Исаак Башевис Зингер. Враги. История любви. Надин Гордимер. Рассказы

Первое впечатление по прочтении - ЖУУУТКО не понравилась, мерзость, главный герой отвратителен - унижает и даже бьет (!)влюбленную в него польскую девушку, которая, рискуя жизнью, прятала его всю войну от нацистов и ежедневно выносила его "отходы жизнедеятельности".ТТакже Герман не выказывает особой радости, узнав, что его жена чудом выжила (наоборот, это его ощутимо напрягает)... Вообще он ничего не хочет, ни к чему не стремится, какой-то постоянно он злобно-раздраженный... Другие герои книги тоже какие-то несимпатичные, "прибацнутые"... В общем, я ее домучила, захлопнула и сказала :"Тьфу на вас, на таких Нобелевских лауреатов. Хрень какую-то пишете."
Но прошло время, много других книг было прочитано... И, несмотря на то, что перипетии сюжета "Врагов..." подзабылись - стала понимать, что ан нет! Книга-то НЕ ОТПУСКАЕТ! (В принципе, это первый раз со мной такое. Обычно сразу - или нравится книга или нет. Но чтб так долго внутри меня "переваривалось" прочитанное - не припомню даже). Осталось послевкусие горечи, безысходности. Ведь эти люди (чудом выжившие польские евреи,после войны перебравшиеся в США) почему такие странные, малосимпатичные, почему о них так неприятно читать. Да потому что они сломлены! Они уже даже не просто душевно нездоровы - они душевно мертвы. Всё, что делало их ЖИВЫМИ людьми, что давало силы жить, радоваться, надеяться, стремиться - осталось ТАМ..

Мы - польские евреи... Мы вечно живые - это значит те, кто погиб в гетто и в лагерях, и мы, призраки, то есть те, которые из-за морей и океанов вернемся в страну и будем пугать среди руин целостью сохраненных тел и призрачностью как будто бы сохраненных душ.
Мы - правда гробов и призрак существования, мы - миллионы трупов и несколько тысяч, может быть, десятков тысяч как будто бы не трупов, мы - братская могила, конец которой теряется где-то за горизонтом, и мы - кровавый обрубок, какого еще не видела и не увидит история.
Мы - мозги которых разбрызгивались по стенам наших убогих жилищ и по каменным заборам, рядом с которыми нас расстреливали только за то, что мы евреи.
Мы - Голгофа, на которой может поместиться необозримый лес крестов.
Мы - Шлемы, Срули, Моськи, пархатые, бейлисы, гудлаи, имена которых превзойдут имена Ахиллов и Ричардов с львиными сердцами.
Мы - вновь в катакомбах, в бункерах, под мостовыми Варшавы, топающие в вони канализационной жижи, провожаемые удивленными взглядами здешних постоянных обитателей - крыс.
Мы - для которых крепостью был порог обрушивающегося на нас дома.
Мы - дичавшие в лесах, кормившие детей наших корешками и травой.
Мы - ползающие, скрывающиеся, настороженные, с раздобытой каким-то чудом за последние гроши или вымоленной где-то двустволкой. "А слышал, пан, анекдот о лесном еврее? Жид, видит пан, выстрелил и со страху в штаны наложил. Ха, ха!"
Мы - глубокие рвы раздробленных, перемолотых костей и мертвых тел со следами пыток.
Мы - крик боли! Крик настолько протяжный, что он отзовётся в самых отдаленных веках.
Мы - величайшая в истории куча кровавого месива, которая удобрила Польшу, чтобы тем, кто нас переживет, вкуснее казался хлеб свободы.
Мы - над заморскими реками сидящие и плачущие, как когда-то над реками Вавилона.
По всему миру оплакивает Рахиль детей своих, но не сыскать ей их. Над Гудзоном, над Темзой, над Евфратом, Нилом, Гангом и рекой Иордан блуждаем мы в рассеянии, взывая: "Висла, Висла - мать ты наша, серая Висла, не от зари порозовевшая, а от крови".
Мы, которые даже захоронений наших детей и матерей не отыщем; они толстыми слоями улеглись по всей отчизне, распростерлись в одну огромную могилу.

Это не из этой книги, это Юлиан Тувим. Но герои книги Башевиса-Зингера уже больше в жизни НИ О ЧЕМ ДРУГОМ уже думать не смогут. Они тоже НЕ ПЕРЕЖИЛИ Катастрофу ...Они фантомы, они живы телесно, но внутри их - только страшное кладбище...Они - словно обломки кораблекрушения.
И эта мертвая, и эта черная,
И эта страшная - моя душа! (Зинаида Гиппиус)
И только Тамара - умничка! Не дала себя раздавить! Молодец!

Я-то не знаю, какой смысл вкладывал Башевис-Зингер в свою книгу. Может, он что-то другое хотел донести. Но у меня его книга вызвала именно такие ассоциации. Еще о послевоенной жизни уцелевших евреев я читала "Исход" Леона Юриса, но после нее осталось ощущение не то чтоб "заказухи"... но что-то типа нашего Первого Канала (в израильской интерпретации :)).. А вот роман Башевиса-Зингера просто до глубины души поражает своим тонким психологизмом! (прошу прощения за столь избитую фразу). Конечно, порадуюсь за себя, что могу воспринимать этот психологизм, всё-таки прочитанные мною в течение жизни over 10000 книг были не зря... развивают способность понимать глубокую литературу... =)
"На посошок", правда, вспомнилось, что польская (гойская) девушка, хотя она относится к столь уважаемой в Израиле категории Праведники Мира, тем не менее изображена совершенно безмозглой дурой да еще и с комплексом рабыни... но, может, автор, хоть он, (конечно же сионист), не подразумевал ОБОБЩЕНИЙ и экстраполировал эти качества не на всех славян , а имел в виду именно ОДНУ,конкретно взятую девушку... Хочется надеяться.

Враги.История любви,,книга лауреата Нобелевской премии за 1978год,американско-еврейского писателя Исаака Башевиса-Зингера был мной прочитан в переводе с идиша на русский язык Валентины Федченко,В.А.Дымщиц
Есть экранизация реж.Пола Мазурски,США,1989год
а также театральная постановка в Московском театре,,Современник,,В 2011году
Герман Бродер уцелел во время Холокоста блогодаря тому что Ядвига,крестьянка ,раньше помогавшая его родителям по хозяйству,не еврейка прятала его на сеновале от фашистов,и за это он забирает ее с собой в Америку и женится.Но не любя ее,заводит себе любовницу,Машу еврейскую девушку с набожной мамой, старой еврейкой., которые тоже пережили холокост и пострадали от фашистов .Но все становится ещё запутанный когда появляется Тамара,его первая жена , которую все считали погибшей во время войны,она выжила но до сих пор оплакивает своих убитых фашистами детей от Германа,и полна пережитыми ужасами в лагерях.Герману приходится постоянно врать и выкручиваться,женщины тянут его в разные стороны,а он все не может определиться.
удивительно что Герман воспринимается жертвой,вызывает сочувствие ,хотя мог бы восприниматься как лжец, обманывающие женщин и самого себя.И сопереживаешь ему,а не женщинам.
у Зингера проваливаешься  в водоворот чувств,удивляясь какие причудливые формы может принимать любовь.Язык достаточно сложный,но красивый.
рекомендовать не буду, литература достаточно сложная,но поклонники творчества Зингера не разочаруются.
,, Бывают солдаты, которые могут сбросить бомбу на город,и бомба убьёт тысячу человек,но убить курицу -с этим  они не справятся.,,
боже,защити меня от моих друзей,а от врагов я защищусь сам.,,

Как жаль, что приходится знакомиться с нобелевским лауреатом Надин Гордимер, автором многих романов, по коротким рассказам, которые наверняка не отражают все грани ее творчества. А поскольку Надин Гордимер приводят в пример, когда говорят о политической ангажированности Нобелевского жюри - мол, не за литературный талант премию дали, а за политическую позицию - хотелось бы все-таки составить свое мнение, заслуженно ли она получила премию. К сожалению, на русский язык не переведен ни один из ее романов.
Как отмечала сама писательница, все ее произведения составляют единую книгу. И романы, и десятки ее рассказов пронизывает как тема расизма, так и осуждение эгоизма и разобщенности между людьми, бездуховности и нетерпимости.
В рассказе, который я прочитала, тема расизма и разобщенности, на первый взгляд, - лишь фон, на котором разворачивается основное действие: героиня, путешествующая с мужем по реке Конго, повествует о случае, произошедшем во время скучного плавания. Но это только на первый взгляд. Потому что стоит чуть приглядеться, вчитаться - и вот она, расовая нетерпимость во всей своей красе.

Что характерно, Надин Гордимер и ее героиня - белые.
Итак, однажды посреди путешествия на борт поднялся фокусник-африканец и начал показывать свои фокусы. Представление оказалось убогим, зрители были недовольны, а потом произошло нечто... Нечто, что лучше всего обозначить словечком "магия", хотя рассказ абсолютно реалистический. Нечто, доказывающее, что африканцы в чем-то могут дать фору белым.
Отмечу, что писательница прекрасно владеет слогом. Рассказ написан красивым, сложным, насыщенным языком. Прочитанное словно встает перед глазами: пестрая толпа путешествующих, поглощенные друг другом новобрачные, торговцы изделиями из слоновой кости... Перед нами вполне зрелый автор, слог которого обнаруживает знакомство с шедеврами мировой литературы, однако материала пока недостаточно, чтобы понять, за что ей дали "нобелевку".

Своеобразно. Но качественно и интересно.
Я, как это ни странно, захотела почитать эту книгу перед походом в "Современник", где сейчас ставят спектакль. И всякий раз я представяла себе Чулпан Хаматову в роли Маши, а Алену Бабенко - Ядвиги, и поражалась, как точно и тонко подобраны героини для этих актрисс.
Маша - такая импульсивная, непосредственная, прямая и обольствительная. Ядвига - такая простая, любящая и теплая.
Но больше всех мне симпатична Тамара. В ней действительно есть что-то от ангела... А ее последние слова: "Может быть, с следующей жизни - за Германа" выражают всю невыссказанную любовь, которую она питала к этому человеку. И как же хорошо, что именно ей ничего от него не было нужно - ни ребенка, ни денег, ни даже самого Германа.

Чтение рассказов Надин Гордимер - это не просто выход из "зоны комфорта". Южноафриканская писательница вообще не дает читателям ощутить какие-то положительные эмоции. Ее не по-женски резкое и бескомпромиссное перо не щадит ни читателя, ни героев, не давая им ни единого шанса на сочувствие. Ее рассказы не стоит читать тем, кто ждет от чтения радости и отдохновения.
Название этого рассказа может показаться непонятным русскому читателю, но все проясняется, если перевести его с использованием старинных мер длины - речь идет о пресловутых трех аршинах...
Повествование ведется от имени владельца фермы, где происходит драма: умирает нелегально проникший на территорию ЮАР брат одного из работников. Тело забрали власти и быстро похоронили. Владелец фермы считает себя либералом, ценит свое великодушие, но искренне не понимает, почему родственники умершего хотят во что бы то ни стало вернуть его тело. Он даже чувствует облегчение, когда узнает, что эксгумация обойдется в двадцать фунтов - ведь таких денег, он убежден, нет у этих нищих. После мучительных и унизительных проволочек власти выдают родственникам тело. Но в последние мгновения, уже во время похорон, старик отец понимает, что в гробу лежит кто-то другой: его сын по весу был значительно легче...
Итак, черному человеку отказано даже в праве на достойные похороны. Но ужас даже не в фактах, а в том, как на это реагирует сознание черных и белых. Владелец фермы даже не осознает, что быть достойно похороненным - неотъемлемое право любого человека, независимо от цвета его кожи. Он вроде бы и пытается помочь своему работнику, но им скорее движет желание наказать власти за ошибку, чем восстановить справедливость. Но постепенность решимость его тает, а недоумение и раздражение нарастает. За строками рассказа угадывается простая мысль: если бы речь шла о белом человеке, его отношение было бы совсем иным...
Действие рассказа происходит во времена апартеида. Сейчас с апартеидом в Южной Африке покончено, но покончено ли с жестокостью, равнодушием и несправедливостью на этой земле? Ответа не требуется.

Когда я услышала, что Галина Волчек собирается ставить спектакль по этому роману, я решила, что должна его прочитать. Как-то сама решила, что это должно оказаться шедевром. Случайно наткнулась на книгу на книжной ярмарке, купила, начала читать и с первых же страниц оказалась крайне разочарована. Действительно крайне простой и несколько топорный язык, о который я нет-нет да и спотыкалась, не понимая подчас те или иные реплики. Но дело даже не в языке , а в главном герое. Боже мой, какой же он блеклый и жалкий. Невыносимо следить за его мыслями, действиями и отчаянными попытками оправдать свои слабость и страх.
Герман оказался "в плену" деревенского сеновала, где его спрятала служанка, работавшая в мирное время в доме родителей Германа, а когда пришли фашисты в Польшу, жила в доме с матерью и сестрой. Она спасла несчастного Германа, который три года просидел на сеновале, не выходя даже на минуту. Такое существование для Германа - идеал, сколько бы он ни сетовал, что сеновал его сломал на всю жизнь, что он пережил такое, что другим не понять. И неспроста все его три женщины указываютемУ, что он -по-прежнему на сеновале. Вообще о Германе даже говорить спокойно невозможно. Он женится на Ядвиге, которая его спасла, только чтобы отблагодарить, но потом ее обманывает, заведя любовницу, которую, кажется, по-настоящему любит. Зачем?.. почему надо врать Ядвиге, которой ты никода не признавался в любви. Возьми чемодан и уйди. Больно, но честно. Потому что потом будет только больнее. Нет, Герману проще врать, причем всем: работодателю, жене, любовнице, воскресшей первой жене. В общем, ожидания прочитать масштабный роман о нелегкой судьбе еврейского народа не оправдались. Взамен пришлось окунуться в "санта-барбару" Германа и его женщин.
Познавательными впрочем были ссылки на разные еврейские традиции, обычаи, я мало знаю эту культуру, поэтому было полезно.

Если кто-то, кроме куратора литературной экспедиции, читает мои рецензии на произведения Надин Гордимер, прошу, не судите о них по моим оценкам. Оценки - вещь субъективная и означают не столько реальную цену произведения, сколько мои впечатления и, так сказать, "осадок". А поскольку Надин Гордимер "наследует" Вирджинии Вулф, ни одного из произведений которой я так и не дочитала, то и читатель ей нужен особый - ценитель изысканной прозы, любитель тонкого психологизма, исследователь хрупких движений души. У меня с такой прозой никогда не складывалось, я не понимаю прелести Айрис Мёрдок, да и автор нежных трепетных рассказов Юрий Казаков не вызывает во мне ответного трепета.
В рецензируемом рассказе не затрагивается привычная уже тема апартеида, он показывает другую сторону творчества Гордимер, обращенную внутрь персонажа. По сути, это рассказ о том, как внешние явления отражаются в душе молодой девушки.
Начало рассказа напомнило мне собственные ощущения от первой встречи с морем. Впервые я увидела море в 24 года, и это была любовь, это был восторг, это было то самое счастье, о котором так много говорят и которое на самом деле мы так редко испытываем. После этого я попала на море уже со своими детьми и все ждала, что меня охватит прежний восторг, но больше такого уже не было...
Вот и героиня рассказа Кэти Хак ждет встречи с морем, и в первую секунду вновь переживает полузабытое детское чувство счастье, но тут же понимает, что детство позади, и испытывает разочарование. То же разочарование ждет ее и в дальнейшем - от общения со сверстниками, от попытки взаимоотношений с мужчиной, от того, что мать не понимает ее и чужда ей духовно - да и от всех каникул в целом. Она больше не ждет откровений, понимая, что в этой жизни нужно обзавестись толстой кожей. Романтика изгнана, душевные глубины никому не нужны, все просто, приторно и противно. Кэти вернется с моря совсем другой, но не потому, о чем думает ее мать. Ничего интересного не ждет ее во взрослой жизни, только круговерть смеющихся лиц, только усталость от бесконечных развлечений, внутренняя пустота и духовная нищета сверстников.

Как же тяжело писать рецензии на короткие рассказы! Невольно приходится не высказывать собственные мысли, а пересказывать сюжет рассказа.
Рассказ представляет собой короткую зарисовку из африканской жизни. Муж, желая доставить удовольствие молодой жене, за бесценок выторговывает у ремесленника-африканца замечательную резную игрушку - деревянного льва. Но женщину вместо радости от подарка охватывает стыд. Она прекрасно знает, что резной лев, настоящее произведение народного искусства, стоит много дороже. К тому же, у нее уже собралась целая коллекция подобных игрушек. Однако ее муж поступил так бессовестно, потому что к этому его приучила мораль отнюдь не равных возможностей - у старика африканца нет выбора, он вынужден продать свое творение за гроши.
История не нова и довольно тривиальна. Такие истории можно прочитать и у Диккенса, и у Гюго, и у Крестовского, и у Достоевского, но то был век 19, неужто и в середине 20 века подобное может происходить? Увы - подобные вещи, сдается мне, могут иметь место и сейчас.
Однако в этом рассказе Надин Гордимер изменяет ее обычное хладнокровие, с которым она изображает своих традиционных персонажей - аполитичных, разочарованных, неудачливых, живущих, как во сне. В героине этого рассказа еще живо нравственное чувство, она бросает в лицо мужу обвинение, она испытывает гнев и ярость, и это отрадно.

В этом рассказе Надин Гордимер нет привычной для ее прозы темы расовых противоречий. Название невольно заставляет насторожиться, но здесь не будет внешних врагов. У героини рассказа, миссис Хансен, враги только внутренние и главным врагом является... она сама. То есть, ее внутреннее "я", ее человеческая сущность, жалостливая и сентиментальная Старая Дура, как миссис Хансен обзывает свое стареющее "я". То, что толкает ее на необъяснимые и нерациональные поступки, то, что требует общения с другими людьми, то, что до сих пор любит сына, от которого истинное "я" миссис Хансен давно отреклось.
Ей живется вполне комфортно - одиночка по собственному выбору, она не чувствует себя одинокой. Она вполне обеспечена, она хорошо себя чувствует, несмотря на почтенный возраст, она "ликвидировала" все, что может нанести удар ее спокойствию. Вышколенный слуга - единственный человек, общество которого она готова терпеть. За много лет ее путешествия отработаны до мелочей, все продумано и сделано так, чтобы никто не беспокоил ее в пути, чтобы ей не пришлось вступать в беседу с докучливыми соседями. И когда женщина в соседнем купе начинает стонать, видимо, плохо себя почувствовав, миссис Хансен не пожелала воспринять стоны как зов о помощи - ее злит и раздражает, что стоны не дают ей спать. Махровый эгоизм не дает ей проявить сочувствие даже после известия о смерти соседки, зато она не забыла отправить слуге телеграмму: "Это была не я".
Миссис Хансен к семидесяти одному году все еще сохранила собственные зубы, ее состоянию здоровья можно только позавидовать. Вот только какой ценой досталось ей здоровье? Ценой глубочайшего равнодушия к людям, ценой полнейшего отсутствия эмпатии и сопереживания, ценой намеренного отказа от близких. Она намеренно выкорчевывает в себе ростки человечности, стремясь все больше походить на автомат. Вырвется ли когда-нибудь Старая Дура на свободу? Думаю, нет.

Название небольшого рассказа нобелевской лауреатки Надин Гордимер вызывает библейские аллюзии, но из содержания рассказа не понятно, почему такое название.
Рассказ о человеке, внезапно лишившемся ноги, и пытающемся смириться с этим и научиться жить в новом мире. Однажды он видит саранчу, искалеченную так же, как он, - у нее тоже нет левой ноги. Человек ловит себя на мысли, что с необычайной ясностью понимает, что ощущает это насекомое, он проникается сочувствием к маленькой саранче и вдруг видит, что у нее почти человеческое лицо. Человек уже рассчитывает, что саранча скрасит его несчастье и поможет примириться с ним. Но он совсем забыл, что у саранчи есть крылья...
Рассказ очень пронзительный, заставляющий вспомнить Вирджинию Вулф и Марселя Пруста, которых Гордимер считала своими учителями в литературе.