Федор Достоевский. Полное собрание повестей и рассказов в одном томе

Гротескно, абсурдно и тем не менее более жизненно, чем может показаться. Ведь сколько в жизни таких, как Фома Фомич Опискин, манипуляторов с мещанско-барскими замашками?

Достоевский так тщательно препарирует эту историю, что в какой-то момент начинаешь задыхаться от смрада идолопоклонничества, от обилия речей в духе из пустого в порожнее... Но что самое интересное, коли такие Опискины живут и здравствуют, то не от того ли, что всегда найдётся благодатная публика, буквально нуждающаяся в таком "истинно богоугодном человеке"? Так что соглашусь с непостоянным, но порой метким в высказываниях Бахчеевым:

К Двойнику было тяжело подойти из-за обиды на обиженного Федора Михайловича. Он человек тяжелый, отпечатавший тяжесть своей жизни слепок своего времени, в котором уже не было Бога, без которого надежда на то, что кто-то будет справедлив у догматиков не осталось. От этого его националистские и антисемитские высказывания можно пропускать мимо ушей, как допустимую самозащиту из прошлого века, в творчестве их отпечаток не так глубок. Другое дело то, что кроме сожаления к его любимым "маленьким людям", здесь есть достаточная доля отвращения к работе как таковой, так и к чванству и глупости клерков, которым таки является главный герой. Хотя героем его называть тяжко.

Раздвоение на личность и оболочку, или же заговор против всего доброго, без надежды на доброго царя и его наместников, которые никогда не узнают о проблеме, да и не удобно как-то. Та скомканность мыслей и эмоций, которая выворачивает нас, но несет по жизни Якова Петровича и все вокруг него - это тот самый Достоевский, без печати ссылки и каторги. В ней много всего от описания булочек, до рожи

По двум этим цитатам уже можно понять, почему Двойник был принят неоднозначно, два неразличимых Якова Петровича это одно дело, а Яков Петрович (первый), который спорит сам с собой, и себя убеждает и принуждает к самым жутким поступкам - это уже совсем другая категория.

От ненавистной зависти к своему альтер-эго, и от уверенность в том, что он заслуживает чего-то большего, он сконфузился до такой степени, что просто ушел от общество, а общество уже не то.
К концу все становиться настолько фантасмагоричным, что так и ожидаешь, что все закончиться как Приглашение на казнь .

Такой рассказ неоднозначный, что даже неудобно как-то писать на него рецензию. Начать с того, что я люблю Достоевского. Но – не конкретно в этом случае, ибо есть в его творчестве ряд вещей более фундаментальных как в плане содержания, так и в плане объема. Здесь же… это рассказ, после которого нужно прийти в себя. Пару-тройку дней. Потому что лично у меня от него не осталось вообще никакого впечатления, только мутный омут каких-то идущих мимо сознания странных ситуаций, замешанных на похожести двух людей, которую видит одни только главный герой.
Впрочем, он один, наверное, и видит, о чем нам пообещают тонко намекнуть в самом конце.

Еще одна сторона лишения одного из главных достоинств человека — свободы. Теперь это не блокада, не рабство, но острог, тюрьма, каторга. Опыт Достоевского цепляет тем, что он описывает свою реальность, свой опыт каторжной жизни в сибирских злых краях. Достоевский всегда находит что-то невинное, святое, он ищет человека в нечеловеческом — ему это удается. В его словах искренняя любовь к отдельным каторжным, в его "мертвом доме" теплится настоящая жизнь, которая так редка даже на свободе, где она обесценена своей легкостью и мнимой доступностью. Книга преисполненная надежд в лучшее.

И вот даже не знаю, что и сказать. Не то, чтобы неинтересно, но вот как-то не зацепило. И история есть, и персонажи, и психология, а вот увы.

При этом я не могу исключать того, что через какое-то время впечатления осядут, и я буду вспоминать о Неточке с замиранием сердца, как, скажем, о Чеховской Мисюсь. Мало ли, литература ведь - вещь таинственная.

Посоветую повесть двум категориям людей: женщинам и почитателям таланта Достоевского. К последним же безоговорочно отношу себя, а потому ни в коем случае не жалею потраченного времени.

"Неточка Незванова" представляет собой неоконченный роман. Федор Михайлович успел написать лишь три части задуманного произведения, и был арестован (не за написание романа о бедной девочке, разумеется, а за недонесение о распространении письма Белинского Гоголя). После каторги дописывать роман он не стал и для публикации только отредактировал начало произведения и деление его на главы. Так что по сути перед нами повесть в прямом смысле без окончания, что придает ей какой-то загадочности, заставляет размышлять над судьбами героев, не переведенными на бумагу.

Вот пишу, пишу и ощущаю некую симпатию к этой небольшой повести, проникаюсь каким-то теплым, немного грустным чувством, даже как-то неловко стало. Возможно, впечатления оседают.

Да, определенно, таинственная вещь - литература.

Сложно судить, поскольку для меня многое значение имеет конец, а его здесь попросту нет.
После прочтения осталось недоумение и риторический вопрос "К чему это было?"
Сами по себе отдельные фрагменты о какой-то безумной любви сначала к отчиму, а потом к княжне весьма....притягательны что ли (?), а вот в совокупности и оборванные на такой ноте....
Читаешь и поражаешься. Нет, почему-то я не начала жалеть Неточку, и мне не хотелось рыдать навзрыд о её судьбе...скорее она меня испугала. Своей фанатичной преданностью, своими постоянными слезами. Возникло ощущение, что она хотела "поглотить" сначала Ефимова, потом Катеньку, потом Александру Михайловну. Стать с ними одним целым. Немного жутковато.
Хотя я ни в коей мере не отрицаю, что попросту не поняла сути Неточки, её глубокого горя от постоянных потерь и попыток найти свое утешение и свое счастье.
И меня действительно огорчило отсутствие развязки, ведь интересно что же будет с Аннетой, что произойдет после их встречи с Катей, что будет с семьей, которая приютила и воспитала девочку.... интересно к чему же это все было.

Вердикт - не оставляет равнодушным.

Записки из мертвого дома не заработали славы таких эпохальных произведений Достоевского как «Преступление и Наказание» или «Братья Карамазовы». И этот факт имеет под собой вполне объективные причины: в записках нет хитрых сюжетных переплетений, повествование не приправлено чувственной любовной линией, и даже редко проскальзывающий юмор не способен разбавить атмосферу отчаяния в безысходности русской каторги 19-го века. Название, впрочем, говорит само за себя, ничего радостного в этом произведение нет, и полагаю что даже самым преданным поклонникам автора с трудом дастся ее прочтение. Но важно отметить то, что данная повесть является автобиографическим произведением Федора Михайловича Достоевского и этот горький опыт его четырехлетнего пребывания в Омском остроге (1850-1854) в дальнейшем явился формообразующим его литературного мастерства. Будучи дворянином, находясь в этой непривычной и дикой для него среде, Достоевский своим чутким, наблюдательным глазом проникает в самые потаенные уголки души простого русского народа. Он как губка впитывает в себя сложные и порой до крайности чудные характеры людей, разбирая по кирпичкам эти странные незнакомые ему до той поры натуры. Как истинный гумманист наблюдая за ними, он не поддается поверхностной предвзятости, не рассматривает их как преступников, убийц и злодеев, он копает глубже и видит в них самых обыкновенных людей покалеченных обстоятельствами той суровой действительности, в которой им суждено было оказаться.
Уже выйдя на свободу Достоевский написал письмо своему брату: «Сколько я вынес из каторги народных типов, характеров! Я сжился с ними и потому, кажется, знаю их порядочно. Сколько историй бродяг и разбойников и вообще всего черного, горемычного быта! На целые томы достанет. Что за чудный народ. Вообще время для меня не потеряно, если я не узнал Россию, так народ русский хорошо, и так хорошо, как, может быть, не многие знают его»

Каторга для Достоевского, как не парадоксально, явилась самой плодотворной школой в которой ему удалось побывать. Четыре года страданий явились поворотным моментом его духовной биографии, полной реинкарнацией его жизненных взглядов. Выйдя из ворот острога он стал тем самым великим писателем, которого мы знаем сейчас, писателем с уникальным жизненным опытом, побывашим на разных полюсах Царской России. В будущем из под его пера выйдут культовые романы, в которых он искуссно использует полученные им знания.

«Помню, что во время, - писал впоследствии Достоевский о своей каторге, - несмотря на сотни товарищей, я был в страшном уединении, и я полюбил, наконец, это уединение. Одинокий душевно, я пересматривал всю прошлую жизнь, перебирал всё до последних мелочей, вдумывался в моё прошлое, судил себя неумолимо и строго и даже в иной час благословлял судьбу за то, что она послала мне это уединение, без которого не состоялся ни этот суд над собой, ни этот суд над самим собой, ни этот строгий пересмотр прежней жизни. И какими надеждами забилось тогда моё сердце! Я думал, я решил , я клялся себе, что уже не будет в моей будущей жизни тех ошибок, ни тех падений, которые были прежде… Я ждал, я звал поскорее свободу, я хотел испробовать себя вновь на новой борьбе… Свобода, новая жизнь, воскресенье из мёртвых. Экая славная минута!»

Рекомендуется к прочтению всем, кто стремится, глубже проникнуть в сознание Федора Достоевского, знаковой фигуры русской литературы, не перестающей будоражить умы людей из разных уголков земли и в настоящий момент.