М. Е. Салтыков-Щедрин. Собрание сочинений в 8 томах (комплект)

Удивил и порадовал меня литературных дел мастер Салтыков-Щедрин Михаил свет Евграфович. Признаться по совести, я уж совершенно позабыл своё первое знакомство с данным представителем русской классики, которое, по всей очевидности, имел неосторожность произвести будучи ещё юным и беспечным гимназистом. Теперь же, спустя разноцветные годы, хлебнув разносолов жизни и обильно вкусив на собственной шкуре эмпирического опыта, я заново познакомился с данным писателем, так сказать, в полном уме и спокойном сознании. И получилось это знакомство на диво приятным и занятным, я бы даже сказал, удалым и разухабистым. Одно удовольствие читать «Историю одного города», доложу я вам, братики-сударики, да сестрички-сударушки! Конечно, если вы, движимые любопытством, заглянете на Википедию или ещё в какой справочник, дабы почерпнуть там информации о писателе, вас закономерно может смутить, что творил он в 19-том веке. Вы даже можете заподозрить, что предлагаемый фолиант написан на трудно читаемом русском языке, изобилующем устаревшими словами, оборотами и выражениями. Должен признаться, явления из предыдущего предложения имеют место быть, однако сие никоим образом не препятствует чтению, церковно-славянский и старорусский — тут присутствует в пренебрежимо малой пропорции (на 10 абзацев, может, разок или два проскочит, а то и нет), а весь текст целиком — совершенно и определённо читабелен для современников! Теперь, сочту за честь, немного осветить «Историю одного города» с точки зрения жанровой принадлежности, стиля и прочего, из чего обычно составляется литературное произведение. Первое, что стоит отметить: 19-тый век или нет, но в этой книге Салтыков-Щедрин для меня оказался завзятым сюрреалистом-модернистом! Так же данное произведение я бы отнёс к жанру... (внимание!) магического реализма. Да-да, именно так, любезнейшие. И сравнил бы я «Историю одного города» со «Ста годами одиночества» Маркеса, ни много ни мало (скажем так, энергетика схожа отчасти). И у меня большой вопрос, не вдохновлялся ли краем пера латиноамериканец Габриэль Гарсия русской классикой? Второе, что отмечу — это довольно своеобразный, но такой что ли родной абсурдный юмор, великолепная сатира о чиновничьих произволах, которые имеем по сию пору включительно, и сермяжном народе, готовом таким начальством удовлетворяться, лишь бы самому не думать. Такого рода юмор, мы видим впоследствии у таких известных работников пера и чернил, как Булгаков, Зощенко, Ильф с Петровым и других. Ну, и третье, что хотелось бы безо всякой задней мысли отметить, это, конечно, несомненное писательское мастерство. Учитывая то, что на тот момент, русская литература была достаточно скудна на примеры, коими можно было бы вдохновляться начинающему писателю (примеры существовали в зарубежной литературе), Салтыков-Щедрин выглядит уверенным властителем слов и дум. И фантазия и воплощение, на мой взгляд — у него на высоте. Единственный вопрос, который остаётся после прочтения книги: «И что? Что делать-то со всем этим?»... А на него автор-то и не отвечает.

Нет, не книга мой личный кошмар, но ее основной герой. Не помню, когда в последний раз персонаж вызывал такое отвращение, вплоть до рвотных позывов и стремления закрыть лицо и уши руками и зарыться в песок, только бы не слышать его. Но, пожалуй, стоит по порядку.

Это было очередное мое давнее предубеждение: что Салтыков-Щедрин читается тяжело и муторно. Испытание в школе чтением и обсуждением его сказок даром не прошло, и с тех пор желания вернуться к автору не возникало. Но надо же бороться с предрассудками, вот и черед Михаила Евграфовича настал. Слушала, впечатлялась, много думала (случается со мной иногда такая беда).

И, разумеется, как это часто бывает со старыми впечатлениями, они не подтвердились: книга читается (слушается) плавно, а уж слушать ее в исполнении неподражаемого Александра Клюквина - и вовсе подарок. (Но, боже, как же въедаются в мозг голос и интонации Иудушки, как их теперь убрать оттуда, а? Я, кажется, даже во сне их слышу, серьезно). Единственное: хотелось бы, чтобы автор меньше "анализировал" персонажей сам, их речи и поступки и так все сами за себя говорят.

Что касается сюжета романа, он, конечно, тяжелый. В том плане, что нет в нем ни одного персонажа, за которого хотелось бы переживать, к кому бы возникала симпатия. А в таких случаях книга всегда читается тяжелее. А если добавить сюда душную и какую-то склизкую, мертвенную атмосферу, царящую в домах и головах Головлевых, то и вовсе. Недаром же младшее поколение стремилось любыми способами сбежать. Я б тоже хотела, хоть в тундру, только не в Головлеве находиться. Только не очень-то они в этом преуспели. Видимо, можно убрать человека из Головлева, а Головлева из человека - нет.

Интересно, что мне параллельно попались две книги (причем одна детская, другая "взрослая", и авторы жили примерно в одно время), где среди прочего поднимается вопрос: если некогда богатый или хотя бы обеспеченный человек промотал все деньги, спустил на гулянки, водку, азартные игры и т.д. (нужное подчеркнуть), так вот, должны ли родственники этого самого человека ему помогать и содержать его? И оба автора однозначно отвечают: да, должны. Тот человек - горемыка несчастный, а родственники, ежели не будут давать ему денег, оплачивать его долги и так далее, и тому подобное, то твари они бездушные и жестокосердные. Ой ли? В обоих случаях у "человека" были хорошие стартовые условия плюс возможность работать и получать жалованье. И они исключительно сами виноваты в том, что всего этого лишились (ну вот в этих случаях, серьезно, сами; я вовсе не имею в виду случаи детей, оставшихся сиротами и т.п.). Так причем же тут "жестокосердные" родственники? Но авторы проповедуют христианское милосердие и любовь к ближнему, их право. А имхо - выбор в этом случае за родственниками.

Вот у господ Головлевых есть старший сын по прозвищу "балбес". Балбес он и есть: работать не способен даже там, куда его пристроили, может только пить, есть и курить, швыряя деньги куда попало. И это его-то, в возрасте под 40, надобно было пожалеть и приютить, несчастного и голодного? Водки и табаку ему на блюдечке принести? Мать, может, и жестковато с ним поступила, но осуждать ее в этом конкретном случае трудно.

Арина Петровна Головлева - женщина властная и скуповатая, главная ее жизненная цель - приумножение своего богатства, для чего она идет на всяческие ухищрения, проявляя недюжинный талант. Но, как ни удивительно, из всех основных героев она кажется самой адекватной. Ну кто ее окружал? Почти слабоумный муж, один сын - балбес, другой - мелкий лицемерный подхалим, от которого за версту подальше держаться хочется, чтоб не стошнило (но все-таки держаться трудно, он без масла пролезет, куда ему надо, законным порядком). Да третий сын, ни рыба ни мясо. Недаром Арина Петровна не раз восклицала "Для кого?!" Для кого копила? Для кого жила? Где достойный преемник? Хоть и неласкова, мягко говоря, она была с домочадцами, но да ведь среди них и не оказалось ни одного, кто хоть уважение мог бы вызвать. Интересно, мог ли оказаться? Такой, живой, с деловой, хозяйственной жилкой, способный противостоять матери и всем остальным, жить своим умом.

Если вспомнить, что "все родом из детства", то можно предположить, почему все головлевские дети оказались неспособными на искреннюю привязанность и самостоятельность в жизни. Отсутствие любви, бессмысленный отец и властная мать породили уродцев: один тряпка безвольная, другой закапывается в пустяках и словоблудии, третий просто никакой и "пусть я буду дурак, только не трогайте меня". Была и сестра, та сделала попытку сбежать, да тоже неудачно. Все дети оказались несчастными людьми, все бегут от жизни, стараясь как-нибудь от нее отгородиться, делать и думать что угодно: бухать без просыпу, огурцы в кадушках считать... только б подальше от действительности. Да и внуки тоже, если уж на то пошло. Но только вот вряд ли можно на одну Арину Петровну все это свалить. Можно сказать, что она с детства все в детях задушила и подмяла под себя, но... такое впечатление, что душить там и нечего было, они изначально какие-то... душные. Сами кого хочешь задушат. У внуков, пожалуй, что и был шанс, но и им с родителями и воспитанием не сильно повезло, а сами по себе они не смогли выбраться, все так или иначе свою жизнь разрушили. Кто виноват и что делать? Черт его знает. Психотерапевты не в моде тогда были.

А особняком тут, разумеется, Иудушка. Это, можно сказать, шедевр отечественной литературы. Нечасто подобную мерзость встретишь на страницах: мелочное, пакостливое, псевдонабожное нечто, чей смысл жизни как будто состоит в том, чтобы всем вокруг отравлять жизнь - искренне, с улыбочкой и прибауточкой. Да не только другим, и себе даже. Жутко становится, когда понимаешь, что он и наедине с собой - такой же. Но что бесит в нем больше всего - это не характер и поступки, а его приторно-мерзотная речь.

• Словами-то он сгноить человека может.

  Тут уж автор на славу постарался. Эти бесконечные уменьшительные словечки: "Аннинька", "племяннушка", "кибиточка", "рыжички", "лошадушки"... А особенно "хорошохонько", прям буээээ. Правда, и "маменька" от него часто не отстает. Как они сами-то не захлебнулись в своем словесном поносе, извергаемом на протяжении всего романа, у меня и то чуть уши не скукожились от липкой лицемерной сладости. И я отлично понимаю, почему Иудушка внушал страх. Меня вот тоже пугают люди, которых невозможно заткнуть и которые потоками изливают из себя пустопорожние речи, лишь бы только случайно какая-нибудь настоящая мысль не промелькнула. Я бы свихнулась, кажется, проведя всего лишь час в его обществе. Аудиокнигу хотя бы выключить можно, а Иудушку нельзя. Он может только изнутри выключиться, когда закончится поддерживающий его существование внутренний мусор. Но тогда и сам он... закончится, потому что больше-то в нем и нет ничего.

  Финал у книги очень закономерный, чего-то другого тут и сложно ожидать. В общем, мощно это было, да. Тоскливо, безнадежно и мощно. Никого не хочешь жалеть, а многих жаль почему-то.

С произведениями Михаила Салтыкова-Щедрина у меня были настороженные отношения с детства. В школе прямо как-то резко не сложилось, и потом я еще долго-долго от него бегала. Но незабываемое прослушивание «Господ Головлевых» во главе с Иудушкой в корне изменило мое отношение к автору, так что в этот раз я приступила к его книге без опасений. «Пошехонская старина» оставила, конечно, не такие яркие впечатления, но все же и это было любопытное чтение, давшее простор для воображения, размышлений и разнообразных эмоций по поводу описываемого. Не очень хороших, в основном.

Писатель рисует для нас широкую и всеобъемлющую картину жизни мелкопоместного русского дворянства в эпоху, предшествовавшую отмене крепостного права. Некоторые моменты он взял из своего собственного детства и окружающей его тогда действительности, другие являются собирательным образом или, как он сам выразился, «характеристическими чертами» жизни помещичьей усадьбы того времени.

Печально существование, в котором жизненный процесс равносилен непрерывающейся невзгоде, но еще печальнее жизнь, в которой сами живущие как бы не принимают никакого участия.

Все вместе производит впечатление, схожее с тем, что можно испытать от знакомства с Головлевыми. Вот только там была семья, так сказать, вырождающаяся, аномальная, а тут – вполне обычные люди, стандартное порождение своей среды, живущие так, как им предписывает окружающая обстановка, обычаи и полученное воспитание. И читать об этих обычных людях иногда тяжело до удушья, настолько мертвая, затхлая атмосфера царит в большинстве их домов. Настолько жестоко и беспощадно выпиваются все соки из бесправных людей в погоне за лишней копейкой. Настолько в них отравлены и искажены все обычные человеческие чувства.

Рассказчик повествует о своем детстве в доме родителей – мелких дворян, которые, благодаря суровой руке матери, смогли относительно разбогатеть, но на этом же фоне, в погоне за наживой, у нее, матери, немного поехала кукуха. Она живет по принципу «копейка рубль бережет» и всех в доме (кроме самой себя, конечно) принуждает к строжайшей экономии. Это неуемное скопидомство заставляет ее даже своих детей держать впроголодь. Еды дается мало и в первую очередь – остатки вчерашнего или что-то уже подпорченное, не пропадать же добру. Свежее – на крайний случай, если никаких объедков не осталось. Ну, и для гостей, само собой. А свои и так обойдутся. Одежда – рвань, перешитая из какой-нибудь взрослой рвани. Даже свежих ягод поесть можно только чуть-чуть (и желательно то, что уже начало гнить, чтобы совсем не выбрасывать), остальное в заготовки, даже если ягоды эти девать некуда и тех заготовок будет столько, что съесть невозможно и половина испортится. Но нет, хомячий инстинкт неистребим и ничто его не исправит. (Отголоски подобного и сейчас можно встретить, среди самых обычных и вовсе не жадных людей, которые, тем не менее, всё стремятся заготовить впрок, отказывая себе в том, чтобы поесть сейчас. Я могу понять, когда такое у переживших голод или тотальное безденежье в прошлом, но вот у всех остальных... реально болезнь).

В доме полно нормальных комнат, но они «парадные» (то есть ими не пользуются почти никогда), а целая куча детей ютятся в одной комнате, маленькой, тёмной, душной, никогда не проветриваемой, с клопами и тараканами... По любому поводу – наказание. При этом еще и деление детей на «постылых» и «любимчиков», кому все-таки и кусок послаще перепасть может, и шалость с рук сойти. И даже гулять – не в обычае, разве что изредка, по праздникам, да еще раз в неделю съездить в церковь, и то, если зимой, то закутанными по самые уши. «Это называлось нежным воспитанием» (с).

Если так жили хозяйские дети, то можно себе представить, что доставалось на долю дворовых людей: помои (нормальные вчерашние объедки хозяева и сами съедят), побои, работа с утра до ночи. Выдать девку замуж за самого задохлого мужичка из дальней деревни, отдать непокорного в солдаты, довести до самоубийства (особенно женщину, мужчины все-таки более дорогая собственность) – мелочи жизни, и говорить не о чем.

Автор описывает массу случаев жестокости по отношению к крепостным, среди которых только самые вопиющие имели какие-то последствия для виновника. Все прочее же – в порядке вещей, молодец хозяин (или хозяйка), умеет держать своих людей в ежовых рукавицах и выжимать из них все, что они могут дать. А то на что ж хозяйским дочкам сшить новые платья к зиме да принимать гостей на праздники, если давать крестьянам поблажки? Впрочем, приводит автор пример и таких крепостных, с которыми никакими обычными мерами хозяева справиться не могли и в конце концов даже могли махнуть рукой и оставить их в покое. Но это – редкие случаи, и потому запомнившиеся. И дети помещиков, с рождения жившие в этой обстановке, учились воспринимать ее как должное, как обыденность, и редкий из них мог бы, став взрослым, попытаться изменить заведенные порядки.

Расскажут нам и о поиске женихов для барышень из таких мелких семей, что не могли похвастаться богатым приданым, и о приеме гостей, и о внутрисемейных отношениях, где человек человеку – враг, и все мысли – о будущем наследстве, ради которого можно пойти на все. Зацепит книга и местных священников, чиновников и разного рода дельцов: они и их жизнь тоже часть общей картины, без них она была бы неполной. Все это мерзко, вызывает отвращение и тошноту, боль за людей, но также и радость, что тебе довелось жить не там, среди них, пусть даже дворянкой.

Впрочем, есть и исключения – адекватные на фоне остальных помещики, сами живущие нормально и своих крестьян не задалбывающие до смерти. Одну или две таких семьи автор описывает нам для разнообразия. Но это лишь подчеркивает, насколько такие – редкость.

Книга имеет описательный характер, сюжета как такового в ней, можно сказать, и нет, поэтому временами может быть скучновато. В особенности потому, что людей и семей, о которых рассказывает автор, очень много и в какой-то момент наступает пресыщение: ты уже перестаешь воспринимать новую информацию, новые детали.

Интересно, что в своем постскриптуме Салтыков-Щедрин говорит о том, что сам чувствует: последние главы писал уже небрежно и сам устал от этого, а потому с удовольствием ставит слово «Конец». У меня, как читателя, ощущения были схожие: последние главы дослушивала без сильного интереса, описываемые люди хоть и были интересны каждый по отдельности, но утомили своим количеством, и потому я искренне радовалась, когда рассказчик говорил «об остальных соседях я толком ничего не помню, поэтому не буду писать о них», и тоже с удовольствием услышала слово «Конец».

Данная книга - история нескольких поколений одной семьи, чьи родственные связи со временем становятся всё тоньше и незначительнее, чтобы исчезнуть совсем.
Как следует из названия, это история людей, объединённых одной фамилией, но особо не имеющих родственных чувств друг к другу и будучи связанных фамилией, в итоге оказываются не только разобщёнными, но и утратившими многие положительные черты и достоинства, отчего их род приходит к упадку, грозя выродиться совсем.

По сути главой семьи является Арина Петровна - женщина, лишенная каких-либо особых сантиментов и всю свою сознательную жизнь положившая на прирастание капиталов и неустанного роста семейного дохода, который, как оказалось впоследствии, и передать особо некому. Занимаясь материальным накопительством и внутренне обосновывая это заботой о семье и детях, на деле она всё дальше отдаляется от них, отчего ни с одним из своих отпрысков не имеет действительно родственных чувств, да и в целом, в душе её не остаётся им места.

В итоге дети, выросшие в атмосфере равнодушия, не знающие настоящей родительской любви и заботы, оказываются совершенно неприспособленными к какому-либо делу, привыкшие проводить время в лени и праздности, но при этом всегда рассчитывающие на помощь и материальную поддержку матери. По сути все они становятся этакими паразитами, привыкшими к деньгам, но не привыкшими трудиться для того, чтобы иметь их.

В истории данного семейства не просто нет ни одного положительного персонажа, но и того, кому можешь хоть чуточку испытываешь симпатию или сострадание.Но это и не входило в задачи автора, думаю, как и в жизни порой. Лицемерие, пьянство, апатия и лень одних, отсутствие сострадания к ближнему и прочая, и прочая приводят к довольно трагической, но закономерной развязке.

Несмотря на тяжелые темы, удушливую и гнетущую атмосферу произведения, персонажей, к большинству которых во главе с печально известным Иудушкой сложно испытывать какие-либо положительные чувства, роман читается на одном дыхании благодаря авторскому слогу и умению не растягивать бесконечно историю, тем самым перенасыщая её событиями и эмоциями.

До того в этой книге всё удручающе и мрачно, что посмеяться над гиперболизированными пороками и несовершенствами уже и сил не остаётся. Это произведение, как дементор, все светлые мысли и эмоции из читателя вытрясывает. Сурова русская классика. Но зато, читая вот такие вот произведения, я радуюсь, что я таки носитель русского языка, а ни какого-либо другого, ибо не представилась бы мне возможность всякий раз нервно вздрагивать, заслышав слова с суффиксом –ушк в полной мере ощутить безграничные достоинства авторского языка и понять особенности российского менталитета. Актуальные проблемы и герои, которые ещё не скоро переведутся, в старых декорациях. События, описываемые в книге, охватывают промежуток времени до отмены крепостного права, а затем и после, демонстрируя гниение системы, на нём державшейся, и жуков-навозников в этом навозе копошащихся. Но если абстрагироваться от исторического контекста, произведение заиграет новыми красками и теперь.

Кем была бы в наше время Арина Петровна? Бизнес леди и глава семейства, заведующая всеми его делами. Только матриархат сыграл злую шутку: привёл к деградации мужского элемента, который за ненадобностью системе, оскудел. Муж Арины Петровны, да и впоследствии сыновья и внуки, подверглись типичному, как принято считать, российскому недугу и проследовали вслед за дочерью, честь семьи опозорившую. Так уж их всех она строила, что и съела, глазом не моргнув. Ведь имидж – всё: как бы люди чего плохого не подумали. При этом ей казалось, что для них, родимых, старается. И ведь переживала взаправду, что ради деточек вкалывала, а те и не оценили. Только с их стороны, наверняка, всё выглядело иначе. Деньги – ось бытия этой семьи, а семейные отношения – это скорее вынужденное партнёрство, ни о каких материнских и сыновьях чувствах тут нет и речи, это полное разложение института семьи. Чем не капиталистическое общество? Только ради чего это заколачивание состояний, показное соответствие прописным истинам, когда смысл существования собственными руками был доведён до абсурда и обращён в ничто?

Один лишь сорняк прижился на почве этой: Порфирий, получивший с лёгкой руки брата прозвище Иудушка. Он и с поцелуями лезет, и молитовки все наизусть знает, и перед образами на колени правильно падает. Только он – то и есть тот монстр, что взрастила созданная Ариной Петровной система. Иудушка – лицемер от религии, да и «лицемер» слишком громко сказано. Ведь религия же такая вещь, которая подразумевает множество трактовок. Оттого и не совестно Порфирию было гадости делать, и деньги выше родных ставить: по его трактовке он праведную жизнь вёл. Такие они, эти праведники: грешат, а потом ходят по церквям, грехи замаливают. Хорошо бы их в таком случае не совершать, не правда ли? Но им важнее соответствовать обряду. Впрочем, совести у него и нет, как и других человеческих чувств, таким уж его система сделала. Монстр в обличии праведника – это классика. В общем, тут я с Фаулзом соглашаюсь: религия, какой мы её сейчас знаем, изжила себя в принципе (см. «Куколка»).

А чем была бы отмена крепостного права теперь? Допустим, экономическим кризисом, после которого уже бизнес Арины Петровны не оправился бы, как и она сама, годы уж, не те. Пришло время пожинать плоды своего труда. С ужасом Арина Петровна обнаруживает в отношении Порфирия к своим детям, ту же модель поведения, к которой сама не раз прибегала. Такая вот преемственность поколений. Поразило её не столько то, что это он такой, а оттого, что на себя со стороны посмотрела. Заключительная часть по-настоящему страшная, последний абзац – и вовсе выстрел в висок. Что, впрочем, страшнее: осознание сотворённого Порфирием или же, наоборот, как если бы он ничего не осознал? В романе много смертей, много сравнений головлёвских поместий с могилами. Безапелляционный приговор выносит автор семье Головлевых, которая, надо думать, представляет собой российское общество.

Это был довольно интересный опыт. Книга представляет собой сборник историй об одном городе, который называется "Глупово". Автор рассказывает нам о нем с самого его становления.

Обычно, у меня нет привычки читать о книгах дополнительную литературу с комментариями и пояснениями критиков, но дойдя до главы под названием "Сказание о шести градоначальницах", мне захотелось это сделать впервые в жизни.

Да, я не знала, что автор написал это произведение, взяв в прототипы героев настоящие исторические личности, и да, догадываться о том, что что-то тут не так я начала только к середине произведения.

Книга вышла занятная, хотя для меня в ней было слишком много скрытого сарказма и абсурда, который иногда утомлял. Конечно, я понимаю, что книга и задумывалась как сатирическое произведение, но это не мешает мне немножко поворчать.

Я люблю творчество Салтыкова-Шадрина, но эта книга не станет моей любимой. Поставлю ей твердую четвёрку и на этом все

"Головлята" - это слово звучит с оттенком жалости, словно к малым несмышлёнышам обращено, и как бы ни были неприятны основные черты вымирающих "зауморышей" - "праздность, непригодность к какому бы то ни было делу и запой" - нет-нет, и пожалеешь их, посочувствуешь...
Салтыков-Щедрин настолько ярко изобразил эпоху накануне и после отмены крепостного права на примере одной семьи, что невольно погружаешься в это сонное царство безделья и пустословия. Уклад жизни помещиков, обстановка быта с нескончаемыми чаепитиями и игрой в картишки, нравственные аспекты семейных отношений - всё в книге интересно, но больше всего меня поразили портреты и характеры героев.
Побил все рекорды в этом плане Порфирий Владимирович, о нём можно смело писать сочинение на десяти страницах. Образ Иудушки настолько живой и настоящий, что вызывал кучу эмоций. Иногда прерывала прослушивание, что можно сравнить с действием "ушла, хлопнув дверью", так надоедали его приторно-слащавые причитания. А какими словами описывает пустословие Иудушки Салтыков-Щедрин! "Праздномыслие/пустомыслие": герой не разговаривает, а тиранит, "срамословит", словами может сгноить, притеснить бесконечной "канителью нравоучительных разговоров", за его обычной благосклонностью нельзя различить - "хочет ли он приласкать человека или намерен высосать из него кровь"... Эпитетам и метафорам пустопорожней болтовни нет конца. В какой-то момент вдруг поняла, что долго не смогу спокойно слушать слова в уменьшительно-ласкательной форме, настолько опротивели все эти "смирнехонько да тихохонько", "вот теперь ты паинька", "и сладенького-то хочется, и веселенького, и приятненького"... Конечно, страшны не сами слова, а бездушная бездна, скрывающаяся за ними.
Жуткий пример (подобных в романе много).
Годовщина смерти сына, о которой сделана запись: "23 ноября. Память кончины милого сына Владимира. Покойся, милый прах, до радостного утра! и моли бога за твоего Папу, который в сей день будет неуклонно творить по тебе поминовение и с литургиею". (при этом Бог написан с маленькой буквы, а папа - с большой)
Иудушка не только не вспомнил о "милом сыне", играя в карты, разглагольствуя о девичьей чести (при этом сам находясь в блудном сожительстве с девицей духовного звания) и обвиняя матушку о не доставшейся ему Погорелке, так при словах Арины Петровны о панихидке, тут же обращает своё упущение против покойного:

"Срамословие" Иудушки непременно первым приходит на память при описании Порфирия Владимировича, но есть у него и другой порок, не менее яркий и сатиричный. Любит Иудушка вести счёт, такой же пустопорожний, как и разговоры. Копеечные предметы стяжания часто затмевают основные доходы и расходы, и не даёт ему спать шкатулочка от чая, оставшаяся от маменьки племянницам. Или ведёт Иудушка сложное вычисление: "на какую сумму он может продать в год молока, ежели все коровы в округе примрут, а у него одного, с божьею помощью, не только останутся невредимы, но даже будут давать молока против прежнего вдвое".

Сложно отыскать в "Господах Головлёвых" положительных героев. Одна независимая натура была среди них - Арина Петровна, да и та "холостая", так как могла видеть в детях только лишнюю обузу. И неудивительно, что все четверо (сыновья Степан, Порфирий, Павел и дочь Анна) уродились и выросли такими никчемными. Жаль внуков - Петеньку и Володеньку, внучек - Анниньку и Любиньку, выросших без любви, но умом понимаешь, что не из того они теста, чтобы выбиться в люди и стать самостоятельными...

Книга прослушана в замечательном исполнении Александра Клюквина, которому удалось донести до читателя всю трагедию господ Головлёвых эмоционально, живо, правдиво.

Все-таки очень жаль, что Салтыков-Щедрин так мало всего написал. Буквально в прошлом году познакомилась с его творчеством, была под большим впечатлением. Головлевы аналогично погрузили в свою странную атмосферу и холодную обыденность, написано прекрасно, гнильца показана без прикрас и уверток.

У меня почему-то в школьной программе не было этого романа, большое упущение, на мой взгляд. Насколько же хорошо роман иллюстрирует упадок всех аспектов жизни от неправильных мыслей и поступков, циничности и от отсутствия нравственности. Слушала в начитке Клюквина, до сих пор бегает по коже холодок от Иудушки.

Не появилось симпатии ни к одному герою, да и могла ли она в целом проступить. Каждый думал только о себе и своем благополучии, понятие семьи напрочь отсутствовало. В повседневности ценность домашнего очага, поддержки и любви становится размытой, хотим мы того или нет, а такие произведения окунают в холодную воду, вместо чего-то размытого вырисовывается четкая значимость.

Несмотря на то, что читала книгу не так давно (август), но уже есть желание перечитать. Не часто со мной такое случается.

Прочла роман "Господа Головлёвы" и впечатлилась :)

"Я ничего не создаю, ничего лично мне одному принадлежащего не формулирую, а даю только то, чем болит в данную минуту всякое честное сердце. Я даже утверждаю, что всякий честный человек, читая мои писания, непременно отождествляет мои чувства и мысли с своими!" - М. Е. Салтыков-Щедрин

Роман мог бы оставить во мне и более тягостное ощущение, если бы я не наблюдала за всю свою жизнь подобных трагедий. Иногда мне казалось, что я читаю про современную жизнь, что я даже могу вставлять в этот роман свои знакомые имена, более того, могу и свое имя туда вставить. Прошло всего-то ~130 лет с момента окончания написания романа (в конце романа стоит дата 1875-1880 год). И мало что изменилось. Ну, может быть медицинское обслуживание, которое не дало бы всем героям умереть от белой горячки или бы остались в живых все рожденные дети помещицы Арины Петровны.

Властные женщины, меланхольные мужчины, стяжание богатства, приторная вера, равнодушие к проблемам детей, самоубийства, прелюбодеяния, блуд, незаконнорожденные дети, воспитательные дома для этих детей, раздел имущества, жажда наследства, пьянство и трагедии, человеческие трагедии.

Этот роман большой кладезь для современных психологов, чтобы расписать, как не надо строить взаимоотношения в родовом гнезде. И как поздно, удивительно поздно приходить прозрение в своих ошибках.

Интересные слова я нашла в романе о русских:

"Мы, русские, не имеем сильно окрашенных систем воспитания. Нас не муштруют, из нас не вырабатывают будущих поборников и пропагандистов тех или других общественных основ, а просто оставляют расти, как крапивы растет у забора. Поэтому между нами очень мало лицемеров и очень много лгунов, пустосвятов и пустословов. Мы не имеем надобности лицемерить ради каких-нибудь общественных основ, ибо никаких таких основ не знаем, и ни одна из них не прикрывает нас. Мы существуем совсем свободно, то есть прозябаем, лжем и пустословим сами по себе, без всяких основ".

Сейчас наблюдается такая же картина мироздания в нашем обществе, когда духовное подтягивается под свое личное. Совмещалось раньше, совмещается и сейчас.

Вот интересная зарисовка о гражданском браке. Я часто слышу версии о том, что брак "гражданским" стали называть после революции. Мол, до этого в церквах браки регистрировались, а когда упразднили, то и брак в ЗАГСе называли гражданским. Теперь же сожительство всякое нерегистрированное зовется гражданским браком. Оказывается, о "гражданском браке" знали еще задолго до революции :)

"- А я все об том думаю, как они себя соблюдут в вертепе-то этом? -продолжает между тем Арина Петровна, - ведь это такое дело, что тут только раз оступись - потом уж чести-то девичьей и не воротишь! Ищи ее потом да свищи!

• Очень им она нужна! - огрызается Иудушка.
• Как бы то ни было... Для девушки это даже, можно сказать, первое в жизни сокровище... Кто потом эдакую-то за себя возьмет?
• Нынче, маменька, и без мужа все равно что с мужем живут. Нынче над предписаниями-то религии смеются. Дошли до куста, под кустом обвенчались – и дело в шляпе. Это у них гражданским браком называется.

• Конечно, иногда по нужде... - поправляется он, - коли ежели человек в силах и притом вдовый... по нужде и закону перемена бывает!
• Что говорить! В нужде и кулик соловьем свищет. И святые в нужде согрешили, не то что мы, грешные!"

  Вот картина мышления вполне себе порядочного человека. Герой Иудушка в этом романе очень колоритный. Я в нём узнала одного знакомого человека, но и себя узнала в одной очень видной персоне этого романа :)

  Или молитва главного героя Иудушки: