Матренин двор

Прочитал "Один день Ивана денисовича" сразу после выхода журнала. Об этом произведении много говорили еще до его выхода, поэтому ждали его с нетерпением.
И первая мысль почте прочтения - Неужели у нас такое возможно? Трудно передать насколько тяжелое гнетущее ощущение в течение длительного срока владело мной. Только напряженная работа и моральное напряжение в связи с острой международной обстановкой в этот период постепенно сгладили это ощущение. О художественных достоинствах произведения я, например, тогда не задумывался. Все подавл.ял фактический материал, который по своему характеру был чем-то новым, отличным от того, чем нас "кормили" тогда. Вскоре хрущевская оттепель закончилась, о повести как бы забыли, а Соженицын превратился в гонимого диссидента. Но когда, много лет спустя, я вновь перечитал эту повесть, то мне бросилась в глаза ее художественные несовершенства, не литературное построение фраз, сумбурность в изложении, чрезмерное использование лагерного жаргона. да и острота содержания как бы сгладилась, поскольку к тому времени я был уже знаком с "Раковым корпусом", и отдельными отрывками из "Гулага".

Как-то на одном из предыдущих мест работы зашла речь о 90-х, которые я в сознательном возрасте не застала, однако мои собеседницы прожили их в самых различных стадиях: кто-то выживал, договариваясь с бандитами, чтобы крышевали парикмахерскую, кто-то перебивался с картошки на крупу, кто-то лишний раз не выходил из дома с ребенком, на всякий случай, зная, что у ее мужа проблемы.
А одна женщина сказала, что фигню все другие говорят, у нее в девяностые всё было в порядке, значит, и у всех так было, а у кого не было, те сами виноваты. И вот, казалось бы, причем тут это?

Просто я заметила такую закономерность, что в вопросах того же ГУЛАГа у некоторых людей идет примерно такая же реакция: тотальное отрицалово, и, как правило, это еще сопровождается репликами о том, что не надо тут порочить славу СССР, мол, в такие места попадали те, кто этого заслужил.
Однако лично для меня вопрос не в том, существовало ли такое (официальные документы не переплюнешь), и даже не в том, кто там находился (даже статус «политического» никак не исключает возможность совершения реального преступления).
Вопрос не в этом. Вопрос в условиях. В нечеловеческих условиях, которые хоть и варьировались от лагеря к лагерю, но общей сути это не меняет.
Особенно жутко это осознавать на фоне того, что с аналогичными явлениями в других странах (да, цели абсолютно другие, и даже сравнивать их глупо, но каркас один) боролось и руководство страны, и часть людей, которые потом в своей стране попали в такое вот трудовое учреждение, где работа на благо родины, искупление «вины» (если она есть) превращается в выживание.
И жутко, когда такие условия приравниваются к норме.

Итак, мы имеем. Один день одного человека в одном из лагерей. Подробно и со всеми деталями. Всё.

И проблема этой книги не в том, что сюжет в ней... ну никакой. Это описание повседневности человека в сложных условиях, что реально может быть интересным.
Но у этой книги очень сложный язык, она написана как будто не для рядового читателя.
И это вообще не про атмосферность. Атмосферность — это когда ты погружаешься в книгу, не продираясь через незнакомые слова на каждом шагу. Здесь же через слово спотыкаешься, даже если интуитивно понимаешь, о чем речь.
Слишком высокий порог входа, непозволительно высокий для такой короткой книги, с учетом, что не каждый еще захочет его перешагивать.

Нужны ли такие книги? Да. Точнее, книги на эту тему — да, но такие, чтобы их можно было бы читать без словаря.
Если судить по отзывам других, другие книги у автора написаны примерно так же. Рисковать не буду и автора для себя закрываю. А на эту тему найду что-нибудь нехудожественное.

Солженицына я не читала ранее. В школе мы обошли его стороной, а на литературе в институте очень мало говорили об авторе, а если и говорили, то вскользь упоминая самые известные произведения. Я решила начать с маленького сборника, который купила для подготовки к экзаменам. Первая книга Солженицына в моем списке прочитанных - это «Один день Ивана Денисовича».

Первое произведение о сталинских лагерях, опубликованное в СССР.

О лагерях я читала у Довлатова, но с точки зрения совсем иной. Теперь же мне удалось взглянуть на ситуацию и со стороны заключенных. Более интересно то, что тема «пленных, которым дали срок» меня затронула еще во время учебы. Я смотрела несколько фильмов и самым запоминающимся был тот, где две дочери искали следы отца, когда-то погибшего в лагере. Его засудили, едва он вернулся из плена. Главный герой Солженицына обременен той же бедой, хотя она его и не гложет спустя годы.

Считается по делу, что Шухов за измену родине сел. И показания он дал, что таки да, он сдался в плен, желая изменить родине, а вернулся из плена потому, что выполнял задание немецкой разведки. Какое ж задание – ни Шухов сам не мог придумать, ни следователь. Так и оставили просто – задание.

У Солженицына в «Одном дне…» слог крайне сложный. Он полон зэковского говора и, чтобы понять, о чем иногда идет речь, требуется либо вспоминать, что значат слова, либо открывать конец произведения со словарем. Но, тем не менее, книга в красках описывает обычный день заключенного. Она полна описаний, с одной стороны, устрашающих, с другой – наблюдательно интересных.

Мороз был со мглой, прихватывающей дыхание. Два больших прожектора били по зоне наперекрёст с дальних угловых вышек. Светили фонари зоны и внутренние фонари. Так много их было натыкано, что они совсем засветляли звёзды.

Солженицын задает себе строгие временные рамки: рассказ начинается с побудки и заканчивается отходом ко сну. Это позволяет автору показать суть лагерной рутины через множество деталей, реконструировать типичные события. «Он не построил, по существу, никакого внешнего сюжета, не старался покруче завязать действие и поэффектней развязать его, не подогревал интерес к своему повествованию ухищрениями литературной интриги», — замечал критик Владимир Лакшин: внимание читателя удерживают смелость и честность описаний.

Несмотря на множество комментариев в сторону автора, я все равно сложила свое собственное мнение, которое никоим образом не поддалось мнению извне. Для меня Солженицын и его «Один день…» оказались несчастным бытом, который сожрал и автора, и героя, и читателя. Иван Денисович Шухов стал для меня героем, отбросившим все низменные человеческие ценности, оставив за ними важный минимум. Каждый свой день он проживает в борьбе. И что-то из его слов неизменно проникло внутрь, укоренилось, соседствуя с привычными мыслями.

Советую, с болью на душе, потому что все произведение вызывает во мне чувство сродни окоченевшим на морозе рукам. Больно.

Безумно понравилась задумка. В тексте описан всего один день и, читая, ты понимаешь сколько ещё осталось. Сложно передать словами эту мысль. Раньше не читала ничего подобного. Что описан всего один день и ничего лишнего - необычно и здорово.
Книга основана на личном опыте и все образы максимально яркие. Тут и приукрашивать их не нужно, оригинал, то, что стало материалом для этого произведения, изначально очень интересен. Например, читаем рассуждения бедного, чаще всего голодного, холодного и сонного зэка о еде и тепле, и после тебя некоторое время радует мягенький плед и вкус самого обычного хлеба, воздушность его мякиша. Автор настолько ясно излагает мысли зэка, что читатель заражается и некоторое время думает похоже. Это очень сильно.

Атмосферное произведение, осуждающее власть, алчных и злых людей.

То, что Матрёна - пример для подражания, вопрос спорный. Да, она была доброй и хорошей, но надо также и знать границу и этому. Ведь многие люди начинают пользоваться твоей добротой и вытирать о тебя ноги, даже не подумав, а что ты за человек.

Это произведение как раз и учит доброте, человечности и трудолюбию. И презирает таких людей, которые начинают эту доброту использовать для своих целей.

Это противостояние довольно долгое и тяжёлое, но я верю, что рано или поздно, в людях угаснет негатив и останется тот свет, который будут дарить миру.

Ведь без таких людей, как Матрёна, мир бы давно прогнил.

Крохотный рассказ о попадании молнии в дерево, которое автор сравнивает с ударом кары-совести по человеку. Как наблюдение реального случая, рассказ интересен, но по сравнению с "Грозой в горах" из того же сборника - явно проигрывает. Наверное, это и неудивительно, ведь там - яркий, красочный разгул стихии, здесь же - лишь краткий момент и последствия. Если честно, приплетенное в конце сравнение расколотого молнией дерева с расколотой совестью душой хоть и не лишено смысла, показалось мне натянутым и ненужным этому рассказу, хотя ради него автор и выбрал именно этот случай из жизни. А вот чего у Солженицына не отнимешь - так это красоту и богатство языка, необычный выбор слов, которые он использует для описаний.

Тем, кто не знаком с порядками лагерной (тюремной) жизни, а я с ними (слава Богу) не знакома, будет интересно почитать.
Повесть небольшая, написана простым, понятным языком, от лица заключенного. Всё повествование умещается в один день (от подъема - до отбоя). Что, кто, во сколько, зачем и почему происходит в местах не столь отдаленных. Не очень подробно, но определенное представление складывается.
Советую почитать тем, кому интересна тема лагерей и творчество Солженицына.
Мне понравилась, взялась после нее читать "Архипелаг ГУЛАГ". Но это уже совсем другая история...

Это - первый опубликованный рассказ Солженицына. Вызывает двоякие впечатления. Но это только потому, что "теплый зябкого разве поймет". Кажется, что жизнь заключенного сводится только к мыслям о еде и как согреться. Но в том-то и дело, что это - самый поверхностный взгляд. И да: так только кажется.

Это уже по мере чтения замечаешь, где глубина. Как за 8 лет такой жизни не научился "нахальности", как "не смог себе позволить есть в шапке", как во время работы улетали все другие мысли, а оставались лишь размышления о том, как лучше трубу наладить, "чтобы не дымило".
Один день. А было их таких 3653...