо, получается, что время как-то необычно щедро растянулось для его основателей – Урсула помнит, как они переваливали через горную цепь и искали выход к морю, а потом, отчаявшись, основали поселение на берегу реки, помнит чудные артефакты, приносимые цыганами в первые годы их жизни в Макондо, вплоть до ковра-самолета, а потом магнит, астролябия – ну, прямо история развития человечества, совершение великих открытий. Урсула застала аж своих пра-пра-правнуков, ну как тут не подумать о библейских патриархах и о том, как для юного человечества годы легко складывались в века на памяти одного человека? А вместе с тем, читатель не может не почувствовать ускорение бега времени, с каждым новым поколением Буэндиа – событий становится больше, их ритм быстрее, они наслаиваются друг на друга, в конце концов, самих героев становится больше и трудно не запутаться в переплетениях их судеб. Да, и сама Урсула замечает, что Господь начал мухлевать со временем, дети стали расти намного быстрее, она не успевает подготовить Хосе Аркадио к намеченной ею для него миссии – занять престол папы Римского.

Вот сравнивают Маркеса с Гоголем, но помимо культурно-исторических различий есть очень важное различие в стиле, прежде всего. У Гоголя все же ощущается изначально в его «Вечерах на хуторе…», что это сказки, переосмысление народного творчества, у Маркеса же так органично вплетаются мотивы чудесного и сказочного в совершенно прозаичную канву, что получается нечто абсолютно ни на что не похожее.
Вот кто-то в ругательной рецензии написал «копипейст из плохого сонника», а ведь действительно настолько переплетается явь со сном, что выковывается невиданная, новая и очень своеобразная реальность.

Оговорюсь, что пишу рецензию на недочитанную книгу. Но есть две причины, почему так поступаю. Первая в том, что настоящая книга для меня -удивление, я ей не слишком доверяю, поэтому боюсь - вдруг мое восприятие дальше изменится, а очень хочется о нем рассказать. Вторая причина - в предельной концентрации впечатлений, которые остаются буквально от каждой страницы. Потому и рецензии можно писать на каждую страницу.
Часть моих восторгов объясняется тем, что не то что не искушена в этом жанре - впервые вижу. А ищу его давно. Мистический реализм - придумка смешать сказку с жизнью, чтобы показать насколько сказка реальна - это требует не только воображения - честности.
С прагматичной точки зрения тоже действует. Что может лучше запасть в душу читателей, чем гротеск, чем те нереальные, хотя и всамделишные картинки.
Читаешь - находишься под градом все новых и новых свертков с сюжетными подарками. Калейдоскоп событий - будто Маркес на самого себя пишет кракое изложение. Сознательно иду на кощунство - такой язык, такие вилюшки из слов - это сказка не только семантическая, но во многом грамматическая.
Не говорю о героях - очень многих полюбила.
Последнее, книга эта - для меня настоящий долгострой, о чем нисколько не жалею.

Я из тех читателей, что влюбляются в героев и еще долго после прочтения ищут черты наиболее полюбившихся в своих знакомых. Поэтому семейная сага – это мой формат. Мне нравится наблюдать, как герои множатся и в каждом новом потомке находить уже знакомые, мною отмеченные, фамильные черты. Вместе с ними я прохожу через все перипетии их жизни, присутствую при рождении, плетусь на задах похоронных процессий. «Сто лет одиночества» - это летопись рода, ошеломляющая, манящая, убаюкивающая, совершенно неожиданная.
Роман этот многоплановый, и мое отношение к нему неоднозначно, хоть я и с чистым сердцем заявляю, что это одна из тех книг, которые будоражат воображение, и еще долго не отпускают, к которым мысленно возвращаешься опять и опять.
Вначале повествование ведется неспешно, оно опутывает своей тягучестью. Создается впечатление, что ты отрываешься от своей реальности и медленно погружаешься в мир Макондо, небольшого поселения, затерянного где-то в дебрях Южной Америки. Там даже время течет медленнее, там сказка приходит в жизнь, вымысел переплетается с реальностью, легенды задокументированны материально, а реальные события становятся небылицами.
Примечательно, однако, что только первые поколения рода Буэндиа верят, а потому и видят чудеса. Потомки же их ослеплены собственными заботами и болями, чудеса уходят из их жизни. К концу повествования тебя охватывает чувство неизбежности. Одиночество представителей рода Буэндиа становится все более безысходным, пока не остается все лишь один. Одиночество же их всеобъемлюще, несмотря на неистовую страстность, поиски и жажду любви, родственные узы.
Потомки рода Буэндиа сменяют друг друга. К середине романа неспешное повествование переходит в череду естественных смертей, казней, убийств, с небольшими паузами на новое рождение, взросление, первую страсть и любовь.
Роман в равной части наполнен вековой мудростью и страстной любовью, иногда носящей кровосмесительный характер. Инцест, хоть и является явлением осуждаемым, здесь ожидаем, как будто даже оправдан самими героями, ведь кто другой кроме Буэндиа сможет не только вытерпеть такой накал, но и ответить на него такой же неистовостью.
Повествование пересыпается множеством труднопроизносимых, трудно запоминаемых имен. В прочем, как раз запомнить не так уж и сложно, ведь в семье Буэндиа принято давать своим детям имена отцов, дедов, дядь и теть, бабушек и прабабушек, сложно потом разобраться, кто есть кто. К тому же хронология событий иногда нарушается, автор то забегает вперед, то отступает назад, что с одной стороны создает путаницу, учитывая, что почти всех героев зовут одинаково, но в то же время придает роману очарование истории, рассказанной у комелька.
Несмотря на трагизм романа, я все время проверяла, сколько страниц осталось до конца, и чем меньше оставалось, тем медленнее я старалась читать, оттягивая тот момент, когда придется прощаться с Макондо. Герои – страстные, неистовые и в любви и в войне, верные слову, мистически связанные со своим родовым гнездом – абсолютно покорили меня.

Довольно смутно мною понятая история рода Буэндия от самого основания до полного исчезновения. Это огромная семья с более чем вековой историей, которую очень трудно проследить главным образом из-за постоянного повторения имён и цикличности происходящего. Честно говоря, местами я терялась, о ком именно читаю, потому что здешняя Санта-Барбара закручена не хуже настоящей. Здесь всё наполнено любовью и страстью, но это не любовь мужей к жёнам, и даже не любовь сыновей к матерям. Это прячущиеся по углам братья с сёстрами и стыдящиеся своих чувств племянники с тётками. Среди всего этого бедлама бродят призраки предков, будто бы забывшие о том, что они теперь в ином мире.
Насколько я поняла, главные две проблемы, даже проклятия этого рода (ну, помимо очевидного одиночества в заголовке) - это запретная любовь и грех созидания во имя разрушения. Все одноимённые члены семьи страдали от невозможности справиться со своими чувствами, а потом заполняли опостылевшую жизнь бессмысленными занятиями, которые сводились к беспрерывному круговороту действий, закольцовывающих само время...
Вообще, мне очень понравился жанр мистического реализма. Я безоглядно верила во всех этих призраков, в знаки свыше, в визиты смерти, встречаемые на страницах романа. Но именно из-за них я и затрудняюсь в понимании концовки с расшифрованным предсказанием и вообще всеми этими тайнами Мелькиадеса. Был ли вообще этот городок с его странными жителями, когда-то сбежавшими от мистической бессонницы, или на самом деле это поглощённый той самой бессонницей одинокий город-призрак...