Утро помещика. Повести

Всё, кажется, давно знакомо: и типичный представитель, и лишний человек, и первый психологический портрет в русской литературе, и Печорин – от Печоры. Что ещё? Кавказ, женщины, офицеры, проводящие время между боевыми столкновениями в карточных играх, дуэлях, охоте, пари с высокими ставками, прямо скажем. Всё да не всё, как оказалось. И никакой он не лишний, хотя и типичный.

Печорин Григорий Александрович, «молодой человек лет 25…такой тоненький, беленький…. Славный был малый, только немного странен». Вернемся к портрету чуть позже, а сейчас о его «типичности». Главный вопрос сейчас: героем КАКОГО времени был Печорин? Возможно, это поможет взглянуть на него чуть иначе, чем пишут об этом учебники литературы (если ещё что-то пишут о русской классической литературе вообще).

Времена, прямо скажем, стояли необыкновенные. В Англии начиналась Викторианская эпоха, эпоха собирания-завоевания земель в Империю, над которой, без приказа Её Величества, даже Солнце не смело заходить. А кто же был этим строителем-завоевателем? Кто строил великие империи? Каково имя этого богатыря? «Вам каждый ответит, конечно, Джентльмен»! Образованный, сильный, бесстрастный. Жесткий. Очень жестокий. Порой – бесчеловечный.

Кто же строил Российскую империю? Да, именно он, Печорин Григорий Александрович. Герой «того» времени, типичный представитель пассионария – колониалиста.

Что же завоевывал наш герой, где отличился? Кавказ, где красотища…. «внизу не встретишь, как не тянись, за всю свою счастливую жизнь, десятой доли таких красот и чудес»! «Славное место эта долина (Койшаурская)! Со всех сторон горы неприступные, красноватые скалы, обвешанные зеленым плющом и увенчанные купами чинар, желтые обрывы, исчерченные промоинами, а там высоко-высоко золотая бахрома снегов, а внизу Арагва, обнявшись с другой безыменной речкой, шумно вырывающейся из черного, полного мглою ущелья, тянется серебряною нитью и сверкает, как змея своею чешуею».

А народ там какой? Максим Максимыч: «Ведь этакий народ (осетины)! И хлеб по-русски сказать не умеют, а выучил: «Офицер, дай на водку!» Уж татары по мне лучше: те хоть непьющие». Или: «Уж наши кабардинцы или чеченцы, хотя разбойники, голыши, зато отчаянные башки….. надоели нам эти головорезы, нынче, слава богу, смирнее; а бывало на сто шагов отойдешь за вал, уже где-то косматый дьявол сидит и караулит: чуть зазевался, того и гляди либо аркан на шее, либо пуля в затылке. А молодцы!». Вот такое отношение к «дикарям» (хищникам, как скажет Печорин в другом месте).

А как жил народ местный? « Сакля была прилеплена одним боком к скале: три скользкие, мокрые ступени вели к её двери. Ощупью вошел я и наткнулся на корову (хлев у этих людей заменяет лакейскую)».

Если волна идиотизма, называемая политкорректностью нас всё-таки накроет, то из песни слово выкинут, как пить дать, выкинут недоумки. Потому как в коренных-исконных землях тоже жили «глупые людишки», не способные к образованию и ленивые. Это о том, как русских крестьян называли русские же «барья».

В романе много тонких замечаний-наблюдений, касающихся национальных особенностей «колонизаторов». «Один из наших извозчиков был русский ярославский мужик, другой осетин; осетин вел коренную под узцы со всеми возможными предосторожностями….а наш беспечный русак даже не слез с облучка». Далее: «Меня невольно поразила способность русского человека применяться к обычаям тех народов, среди которых ему случается жить; не знаю, достойно порицания или похвалы это свойство ума, только оно доказывает неимоверную его гибкость и присутствие этого ясного здравого смысла, который прощает зло везде, где видит его необходимость или невозможность его уничтожения».

Давайте присмотримся к этому человеку «с милого севера». То, что «странен был» – уже упоминали («…в дождик, в холод целый день на охоте; все иззябнут, устанут – а ему ничего»). Разумеется «наслаждался бешено всеми удовольствиями, которые только можно купить за деньги». Разумеется, «скоро всё опротивело»; потом – светская жизнь с тем же итогом; любовь «вызывавшая лишь раздражение», «сердце же оставалось пусто»… Науки – надоели: «ни славы, ни счастья от них не зависят». Думал наш герой, что на Кавказе под пулями не живет скука, да ошибся. Любовь Бэлы и к Бэле – снова ошибка: «любовь дикарки немного лучше любви знатной барыни: невежество и простосердечие одной так же надоедают, как и кокетство другой».

«Он был среднего роста; стройный, тонкий стан его доказывали крепкое сложение….пыльный бархатный сюртук его позволял разглядеть ослепительно белое бельё его, изобличавшее привычки порядочного человека». «Его походка была небрежна и ленива…он не размахивал руками – верный признак некоторой скрытности характера». Его кожа имела какую-то женскую нежность; белокурые волосы…благородный лоб…усы и брови его были черные – признак породы в человеке….блеск глаз – это был блеск гладкой стали, ослепительный, но холодный взгляд мог показаться дерзким, если б не был столь равнодушно спокойным». Портрет «типичного» пассионария или, в определениях той эпохи – героя того времени готов. Исчерпывающе.

Как же должен был вести себя рафинированный джентльмен? Как завоеватель, разумеется. Он – завоеватель, что бы он ни говорил о скуке и ипохондрии. Он завоевывает земли и народы, выполняя долг. Где же место пассионариям, джентльменам? Разумеется, в армии. Белая кость, голубая кровь, аристократия – элита. Это – и есть русская армия.

Но не только земли и народы. Женщины – достойная цель любого завоевателя во все времена. Ах да, ему же наскучила женская любовь, она его раздражает! Ага. Наскучила. Бэла, контрабандистка, Мери, Вера, Настя – это скука и раздражение? Порода – вот что его интересует в первую очередь! В «Тамани»: «Тонкий стан, высокая грудь. Порода женщины видна по походке»; «…особенно нос много значит». Но почему-то подобные сравнения не только не отталкивают, напротив – именно к нему тянутся руки, взгляды и губы! Нет, он – не Дон Жуан, он – Казанова. Хотя сам-то смог разобраться кого в нем больше – первого или второго?

Какой-то странный завоеватель наш герой: сколько «церемоний» с Бэлой – по сути с рабыней – сколько подарков для «пленницы»! Как всё это напоминает мне странный характер Российско-Советской «Империи», когда метрополия кормила в буквальном смысле свои «колонии». В отличие от блестящей Порты или империи англо-саксонской. Странная империя. Странные империалисты.

Нет нужды специально доказывать пассионарность Печорина. Она – в каждой части романа, едва ли не в каждом эпизоде («Тамань» - ночные приключения в первую же ночь на постое; «Фаталист» - пари Вулича и захват пьяного казака в избе; «Княжна Мэри» - и дуэль, и ночные приключения в Кисловодске (не ошибаюсь?). Как же заканчивает жизнь наш герой? Точнее – мог ли он закончить её иначе, нежели в Персии или по дороге из неё? Нет, конечно же. Поразительно другое: Лермонтов не знал и тысячной доли того, что знаем в психологии мы, но как гениально точно описано, сколько предвидений можно узреть между строк!

И самое последнее (хотя хочется так много сказать ещё о романе). Насколько современен «Герой» с его русским «колониалистом» Печориным, с его Кавказом! Без малого 200 лет назад вопроса о новой идентичности ни для русских, ни для народов Кавказа не стояло. А сейчас это более чем актуально. Скажу парадоксальную вещь: в первую очередь проблема идентичности – проблема не русских, проблема Кавказа. Народы его – с кем? За кого? Против кого? Чем они собираются заниматься? За счет чего жить? Что они могут принести в общий дом? Понимают ли, что без русских, без нашего общего дома их участь – более чем печальна? Хотя бы потому, что таких странных колонизаторов с их ресурсами, не будет никогда. И мы, русские, без наших таких непростых, но братских народов, мы станем заурядным, исчезающим этносом, живущим на периферии огромного материка. Мы перестанем быть русскими людьми. Или точнее: это будут уже другие русские, не обремененные «химерами» всеобщего братства и вселенской отзывчивости. Станем навозом для более удачливых.

У меня есть какие-то соображения относительно «окончательного решения» национального вопроса. Но это – после «Казаков».

Прочитать еще несколько десятков страниц о полюбившемся герое - почему нет? Ну, к примеру, потому, что этот герой уже совсем другого романа. Ощущение, будто Печорина клонировали и наделили разными качествами перед тем, как вставить его в книгу. Что делать - растет, меняется, допустим. Однако я бы его хотела запомнить как Героя нашего времени - с тонкими пальцами, худой, но с широкими плечами, фигурой, со светлыми волосами и любовью к ничему. Здесь же он крепкий, некрасивый, с рыжими усами и плохим нравом. Даже внешность его меняется, что уж говорить о характере? Неизменна остается лишь любовь к той самой Верочке, которую он постоянно случайно встречает. И это все же радует. Хотя и Вера была для меня некой тайной, идеальным образом, богиней, сошедшей к эгоистичному, но такому харизматичному простому смертному. Тут же она почти человек, почти ничего особенного, ведь она была представлена еще и ребенком в воспоминании, а не только высокой и благородной княгиней Лиговской.
Однако жаль, что роман кончается в середине. Действия, казалось, только набирают обороты. Без концовки эта книга совсем не смотрится, но могла быть совсем не хуже Героя нашего времени.

Перечитывала рассказ в рамках игры "Назад в прошлое" и в который раз убедилась, что классику можно читать не один раз - не наскучит. Напротив, по ходу чтения появляются новые мысли, которые в силу возраста или обстоятельств ты не замечал при предыдущих чтениях.

Меня, еще в детстве, оно заразило любовью к "лишнему человеку" и к Кавказу. Сама выросшая на территории Ставропольского края, еще в детстве прочитав "Героя нашего времени", я влюбилась в точное описание природы Лермонтовым и в того персонажа, который показался мне умнее, способнее и честнее, чем всё его окружающее общество.

Но первое прочтение подарило мне и способность различать иронию, которая пронизывает произведение Лермонтова вдоль и поперек. "Герой", несмотря на его положительные черты характера, предстоит перед читателем чуть ли ни лишенным благородных чувств человеком, уж точно не являющийся героем по мнению общества. Но этот образ как раз то, что нужно, для осознания пороков людей. Лермонтов подбирает горькое, но действенное лекарство, способное открыть глаза современникам и потомкам на их истинное обличие.

При данном перечитывании обратила внимание на хронологический порядок глав и на повествование от разных лиц, которые при предыдущий прочтениях не учитывала. Это несомненно помогает лучше увидеть героя: узнать, что о нем думает общество и что он сам о себе думает.

Общая оценка мной произведения при перечитывании не изменилась. Тонкий не стареющий психологический роман о человеке, который во всем руководствуется борьбой со скукой. И даже любовь для него спасение от скуки, а не настоящее чувство.

Считаю, что даже при многократном перечитывании можно отыскать для себя в книге интересные мысли или увидеть рост предыдущих своих раздумий. В этот раз ростом моих мыслей стало принятие "лишнего человека" в современном обществе. Если ранее это была либо слепая любовь к персонажу, либо позднее - неприязнь, то при данном чтении я увидела персонажа целиком, сложив мнение о нем разных персонажей из частей рассказа и записки дневника Печорина.

И образ этот получился непростой, многогранный, сложный по характеру. Но тем и интереснее его разгадать, тем любопытнее подумать о современниках, сопоставив их с Печориным.

В романе нет нравоучений и тем интереснее догадываться и спорить о том, то же за личность Печорин. Как его охарактеризовать? Положительный ли он герой или отрицательный? И кого же действительно можно считать героем нашего времени.

«Из двух друзей всегда один раб другого, хотя часто ни один из них в этом не признается»

Долгое время я не возлагала на эту книгу больших надежд, не имела ожиданий на такое сильное повествование, способное наполнить сердце восхищением и в то же время разбить его.

Григорий Печорин – пленник  неумолимого чувства вечной пустоты и пессимизма, а также, центральный, живой и необыкновенно притягательный персонаж всех отдельных повестей, из которых состоит роман.
Триумф над чужими потерями, нарциссизм, цинизм, тщеславие глубоко вкоренились в него и заставляли наслаждаться своим существованием. Но каким прекрасным не было бы существование, Печорина всегда одолевает скука и тщетность бытия.

«Печальное нам смешно, смешное грустно, а вообще, по правде, мы ко всему довольно равнодушны, кроме самих себя»

Про Печорина написан не один миллион сочинений и изложений. И, если у меня верно отложилось, было принято его обличать и всячески порицать за циничное и потребительское отношение к жизни и другим людям.

Я, конечно, не Пушкин и мне в этой связи как-то несколько неловко не столь комплиментарно высказываться в отношении нетленной классики. Но, на мой взгляд, рассказ довольно поверхностный (точнее — мне бы хотелось, чтобы он был глубже, удели Лермонтов ему больше времени). Автору не удалось раскрыть героя полностью, показать его путь (становление, развитие и падение).
Да и самому произведению не хватает цельности. Даром, что повествование раздроблено на отдельные сюжетные линии.
Кто-то, конечно, мне бросит, что, мол, в начале рассказа Печорин представляется дуболомным и капризным ребенком, а под конец рассказа у него проскальзывают признаки рефлексии. Это так. Но все же Печорин представляется человеком-свечкой, которого скорее жаль. Сгорел он быстро, так и не ответив на вопрос, в чем причины появления таких вот героев нашего времени — в сущности, несчастных и одиноких нарциссов и манипуляторов.

Я не особо люблю русскую классику, и когда приходится её читать "заставляю" себя это и делать, и в итоге книга растягивается на месяц а то и больше. Но с этим произведением всё обстоит по другому. Прочитала я быстро. Эта книга определённо одно из лучших произведений русской классики, что я читала.
Сюжет интересный и слог не сложный. Главный герой очень понравился, я не могу отнести его ни к положительным ни к отрицательным, он как отдельное явление. Человек с не слабым самолюбием и постоянным чувством скуки, но очень умный, интересный, красивый и неоднозначный. Чтобы (даже плохого) он не делал он даёт себе честную оценку и справедливо себя "критикует", он не оправдывается. Это нравится.
Этот психологический роман лучшее, что я читала в данном жанре.

Третье или четвёртое перечитывание истории. В этот раз всё воспринял следующим образом.

1. Самая худшая глава — "Фаталист". Раньше казалось, что Печорин сочетает в себе фатализм Вулича и православие. По новому впечатлению Вулич "запятнал" Печорина. Тот и без этого был мнителен и с травмой после событий "Княжны Мери" и начала истории с "Бэлой".

• Больше симпатии вызвал рассказчик. К Максиму Максимовичу скорее почувствовал прохладцу, которая с его появления всё росла и росла.
• На это прочтение лучшая глава – "Максим Максимыч". В ней точка зрения трёх персонажей. К тому же у Печорина меньше поводов впадать в обычные противоречия.

• Из всех героев больше всего сочувствия вызвал Грушницкий. Поскольку он попал в процесс, начавшийся вокруг княжны, и не смог из него вырваться.