The Years & Between the Acts

Очень тяжёлая и разочаровывающая для меня книга. На творчество Вирджинии Вулф я возлагала большие надежды; мне казалось, что это должно быть, что называется, "моё". В дорогу, в поезд купила себе самый небольшой её роман - из того, что было - читать в пути было нечего, так что я решила заодно познакомиться с творчеством давно интересовавшей меня писательницы. Меня не отпугнуло то, что это её самый поздний и не отредактированный роман - опыт научил, что хронология произведений чаще всего не имеет значения. И поначалу всё действительно шло как-то неплохо: Вулф своими изящными и запутанными описаниями напомнила мне Пруста. Но Пруста без ухода в далёкие эстетические дебри. Мне понравились средства выразительности в "Между актами": оригинальные, неожиданные, но так точно отражающие то, что они описывают (например, сравнение лёгкого разговора, болтовни ни о чём с тающим леденцом, который перекатывают туда сюда на языке). Примечательно, что у Пруста, например, сюжет не очень-то вмешивается в описательную часть: если от неё избавиться, то сюжет покажется совершенно посредственным. А у Вулф, несмотря на всю её метафоричность, сюжет играет важную роль, и как только он начал плотно вторгаться в повествование, мне стало скучно, потому что сюжет я не смогла понять. Вернее, так сказать, канву сюжета поняла - но его символизм оказался для меня чересчур тяжеловесным. И даже когда я прочитала вступительную статью - за которую, разумеется, наученная горьким опытом, взялась по прочтении романа - положение дел не улучшилось. В статье речь идёт о том, что за поверхностью сюжета скрываются фрейдистские мотивы и противостояние женского и мужского. Якобы мистическая, буквально первобытная матриархальность приходит на смену грубой и однозначной патриархальности, а все персонажи романа являются носителями того или иного сознания. Такая трактовка меня не удовлетворила. Автор статьи приводит достаточно убедительные доказательства в пользу своей гипотезы, но мне она почему-то кажется то ли абсолютно неверной, то ли, как минимум, не исчерпывающей сути дела.
Вне всяких сомнений, "Между актами" проникнут глубоким символизмом, в котором Вулф не только зашифровывает едва понятные намёки, но который отчасти настолько сливается с нею самой, что, возможно, является полным отражением её каких-то смутных предчувствий. Кажется, что этот роман писался во многом под влиянием глубоких интуитивных ощущений, которые зачастую сам человек - носитель этих интуиций - с трудом понимает. Чаще всего удаётся передать лишь ощущение. Этот роман проникнут такими ощущениями: зыбкими, душными, ирреальными, будто на мир смотришь через толщу мутной воды. В нём много чего-то такого, что я бы охарактеризовала как "дочеловеческое": физиологично описанные животные, растения, пейзажи, погода. В этой картине человек как будто бы и не нужен - он только наблюдатель, но он необязателен. Люди здесь ведут себя очень инстинктивно, их мысли тоже во многом проникнуты животными побуждениями. Наверное, если Вулф хотела показать человека в его изначальности, то ей это удалось.
И вот эти люди, в общем-то близкие к своему первобытному состоянию, но каким-то образом достигшие современных , технических в первую очередь, реалий, разыгрывают спектакль, иллюстрирующий историю Англии. События разворачиваются накануне Второй мировой войны - ощущение тревожности подчёркнуто летающими и бросающими тень аэропланами; беспечной, но в то же время тревожной болтовнёй собравшихся. Пасторальная атмосфера романа немного напоминает Боккаччо: у него в "Декамероне" люди точно также бежали за город от катастрофы - разразившейся чумы - чтобы на лоне природы предаваться развлечениям, рассказывая друг другу истории. Здесь же загородные жители несмотря ни на что ставят сельский спектакль: каждый год ставили - не отменять же.
И вот разыгрывается этот спектакль, в котором историю своего государства рассказывают все эти обычные люди: обыватели, думающие, какую рыбу лучше заказать на обед; деревенские подростки, местный слабоумный, сплетники-слуги и прочие. Одни разыгрывают представление, другие смотрят. Хоть с историей Англии я и плохо знакома, но совершенно очевидно, что преподнесена она здесь иронично: не только содержательно, но и в плане исполнения. Этим, судя по всему, подчёркивается важный для автора момент: историю вершат вот такие вот "дурачки", как местный слабоумный, так что по самой своей сути она абсурдна. Абсурдно в первую очередь то, что из толпы таких вот безобидных обывателей, как местная публика, рождается и надвигается нечто чудовищное, хтоническое. А ведь и сама "история" - представления здесь в виде развлекательного деревенского спектакля - состоит из этих людей. В этом видится горькая ирония. Да и весь роман ироничен и абсурден, но не пугающе и тревожно, как у Кафки. В этом абсурде затаилась печаль, и поэтому, наверное, его тяжело читать.
В толпе этих одинаковых людей, носителей, тем не менее, разных мировоззрений, которые сталкиваются друг о друга и раздражаются, начиная перепалки, встречаются и другие. Они похожи между собой: творцы-одиночки, отторгнутые из своей среды, бродящие, словно сомнамбулы, вечно что-то бормочущие, будто сивиллы - никто их не понимает и не хочет понять. Таковы Айза, Додж, мисс Ла Троб. В них автор явно поместила частичку себя: Айза в тайне пишет стихи и тяготится своим браком - он кажется ей необходимой уступкой обществу, но по самой своей сути он ей противен; в эпизодах с Айзой постоянно возникает образ пруда, она гуляет возле него и мечтает о том, как уйдёт под воду. Додж и Ла Троб - тоже творческие одиночки, которых объединяет ещё и влечение к своему полу. Эти три персонажа - своего рода персонификации автора в романе.
"Между актами" мне скорее не понравился; что-то меня в нём отталкивает - возможно, странная атмосфера, балансирующая на грани ирреальности и безумия; возможно, стиль письма Вирджинии Вулф мне вообще не близок (точно не знаю - ведь другие её произведения я не читала). Одно наверняка: для меня "Между актами" написан слишком экспериментально что ли: читать роман, пронизанный неожиданными и обрывающимися разговорами, кусками выдуманной пьесы, перемежающийся огромным количеством разных персонажей, которых сложно отличить друг от друга и которые к тому же называются всё время разными именами (то по имени, то сокращённым именем, то по фамилии) было утомительно. Но познакомиться с другими произведениями этой писательницы однозначно стоит.

Последний роман Вирджинии Вулф стал для меня самым шокирующим. Первый раз я прочитал его около трёх лет назад, и помню как долго и болезненно отходил от прочитанного; как от тяжёлой попойки.

На первый взгляд это стандартная модель её романов. В центре сюжета семья, о внешних событиях в мире либо умалчивается, либо кратно упоминается... Описываются взаимоотношения членов этой семьи и её приближённых... Обязательно у каждого персонажа есть внутренние конфликты с самим собой. И конечно же этот прекрасный диалог мыслей. Столько недосказанности внешней, с лихвой восполняется внутренними диалогами, облачёнными в такую красивую и поэтичную форму.

Но затем Вирджиния сотворила такое... У меня чуть челюсть не отвисла. Когда во время представления на сцену выкатили зеркала и зрители стали видеть свои отражения... Это было просто нечто!

Но она не остановилась и решила вплести себя в роман. В нём она предстала женщиной драматургом, которая практически не говорит, но постоянно как шпионка наблюдает за своими персонажами внутри книги.

И тот вызов который она бросает своим читателям, как та женщина своей постановкой. Но под конец всё разваливается. Она становится ненужной, забытой, отвергнутой...

Но и конечно же самое трагичное — это видеть в этом романе её прощание с нами.

На каждой странице можно заметить намёки на скорую смерть. Упоминание реки (или пруда; точно не помню) и утопившейся леди... Очень грустно. Этот роман — предсмертная записка Вирджинии Вулф для нас, её читателей.

Тяжело было читать произведение, отмеченное такими трагедиями, а особенно своеобразной печатью смерти этой великой женщины. Спасибо вам миссис Вулф (не перестану благодарить её) спасибо вам за всё.

Удивительно красивый и пронзительно ностальгический роман любимой Вирджинии Вулф.
Интересно, что при ее жизни из всех ее романов именно этот был самым популярным.

История лондонской семьи среднего класса, обычные люди, обычная жизнь. Люди такого типа, который знала Вирджиния Вулф, с которыми общалась.

В каждой главе - новый, следующий год из жизни, и всего их - 50. 50 лет из жизни семьи, 50 лет из жизни страны. Умирает королева Виктория, умирают викторианские традиции, начинается и кончается Первая мировая, перевернувшая сознание всего общества.

Все течет, все меняются. Идеи умирают, люди остаются. Пока остаются. Стареют. Мудреют. Живут. Смерть в романе есть тоже, все-таки 50 лет, немалый срок.

Интересные личности, интересные отношения. А если едешь в лондонском автобусе, встречаешь разных людей, задумываешься о жизни, о людях, о судьбах.

Замечательный роман. Философский, романтический, ностальгический, классический и модернистский одновременно.

Доводилось ли вам бывать в ресторанах высокой кухни? Желательно, даже не высокой, а высочайшей. Как минимум, с мишленовскими звёздами, а лучше с какой-нибудь молекулярной кухней. Когда на огромной тарелке лежит скромный кусочек чего-то, и часто можно только догадываться, что, собственно, тебе положили. Еда в таких ресторанах не обязательно вкусная, но совершенно точно изысканная.Чтоб оценить её по достоинству, нужно долго оттачивать и истончать свой вкус. Правда, существует опасность: вкус можно истончить до того, что обычная еда станет вызывать отторжение, а там и до вперёд ногами недолго.
Есть, есть во всякой изысканности хрупкость, тонкость, а нередко и болезненность. Это привлекает и отталкивает одновременно, и в полной мере это видно на примере крохотного романа Вирджинии Вулф "Между актами".
Меня всегда поражало как, будучи женщиной умной и проницательной (достаточно почитать её статьи), Вирджиния Вулф умудряется писать такую стерильную выхолощенную прозу. Вместо героев - бесплотные тени, вместо мыслей - ощущения, вместо сюжета - обрывки декораций. И все томятся. Это не истома, не томление, и уж точно не томность. Это что-то душное, висящее в воздухе, давящее. Вот этот контраст, пожалуй, трогает в "Между актов" больше всего - внешнего благополучия, лужка, птичек и внутреннего надрыва, раздрызга, разлома, буквально, на грани истерики. Формально эта проза близка поэзии - ощущения в ней превалируют над всем остальным. А по сути ближе всего она к новой драме - Чехову, Теннесси Уильямсу. И ощущение смерти, которая притаилась за ближайшим деревом, очень сильно.
В общем, подобная проза должна сильно нравиться читателям, которые любят подобные аттракционы: невыносимо медленное и страшно изысканное повествование, а потом ловишь себя у бездны на краю.

Прежде чем начинать читать эту книгу надо подготовиться. Вначале дождаться дождливой погоды, но чтобы дождик целый день лил, а лучше вообще затяжные дожди. Затем у вас обязательно должно быть уютное кресло и плед, диван тоже подойдет. Рядом на столике много вкусностей, что вы любите покушать . Если все это есть, то можно приступать к чтению. Но готовьтесь к тому, что периодически будете засыпать, снова читать и сниться вам будут пространные сны, как сама эта книга. От этой книги я получила совсем не то , что я ожидала от английской литературы. Речь в ней о большой семье, история которой, на мой взгляд трагическая и грустная. Все участники истории несчастливы , либо недовольны жизнью. Некоторые ненавидят свою мать так , что желают ей скорейшего отправления на тот свет. Мрачно до нельзя. Но что-то удерживает читателя у этой книги, приходится дочитывать до конца и понимаешь, что роман соответствует ностальгии, вызывает состояние, близкое к сонному, а ведь иногда этого хочется. Мы наблюдаем жизнь героев на протяжении 50 лет, но чувствуется незавершенность, нет глубины повествования, буд-то сон , где много чего-то непонятного. Читать или нет эту книгу, решать только Вам.

В своем последнем, предсмертном романе, Вулф не отходит от уже установленной (в том числе и ей самой) традиции "потока сознания" и строчит текст в своей модернистской манере. Автор транслирует события, которые формируется в голове серыми клеточками, нейронными связями и нервными импульсами.

Вот так рождается литература. Как назойливые мухи кружатся в голове слова. Сплетаются сначала в фразы, а потом и в тексты. Идёшь по улице, а в голове – такая муть от этой своры диких, неприрученных слов. И с каждым шагом их всё больше, больше.

Нам покажут один день из жизни английского пригорода. Стержневое событие – постановка пьесы и сбор гостей со всей округи. Этот небольшой роман представляется мне шкатулкой с потайным дном: у нас есть жизнь в английском пригороде, а есть представление на сцене.

И самое удивительное в этой обычной схеме (зрители/актеры) - то, как пьеса ворвётся в настоящую жизнь, как она вскроет их потаённые страхи. Великолепен этот пиковый момент представления, он один стоит всех усилий, затраченных на продирание сквозь мысли и поступки персонажей обоих пластов повествования.

Она писала последний свой роман,
А написала "предсмертную записку".
И между строк: "Я всю себя отдам,
Я вскрою карты, не смотря на риски..."

Я бралась за эту книгу, потому что действительно хотела посмотреть, что же за роман такой - "Между актов". Я не читала до этого ни одной книги Вирджинии Вулф и не имела ни малейшего понимая, чего ожидать. Но мне хотелось пропустить эту книгу через себя, прочитать этот, как говорят, "самый критикуемый" ее роман. Роман, написав который и отправив издателю, она сама назвала глупым и тривиальным. А после этого - пошла на реку и утопилась...

Самоубийство, на фоне личной депрессии и ужасов Второй мировой войны - так об этом говорят. И мне думалось, что в этом романе должны быть хотя бы намеки на то, что поисходило с Вирджинией Вулф. Я считаю, я не ошиблась.

Осторожно, возможны спойлеры!

Книга называется "Между актов", и можно догадаться, что нас ждет какое-то представление, какая-то постановка. И действительно, постановка будет.
Автор описывает нам всего один день. Один летний день 1939 года. Англия.
Семья Оливеров организовывает на территории своего поместья некий праздник. Мероприятие ежегодное - небольшая любительская постановка пьесы, под руководством местной писательницы мисс Ла Труб. Участники и актеры - обычные работяги, прислуга и не особо состоятельные местные жители. Приглашенные гости - уже более респектабельные жители округа, все сплошь в дорогих одеждах, на машинах, обвешанные дорогущими украшениями.

Героев в романе много, очень много. Настолько, что в какой-то момент мне пришлось рисовать табличку, чтоб окончательно не запутаться во всех этих именах, фамилиях и званиях. Но основные герои - все же семья Оливеров и двое их друзей.
Мистер Бартоломью Оливер, он же Барт.
Старший мужчина в семье. В меру состоятельный пожилой человек, в поместье которого и разворачивается все действие. Он добр и простодушен, но таким его знает только его пес Зораб. Для все остальных - он вредный, черствый, надменный старикашка.
Миссис Суизини, она же Синди, она же Люси.
Сестра Бартоломью Оливера. Дама в годах, почти старушка, но душой она почти в 2 раза моложе. Живет с братом только в летнее время, зимой же предпочитая переселяться в более веселые места. На людях она - ветреная, легкомысленная особа, не усидчивая и не умеющая ни на чем сконцентрироваться. И лишь когда она остается в кругу самых близких, видно, что это пытливая, умная, любознательная женщина.
Мистер Джайлз Оливер.
Сын Бартоломью Оливера, женат, 2 детей. Он занятой, работающий человек из высшего общества. Прекрасный семьянин, знающий свою роль отца и мужа на зубок. Но какой-то уголочек его души отчаянно тянется к некой даме, которая совсем не является его женой.
Миссис Джайлз Оливер, она же Изабелла, она же Айза.
Жена мистера Джайлза Оливера, мать 2 детей. Она замечательная хозяйка и хорошая мать, по крайней в понимании того времени. Но вынуждена прятать на подобающую своему положению любовь к поэзии от всех, даже от мужа. Волею случая, она влюбляется в некоего мужчину, которого видела лишь пару раз.

На этом с семьей Оливеров мы закончили, но есть еще 2 человека, которым в сюжете выделено немалое место.
Миссис Манреза. Друг семьи. Взбалмошная, самовлюбленная, излишне самоуверенная женщина. Она оказывает знаки внимания мистеру Джайлзу Оливеру, а тот с удовольствием отвечает ей взаимностью.
И мистер Уильям Додж. Знакомый миссис Манрезы. Он оказался втянут в этот праздник почти против своей воли, но в хозяевах мероприятия, а точнее в Айзе и Люси с удивлением находит родственные души.

Первая половина книги далась мне тяжело. Все это знакомство с персонажами, с местом провидения праздника, с выбором места сцены - я никак не могла взять в толк, зачем автор мне все это рассказывает. Я начинала откровенно думать, что ничего стоящего в этом романе не найду и взялась за него абсолютно зря.
А между тем в книге дело дошло наконец-то до самой постановки, и почти все действие этой пьесы Вулф рассказывает читателю.
Первый акт пьесы дался мне еще тяжелее, чем все, что было в романе до этого. Я, как и многие зрители этой постановки, вообще не видела смысла во всем происходящем.
Но ведь роман называется "Между актами", и я ждала...

Актов пьесы было 3, антрактов, соответственно, 2. И все это время непонимание мной смысла всего происходящего лишь набирало обороты. А герои меж тем все смотрели пьесу или ходили, разговаривали и перемешивались между собой.

И вот наконец-то третий акт. И вот он взрыв! Нет, не так.
ВЗРЫВ!
Настолько мощный, что я читала с открытым ртом. Настолько яркий, что от части не возможно было поверить, что автор на это решилась. Она не просто сорвала со своих героев маски - она их изничтожила!
Но что делают большинство людей, когда их припирают к стенке? Именно - впадают в отрицание.

Но не только своих героев автор заставляет увидеть правду, но и читателя. С замиранием сердца я читала кульминацию романа. И только тут я поняла, что в произведении есть персонаж, которого автор писала с себя. И это автор пьесы - Мисс Ла Труб.
Этот герой, эта милая хрупкая женщина решила рискнуть всем, показать свои зрителям всю правду, понимая, что им это может не понравиться. Она попыталась достучаться. Она хотя бы попыталась...
И этот момент был настолько пропитан тоской и сожалением, что я осталась почти уверена - именно это место автор писала от всей души, вложив себя всю, без остатка.
А далее слышалась такая скорбь автора, что я со всей ответственностью заявляю: "Да, этот роман - предсмертная записка!"

• Ей наша благодарность не нужна, Люси, - сказал он хрипло. - Все, что ей нужно, как вот карпу этому (что-то плеснуло в реке), - темнота и тина; виски с содовой и паб; и брань, которая, как вот личинки, уходит в воду. - Это уж артистов надо благодарить, не автора, - он сказал, - да и нас, зрителей.

  Но поняли ли герои книги, что сотворила на сцене для них Мисс Ла Труб? Скорее нет, чем да. Кто-то разозлился, кто-то просто не осознал. А те, что раскусили замысел, предпочли не подать виду, чтоб не выделяться из толпы, нацепили свои сорванные маски обратно и разбрелись по домам....

И даже наши главные герои, - семья Оливеров - за это летний день 1939 года успевшие понять, что все их маски друг перед другом абсолютно бессмысленны, не решились их снять и оставили все как есть.

Они играли свои роли вчера, играли сегодня и будут играть завтра.

• На этот год, в прошлом году, когда-то, никогда, - промурлыкала Айза.