Страдания молодого Вертера

Об эпистолярном романе «Страдания юного Вертера» я была наслышана со студенческих лет: изучая зарубежную литературу, мы говорили о том, какой страшный эффект произвела публикация этой книги. И так как творение великого Гёте считается классикой мировой литературы и известно прежде всего своим финалом, не будет спойлером, если я начну с конца: главный герой, Вертер, измученный своими душевными терзаниями, застреливается. Именно эта сюжетная развязка привела к тому, что роман, ставший бестселлером в Европе, был запрещен, ведь его распространение вызвало среди молодежи волну подражательных самоубийств. Почему Вертер покончил с собой и что испытала я, прочитав о его страданиях?

Роман начинается с того, что Вертер, ведущий переписку с приятелем, поселяется в небольшом городке, где проводит время на лоне природы, восхищаясь размеренной жизнью жителей этих мест. Обо всех событиях, даже самых незначительных, и о чувствах героя в связи с ними читатель узнает из его писем. Вертер много размышляет о том, чему становится свидетелем, но одно событие полностью меняет направление мыслей: познакомившись на балу с прекрасной Шарлоттой, юноша влюбляется. Он становится частым гостем в ее доме, хотя знает: Лотта обручена с другим, и нет ни малейшей надежды на взаимность! И, как нетрудно догадаться, Вертер, будучи неспособным противиться своим чувствам, начинает страдать…

Едва открыв текст, я принялась выделять цитаты: так уж вышло, что бумажная книга попала мне в руки в непростой период, когда я сама страдала от безответных чувств не меньше, чем главный герой, и его размышления оказались созвучны моим мыслям. «Как часто баюкаю я свою волнующуюся кровь! Более своевольного, более мятежного сердца не сыскать во всем свете!» - восклицает Вертер, и нетрудно заметить его характерную черту как персонажа: воспринимая себя не таким, как все, он пафосен в речах. И если о сюжете говорить нечего – правда, в книге мало что происходит, ведь все внимание автора сосредоточено на чувствах героя – то образ Вертера меня и впрямь зацепил.

Сразу скажу, что это не во всем положительный герой: местами Вертер даже раздражает. Он не хочет работать, считая себя человеком более тонкой душевной организации и потому непригодным для скучной бюрократической службы, он слоняется по природе, зачитывается переводами, много времени проводит с местными детьми, ну и, конечно же, страдает – и читателю быстро становится понятно, что страдает он скорее от безделья, чем от глубоких чувств. Но, черт возьми, это же я! В глубине души я Вертер, манипулирующий своим «страданием»! Я как будто взглянула в зеркало, и отражение мне совсем не понравилось…

Я не могу представить, как воспринимали эту книгу современники: я человек другой эпохи и сужу с совершенно новой точки зрения, которая, возможно, была бы чуждой даже самому Гёте. Заинтригованная тем самым влиянием на умы молодежи, сказавшимся в волне самоубийств, я рвалась прочитать это произведение, и что я могу сказать? Узнавая в Вертере себя, я увидела отнюдь не повод для самоубийства, а хороший пинок под зад: автор, сам того не зная, открыл мне глаза на бессмысленность и нелепость страданий и тонко намекнул, что это не дело. Поэтому я иду исправляться и работать над собой вместо того, чтобы хныкать и, как главный герой, в пафосных жестах заламывать руки. Полезная книга, неправда ли?

У меня такое ощущение, как будто мою душу умыли очень чистой водой. Я избегала чтения "Вертера", опасаясь, что история окажется скучной или запутанной, но эти опасения были совершенно беспочвенны. "Страдания юного Вертера" оказали на меня немного неожиданное, но очень сильное воздействие - я ощутила тот катарсис, на котором строятся древнегреческие трагедии, очищение через сострадание. С меня даже корочку цинизма, с таким трудом нарощенную, смыло. Впрочем, я пока и не выходила из того возраста, когда чувствуешь так же, как Вертер.

Величие романа, безусловно, в том, что через те же "страдания", через те же мысли и ощущения в определённый период своей жизни проходит почти каждый человек, но при этом главный герой не выглядит шаблонно или неестественно. Ему веришь. Его мысли, восторги, идеализм - всё это по-настоящему, искренне, как оно бывает искренне только пока человек молод и ждёт от жизни огромного счастья. Я взяла в качестве эпиграфа именно эту цитату о детях, потому что в споре Вертера с миром я на стороне Вертера; потому что я тоже верю, что, взрослея и теряя юношеские мечты, люди не становятся лучше, что страсть лучше благоразумия, что большая часть человеческих занятий пуста и лишена смысла.

"Страдания юного Вертера" - плод с дерева романтизма, со всеми необходимыми атрибутами этого направления. При этом роман полон такой наивной невинности, соединённой с безумной страстью, да ещё сдобрен такой порцией сентиментальности, что в итоге ожидаешь тяжёлого эмоционального накала, бури, которая просто снесла бы читателя. Вместо этого весь роман дался мне совершенно спокойно, хотя я и сочувствовала герою. И только в самом конце, в последнем письме Вертера, в незначительнейшем предложении пряталась та самая буря, которая соединила все впечатления от книги в сильное душевное потрясение. "Горе мне, горе, не сказала "прости"!" - прочитала я и разревелась самым позорным образом.

Да, очень наивно и очень сентиментально, я знаю.

Кроме эмоционального потрясения и любовной линии, в книге есть ещё много хорошего. Например, тема самоубийства - очень сложная и неоднозначная. Автор не оправдывает самоубийство героя, но и осуждать его не позволяет. Вообще, люди, однозначно и решительно осуждающие самоубийц, кажутся мне не особенно умными - во-первых, обстоятельства бывают очень разными, а во-вторых, я вполне согласна с Вертером, который сравнивает стремление к самоубийству с болезнью. Человек, доведённый до подобного состояния, не может рассуждать так же здраво и логически, как вы, сидящие в уютных креслах с чашечкой кофе, его психика уже пошатнулась, мир вокруг уже искажён. Да, я думаю, что человек должен бороться до последнего, и умирать от несчастной любви - так себе занятие, но осуждать и презирать человека, доведённого до отчаяния - увольте.

Кроме того, рекомендую очень меткие размышления Вертера об угрюмом нраве, ломающем жизнь не только самому человеку, но и его близким, и обо всех тех мелочах, которыми люди отбирают друг у друга счастье, радость и любое удовольствие - здравствуйте, ревность, зависть, мелочность, язвительность и прочие чудесные качества. Слишком часто любовь к человеку оказывается только поводом его мучить, в то время как лучшее, что можно сделать - радоваться самому и дарить радость другому. Нет слов, как я презираю, скажем, ревнивцев, изводящих своих возлюбленных вечной слежкой или скандалами!

Практически, в этой книге спрятан секрет счастья, который только в том и состоит, что быть счастливым - это труд, а несчастными и угрюмыми люди бывают тогда, когда им лень быть счастливыми. Поэтому, несмотря на трагическую смерть героя, несмотря на его страдания, роман очень светлый и жизнерадостный - во всяком случае, для меня.

Силу впечатления, оказанного на меня этой книгой, хотелось бы выразить цитатой из неё же: "...и с тех пор солнце, месяц и звезды могут преспокойно совершать свой путь, я не знаю, где ночь, где день, я не вижу ничего кругом"

Сложно сказать, чем мне понравился роман в юности, воспоминаний и записок не осталось. Он безусловно трогает своей эмоциональностью, легко читается, несмотря на то, что герой явно перебарщивает с пылкостью.

Далеко не все мысли и поступки Вертера можно понять и простить ему их. Например, его стремление оправдать убийцу, помочь тому бежать. И что с того, что этот человек убил из ревности соперника? Что это за любовь такая, из-за которой, к тому же, чуть не была изнасилована любимая женщина? Что такого возвышенного нашел Вертер в этой любви?

Размышления на тему самоубийства и оправдание его также не привлекают. Да, у Вертера есть основания быть недовольным обществом, и с любовью у него как-то не сложилось. Но было неприятно читать, как он на протяжении книги сменил свой позитивный настрой на сугубо пессимистический. В чем-то Вертер напоминает типичных русских "лишних людей". Не задалось со службой (ему тоже "прислуживаться тошно"), любимая женщина еще до встречи с ним "другому отдана". Это все, конечно, близко, понятно и потому находит отклик в душе. Но такое просчитанное самоубийство...

Отдельно удивляли Лотта и ее муж Альберт. Ладно женщине может нравиться, что у нее есть такой поклонник, с которым можно обсудить книжку и не опасаться, что он будет излишне пылок и настойчив; но муж? Не мог же он не понимать, что Вертер страстно влюблен в Лотту, так почему не постарался отвадить его как можно раньше? Нет, надо было тянуть до последнего, мучить того же Вертера и терпеть пересуды, которых не могло не быть.

Но несомненный плюс романа в том, что все эти вопросы можно задать героям, а не автору. Как ни крути, а Вертер, Лотта и Альберт изображены живыми людьми, им невольно веришь. Да, Вертер не самый симпатичный герой, но разве таких людей не бывает? Как минимум, он последователен в своих мыслях и решениях, и смену его настроений скорее можно объяснить сложившейся вокруг него ситуацией, чем капризом. Я могу сколько угодно его осуждать, но я ему верю.

А если подытожить - автор молодец, но книга все-таки своего века, сейчас уже трудно найти в ней, за что уцепиться и что могло бы действительно впечатлить.

Книгу «Страдания юного Вертера» читаю уже достаточно долго и окончательно осилил её только сегодня. Гёте уже давно признан классиком мировой литературы и не только потому, что написал «Фауста». Книгу прочитал с большим интересом по нескольким причинам: первая – это первая прочитанная мной книга сего автора. Вторая – неравнодушен к эпистолярному жанру, а в третьих – его предыстория, которая интересна едва ли не меньше чем сама повесть. Гёте для Германии является тем же чем для нас является Пушкин. «В жилах немецкой литературы течёт кровь Пушкина, если перефразировать сентенцию Набокова о пушкинской крови русской литературы». Его «Вильгельм Мейстер» породил целый специфический жанр «воспитательного романа». Роли Гёте и Пушкина в этом смысле схожи. Отцы-прародители мифологического размаха и силы, оставившие после себя могучую плеяду наследников-гениев с их обширным и разветвлённым потомством. Но теперь позвольте перейти к самой предыстории.

Будучи молодым и пылким Гёте прибыл в городок под названием Вецлар где пытался делать карьеру в юридическом ведомстве. На одном из мероприятий познакомился с Амтманом с которым планировал наладить дела и обладал каким-то особым свойством, проникшись любовь к его дочери Лотте пылал и искрил Высоким Чувством. К величайшему сожалению она была помолвлена и их история дальше дружбы не могла уйти, Гёте будучи писателем не мог просто держать всю эту историю в голове, а постоянно изливал её на бумагу, оставалось только решить чем же этот конфликт закончится, а он был слишком умён чтобы себя убить и «тыкал в себя кинжалом чисто из художественного интереса». Вместо него на той же почве покончил с жизнью его знакомец по Вецлару – Иерузалем, а результатом сублимаций Гёте стал данный роман.

Некоторое время спустя Вертер станет символом своей эпохи. Его прочёт каждый: от простой гувернантки до самого Наполеона, «мода на Вертера стала сродни лихорадки», я бы назвал это «Вертерианством». Среди почитателей были и наши соотечественники, такие как Батюшков, Карамзин, Фёдор Глинка. «Страдания…» стали символом западного сентиментализма. Ибо восемьдесят процентов романа в письмах – это чистая любовная рефлексия в которой нет ничего кроме чувственного восприятия мира и интересных рассуждений, показывающих нам Вертера как человека неглупого, но увлекающегося и от того претерпевающего внутренние муки, рожденные рефлексией.

Первое что привлекает в «Страдании», как было уже не раз отмечено, - это язык. С первых же строчек ты чувствуешь возвышенность, почти поэтическую напевность исполнения, отдельное спасибо стоит сказать переводчику Касаткиной, правильно уловившей настроение романа и сумевшей правильно его нам преподнести, а необходимые справки будут даны в завершающем глоссарии, либо в информативных комментариях Н. Вильмонта, человека осведомленного в своём деле. И хотя сюжета в привычном нам понимании здесь нет но он определенно прослеживается, говорят что в своё время молодые люди лишали себя жизни, прочитав этот роман, не знаю насколько правдивы слухи, но легенда такая существует и по сей день.
Удивляет как разница период сотворения двух главных произведений в жизни Гёте: Вертера он писал всего лишь шесть недель, а Фауста – шестьдесят лет, то есть большую часть всей своей сознательной жизни. Из этого утверждения можно предположить что он чувствовал корни Фауста из Вертера и есть в этих произведениях какая-то общность, какая-то жажда познания. Книга о Вертере мне понравилась своей атмосферностью, лёгкой возвышенностью и печальным исходом для человека, не нашедшего другого способа обрести счастье на этой земле. То ли у меня нет сердца, то ли меня вообще не впечатлил Вертер, но у меня не появилось желание порезать себе вены или утопится в ванной от безысходности жизни. Вертер нашим временем никогда не будет принят и понят, но его страдания определенно заслуживают ознакомления, потому что не цельным сюжетом, так умными мыслями будем живы и пока мы находим источник подпитки нашего серого вещества, пока терзаем душу и ищем пределы её болевого порога мы будем живы и способны к чувствам, а роман хорошо проверяет на то есть они у вас или нет.

К ознакомлению советую, но чтобы ею проникнуться нужно определенное настроение или абсолютная депрессия, либо быть с настолько сильным порогом чувствительности что надо читать только сказки про бычка смоляного бочка, а не серьезные истории про любовные рефлексии с исходом абсолютно не вяжущимся с ожиданиями. Это скорее трагедия, но какой она имела успех!...

Вертер.Мы видим его через письма, через его мысли, которые он излагает своему другу. Они полны восторгов и умиления, мечтаний. У него нет особых замыслов, он просто хочет жить и радоваться всему что видит. Деревья, птицы, люди. Природу любить легко, людей сложнее, но и здесь романтичная натура молодого человека не изменяет себе. Он способен самым поэтичным образом описать жизнь простых людей. Их нехитрый быт и нелёгкую работу. Кажется, что он способен полюбить весь мир. Вертер полон жизни и мечтаний.
Мечтаний о будущем...

Мечтаний о любви...
Это письмо написано Вертером спустя несколько дней после встречи с Лоттой, женщиной, которая одним своим появлением перевернула жизнь молодого человека. Нельзя твёрдо сказать, что эта влюбленность изменила самого героя. Он всё тот же - способный испытать восторг от любой мелочи. Только теперь все восторги связаны с ней. Её взгляд, поворот головы, простое платье, розовый бант, скамейка в парке, где сидела она и так полюбил сидеть он... И совсем другой - способный испытать раздражение по любому поводу, пестующий свои страдания. Любовь раскрыла героя, именно раскрыла, потому что невозможно так измениться. Всё это было заложено, всё подспудно уже виделось читателями в некоторых фразах его писем. Но раньше оно не бросалось в глаза, потому как всё это было органично, естественно. Теперь же любовь, которая оказалась загнана в пылкое тело просила выход. Она ликовала, томилась и буйствовала. Вертер радовался, сомневался и страдал. Но не мог найти силы не видеть Лотту, даже приезд её жениха не сделал ничего, чтобы успокоить его разбушевавшееся сердце. Вертер не может видеть их вместе и, измучившись, принимает тяжёлое решение - уехать.

Дальше...

Но новое место не приносит герою облегчения. Он не может вытравить из сердца своего чувства. Он пытается влиться в новое общество. По службе и по соседству он общается с разными людьми, но мысли... его мысли так далеко отсюда. Даже с девушкой, которая ему благоволит, он говорит о Лотте и так обманывает себя, что даже верит, что и та уже влюблена в его ангела. Работа не отвлекает его, он считает всё это пустым и мелочным, ненастоящим, никому не нужным, чуть ли не дармоедством, противопоставляя свою писчую деятельность работе крестьян, выращивающих картофель. Не потому ли, что его стремления изменились. В нём нет честолюбия и это очень гибельно для Вертера. Но в нём есть обидчивость и заносчивость. Общество в котором ему приходится жить теперь выше по сословной лестнице, чем ранее и ему трудно и больно это принять. Он помнит насколько ему было легко с простым людом и как они тянулись к нему, и как он искал встречи с ним. И первый же конфликт заканчивается решением героя уехать. Хоть куда. Можно в родные места, а можно и на войну. Ему совершенно всё равно, он уже не чувствует себя. Он ещё пытается найти радость в жизни, попытается реализовать свои мечты, но его так легко отговорить от всего, что не затрагивает его душу...

Это шаг стал роковым в его жизни. Спустя несколько дней он увидит свою Лотту и радость от встречи будет последней радостью в его жизни. Теперь там только страдания. И он упивается ими, испытывает наслаждение душевной болью. Болью, которая всё больше отравляет его когда-то такую добрую и открытую натуру. Всё чаще проявляются вспышки раздражения и даже ненависти, постепенно убивающие его.

Вильгельм. Читая письма Вертера, можно отчётливо заметить, как менялась его настроение, как всё чаще появлялись размышления о смерти, мысли о самоубийстве, как облегчении от тех невыносимых страданий, которые он не способен был подавить в себе.Так почему же такое равнодушие?
Шарлотта.Как приятно когда тебя любят, купаться в поклонниках. Один - твёрдо стоит на ногах и дарит стабильность и покой. Другой - витает в облаках и встречи с ним наполнены волнением и красотой. Держать на расстоянии, но не отпускать. И даже бояться, что в какой-то момент он покинет тебя ради другой женщины. И при этом предчувствовать...
Альберт. ...

Книга Гёте - глубокая психологическая проза, показывающий картину человеческих страданий, это - труд, исследующий человеческую психику, который можно сравнить с записками психиатра. Но это и социальный роман. Как точно, подробно описан быт конца 18-го столетия. Нравы, царившие в обществе. Об этом немного, почти вскользь, но насколько это придаёт объёмность произведению, как помогает прочувствовать Вертера. Благодаря этим описанием он не выглядит истеричным юношей, оторванным от жизни. И опять же благодаря этому особенно заметен трагизм произошедшего. А ещё это очень красивое произведение. Язык, стиль, уместность и выверенность написанного.

Рецензия вылилась в небольшое эссе; пусть.

В каждом произведении большой литературы можно условно выделить два пласта.

Первый назовём пластом актуальности: когда произведение задевает нерв времени и отвечает его текущим потребностям и запросам. Описывает и захватывает дух времени, чтобы его передать.

Таков и „Вертер“. О популярности всего несколько слов: Робеспьер носил одежду тех же цветов, что и Вертер; Наполеон перечитывал роман около семи раз и держал при себе в египетский поход. Его перепечатывают многотысячными изданиями пираты; вся Европа повально подражает Вертеру. Подобного успеха у Гёте не будет больше никогда.

Сегодня герой книги кажется наивным, экзальтированным и крайне болезненным малым, но Гёте точно запечатлел типаж. Это реальный тип эпохи. Не стоит забывать и о социальной обстановке: Вертер талантлив, незауряден, и он сильно вырос из штанов, которые предлагает ему общество с его условностями и предрассудками.

И потом, Гёте не зря воспринял и подал это как трагедию поколения. Так и было. И Гёте, в силу колоссального таланта, эту трагедию только усугубил.

Второй пласт, о котором говорю, − это пласт вневременной, общечеловеческий, архетипический. Здесь ясно: то, что притягивает и заставляет читать текст не как памятник эпохи, читать спустя поколения, спустя века, спустя народы и спустя культуры. То, что отвечает проблемам и запросам человека как такового.

Обычно этот пласт вырастает над первым. Великий художник всё актуальное, сиюминутное способен изобразить в ключе вневременного и раскрыть общечеловеческое на материале современности.

Ближе к „Вертеру“…

К „Страданиям…“. Интересно, как обрастает первый пласт вторым и как они связаны. Типаж Вертера − человек с маниакально-депрессивными расстройствами. Человек обострённо чувствующий, тонко воспринимающий. Человек сердца. В нём слишком много поэзии, которая заставляет видеть мир искажённо. Такие люди вообще не способны трезво глядеть на реальность − в силу своей природы; для трезвости необходима отстранённость и некоторая душевная сухость. И вот эта поэзия, которая обитает в Вертере, заставляет его приписывать миру и людям те качества, которые им не присущи. Поэтому он полюбил Лотту − заурядное дитя бюргерской среды; хотя будем честны: полюбил он её отражение в себе. Придуманное отражение.

Другой вопрос, который здесь вырастает, − это как устроиться и найти себя в мире, в социальной среде таким людям. Беда в том, что изображённое общество закрепощает человека, не даёт ему развиваться, воплощать свои дарования. Личность реализуется в обществе, но Вертер не может реализоваться именно в силу своей личностности. Слабый человек, неспособный справиться с собой. А если тебе дано такое необычайное сердце вкупе с талантами − реализуй же их, друг! Выдающиеся достижения рождаются на стыке смелости и одарённости, и первого требуется зачастую не меньше. А Вертеру как раз храбрости пойти против всех, следуя своему голосу, не хватает. Он, конечно, не подчиняется, не становится таким, как все, но абсолютно замыкается на Лотте, а вернее − на своих ощущениях к ней (не забудем, что это ещё и эпоха открытия человеческого чувствования), ещё точнее − на себе самом. Таков и протест его: слабый, нелепый протест обиженного человека. Самоубийство.

С содержанием и посланием коротко разобрались (стоит отметить, что Гёте, при всей глубине, чертовски прозрачен и прост − мысль, вьющаяся над романом, читается ясно и точно; это гениальная простота).

Претензии есть к форме. Роман в письмах − это прелестно, особенно когда вместо нам вручают роман дневниковый с подделкой под письма. Лиричность, монологизм, психологизм, погружение (и что там ещё следует) − всё это тоже замечательно. Проблема в том, что литература после Гёте развивалась катастрофически быстро, и к двадцатому веку возникают тексты недостижимых высот. Сегодня мы испорчены литературой, которая потрясает своей формой. Поэтому „Вертер“ удивить не может − в лучшем случае, позабавить. И читается, казалось бы, как наивная сентиментальная повестушка. И, я уверен, такой бы и остался. Не будь того, о чём я говорю выше; и не будь это Гёте. А наивность языка и чрезмерную восторженность стоит принимать за чистую условность. Так и сделаем.

Если бы Вертер жил в двадцать первом веке, то самое лучшее, что он мог бы сделать - пойти к психотерапевту. А без этого он стал для меня одним из самых бесячих персонажей, которые мне встречались в литературе. Слово "страдания" в названии романа отражает абсолютно все происходящее в нем, кроме этого наш герой ничего не делает.

Сначала я верила его чувствам по отношению к Лотте и сочувствовала его любви к помолвленной девушке, но чем дальше, тем больше Вертер упивался тем, какой же он несчастный и как же он страдает из-за того, что его любовь не находит ответа. Он многократно повторяет, что мешает счастливой паре, что пытается подружиться с женихом Лотты Альбертом ради девушки, но по-настоящему, мне кажется, он даже не хочет ничего предпринимать, чтобы положение изменилось. Ему просто нравятся страдания, нравится чувствовать себя таким романтичным героем, таким бедным-несчастным. Как бы его родные не хотели, чтобы он продвигался по службе, столкнувшись с первыми же трудностями, Вертер сбегает оттуда, подает в отставку и снова занимается страданиями. С одной стороны, эпистолярный жанр романа оказался здесь очень к месту, так как мы можем проникнуть буквально в самую душу героя, но с другой стороны, читать однотипные завывания о любви к Лотте мне было очень скучно. Я даже обрадовалась, когда узнала, что последняя часть книги написана от третьего лица.

Рассуждения о поведении Вертера в конце романа оставлю на всякий случай под

До нейтральной оценки книгу дотянул ее язык. Русский перевод очень хороший, так что читался роман легко, а уж описания природы доставляли мне особое удовольствие, хотя их было не так уж и много. Частично читала книгу еще и в оригинале, и вот там язык уже гораздо сложнее воспринимается из-за непривычной грамматики и лексики.