Полное собрание сочинений в 11 томах (эксклюзивное подарочное издание + CD-ROM)

Действительно, для каждой книги есть не только свой читатель, но и свое время. Возраст, состояние души, готовность к чтению.
Эту книгу мне, наверное, необходимо было прочитать. Не могу сказать, что понравилось. Просто потом оказалось, что она была как бы подготовкой ко многим другим книгам. Просто попалась в нужное время, когда уже есть кой-какой багаж читательского опыта, уже нет априорного уважения к прославаленному имени или такого же априорного неприятия всего, что "нынче принято читать", когда уже есть с чем сравнивать, но еще нет зацементировавшейся в уме массы более или менее одинаковых сюжетов, стилей, приемов и тд. По-моему, сейчас книгу читать не обязательно. Она уже ушла, вытесненная и фильмом, и разговорами, рецензиями, оценками... Наверняка когда-нибудь через много лет кому-нибудь покажется снова интересной - хотя бы как характеристика хорошего поэта.
А я попробовала вновь перечитать - и не сумела. И поймала себя на нечитательской мысли: Пастернаку не стоило писать прозу.

Роман, кроме того, что сложный (лично для меня), еще и очень масштабный, охватывающий почти четыре десятилетия.
Сначала может показаться, что слишком много персонажей, слишком много событий, идущих параллельно, без видимой связи между ними. Но уже после первых 100 страниц история Юрия Живаго становится главной, остальные герои второстепенны, но каждый здесь играет свою роль.

Мы следим за тем, как Живаго растет, становится врачом, женится, идет в армию воевать против Австрии и Германии, оказывается втянутым сначала в революцию, а затем в гражданскую войну в качестве врача в отряде партизан, скрывающихся в лесах. Он никогда не выбирает для себя эти дороги, а лишь мечется по ним. Он пытается сохранить свою жизнь, пока страна рушится вокруг него.

Этот роман - портрет России, разорванной на части во имя «идеала», ностальгия по недалекому прошлому, счастье, которое кажется досягаемым, но становится неуловимым, внезапное открытие, что свобода воли эфемерна в обществе условностей.
И да, это история любви на фоне войны или история войны на фоне любви. И то, и другое играет важную роль, но ни одно не выделяется на фоне другого.

Главный герой - Юрий Живаго - прожил такую сложную и непростую жизнь. Он отучился на врача, а вскоре его отправили на войну военным врачом. Повествование очень тонкое, как будто на полутонах, с нотами недосказанности, и в то же время с очень глубокими размышлениями. Это роман о судьбе поколения, чья юность и молодость пришлись на грозные годы двух революций и гражданской войны. Из безмятежной, размеренной жизни эти люди вступили в полосу бедствий, крови, боли, безумства, одичания. Меня книга покорила богатством языка и мелодичностью слога.

Пыталась прочитать и, собственно, осуждаю.
Не, не, ребята, я так больше не могу. Часть 6, глава 3 - дальше я пас. Это, простите меня, любители природы, революции и интеллигенции, неожиданно ужасно. Даже отвратительно. Я пыталась прочитать сей труд два раза, причем с промежутком лет так в пять и, как видите, в обоих случаях - безуспешно.
Но, несмотря на сей прискорбный факт, начнем, пожалуй. И начнем с поэзии, Пастернак все-таки поэт. Эти стихи в конце - довольно странный ход, ведь за древностию лет все уже знают, что про свечу, которая горела на столе, написал Пастернак, а никакой не доктор Живаго. Вообще, стихи Бориса Леонидовича - вещь весьма специфическая, порою сложная для понимания, но не лишенная оригинальности и даже некоторой прелести. А вот его роман - это нечто. Как в известной песенке: будучи "плотником", Пастернак вдруг начал шить штаны. И не удивительно, что все так вышло.
Сразу, с первых страниц невольно пришло сравнение с "Жизнью Клима Самгина". И совсем не от времени действия, а от количества... детей. Автор просто забрасывает читателя детьми, их родителями, дядями, тетями, воспитателями и знакомыми. Все они находятся в разных местах и не связаны между собой. (Конечно, до поры до времени, о эти неожиданные связи!) А потом события, события, события! Ты поди разберись! Если в той же "Жизни" эти события как-то плавно сменяют друг друга, и вообще понятно, что происходит, и интересно даже, и все это связано главным героем, и характеры персонажей и местность описаны объемно и ясно, то тут... Короче, все это было очень странно и неудобоваримо. Я уж думала, что после "Жизни" с ее тысячей страниц и наличием огромной исторической канвы мне уже ничего не страшно, и вот же не смогла преодолеть какие-то несчастные триста и более-менее тот же промежуток времени. Хотя, что-то подобное уже было. Причем и по объему, и по языку, и по сюжету, и по рассуждениям. Да-да, еще одно произведение на эту же тематику, еще одно сравнение - "Хождение по мукам" дорогое, тоже недочитанное. Вот казалось бы - где Алексей Толстой, а где Пастернак. Поэт и исторический романист, изгой и "красный граф" - а так похоже. Просто удивительно.
Ладно, теперь поговорим о дряни о языке и художественных особенностях. Такое ощущение, что роман писали два разных человека. Один делал описания (6 глава из 5 части – очень даже), а другой все остальное.
Вот, например:

Ловлю флешбеки из диктантов по русскому языку во 2 классе.
Или это:

Так. Не. Говорят. Люди. Так говорят герои Пастернака. Или нет, так говорит сам Пастернак.

Точнее вот так. И нет, это не мысли автора, как могло бы показаться, и было бы даже уместно, конечно, не в художественном произведении, а в философском эссе – но это - невообразимо! - это часть диалога двух людей! Так разговаривает типичный представитель русской интеллигенции начала 20 века.
А все эти пересечения героев? Опять приходит на ум горьковская "Жизнь", там тоже гг постоянно сталкивался с друзьями детства и прочими знакомыми в самых разных обстоятельствах, что показалось мне весьма странным и тогда (хотя, в сущности, там это оправданно тем, что все действие завязано на гг), но здесь сие явление переходит всяческие границы, ведь неожиданно встречаются и оказываются друг другу родственниками абсолютно все - и дворники, и профессорские жены.

Прелесть. Собственно, здесь очень точно передана вся суть этого романа.
Автор скачет с предмета на предмет. Вот Юра и Тоня… Уж поскочу и я. Эта Тоня просто есть. Автор так и говорит: вот, читатель, смотри – это женщина и ее зовут Тоня. А уж про то, кто она такая, как выглядит и что из себя представляет - ни-ни, мол воображайте, как знаете и думайте, что хотите. Причем она не какой-то проходной персонаж, а вполне себе один из главных и играет в дальнейшем довольно значительную роль. Так вот они, Юра и Тоня, собираются ехать на елку к Свентицким, читатель уже предвкушает танцы, свечки, праздничный ужин, а тут бац - и

Конечно, потом все свяжется и разрешится, но я ведь не знаю, что будет дальше, поэтому такая конструкция только запутывает весь сюжет и вызывает некоторое недоумение, а отнюдь не создает интригу.

Неожиданно.

• События чрезвычайной важности. В Петербурге уличные беспорядки. Войска петербургского гарнизона перешли на сторону восставших. Революция.

  Еще неожиданней. (А еще неожиданней, что Петербург зовется Петербургом, хотя уже года три как Петроград).

Вот сейчас автор сделает описание деревни, всяких разрушений, дороги, неба какого-нибудь серенького, вставит чьи-нибудь мысли и т.д., и т.п.
Никакой эволюции героев нет и в помине, как и "исходных данных" их характеров. Ну как же, скажет какой-нибудь восторженный читатель и почитатель сего романа, вот же автор пишет:

Собственно, только отсюда мы это и узнаем. Из вот этого вот предложения. А хотелось бы - из речи и действий данного персонажа. Такая-то перемена!
Эх, мечты, мечты...
Кто такой Юрий Живаго? Интеллигентский интеллигент? Как, скажите, как понять это из текста, а не из моих знаний о замысле автора?
В общем, всё. Все охают, ахают, а я говорю - такой роман нам не нужен!

Книга не держит, не цепляет. Читая определённые главы, нередко задаёшься вопросом, а для чего, собственно, мне это рассказывают. Половина персонажей внезапно появляется и также неожиданно исчезает. Характеры многих героев (и Живаго в том числе) не прописаны. Неожиданные встречи старых знакомых наводят на мысль, что действие романа происходит не на бескрайних просторах России, а во дворе одного дома. Описания природы и городов очень образны и талантливы, но когда принцип становится ясен, то читать такие описания становится скучно.
Хоть сказать такое и слишком самоуверенно, но, по-моему, время такой литературы уже прошло. Имею в виду не ЧТО, а КАК. Вот такой я уверенный в себе человек.

Пришлось удостовериться, что чем громче и чаще какую-то книгу нахваливают, тем меньше в том есть действительных оснований. Вот и отмеченный Нобелевкой роман "Доктор Живаго" разочаровал. Не боясь прослыть неумной, не тонко чувствующей, не интеллигентом я ставлю оценку, прежде всего, честная сама с собой.

На книгу настраивалась, понимая сложность темы гражданской войны. Однако с первой страницы образный (но не сложный) язык, напоминающий литературу 19 века, увлёк, суля приятное чтение. Увы, ненадолго. Ближе ко Второй книге  "продолжение традиций великого русского эпического романа" ещё как-то просматривалось, но дальше стили нагромождались, проявился уклон в рассуждения в ущерб динамичности и перемене сцен. Полагаю, избери автор форму повествования "поток сознания", роман только от этого выиграл бы, учитывая поэтическую склонность автора. По настроению роман похож на творение начала 20 века с сентиментальностью, декадентством и мистицизмом, а по исполнению - топорность века 19 (совпадения, случайности, deus ex machina, природописание). Б. Пастернак или рефлексирует, или будто тянет за собой годы своей молодости, по прихоти человеческой психики превознося ушедшее, где трава зеленее и т.п.

События в начале описаны убедительно, потому что автор, очевидно, знал, о чём писал. А вот с войной и переездом героя на Урал повествование меняет тон на уклончивый, лишь намекая на важные события и личности в истории страны, что отдаёт сказочностью, фантасмагорией. Только вот это новое житие-бытие героя составляет костяк книги, где важны не условности, а детальность для лучшего контакта с читателем. На одной словесной цветистости далеко не уедешь. В сравнении с другими книгами, раскрывающими те же темы в условиях войны, "Доктор Живаго" зримо проигрывает.

Сам Юрий Живаго симпатии не вызвал ни поступками, ни образом мышления. Он нудел и "осчастливливал" женщин своим приплодом, не заботясь их судьбами, подобно кукушке. (Поразительно, что он лишь спустя два года в разлуке вспомнил, что его жена давно родила от него!) Г. Мелехов в "Тихом Доне" тоже жене верность не хранил, но симпатию вызвал, и его метания из стана в стан вытекали из конкретных судьбоносных событий. Живаго - праздный эгоист: кабы не гражданская война, его амуры вписались бы в сюжет бульварного романчика, он бы изменял и смаковал муки совести. Он в книге доктор, но стойкости профессионала за ним особо не прослеживается - излишне чувствителен, пугается крови. Живаго больше похож на недоучившегося филолога или философа, который в сытые годы сидел бы в ожидании вдохновения, почитая себя непризнанным гением. И в годы смутные он оставался гордецом:

Если верить словам, что в Живаго автор изобразил себя, то такая нескромность симпатии не вызывает, а также объясняет поступки Пастернака на пути к славе.

Теперь понятно, почему роман отказались издавать в СССР - Пастернака так попросту спасали. Жители (выжившие) страны, по которой война прошлась с невообразимой жестокостью, мягко говоря, удивились бы, прочтя откровения автора о ВОВ: "война явилась очистительной бурею, струёй свежего воздуха, веянием избавления", "её реальные ужасы, реальная опасность и угроза реальной смерти были благом... и несли облегчение",

Это написал человек, который лично видел эту войну, который приступил к роману в 1945 году! Он хоть своему Отечеству победу желал? Что им двигало? (Дальнейшая судьба произведения наводит на ответ). Без длинных рассуждений у меня возникает лишь единственный вопрос - За что?

Удивляет и оценка "славного мирного" 19 века. Из уст героини по профессии историка это высказывание звучит поразительно. Или воспевается только своё выстраданное, эмпатии на других людей, на их горе не хватает?

В один ряд с настоящей русской классикой роман не поставить никак! Поэта удостоили за прозу. Неужели Нобелевкой можно оправдывать всё и всех? Сколько таких награждённых и забытых! Всё от того, что обессмертить могут только признание неподкупных читателей и время. А так, кабы не столько шумихи вокруг "Доктора Живаго", суждения о нём были бы откровеннее, а популярность объективно значительно ниже.

Гул затих. Я вышел на подмостки.

Прислонясь к дверному косяку,

Я ловлю в далеком отголоске

Что случится на моем веку.

Долго я откладывала эту книгу и не зря – ее нужно читать в зрелом возрасте, совсем непростая она, несмотря на вроде бы авантюрный любовный сюжет, который здесь является скорее фоном. Автор ставил задачу показать исторический образ России первой половины XX века глазами русского интеллигента, а также выразить свои мысли о творчестве, о гуманизме, о христианстве, о смысле жизни человека.

В центре повествования – один из московских кругов, объединяющий несколько семей интеллигенции. Главный герой, Юрий Андреевич Живаго – врач, поэт, русский интеллигент, представитель поколения «девятидесятников» (родившихся в 1890-е), на долю которого выпали все страшные катаклизмы первой половины XX века: революции, войны, произвол, голод, разруха, репрессии. Революция пришла как ураган, ломая судьбы и сметая поколение. Вместо сострадательных интеллигентов-гуманистов у власти оказались люди из низов, движимые чувством мести и всегда готовые к насилию. Интеллигентам предстояло быть высланными из России, либо превратиться в коммунистов, приспособив свою психику к новым условиям. Живаго, пытаясь спастись, бежит от нового мира в глушь на Урал, попадает в плен к красным партизанам, теряет семью, теряет любимую женщину и возвращается в мир голода, холода и доносов.

В процессе испытаний и трагедий взгляды главного героя меняются от восторгов первых митингов февральской революции, от стремления к социальной справедливости и равенству, до разочарования и неприятия новой власти, извратившей христианский смысл революционных изменений.

Живаго, наиболее честный и одаренный человек своего круга, лишний человек, не видит в происходящем надежды и перспективы, не может черпать в нем импульсов для своих трудов и усилий, ему открывается полная своя беспомощность, безвыходность и безнадежность, утрачивается смысл всех его начинаний. Остается только моральное одиночество и творчество для будущих поколений, которые поймут и оценят. Смерть в переполненном трамвае – метафора гибели всего живого в душной атмосфере эпохи.

Книгу много критиковали, причем не только противники Пастернака, но и его соратники и друзья. Критиковали за нагромождение сюжетных линий, короткие абзацы, простоту языка и небрежность стиля, за потакание вкусам широких народных масс. Помимо главного героя в первой части книги появляется масса второстепенных героев, некоторые из них постоянно сталкиваются в самых неправдоподобных обстоятельствах, другие же исчезают, не успев появиться. Дочь М. Цветаевой А. Эфрон писала: «Теснота страшная, в 150 страничек машинописи втиснуть столько судеб, эпох, городов, лет, событий, страстей, лишив их совершенно необходимой "кубатуры", необходимого пространства и простора, воздуха!».

Все эти недостатки в романе есть, но они нисколько не мешают понять то, что хотел сказать будущим поколениям Борис Пастернак о той эпохе, о надеждах интеллигенции, которым не суждено было сбыться.

Когда сюжет «снова про чьи-то страдания» перестанет быть главным мерилом, а описания природы и слово «классика» — вызывать нервенную дрожь, когда захочется понять, что они так носятся со своим этим и найду ли я там всякое такое, тогда ты поймешь, что готов, юный падаван (только понять лучше самому — без мам, пап и списков «прочитай, а не то сдохнешь неучем»).

Дайте книге шанс, и Пастернак посадит вас в сани, закутает ноги мехом — и ну, залетные: будут на огромной скорости сменяться времена года, проноситься эпизоды чьей-то жизни — Юры, Тони, Лары, Павла, железнодорожников, партизан, крестьян, горжан, революционеров и белогвардейцев, — страсти и страхи огромной страны, а вы будете нестись, нестись.
Тракт повествования будет цеплять героев почти хаотично (эпизодами, флешбеками, мысленными монологами, рассказами из третьих рук) и из их историй строить картину эпохи, а вокруг будет красота: Урал, Сибирь, Москва — Россия-россиюшка, населенная русскими людьми, у которых как-то не по-русски снесло крышу. В конце пути, исчерпав себя, автор уйдет, а ты останешься жить с ним в сердце (таков путь план).
С поэтичностью у меня беда, зато у Пастернака она через край — все прекрасно в мире, даже человек (особенно если он Лара), ведь Россия этого достойна, говорит он. Ему удается запихнуть эстетику даже в описание зверств Гражданской войны: вы посмотрите, какую красоту рушат своими заблуждениями.
И пусть в «Докторе» много деталей, вызывающих вопросы: счастливейшие случайности и совпадения («судьбы скрещенья»), сентиментальщина (Живаго любит обнять березу/женщину/свои стихи и поплакать), многочисленные библейские отсылки и религиозная философия (теория постевангельской истории от дяди Коли или идея культуры и смерти от самого Живаго), а у заглавного героя заповедь «не навреди» мешается с народной мудростью «само рассосется», — но в то же время он полон чего-то упоительного, неосязаемого, затрагивающего что-то вне текста (ну или все это НЛП).
Издание с авторской пунктуацией и орфографией подарило мне много интересных открытий о написании слов до 1956 года («во-время», «шопот», «жить на счет кого-то») и поставило ребром глобальный вопрос: где проходит тонкая грань между авторским стилем и ошибками? Сложна!

Долго я ходила вокруг да около этого романа, годы присматривалась и прислушивалась. Слишком разные отзывы, слишком тяжелое время действия романа, слишком сложный Пастернак.
И я рада, что прочла именно сейчас. Для этого романа нужно точно выбрать время. Надо, чтобы была возможность неспешно знакомиться с ним, может даже возвращаясь и перечитывая, останавливаясь и размышляя, сравнивая с другими…

Прежде всего, стиль романа, язык которым он написан, очень оригинален. Это, конечно, не Бажов, но есть какая-то необъяснимая тонкость, особенность языка. Так много мной прочитано классиков, а не с кем сравнить. Кто-то сложнее, кто-то проще Пастернака. И эта стилистическая оригинальность может нравиться, а может и раздражать. Но, точно отмечаешь гениальность автора.

Время действия. Накануне Первой Мировой Войны. Пастернак справедливо отмечает, что эта война была началом всех бед, была рубежом между старым и новым миром. И да, смена строя была неизбежна. Недовольство накопилось и прорывалось задолго до 1917го, брожение предвещало взрыв. Но, может быть, если бы не война, эти перемены были бы не так…разрушительны. У Пастернака нет прямого размышления о событиях с критикой большевиков. Нет, вроде бы даже наоборот, его герои часто выступают в поддержку большевиков. Но не в поддержку террора. Автор сравнивает события с Французской революцией и в романе часто встречаются слова «диктатура» и «террор».

И все же, это не политический роман, не попытка даже понять и оправдать события. Этот роман шире, роман о жизни в самом широком смысле, как говорят, экзистенциональный роман. Что есть самое важное в жизни? Политика? Общество? Семья? Карьера? Родина? Труд?

Герои романа как будто блуждают в подземном лабиринте, каждый ищет что-то свое, не зная, что ждет за поворотом, они то сходятся на развилках, идут вместе, то опять расходятся в разные стороны, чтобы потом опять сойтись. Они идут вперед не столько из жажды нового, а потому что вынуждены, иначе смерть, они должны найти выход, они не стоят на месте. К чему приводят все эти поиски? Для автора вывод такой: самое главное в жизни – Любовь.
Только с любовью можно построить семью, карьеру, оставаться на родине, что бы там не происходило. Только любовь дает силы блуждать в этом лабиринте. Только любовь делает человека счастливым.

Честно говоря, язык не поворачивается назвать роман интересным или наоборот неинтересным – здесь другой случай.

Последствия революции показанные в масштабе государства умещены в одной строке с поломанными судьбами отдельно взятых людей. Соседство светлых чувств и низости, отчаяния и надежд, высоких идей и унижений бедности, грязь, страх и смерть здесь среди живой, естественной и монолитной природы как бы говоря, что человек среди самой природы, а не над ней. Произведение пронизывает любовь как высшее проявление во всем окружающем, высшее проявление природы, которое стоит над описываемыми трагическими событиями, совершаемыми человеком.

Драма, местами читать не просто, для кого-то возможно будет удручающей альтернативой школьным учебникам истории описываемого отрезка времени от начала столетия до Великой отечественной войны.