Записки на табличках Апронении Авиции

Оригинально... )) Книга, которую нужно не столько читать ради удовольствия, сколько рассматривать, как хитроумно сделанный артефакт. ))
Сюжет: да нету. ))) Все делится на две части - сначала во вступительной главе рассказывается о жизни Апронении Авиции, знатной римлянки времен "упадка и гибели", как выражались герои Диккенса. Ну и, краткий исторический обзор происходящих в Риме событий. А дальше идут собственно упомянутые записки. Повседневные заметки по хозяйству "на память", бухгалтерские записи, пометки о каких-нибудь встречах и посещениях того и этого... Иногда, под настроение, глубоко личные записи, похожие на дневник, или размышления о чем-то...
Интересен тут, конечно, контраст. )) Среди всех этих эпохальных катаклизмов, происходящих буквально вокруг, женщина не находит нужным записать хоть что-то. Трудно, конечно, представить, что она умудрилась не заметить - ну, скажем, захвата Рима варварами... Но ничего.
Впрочем, я уже читала как-то практически такие же "записки на табличках" - дневниковые записи кого-то из князей Голицыных, который приложил все усилия, чтобы не заметить революцию. Так что можно только восхититься успехами Киньяра в критическом реализме... или как это называется сейчас... ))

Занимательная безделка. Игра ума на 100-130 страничек. Удачная стилизация под записки допотопной римлянки. Членов, совокуплений, упоминаний соответствующих жидкостей и запахов, волнующих душу лирических излияний, связанных с быстротекущим временем - примерно поровну. Две части: экспозиция, показывающая, что происходит в мире, и собственно записки. Первая никак не поможет проникнуться второй (автор сам говорит, что такие-то события не упоминаются в записках), но её задача, видимо, в том, чтобы продемонстрировать уровень авторских познаний и его скилл. Автор (ибо говорить нужно в первую очередь о нём, выглядывающем из-за римской ширмы) - образованный, немного сноб и явный атеист. Ему не особенно удаётся скрыть свою нелюбовь к побеждающему христианству, но и античность он любит не за "спокойное достоинство ритуалов". Последнее демонстрируют его герои (насколько героями можно назвать тени, мелькающие в стилизованных записках): не бедняки, не пролетарии, люди с достатком, скептики, они немного в стороне от общего тока жизни, они (отдалённо напоминая героев "Декамерона") наслаждаются земными радостями, их оттенками, их чувственной стороной (чему перчинкой, пряным соусом служит некая философская рефлексия) и стороной, так сказать, лирической, ибо всё течёт, а воспоминания даруют пережитому глубину. Всё для них течёт ниоткуда в никуда и ни за чем. И на волнах этого мрачного водопада они - наблюдают ещё неявный закат своей эпохи и наслаждаются текущим днём. Очарованность упадком и бессмысленностью (некоторые начитанные тяночки такое любят). Да, ведут они жизнь, какую, в моём селянском представлении, не прочь вести какие-нибудь изломанные манерные французские интеллектуалы века 20 (избавь нас от них Бог). Скепсис скепсисом, но в меру, ибо ласки хороши и вино отличное. Как там у Рабле: римлян сменили греки, греков - французы. "Укрась вином мелькание страниц"... Хотя тут вино нужно понимать метафорически, как образ интеллектуально-чувственных удовольствий. Не знаю, сложно ли сварганить такую подделку при наличии соответствующего образования и увлечения темой. С другой стороны, то, как поданы некоторые из наиболее лирических движений души, требует известной остроты ума, вкуса и живости воображения. Последнее - искупает затею. Смысла тут нет никакого, но при определённом настроении это сочинение может доставить пару приятных минут. Авторские умения направить бы на что-нибудь более серьёзное. Пропадают же зря.

UPD Забыл написать (и не только я заметил): легкий закос под Сэй Сёнагон. "Весною - рассвет", "То, что очаровывает" и всё вот это

Для меня эта книжка - игра со временем. Вот престарелая Апронения в одной табличке делает насущные заметки о хозяйственных делах. В следующей - вспоминает прогулку с прабабушкой в раннем детстве. Еще в одной - болтовню с подругами. Старость дальнозорка, и все самое животрепещущее происходило, разумеется - там, тогда, в молодости.
А на самом деле это не римская патрицианка ведет записи, а француз 20-го века изображает своих современников с их ипохондрией, с их чувственностью и типично французским эстетизмом, обрядив их зачем-то в тоги древних римлян.
Да и сама я читала это произведение уже во второй раз, а врпервые его увидела когда была раза в два моложе, чем теперь. Поэтому вспоминался не текст книги, а события и настроения тех лет...
Книга воспоминаний - флакончик с мыльными пузырями. Летят, переливаются, лопаются в воздухе..
Лекгая, изящная, трогательная безделушка.

Стилизация, конечно, удалась. Но, боги, как же было тяжело читать первую часть! Как вообще возможно обычному человеку продраться сквозь кучу страниц, изобилующих чуждыми слуху именами, должностями, родственными связями, датами, местами? Я всего лишь простой читатель со среднестатистической памятью; для меня это было настоящей пыткой. И самое грустное, что от этой части книги в памяти не осталось ровным счётом ничего. Я могу понять задумку автора и порадоваться её исполнению, но, увы, не могу оценить должным образом.

Вторая часть - собственно, те самые таблички - была значительно увлекательнее. Тут, можно даже сказать, сердце успокоилось. Вырисовался персонаж, его судьба, чувства, эмоции. Не самый приятный персонаж, если честно, но знакомиться с ним посредством коротеньких заметок было интересно. Казалось бы, столько веков прошло, а нет, всё в нашем мире по сути остаётся без изменений (и тут вполне можно согласиться с Киньяром). Женщин волнуют всё те же проблемы – любовь, семья, красота, уют в доме. Они также восхищаются красками восходящего солнца и также расстраиваются уходящей молодости.

Апронения Авиция - дама весьма знатная и, что уж там говорить, очень богатая. Римская аристократия. Она ведёт роскошную жизнь: отдыхает в своих многочисленных домах, ходит на прогулки, ест удивительно заманчивые яства, принимает ночами любовников. А на досуге ведёт дневник. Даже не дневник, в общем-то, а так – записи. Тут и список дел, и памятки, и короткие заметки о каких-либо значительных для неё событиях, и замечания о чём-либо, и рассуждения о прекрасном и не очень. Список дел Апронении порой весьма напоминает список современной дамы, только сменить имена и места, и вуаля:

LIII. Ближайшие дела

В рощи Помпея
Кутёж у Марцеллы

Сквозь все эти записи мы видим женщину не глупую, способную рассуждать. Вместе с тем, личность она довольно противоречивая, на мой взгляд. Её поступки порой неприятно удивляют, иногда, напротив, вызывают положительные эмоции. Она самоотверженно сидит с умирающим мужем, после чего закатывает себе восхитительный ужин, под который рассуждает о жизни и смерти. Она принимает нищенку в своём доме, потчует едой и беседой, а потом приказывает рабам высечь её подальше от дома. В ней живо переплетаются чувства прекрасного и рационального.

Женщины, которые всё находят изумительным, потрясающим, невероятным, - отвратительны.
Женщины, которые всё находят мелким, банальным, глупым, никчёмным, безвкусным, - отвратительны.

Чем больше одежда и косметика скрывают тело, тем благопристойнее оно выглядит.

Не помню, каким ветром занесло эту книгу в мою читалку. Но я этому рада.

Прежде чем перейти непосредственно к запискам, а проще говоря, дневнику Апронении Авиции, автор знакомит нас с эпохой героини.
Впрочем, о том, что это пишет не наша современница, догадаться не сложно, стилизация не позволит ошибиться.
Точно также, сразу понимаешь, что это знатная дама, своими записками она дает себе полную и точную характеристику.
А в остальном - дневник обычной женщины, в котором бытовые, религиозные, финансовые, эротические записи чередуют друг друга; соседство некоторых подчас вызывает улыбку.
Интересно, как с течением времени, меняются вкусы, предпочтения, занятия героини. Она стареет, упоминания о муже и любовнике сменяются рассказами о болезнях, сплетнях, дружеской болтовне с немощным другом, и только.

Р.S. Мое знакомство с Киньяром оказалось положительным, продолжим.

Невероятно красочная книга, повествующая о жизни богатой патрицианки, которая излагает свои наблюдения, сентенции мужей, любовников и друзей, делает памятки, чтобы не забыть, пишет о детях, женщинах, мужчинах, о том, что любит, о том, какие запахи ей ненавистны. О любви, о старости. Записи на буксовых табличках, словно реликты, словно застывшие в смоле муравьи. Две-три строчки о мегарских вазах или сицилийском вине создают впечатление присутствия нас в этой эпохе, заката Рима. Книга-стилизация, словно кости неизвестного динозавра, где по двум-трём косточкам мы пытаемся воссоздать весь портрет давно почившего существа.

X. Кормилицы

Антулла прогоняет свою кормилицу, ибо что у той больше нет молока.
Ликорис прогоняет свою кормилицу, ибо у неё больше нет ребёнка.

о ревности:

XXX. Пьяные речи Сп. Поссидия Барки

Спурий напился и стал, заикаясь, припоминать Габбу, которую любил сорок зим назад. Габба уже тридцать лет как мертва. Это случилось еще до моего знакомства с Аконией Фабией Паулиной, в тот год, когда Веттий Агорий Претекстат был префектом Города, а Флавий Афраний Сиагрий — консулом. Мужчина,восхваляющий женщину, которую некогда любил и которая ныне лежит в могиле,становится неприятен до отвращения. Испытываешь ревность к телу, давно истлевшему в земле, к мысли, давно поглощенной небытием. И чувствуешь себя глупой и несправедливой.

XXI. Вещи, которые даруют чувство покоя.
Я люблю скрип повозок на улицах Рима.
Тёплые ванны, когда их принимаешь на террасе, в мягких закатных лучах солнца.
Глубокий сон мужчины, познавшего наслаждение.
Тюфяки, набитые травою с берегов Нила.
Звёзды - в тот час, когда их постепенно стирает заря.
И терпеть не могу старых людей, или, по крайней мере, тех из них, что весь свой век живут со смертью за плечами.

CLVIII. Вещи, способные развлечь при скуке.
Среди того, что способно умилить, не указала ты ..... любимого человека, который вдруг, ни с того, ни с сего разражается рыданиями, хоть он и не выпил ни капли, и умиляют не столько его слёзы, сколько дрожащие губы.

XXII. Ближайшие дела.
Улица Патрициев.
В Септы.
Крапчатая мурренская ваза.

Так, в полустёртых записях на буксовых табличках мы видим женщину, любящую, стареющую, испорченную страстями и богатством, жалеющую, вспоминающую и канувшую в Лету, оставив после себя стопку табличек и запах оливкового масла.

А мне понравилось.

Когда я выбирала книгу на последний раунд Долгой прогулки, я, конечно, читала, что Киньяр - мастер стилизации, но я и представить себе не могла - насколько.

Начнем с того, что книга - крошечная: всего 140 телефоно-страниц. И почти половина из них - это "введение" к самому тексту: "Жизнь Апронении Авиции". Она охватывает гораздо более длительный период, чем тот, что выведен непосредственно в "Записках..." и, по сути, является ширмой или, если позволите - театральным задником, на фоне которого будет происходить основное действие.  Что особенно интересно, никакого влияния на понимание происходящего в "Записках..." это введение не оказывает: они существуют в одной реальности, но в разных ее плоскостях. Поэтому выбор -  читать его или пропустить, остается на усмотрение читающего, но, как по мне, то в данном конкретном случае - это дополнительный оттенок удовольствия. При этом введение оказалось настолько подробным, датированным и персонифицированно-детальным, что лишь к концу его чтения у меня в голове, как говорится, забрезжило чудовищное подозрение...  До этого я честно думала, что Киньяр сам либо перевел, либо адаптировал реально существующие записки древнеримской матроны. 

И я не зря вынесла в заголовок первую фразу из "Записок у изголовья" Сэй Сенагон. "Записки на табличках..." очень сходны с этой книгой. Хотя... вот написала и сама задумалась.

На самом деле сходство, думаю, лишь в краткости и удивительной емкости. Потому что у Сэй Сенагон записки очень "внешние", созерцательные, описывающие происходящее вокруг, неважно, природа это, одеяния придворных дам или обрядовая часть жизни. Внутренние переживания, конечно, тоже есть, но скорее фоном. У Апронении Авиции записки, как мне показалось, больше "внутренние", она сосредоточена на ощущении происходящего. Даже если речь идет о непосредственно действиях, все кажется, что она не просто описывает, а перепрочувствует их. Что уж говорить об описании эмоциональных моментов...

Плюсом не могу не упомянуть описания чисто телесных моментов: описания депиляции всего тела, половых актов, встреч и расставаний любовников, физиологических признаков старения и тому подобного.

Тем не менее, Апронения, так же, как Сенагон составляет свои милые списки: "Признаки счастья", "Какие вещи приятно пахнут", "Вещи, способные развлечь при скуке" и прочие - очень интересно читать, честно.

Ну разве не милота?

Как мне показалось, очень много рассуждений о вечности, смерти, общем итоге жизни...

И одновременно - это очень земная книга, про реальность и бытие.

В общем, эту книгу нужно купить и поставить на полку рядом с "Записками у изголовья", чтобы в моменты пасмурных дней, когда тебя засасывает экзистенциальный вакуум, доставать и читать, открывая страницы наугад. Древняя японка и не менее древняя римлянка лично для меня говорят удивительно в унисон.

На фоне эпохальных трудов её современников эти лытдыбровые посты античной блогерши смотрятся по меньшей мере занятно. Апронения Авиция явно не страдала графоманией: за двадцать лет едва набралось две сотни записей на буксовых табличках. На её глазах рушится Священная Римская Империя и низвергаются языческие боги, а почтенная матрона описывает изжогу от переедания и ведёт строгий учёт поступления мешочков с золотом. Либо она не снисходила до того, чтобы замечать подобные события. Либо внутренняя сдержанность мешала ей высказываться — более того, диктовала необходимость вести себя так, будто вокруг ровно ничего не происходит.

Киньяр играет с формой, содержание — вторично. Вступительное слово — объёмное, витиеватое и сложное для восприятия — обрамляет весьма изящный и лаконичный основной текст, подогревая читательский интерес и давая необходимые пояснения касательно исторического контекста, о котором в самих записках не упоминается вовсе. Стилизация великолепна, автору удалось передать атмосферу быта римской знати именно в той мере, какая доступна пониманию и соответствует ожиданиям современного читателя: нега размеренного образа жизни, любовные утехи и интенсивная работа мысли. Поэтому записи о гастрономическом гедонизме совершенно естественным образом перемежаются воспоминаниями о тайных встречах с любовником, философскими умозаключениями и остроумными афоризмами непринужденных дружеских бесед.
Некоторые темы, вроде выщипывания рабами волос из задницы господина или громко справляющая малую нужду нищенка, вызывают брезгливость и призваны воссоздать исторический антураж, другие же — вечные, как сам город Рим, в котором жила Апронения Авиция: еда, секс, любовь, деньги, смерть, самоанализ.

Приходится постоянно напоминать себе, что книга — всего лишь искусная имитация, а не подлинные дневниковые записи, а главная героиня — плод воображения Паскаля Киньяра, а не женщина из плоти и крови, прячущаяся от пугающей её реальности и надвигающейся старости за списками покупок, воспоминаниями о былой любви и перечислением поглощённых за обедом яств.

Начну с того, что первую главу довольно сложно читать. Она пестрит событиями из истории начала новой эры, неизвестными мне именами, а постоянное обращение к сноскам не добавляет удовольствия от чтения. Дальше проще. Зарисовки сексуально озабоченной старухи, выдаваемые за жизнь древнеримской матроны, читать, конечно, занятно, но неясно, в чем смысл книги. Ни значимых событий, ни размышлений, ни ярких описаний. Оценить стилизацию я не могу, поскольку не знакома с повседневной жизнью римских патрициев. Итог: оригинально, легкочитаемо и бессмысленно.