Oliver Twist. A Tale of Two Cities. Hard Times (подарочный комплект из 3 книг)

Диккенс в буккросинге - это явление. Ведь на поверку эта "детская" книга оказалась совсем не детской. А главной темой явилось обличение Диккенсом ханжества, лицемерия и фарисейства. Самыми пронзительными страницами этого "детского" романа являются первые главы, в которых повествуется о рождении главного героя книги и первых годах его жизни. Вот где мрак и ужас! Перед таким Диккенсом меркнут все "ужастики" Стивена Кинга. Описание жизни в приюте, где смерть его обитателей является обычным явлением заставляет читателя содрогнуться, погружаясь в мир "добропорядочных" английских лицемеров и фарисеев, вещающих о христианстве, отвергнувшись христианских истин.

"— Надеюсь, ты каждый вечер читаешь молитву, — суровым голосом сказал другой джентльмен, — и молишься — как надлежит христианину — за тех, кто тебя кормит и о тебе заботится?
— Да, сэр, — заикаясь, ответил мальчик.
Джентльмен, говоривший последним, сам того не сознавая, был прав. Оливер и в самом деле был бы христианином и на редкость хорошим христианином, если бы молился за тех, кто его кормит и о нем заботится. Но он не молился, потому что никто его этому не учил..."

По сути этим суждением Диккенс олицетворяет евангельское "Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что затворяете Царство Небесное человекам, ибо сами не входите и хотящих войти не допускаете" (Евангелие от Матфея 23:13).

По своему революционному накалу и призыву к потрясению несправедливых социальных устоев "Оливера Твиста" можно поставить вровень с "Воскресением" Льва Николаевича Толстого и романом "Мать" Максима Горького. Диккенс также как и его последователи в своём романе восстаёт против лицемерия и фарисейства книжников и фарисеев, использующих церковь, как своеобразный социальный институт, инструмент управления массами, а не как храм Господний... Поистине, сегодня "Оливер Твист" является злободневной книгой, заставляющей нас задуматься о Вере и подмене истинного христианства ложным, фарисейским, выхолощенным, закосневшим в обрядоверии...

Начну с банальности, но бывают "твои" авторы и "не твои". На этой неделе окончательно осознала, что Диккенс - не мой автор. Ну не вхожу я с ним в резонанс. Не цепляет меня. Даже красивым классическим языком не могу наслаждаться, потому что слишком многое другое не нравится. И так уже не впервые. До этого момента в моем багаже были уже две достаточно увесистые книги Диккенса. Одна из них не понравилась совсем, с другой дело обстояло чуть лучше, но в восторге я тоже не была. "Тяжелые времена" были последней попыткой подружиться с автором, но, видимо, не судьба. Так что на этом я, пожалуй, с ним и закончу.

Я прослушала книгу примерно до половины. Дальше не стала. Почему? По двум причинам. Первая: у меня было полнейшее ощущение, что книга еще даже не началась. Такое со мной иногда бывает, и я очень не люблю это чувство: читаешь-читаешь книгу, а все кажется, что это только вступление и вот скоро должно начаться действие. Потом ты внезапно осознаешь, что книга перевалила за середину и действие-то уже давно идет (оказывается, это уже несколько часов, как оно!), а тебя не только не утянуло, но даже и не заинтересовало ни капли. Вот так было и здесь. Вторая причина: я совершенно не могла сосредоточиться на книге. Было ну о-о-очень скучно. Невыносимо. Я в процессе отвлекалась на все, что только могла, думала о чем угодно, но только не о героях и сюжете. Печаль-беда.

В связи со всем вышесказанным, сказать о книге что-либо вразумительное я не могу. Даже пересказать сюжет толком не могла бы, потому что он удивительным образом улетучивался из головы почти сразу после прослушивания очередного фрагмента. Так, отдельные моменты помню, но все воедино связать не могла бы.

Единственное, что определенно и неизменно, о какой бы книге Диккенса речь ни шла: герои бесят. Все. Какие-то из них просто сами по себе твари, а какие-то как будто хорошие, но все равно раздражают. Слезами ли или христианским смирением, или наивностью, или чем-то еще, но раздражают. Так что даже и попереживать-то не за кого. Это, наверное, потому, что автор любит преувеличивать отдельные черты своих персонажей, будь то практичность, черствость, тщеславие, доброжелательность или отсутствие мозгов, так что мне никак не удается воспринимать их иначе, чем как карикатуры. А читать целую книгу, состоящую исключительно из карикатур, мне тяжело и неинтересно, увы.

Ах да, еще меня безумно утомляет, когда эти самые персонажи по десять раз повторяют одно и то же, одно и то же, одно и то же... Уже прибить хочется, причем всех разом.

Тут, конечно, можно было бы насладиться иронией и сарказмом автора, очень ярко изображающего современные ему тенденции в развитии викторианского общества, "идеал" человека "трезвого ума, очевидных фактов и точных расчетов" в противовес всяким глупым мечтателям и романтикам, и что из этого человека и его системы воспитания детей и рабочих вышло, но у меня почему-то не получилось (насладиться, в смысле). В чем идея, осознала, с человека пофыркала, за его детей погрустила чуточку, проникнуться - не прониклась. Жаль.

А что касается шахтеров и вообще рабочих и их отношений с "правящим классом", так я лучше пойду перечитаю Кронина. Или Золя. Их книги зацепили меня просто несоизмеримо сильнее...

P.S. Все-таки книги иногда нужно бросать. Я не так уж часто это делаю, но если ты, приняв решение отложить книгу, испытываешь облегчение от того, что она над тобой больше не висит, решение было определенно правильным.

Чарльз Диккенс
«Повесть о двух городах»

О Боже, Диккенс! Ты прекрасен, и я люблю тебя! Какое же многогранное полотно ты создал! Какое же бессмертное произведение вышло из под твоего пера! Книга оставила после себя заметный след в моей душе и я вернусь к ней ещё не раз! Мощнейший по силе своего воздействия роман!

"То было лето от Рождества Христова тысяча семьсот семьдесят пятое..."

У меня мысли путаются и я не могу их собрать воедино. Возможно, это самый «уютный» роман, прочитанный мной за последнее время. Настроение, дождливая погода и отсутствие каких-либо дел позволили мне сесть в своё любимое кресло и буквально за пару дней осилить сие творение. Чёрт возьми, я даже свечу зажёг для создания нужной атмосферы. Абсолютно осенне-зимнее произведение, которое надо читать под нависшими над тобой тяжёлыми свинцовыми тучами. Я всё возвращаюсь и возвращаюсь к этому притягательному роману, к его содержанию и форме. Поражает просто изумительное вступление в роман о любви, предательстве, приключениях, сражениях, мести, подковерных интригах, классовой борьбе и самопожертвовании...

Скажите честно, дорогие друзья: многие из вас хотели бы посетить прекрасные, дивные, чудесные города под названием Париж и Лондон году эдак в две тысячи пятнадцатом? Думаю, ответ будет утвердительно положительным! Ещё бы, ведь это два красивейших города, в которых тесно переплетаются старина и современность, и правит своя особая неповторимая атмосфера. Но в года, описываемые в романе, это два ужасных города. Хотя и противопоставляемые автором друг другу. Города, где царят хаос, произвол, разбой, преступность, насилие, месть и где кровь льётся рекой, затопляя собой всё самое хорошее и доброе, что есть в роде человеческом...

"Всё может быть. Может быть, им ещё приведётся увидеть и грозные толпы народу, которые с бешеной яростью стремительно ворвутся в их жизнь"

Революция! Revolution! Revolución! Révolution! Revolução! Rivoluzione! Rewolucja!

Это страшное и ужасное слово, несущее за собой восстание, разруху, смерть, кровопролитие. На многих языках оно звучит одинаково. Символично, не правда ли? Революция - это всегда беспощадное мероприятие, когда на смену одним тиранам приходят другие. Благими намерениями устлана дорога в ад. Так, кажется, говорится?

"И у кого же из посетителей монсеньера, собравшихся в его гостиных в лето Христово тысяча семьсот восьмидесятое, могла бы возникнуть даже тень сомнения, что такой превосходный строй, прочно опирающийся на палача в пудреном парике с буклями, в шитом золотом камзоле, в белых шёлковых чулках и в туфлях с бантами не будет длиться вечно и не переживёт вселенную?"

Как же искусно автор переплетает историю разных людей и семейств, которые, казалось бы, не имеют никакого отношения к революции с темой самой революции! Как же чувствуется это постепенно нарастающее напряжение в тексте. Красной нитью по роману идут сюжеты, позволяющие окунуться в жизнь разных сословий того времени. Что мы видим, когда читаем первую часть романа? Вкрапления социального уклада жизни людей незадолго до главного события во Франции 18-го века и описания деспотического режима во Франции просто поражают! Простые сельские и городские жители, которые находятся под гнётом непрекращающихся налогов; жестокость аристократов и безразличие высших чинов. Шпионские страсти в Париже в которых царит игра "кто кого". Диалог между шпионом и владельцами пивнушки достоен высших похвал. Один из любимых моментов в романе. Вообще, любимых мест у меня несколько. Помимо этого, это сцена с бочкой разлившегося вина и дальнейшей кровавой надписью из этого напитка; смерть малыша под колёсами экипажа маркиза и пронзительный, полный горя и нечеловеческого страдания крик отца, который до сих пор стоит у меня в ушах; описание пугающих шагов, которые слышит Люси у себя дома; описание революции...

Страшны события и страшна тогдашняя жизнь. А как иначе, если в то время люди радовались и с удовольствием наблюдали за казнью людей. Для них это было простым, обычным развлечением. Таким же время препровождением, как современному человеку сходить в кино или в торгово-развлекательный центр. Страшна и ужасна толпа, поддавшаяся одному крику "Долой". И вот она уже крушит всё на своём пути... Толпа всегда была движущей силой революции и истории. Люди здесь показаны какими-то первобытными дикарями. И ведь не удивительно, что они такие. Бытие определяет сознание. Как же нужно истезать и угнетать людей, чтобы довести их до такого состояния? Толпа, людская масса бессмертна. Но как же хрупок один единственный человек, как хрупка и незначительна его жизнь на фоне событий мировых...

"Точится вода в водоёме, течёт быстроводная река, день истекает, приходит вечер; жизнь человеческая протекает, и что ни день, в городе кого-то уносит смерть; время и течение жизни не ждут человека; уснули крысы, скучившись в своих тёмных норах; а карнавал шумел, сияя огнями, там шёл весёлый ужин, всё текло, как полагается, своим предначертанным путём"

Роман состоит и держится на противопоставлении целиком и полностью. Ведь всему этому ужасу предреволюционных и революционных событий контрастом служит история семьи Манеттов, Чарльза Дарнея и их близких. Их любовь и верность, честь и долг, душевная чистота и вера. Как же без драм и трагедий личного характера? Никак. В такое время без них никуда. Впрочем, такие истории случаются тут и там повсеместно, но на фоне известных событий они выглядят более берущими и цепляющими за душу, что ли. Их жизни тесно переплетаются с судьбой целого народа и превосходно описываются Чарльзом Диккенсом. В ходе повествования касается писатель и судебно-юридических процессов, и неотвратимости судьбы, рока и наказания. Также поднимается тема верности и преданности семье и своему долгу, а также тема религии. От неё никуда не деться. Ведь самопожертвование является одним из её столпов.

"С тех самых пор, как в земном раю было вечное лето, и до наших дней, когда стоит большей частью зима, жизненный путь мужчины пролегает всегда одинаково — в том смысле, что ему суждено полюбить женщину"

В романе поражает обилие персонажей. Их много и все они связаны между собой. Здесь нет главных и второстепенных персонажей. Одним отведено чуть больше времени, другим чуть меньше. Но балом правит Народ. Он в романе явно возвышается над всеми. Незримо, но очень ярко. "Повесть о двух городах" является очень психологическим романом. Ведь Диккенс довольно ярко раскрывает перед нами мотивы всех поступков наших многочисленных героев и множество сюжетных линий в конце сходятся в одну точку! Концовка пронзительна до слёз и вихрем проносится сквозь тебя, сбивая с ног. И оставляет надежду на будущее, на светлое будущее... Хотя бы для кого-то, хоть для одной семьи, что ничтожно мало в исторических масштабах, но так важно и велико для них самих...

"... все бури в конце концов затихают и наступает покой — напоминание людям о той тишине и безмолвии, которые приходят на смену суровой буре, что зовётся жизнью"

Язык романа кинематографичен до боли. Повествование ведётся автором непринуждённо, немного отстранённо. Сухой, но очень красочный и живой язык, позволяющий в самых мелких деталях представить события, о которых пишет автор. Книга затягивает в себя полностью. У него необыкновенно точно получается подмечать и обращать внимание на несущественные на первый взгляд детали, которые играют огромную роль в композиции романа. Бесподобный слог тебя обволакивает, поглощает и заставляет жить в книге, жить жизнью наших героев. Создаётся ощущение, что ты сам проживаешь эти жизни. А это самое главное, что может подарить нам книга! Да, может быть, где-то Чарльз Диккенс кажется нудноватым, даже чрезмерно, но ведь всё перекрывает его история, рассказанная и пережитая им самим. Да-да, именно так. И ведь я, чёрт возьми, тоже пережил её. Всем своим нутром! И по прочтении этой книги я хочу задать один вопрос: а что изменилось с тех пор? В каждый период истории мир безумен по своему. От этого никуда не уйдёшь. Это невозможно. Просто дай бог, чтобы конкретно тебя, дорогой читатель, твоих родных и друзей миновали страшные события, происходящие на свете...

P. S. Я испытываю «Большие надежды», что мой следующий роман у Чарльза Диккенса будет таким же великолепным и захватывающим!
P. P. S. При прочтении меня терзало сожаление, что эту книгу я читал в мягком переплёте. Её нужно читать только в твёрдом переплёте! Великие книги надо поглощать только в таком формате...
P.P.P.S. Позади блистательные «Повесть о двух городах» и «Мартин Иден», поражающие своим великолепием и темами, которые они поднимают, а впереди меня ожидают «Бремя страстей человеческих» Моэма, «Ярмарка тщеславия» Теккерея, «Человек, который смеётся» Гюго, «Большие надежды» того же Диккенса и «Трилогия желания» Драйзера . Божечки ты мой, что же за прелестное время меня ждёт в ближайшем будущем (автор мечтательно закатывает глаза и улыбается)...

Рецензия написана под музыку Igor Modlinski - War и Lacrimosa- Schakal.

До этой книги писатель для меня был творцом картин одной семьи. "Дэвид Копперфилд", "Большие надежды", "Крошка Доррит" - эти трогательные произведения показывают жизнь страны с помощью определённого круга лиц, все несчастья которого происходят отчасти благодаря определённой обстановке в стране. Этот же роман по своей исторической масштабности превосходит все остальные книги писателя, поскольку не только показывает ужасы французской революции, но и влияние этого исторического момента на судьбы людей, проживающих в соседней Англии.
Сюжет очень запутанный, но интересный. Честно, я думала, что такое способен закрутить только Александр Дюма. Два города, вернее, две страны, Францию и Англию, своей жизнью связывает главный герой Чарлз. Прошлое у него связано с Францией, настоящее - с Англией, а будущее - очень даже возможно, что он станет "женихом гильотины", как тогда говорили. У его любимой жены, Люси, тоже есть прошлое во Франции. Все события происходят во время французской революции. В моём понятии, это не когда власть переходит к народу, а когда творятся абсолютные безумства, когда народ, как неразумный ребёнок, играет со смертью, когда счёт казней каждый идёт на десятки и сотни, а после революция начинает пожирать тех, кто её породил, подобно аспиду.
В книге есть всё, чтобы понравиться читателю. Трогательная любовная линия немного смягчает трагизм происходящего, но не скрывает его. Политическая обстановка в странах служит хорошим фоном для того, чтобы читатель понял мотивы поступков героев. Благородство и человечность - основа книги, и именно они приковывают внимание к этим страницам. Любителям исторических романов эта книга также понравится, потому что Диккенс очень ярко описал то, что воспринимается в тёмных тонах.
В романе присутствует неожиданность. Кажется, вот-вот этого героя казнят, а другой избежит казни. Я уже вспоминала другие книги писателя, пытаясь предсказать концовку. Это оказалось бесполезным. Надо отдаться на волю писательской мысли и следовать по течению, веря в его хорошее отношение к героям. Вспоминая запутанность сюжетных ходов, склоняюсь к тому, что данная история не придумана, или придумана не в полном объёме, но сведений о прототипах героев я не нашла. Вероятно, эти сведения стёрто многими годами поле описанных событий.
Книга трудная по эмоциональному накалу. Очень много переживаешь за героев, принимаешь их горести и хочешь знать, будет ли у них будущее. Герои книги или располагают к себе, или отталкивают читателя - но это происходит почти на физическом уровне, настолько явно, что будто читаешь о недавних событиях. Лондон и Париж - они не где-то далеко и не за толщей времени. Они у вас, читатель, за обложкой этой книги. Приятного чтения!

Сильный роман с мощнейшей смысловой нагрузкой, хоть и очень предсказуемый. По всему тексту автор расставляет такие толстенные намеки, что угадать развитие сюжета никакого труда не представляет. Особо впечатления это не портит, это же Диккенс, прозой которого можно наслаждаться, не взирая на сюжеты, но чуть менее закрытая интрига дела бы не испортила.
А в остальном роман шикарен. Шикарен невероятной символичностью и образностью, живописными сценами и острыми диалогами. А какие характеры! Очень яркие, колоритные, нерядовые… ни одного проходного образа.
Ну и конечно изумительно подана тема межклассовой борьбы французского образца конца XVIII века. Картины ужасающих бедствий полностью бесправного, доведенного до крайности народа и страшные сцены расправ с поверженным врагом так и стоят перед глазами.
Диккенса часто поругивают за то, что в этом романе он вроде бы не определился, четко не очертил рамки своих приоритетов по отношению к некоторым участникам описываемых событий. Он и жестко обличает все мерзости представителей высшего сословия, с большим состраданием описывая страдания простого люда, и тут же сочувствует падшей аристократии, описывая непотребства и безумие террора восставшего народа. Но, наверное, в этом и кроется настоящая правдоподобность в описании тех страшных, но великих лет. И вряд ли тут возможно деление на черное и белое. История, как всегда, полна полутонов, и принципиальный борец за справедливость вполне может оказаться жестоким убийцей, а никчемный пьянчуга – благородным спасителем. Поэтому и звучат так остро и неоднозначно в этом романе вопросы чести и справедливости, жестокости и возмездия, подлости и благородства.
И льётся кровь по улицам солнечного Парижа, а туманный сумрачный Лондон дарит спасение и покой…

Когда сэр Чарльз Диккенс писал свой десятый по счету роман,  XIX век едва едва перевалил за свою вторую половину.  Но он уже вовсю оправдывал свое наименование железный. И не только потому, что машины наступали со всех сторон и все больше теснили на производстве человеческие руки,  с одной стороны  облегчая труд, с другой делая его ещё более тяжким, покрывая стены домов копотью, а небо над головой почти не видным от дыма фабричных труб.  Настоящим бедствием этого  и последующего за ним ХХ века становилось иссушение душ. Практицизм и материализм - вот две главные проблемы века, которые видел писатель и которые, по его мнению,  представляли собой настоящую опасность.

Одно из основных правил грэдграйндской теории гласило, что все на свете должно быть оплачено. Никто, ни под каким видом, не должен ничего давать и не оказывать никакой помощи безвозмездно. Благодарность подлежала отмене, а порождаемые ею добрые чувства теряли право на существование. Каждая пядь жизненного пути, от колыбели до могилы, должна была стать предметом торговой сделки. И если этот путь не приведет нас в рай, стало быть рай не входит в область политической экономии и делать нам там нечего.

Романтизм с его возвышенными,  пускай и несколько наивными взглядами на человеческие отношения, его высокая и лучезарная поэзия рыцарского подвига, безжалостно вытеснялись, практически без боя сдаваясь и уступая место холодному расчету, а живую человеческую душу заменяло racio.  Беда в том, что это не был разум в значении глубокого, хотя и холодного, интеллекта. Нет! Это был сухой, как прошлогодняя трава, рационализм.

Поистине, особенно в Туманном Альбионе, да еще в викторианскую эпоху, и без того донельзя чопорную и не допускающую никаких вольностей, он становился настоящим прокрустовым ложем. И все, что не укладывалось в эти рамки, безжалостно отсекалось. Вот они,воистину тяжелые времена!

Итак, перед нами предстают те, кто в той или иной степени представляют собой жертвы этого самого во всех смыслах практичного времени. Дело здесь не в бедности или богатстве.  Ни у кого из персонажей романа нет того, что, собственно и заставляет человека жить - радости от встречи каждого нового дня.

"Морока, одна сплошная морока!" - как повторяет один из героев, простой рабочий человек Стивен Блекнул.

По городу пролегало несколько больших улиц, очень похожих одна на другую, и много маленьких улочек, еще более похожих одна на другую, населенных столь же похожими друг на друга людьми, которые все выходили из дому и возвращались домой в одни и те же часы, так же стучали подошвами по тем же тротуарам, идя на ту же работу, и для которых каждый день был тем же, что вчерашний и завтрашний, и каждый год — подобием прошлого года и будущего.

Если и осталось еще что-то живое здесь, то это передвижной Цирк Слири с его смешными и нелепыми обитателями   Их правила жизни, конечно, далеки как от практической системы воспитания м-ра  Грэдграйнда, так и от самодовольного бахвальства банкира Баундерби.  Они совсем не совершенны, много пьют и скабрезничают, они грубы и не воспитаны.  Но это живыелюди, а не ходячие факты. Отсюда, из этого мира ярких красок, Сесси Джуд. Единственный персонаж, который в итоге находит свое счастье. Стивен Блекнул. и его подруга Рейчел тоже сохранили  души живыми, но они подчиняются  тем законам, по которым живет Кокстаун. И вырваться из под этой давящей плиты могут, только уйдя из этого мира.

И все-таки Диккенс не был бы Диккенсом, если бы не дал созданным его воображением персонажам хотя бы одного шанса на возрождение. Путем катастрофических ошибок и потерь, в результате которых разрушено сразу три жизни и нет уверенности, что не будет разрушена четвертая, через крушение всех своих принципов и идеалов, но Грэдграйнду все-таки удается причалить  к крохотному островку, на котором ему суждено доживать свои дни в горьких раздумьях и мысленном созерцании содеянного...

Читать/ не читать. Я безмерно люблю творчество Чарльза Диккенса.  Ибо это всегда и прежде всего  интересная история, целый мир, населенный яркими образами. Так что, не могу не рекомендовать.

Какое же страшное произведение! Тем более страшное, что во-первых, правдивое, а во-вторых, рассказанное в общем и целом спокойным, сдержанным языком. Ужас, страх, безысходность, несправедливость, описанные без истерики и ненужного нагнетания давят так, что не вздохнуть. И сколько же мыслей, больших, уровня "о судьбах человечества", начинает бурлить в голове даже не после прочтения, а уже где-то на середине. Не знаю, как другие читатели, а я, пожалуй, на эти вопросы ответы себе по прочтении книги дать не смогла. И Диккенс мне ничего не подсказал. Но это и не было его задачей. Мы должны задуматься и помнить. А не понять.

Но я отставлю-ка эмоции и все-таки постараюсь разложить свои впечатления от этого романа. Может, так ответы возникнут. Итак, первое и самое главное для тех, кто еще не читал роман: продержитесь, очень вас прошу, продержитесь примерно до середины романа. Первая часть, условно "мирная", когда герои прорисовываются автором и подготавливаются для финального акта, она длинная, на мой вкус сильно затянутая и слишком перегруженная лишними деталями. И еще она такая, в не лучшем смысле слова "английская". Тягучая, густая, почти бесвкусная. Как типичный пуддинг. Длиннющие пассажи героев обо всем, при том преимущественно иносказательные. Выспренные речи благородных персонажей, обличительные описания быта "отрицательных". Когда не знаешь, к чему это все ведет и как разгонится, то периодически пропадает всякое желание продираться сквозь эту тянучку. Но вот Чарльз Дарней получает письмо, отправляется в Париж и на этом все переворачивается с ног на голову и начинает нестись вперед сломя эту самую голову.

И вот тут на место размышлений о сложном, доскональном но поэтичном языке Диккенса приходят те самые "большие" мысли. Автор как на качелях бросает нас от одной крайности к другой. От описаний мерзейшего маркиза, переезжающего коляской младеца, к летописи зверств красноколпачников. От благородного революционера Дефаржа к его совершенно сумасшедшей кровожадной жене. Конечно, когда на стороне условной "лондонской" стабильности такие приятные герои, как Манетты и Дерней, то выбор как-то сам собой подразумевается. Но потом на суде зачитывается старое докторское письмо, обличающее преступления благородных братьев, и вновь маятник бросается в противоположную сторону.

Нет правых. Но все виноваты. Аристократия Франции в том, что не считала народ за вообще одушевленных людей. Народ Франции в том, что не смог держать свою жажду крови в узде. И такие вот "приличные" люди, вроде Дарнея, виноваты в том, что видели и понимали весь грядущий ужас, но ничего не сделали, чтобы его предотвратить. Может, если бы он и такие, как он, не "умыли руки", а встали во главе революции, у них получилось бы сдержать людей от катастрофических действий. Такие вот интеллигентные люди часто знают, как исправить ситуацию, могут взять все в свои руки. Но боятся эти руки марать. Или боятся, что тоже не смогут вовремя остановиться?

Вторая мысль, которая не дает мне покоя – это вера мстителей в то, что их угнетателям должно воздаться по заслугам в любом случае. То есть, этот принцип "проклинаю тебя до последнего колена", "ты – потомок фамили, значит, должен умереть". И почему? Потому, что все верят в загробную жизнь. И что в этой самой загробной жизни условному маркизу будет в его аду еще хуже, когда убьют всех его потомков. Весь этот принцип отложенного воздаяния, наказывания мертвых людей путем убийства невинных, путем разрушения – это, мне кажется, один из основпологающих факторов такого огромного количества невинно убиенных в этой и многих других революциях.

Я не буду много писать о собственно человеческой истории. Она, в лучших диккенсовских традициях, немного преувеличена. Положительные черты главных героев написаны такими крупными мазками, что даже немного режут глаз. Но душераздирающий финал прошибает совершенно искреннюю слезу. Да, пафосно. Да, мало похоже на реальность. Да, слишком романтично. Но как же красиво! И какое это оставляет светлое чувство, после такого кроваво-красного и серо-черного от опаленных пожаром каменных стен романа.

А теперь будет абзац кощунств. Как только начались активные события во Франции, перед глазами у меня стояли картинки чего бы вы думали? Нолановского "Темного рыцаря: возрождение". Как оказалось, не напрасно возникли эти образы. Именно этим романом интеллигентный английски режиссер вдохновлялся, когда снимал революционный бунт своего Готэма. Именно суд в Консьержи он описывал, когда показывал суд "жителей Готэма" с выбором "изгнание или смерть". И именно финальные слова Сидни Картона читает Гэри Олдман над могилой в конце фильма. Так что, да, я еще раз убедилась, что не всегда блокбастеры – это фильмы, сделанные корыстными людьми для идиотов. Иногда умный автор может рассказать умному зрителю что-то совершенно особенное и глубокое даже в фильме про человека-летучую мышь. Но это, как говорится, лирическое отступление.

C.R.
Обложки, естественно, обыгрывают одну и ту же тему – "зубастую бабу" гильотину. Но вот первое издание демонстрирует нам несколько зарисовок сюжета. А в центральной обложке (одно из английских изданий) потрясающее лицо человека на переднем плане. Очень говорящее лицо.

А ниже я вам покажу совсем не обложки. Удивительно, но в сети много постеров и другого фан-арта с цитатами и образами из романа. Да, я такое встречала. Но это чаще всего имело отношение к современной литературе (очень редко) и к кино. Но чтобы классическая литература имела такие атрибуты культовой – это я встречаю в первый раз. Отличные плакаты! Центральный и крайний правый я бы даже повесила на стену в офисе.

Ох уж этот старина Диккенс. У кого еще найдешь такой микс душераздирающих страданий и искрометного юмора, заключенного в восхитительно изящные фразы?

Роман излагает историю до боли простую, и в наше время всем уже поднадоевшую. Сиротка-мальчик, бедный и несчастный, никому не нужный, всеми побиваемый, то и дело попадающий в лапы преступникам или просто подлецам, но чувствительный и добрый, носитель буквально всех христианских добродетелей, кроме силы духа. И хотя однажды Оливеру повезло – он встретил добрых людей, – выбраться из порочного мира не так-то легко. Но почему злодеи так вцепились в невинного мальчика? Новым друзьям Оливера предстоит решить эту загадку и, будьте уверены, сделанные ими открытия повергнут вас в шок!

То есть, могли бы повергнуть, если бы вы не жили в двадцать первом веке и не знали бы назубок с несколько десятков подобных сюжетов. Но, поверьте, очевидность будущих событий совсем не мешает получать удовольствие от этой всевозрастной книги.

Роман насквозь пропитан открытой иронией, которая прямо-таки распахивает объятия читателю, так, что не уловить ее невозможно. Из-за этого получается смех сквозь слезы и наоборот. А само повествование живое и увлекательное – не то сработал переводчик, не то произведение выбивается из других романов Диккенса, но книга по сравнению с другими его произведениями показалась мне необычайно легкой.

В итоге имеем чудесную, великолепно написанную историю в лучших традициях английской классики, тем же Диккенсом и заданных. Несчастный персонаж, его неожиданное будущее, пощечины бездушному обществу и прославление дел добрых – и все это в милой истории, оставляющей самое светлое впечатление.