Миф о Сизифе. Калигула. Недоразумение

Рассматривать каждое произведение Камю - это как смотреть на работы Врубеля "лицом к лицу". Разумеется, можно говорить о красоте и выразительности отдельных фрагментов, но картина раскрывается только на расстоянии, причем, она играет, со сменой ракурса меняется акцент. Вот и у Камю можно рассматривать каждую вещь отдельно, но все произведения вместе - это какая-то единая картина, монументальное полотно о человеке.
К сожалению, всей картины мне так и не рассмотреть (во всяком случае, пока), так как есть совершенно непреодолимые вещи. (Не могу пробраться сквозь Чуму. Слишком ярко, образно, реалистично, абстрагироваться не получается, проходить через чуму не хочется).
Камю как бы заново открывает человека. Можно было бы сказать, что он изучает анатомию души, если бы эта душа не была вынесена автором за скобки. Представьте, сколько лет, даже веков, человек жил с Богом. Или Богами. Сам себе практически не принадлежал, соизмерял свои поступки с высшей волей, с традицией и мнением общества. И тут ХХ век Бога отменяет, вычеркивает традиции из общепринятых когда-то ценностей. И что остается?
Достоевский когда-то предъявил миру человека подпольного. Тайные, скрытые мысли человека ничтожного или человека вообще? Что представляет собой человек? Может ли он существовать в мире, быть самим собой не подпольно, а открыто? Что заставляет его совершать те или иные действия?
Альбер Камю в своих книгах описывает результаты вскрытия человека. Сегодня в анатомическом театре пьеса "Калигула".
Калигула - Гай Цезарь Август Германик, Великий понтифик, четырежды консул, император, наделён властью трибуна четыре раза, Отец отечества, самодур, (кто не знает историю кровавого тирана). Но здесь он не совсем историческая личность, а скорее - архетип. Что из себя может представлять человек, убери из его жизни ограничения в виде родственников, общества, закона, кулака соседа, материального достатка (или недостатка), и т.д.?
К чему стремиться и чего желать человеку, которому доступны все земные блага?
Абсолютная свобода и абсолютная власть - что она? Куда она ведет, если выше - некуда.
Как может распорядиться такой свободой человек при условии, что авторитетов и ориентиров для него нет.

• Ну да, это немного и портрет Дориана Грея. С той лишь разницей, что Уайлд хоть и разделяет душу и человека, но Дориан все-таки периодически соизмеряет свои действия с портретом, переживает о состоянии своей души, скрытой от посторонних глаз.

Повторю, что в пьесе главным героем является не историческая личность, а извлеченные на свет неудобные вопросы о смысле жизни и смысле смерти. Когда без Бога. Когда один на один с собой. Камю почти отвечает на свои вопросы. Отвечает в этой пьесе и в других своих работах. Ответов крайне мало, они едва обозначены. Но и за вопросы огромное спасибо. Кто-то же должен был их задать.

Осень - это вторая весна, когда все листья словно превращаются в цветы. Быть может, то же произойдёт и с людьми, и вы увидите, как они расцветают. Альбер Камю.

Если достучаться до небес не получается, то возможно, там уже никого и нет...
Бог так долго молчал, что, наконец, свыкся с молчанием, стал им, и когда вновь вернулся на землю, его не узнали, да и бог уже не знал что людям сказать кроме того, что он уже сказал солнцем и морем, отразившем звёзды...
В этой мучительной пьесе Камю смешались апокрифы на "Превращение" Кафки, ̶н̶а̶ ̶"̶О̶ ̶м̶ы̶ш̶а̶х̶ ̶и̶ ̶л̶ю̶д̶я̶х̶"̶ ̶С̶т̶е̶й̶н̶б̶е̶к̶а̶, на легенду о Великом инквизиторе Достоевского и на те древнегреческие трагедии, в которых мать и сын, не узнавали друг друга, и свершалось страшное - рок!
Чем отличается рок от судьбы? Судьба - это течение жизни, спокойное и не очень, в которое вовлекается душа, поступки, события... Рок - это взбыстренность судьбы, грозовая ночь судьбы, её шквальный порыв, который может взбунтоваться и обрушиться на небо и землю, против течения, против всего, как возмездие небу ли, жизни ли, за то, что боялись, стыдились быть собой.

Притча Камю, проста и безумна как мир. Блудный сын, со своей женой Марией, возвращается домой после долгих лет скитаний. К этому времени многое в доме изменилось : умер отец, мать ( быть может, тоже носящая имя Мария) состарилась, устала, очерствела душой и судьбой, сестра Марта ( три М) подросла и ожесточилась от тяжёлой жизни, и давно уже видит в снах райское море, солнце и пляж... Они давно уже забыли о сыне и брате, и не узнали его при встрече, да и он сам решил сразу не открывать кто он. ибо они встретили его не так, как он ожидал.
И разве он мог знать, что его мать и сестра уже давно принимают постояльцев у себя и убивают их, желая попасть туда, где солнце и море, где нет игры, нет масок?
Разве он мог знать, что рассказывая сестре, не знающей ни мужских поцелуев, ни объятий матери и брата, о пляже и синей ласке моря, о солнце, тепло целующего бледные запястья, плечи, грудь... он сам её искушает, засомневавшуюся, словно бы что-то почувствовавшую, вкладывая в её руку оружие против себя же ?
Роль древнегреческого хора в пьесе играют - молчание и немота сердец, которые хотят что-то сказать друг другу, но не могут, бояться, и физическим воплощением этого хора стал молчаливый слуга, который столько раз мог предотвратить трагедию. Старый слуга, словно неприкаянный призрак умершего отца - печальный призрак бога.

Осенний, слепой, спотыкающийся ветер, натыкающийся на предметы, людей, растерянно и грустно ощупывающий их перепуганные лица..
Кафкианский мир пьесы похож на чистилище, где люди, звёзды, деревья, обречены темно несясь навстречу друг другу, покато жить тем, что они не сказали друг другу при жизни.
Марта ( сестра) - главный бунтарь пьесы, в которой есть что-то демоническое, что не может смириться с пошлой и бледной попыткой весны, которой довольствуются люди в своём краю. "Они заслужили такой весны!".
Да, и такой весны они заслужили, и таких богов, как в этом безумной мире, и самого этого мира, в котором никто не хочет быть собой, ни бог, ни человек, ни искусство... В этом безумном мире, в мире пьесы, осень похожа на весну, а весна на осень, боги становятся людьми, и их убивают люди, люди становятся богами, и сходят с ума, искусство... оно желает и того и другого, и никто, никто не хочет тихо прошептать самое главное слово тому, кого любит ( как не прошептали его сыну, и он покинул дом..), прошептать хоть сердцем, хоть слепыми касаниями пальцев, сердца, губ...
Только бы успеть сказать самое главное, докричаться сквозь молчаливое равнодушие неба и земли ( обнимающее души и судьбы, когда молчат сердца и уста), в которых ночь и день - как Ин и Ян, замерли стигматами луны - ночью, и затмения - днём. Трагедия, недоразумение мира в том, что мы не знаем, не узнаём в мире своих братьев, сестёр... убивая их в войнах, предавая их в жизни; мы проходим мимо своей любви, вечности, не узнавая их в прохожих, ближних и дальних, в творениях искусства, расцветшей веточке яблони весной..

Где-то в дневниках Камю есть слова о том, что жить не трудно, а невозможно. Вот такие кричащие пьесы, словно бы заламывающие к небу бледные руки последних страниц, побуждают нас к бунту против этой невозможности, недоразумения ( подходящая надпись над входом в наш печальный мир, в противоположность надписи из Данте при входе в Ад - "Оставь надежду, всяк сюда входящий")
В конце пьесы, Мария, жена Яна ( отсылка к Яну Гусу и его сожжению, к печальному "O sancta simplicitas"- святая простота-, адресованному Яном Гусом кроткой старушке, поднёсшей к кострищу вязанку хвороста) приходит в дом к семье мужа, которого так непоправимо и страшно уже нет на земле.
Происходит мучительный разговор уже не между Инквизитором и Христом, но между двумя женщинами, словно между душой и жизнью - вечной невестой Христа. Словно бы умер мир, человечество и даже Бог, - мир доигрался в богов и людей,- и все они погибли, ибо не желали быть собой, и вот среди этой трагической и мировой тишины, среди грустно сеющегося звёздного пепла, происходит последний, мучительный разговор двух женщин...
Если бы мы смотрели пьесу в театре, то одна из женщин, упав на колени, обратилась бы к зрительному залу - протянув к нему руки , - к нам, к тебе, читатель, словно бы в мире пьесы, уже не к кому было обратиться, некому было пожалеть несчастную, сказать ей тёплое и тихое слово...
Мы отвечаем, что-то шепчем сквозь слёзы, но нас уже никто не слышит. Бледный занавес страниц - сомкнулся. Мир пьесы - погас. Мы остались наедине с миром, его молчанием и жаркой, густой волной тишины подступившей к горлу.
А где-то за окном, за окнами страниц, голубые волны воздуха и света набегают на солнечный берег дня и зацветает нежным цветом ̶а̶б̶р̶и̶к̶о̶с̶ яблоня, словно бы снег, по привычке, падал на грустную землю, и устыдился себя, поразился красоте земли, и замер, невесомо замер бледной пеной цветов на кончиках ветвей, словно на кончиках пальцев протянутых к небу, из которых брызнул тихий, благостный свет...

Этот мир, такой, как он есть, невыносим. Следовательно, мне нужна луна, или счастье, или бессмертие, что угодно, пусть даже безумие – но не от мира сего.
Книжные божества ко мне благоволят. Еще одна книга - пьеса, которая мне понравилась.
Калигула - историческая личность, прославился тем что совершал злодеяния против своего же народа, Рим тонул в крови.
Император, который решил получить невозможное, достичь невозможного. Безграничная власть к чему она может привести. О опять же раболепие народа, всепрощение народа, ужас в котором народ живет и идет на встречу с императором.
И вместе с тем свобода человека, в чем она эта свобода проявляется и выражается. Ведь мы все рабы общества, условностей, правил и морали, а он выше всего этого.

Он может все это менять - ибо власть в его руках. А зачем власть, как не воровать, забирать все лучшее себе, деньги, вещи, рабов, жен.
Одиночество. Ведь после смерти Друзиллы он никого уже не любил, а любил ли его кто-то искренне. Возможно если бы его любили, то убили бы, прекратив его муки. А так перед ним трепетали, поклонялись, лизоблюдили, или как псы были верны. Пес верен хозяину даже если он его бьет.
Сюда я вынесла лишь пару цитат, хотя все произведения это сплошная цитата о смысле нашей жизни, о свободе выбора, о любви, о власти, об одиночестве, о примирении и прощении.
Очень бы хотелось увидеть эту пьесу на сцене. Какая в ней заключена сила, надрыв.

Камю - он такой Камю! Сюжеты у него потрясные, но он оборачивает их в обёртку философии, и пролежав полсотни лет в воображаемом нами метафорическом холодильнике, они начинают отдавать душком.

Взять того же "Калигулу". Я признаю - может быть, я съел недостаточно шоколада перед прочтением. Есть вероятность, что я не понял какого-нибудь глобально экзистенционального прикола этой пьесы. Возможно, я не раскусил её тайного смысла. Но, с другой стороны, не надо выискивать тайный смысл там, где его нет. Калигула получил абсолютную власть, а вместе с ней - полную свободу и возможность вытворять всё, что заблагорассудится. Размышления об абсурде (тема, подробно описанная Камю в "Мифе о Сизифе" ) мне не понятны (ещё понималка не выросла).

Плюс по сравнению с "Недоразумением" - это более человеческий язык изложения. Герои здесь говорят словами, а не выдержками из философских трактатов. Чему подтверждением бОльшая популярность (вплоть до нескольких экранизаций).

Пьеса написана в 1945 г. во время войны, и возможно Камю, изображая тирана и деспота Калигулу, подмигивает и намекает нам на Гитлера. Не знаю, уводил ли Гитлер жену Гиммлера под ручку в соседнюю комнату, оставляя Генриха слушать скрип пружин кровати, но некоторые сходства налицо. Например, страсть к массовому истреблению людей. Или усы. А нет, это я спутал.

Короче, если вы, как конченный читер, читаете только последний абзац рецензии, знайте - пьеса интересная.

Хахаха, лопух! Это был не последний абзац в рецензии! Как я ловко провел вас, а!

Да имеющий глаза никогда не усомнится в полном абсурде окружающего его мира, пусть человек и выдумал для самого себя рациональные формы. Вернее, он сам их так называет. Существуя внутри системы координат, человеческий мозг просто не способен шагнуть за ее пределы, ибо любое его выражение и специальная терминология не меняют суть дела. Да, правильно, муть дела.

В своем эссе Камю вплотную подошел к этой теме, хотя ничего и не озвучил. Во-первых, это тот случай, когда звучание не сможет отразить сути, а говорить приходится на уровне привычной логики, пусть и самого высокого порядка. Во-вторых, эссе, как это всегда бывает, вынуждено искусственно себя популяризировать, а для этого следует поведать миру об истоках абсурдизма, для которого выбрано в корне неудачное определение, так как абсолютно все, включая злопыхателей, неизменно связывают его с абсурдом. Пока растолкуешь пастве истоки понимания, глядишь, и все читатели разбегутся.

Что еще более убийственно, это тот факт, что тему самоубийства автор вынужден подавать косвено, а на то имелись вполне объективные причины, приуроченные времени. Эта же причина не дает ее развивать и сейчас, что по меньшей мере печалька, ибо сие говорит нам о том, что за последние 82 года ничего в этом мире не изменилось.

Сизиф же, если не принимать его за имя нарицательное, является образом не слишком определенным. Кто сказал, что в загробном мире вообще существует полезный труд и как там душа обязана трудиться, так как не совсем понятно - что вообще может пониматься под душой. Да и некоторым ничего иного и не нужно, дай им возможность заниматься тупым, однобразным и тяжелым физическим трудом, ему для этого даже общества не нужно. Его согревает расплывчатая мысль собственного трагизма, тем более, что самих процессов он не понимает. Тема же искупления и вовсе сводится на нет, поскольку никто этому Сизифу и не подумал объяснить, имеет ли его труд смысловое окончание. Напротив, ему сказали, что это вечный процесс. Эй, Сизиф, час избавления пробил.

Эссе еще является историей имен, относящихся к экзистенциализму, что подразумевает более широкое применение абсурдизма. В итоге хочу предположить, что абсурдизм - это некая природная форма, с которой рождаются и, если повезет, успевают умереть.

Вечерний воздух населён мотыльками и тёмной листвой. Красным смехом ширятся и цветут улицы Рима, одежды людей на ветру..
Калигула бежит из своего дворца, пропадая, окунаясь в лиственную, тёмную зыбь сада, в глубине которого, жемчужиной сияет луна, или это чей-то хищный взгляд из бездны, а эта лиственная зыбь - зловещая чешуя ?
Сегодня умерла его сестра, с которой у него была связь. Он владел всем, обнимал слишком многое в мире, и даже порок был всего-лишь смутным желанием души обнять невозможное, что отражало бы его целиком, в полный рост души и сердца, а её кровь, тепло и ало отражала его сердце..
Но она умерла, и он понял, что в этом сиротливом мире многое суета и тлен, что люди страдают, что люди не могут вынести этот мир таким, каков он есть, закрываясь от его безумных лучей покрывалами искусства, религии, любви..
В этом "озарении" Калигулы есть нечто от Будды.. Калигула возмечтал осчастливить людей, дотянуться до невозможного : он пожелал луну...
А вы не задумывались о своих сокровенных желаниях ? И так ли уж они сокровенны ? Может статься, что если бы мы обладали властью Калигулы, мы бы и желали иначе : ангел, или же демон желания и порока расплескал бы крылья у нас за спиной ? Это похоже на комнату в "Сталкере" Тарковского, исполнявшую сокровенные желания, но люди боялись в неё заходить, боялись пожелать собой, ибо не знали себя...
Итак, Калигула превращается в этакого антибудду, с неуёмностью желаний, с мечтою, если не изменить этот абсурдный мир, то хотя бы смешать его с невозможным, как бы расширив свою душу в мир, зафиксировав её безграничной властью.
Желание стать богом в безумном мире, где умер бог, где смертны даже боги, вырождается в бунт против этого мира и человека, как призрачного отражения, подобия бога..
Словно поверженный, парализованный ангел, Калигула чувствует как неотъемлемую часть своего бытия " кроткую улыбку увяданья" женской красоты, - её осенний вечер, - звёзды, луну и деревья.. но его мотыльковая душа не может пошевелить красотой мира, словно намокшими небом лужицы крыльями..
Свершается почти де садовский, карикатурный, локальный апокалипсис. Но рядом с Калигулой находится его любовница, искренне его любящая ( эдакая Сонечка Мармеладова), которой плевать на "невозможности", ибо и

И вот, она готова раствориться в его воле, готова страдать, и сквозь слёзы, быть даже жестокой, как и мир вокруг неё, тихо, вместе с ним сходя с ума...
Она словно бы погружается в атмосферу души Калигулы, в ад его мыслей, желаний, темно касающихся её перстами его безумной власти...
И ведь на самом дне души Калигулы ещё осталось нечто доброе, поэтичное, сияющее жемчужиной, которую ещё видит его стареющая любовница.
Но он то не может её достать ! Не может сделать так, чтобы любимая не старела, чтобы близкие не умирали, чтобы мир расцветал, улыбался красотой и светом.
Сердце ли, душа ли... провернулись в нём в холостую. Калигула сдёрнул с себя все покровы Майи, покровы иллюзий, и его сердце, словно алая луна, отразило в мир беспощадное, безумное солнце жизни.
Калигула совершает заговор против жизни, себя и абсурда а-ля Марино Фальеро, разжигая в себе сарданапалов костёр, который вот-вот перекинется и на мир.
Израненный, бесконечно одинокий, он всходит с возлюбленной в это цветущее пламя, окружённое мотыльковым роением погубленных им душ.

Несмотря на множество неутешительных и неоднозначных рецензий и отзывов на эту пьесу Камю, я все же решился за нее взяться, потому что Калигула — один из самых загадочных и парадоксальных правителей Древнего мира, который своими выходками поражал и поражает до сих пор даже самые смелые умы.
И куда же я попал, когда начал читать эту пьесу ...

"Калигула" — пьеса о единственном свободном человеке в Римской империи, где равенство, безумие, честность и магия искусства сходятся в одном месте, где смелость переплетается с невидимой прямотой, которой иногда не хватает и сейчас.
Это не сказка и не мир безумца. Нет!
Это мир людей, которые не знают чего хотят, и поможет им только горе.
И нет в этом мире никакой любви, как и нет никакой ревности. И как следствие, появляется мир, где нет веры в богов, но каждый все равно решает для себя сам.
Это мир, где нет судей, но где каждый виновен.
В историю, Калигула, в историю! ©

Внимание, спойлерофобы! Во избежание душевных травм, просьба переходить сразу к шестому абзацу. До встречи!

Задумка о том, что после двадцати лет отсутствия мужчина приезжает в отчий дом под видом путешественника, желающего снять квартиру, а его мать и сестра, не признав в нём сына и брата, убивают его с целью наживы - просто шик. Моё воображение сразу нарисовало мне, как сестра, желая отблагодарить этого мужчину (на поверку являющегося её братом) за щедрость и запав на него, тайком пробирается ночью в его комнату, забирается к нему под одея—

Уф, отставить! Оставим этот сюжет для собственной пьесы.

Так вот, задумка была что надо, однако исполнение подкачало. Может, я ничего не смыслю в драматургии, но по-Сомерсету-моему, реплики героев чересчур пафосны, наигранны и театральны. Очевидно, что пьесы как раз и пишутся для театров, но в ряде случаев Камю мог точно обойтись более простыми выражениями, типа "Да", "Нет" или "Наверное", а не "И ваша мать, и вы сами останетесь для меня лишь мимолетными ликами, промелькнувшими и сгинувшими в ходе бесконечной, неизбывной трагедии". Ещё пример: жена мужчины, придя в гостиницу и услышав откровенное признание сестры её мужа в убийстве, вступает с ней в полемику и пытается сквозь слёзы выпытать у неё причины содеянного, вместо того чтобы, развернувшись, ломануться в полицию в страхе за собственную жизнь.

Итак, дамы и господа, учитывая все за и против, спешу сообщить, что эта пьеса (выдерживает театральную паузу) хорошая.

Ба! Вот и вы, голубчики! Эх, всё интересное пропустили!

Забыть Камю

Рождение нового типа человека объявляет Альбер Камю – абсурдного человека – бунтующего, без религии, без надежды, не сдерживаемого границами и творящего новое искусство, ясно мыслящего, но иррационального. Иррациональность есть синонимом всего этого мутного текста, не зря Миллер агитировал идти в бордель, а не на занятия философией. Особенно ярко весь блуд выражен в первой половине, где Камю возит дрова в лес: тысячей терминов, литрами воды, пожарным шлангом красноречия и с настойчивостью дзен буддиста он пытается переливать из пустого в порожнее, а именно утвердить смысл жизни при полном его отсутствии. Признаюсь, уважаемые дамы и господа, почти 2 года назад, затерявшись в пустыне около Брюгге, я принял этот мираж за оазис, но он испарился быстрей, чем я смог утолить им жажду. Хотя тогда, наглотавшись симуляков, дальше я некоторое время брел довольный, это да.

Философия экзистенциализма, я вам не скажу за всю Одесу, данное эссе точно, при всем голословном постулировании бунта, является ребенком уставшего от войн времени. После большой попойки, под столом всегда найдется один парень, пытающийся убедить других, что пора бросать это дело, но только наивные оптимисты, дети золотых времен, верят в бывших алкоголиков. Гуманизм все же кажется лучшим, чем милитаризм, поэтому нет смысла отрицать прогресс общества, проявлением которого в философии стал экзистенциализм. В связи с этим я оставляю вязкие дебаты «кто больше прав – Камю или Кьеркегор» философам, преподавателям вузов, а также бедным студентам гуманитарных факультетов. Здесь меня интересует другое поле битвы.

Сизифа следует представлять себе счастливым, пишет автор, но что если Сизиф может быть счастливым? Камю пишет, что есть лишь одна по-настоящему серьезная философская проблема – проблема самоубийства. Решить, стоит или не стоит жизнь того, чтобы ее прожить, значит ответить на фундаментальный вопрос философии, и здесь он чертовски прав, но последующие мысли, завершающиеся итогом самоубийство есть полная противоположность бунта, так как предполагает согласие, теперь вызывают у меня только недоумение. Суицид есть бунтом и только он!, а жить – значит, так или иначе, существовать в так называемом абсурдном мире. Застрелись или харе уже играть в абсурдного человека, собери свою волю в кулак и наслаждайся ей. Никаких страданий, это не религия, религия это вера в абсурдного человека. Здесь бы следовало пристроить цитату Ницше о святых отшельниках, но я ее забыл и лень искать, поэтому я как истинный эклетик, без объяснений утверждаю, что Камю, пользуясь псевдоницшеанством, провернул трюк – облачился в латы атеиста, но на место прошлой религии попытался установить свой абсурдизм, что является копией религии слабых с поправкой на время. Страдай! Веруй, ибо абсурдно!

Есть абсурдные браки, вызовы судьбе, злопамятства, молчания, абсурдные войны и абсурдные перемирия… Вы гоните? Какие абсурдные войны-браки? Браки существуют хотя бы даже для того, чтобы рожать детей. Войны бывают абсурдные? Не смешите меня, Камю! Все, что не самоубийство (да и здесь не все так однозначно, например, политическое), является винтиком в огромном механизме и абсурдным оно может показаться только со дна бессмысленной пропасти, на которой построена цивилизация, но это взгляд нигилиста. Поскольку живой человек находится над пропастью, в середине иерархического механизма, то:

а) смотреть из вне, вне Добра и Зла, можно, но только осторожно, но не следует забывать, что и бездна смотрит в тебя.
б) жизнь человека в цивилизации, обществе не может быть абсурдной, это бред. Даже деклассированный элемент или человек в коме являются частью большого муравейника.

Человеческая организация – выработанная за века, защита от абсурда. Все что вне ее – пропасть, абсурд, и суицид – бунт против системы – тоже вне, абсурдный, значит самоубийство бессмысленно, нужно жить, но не корчить из себя Сизифа, живущего абсурдностью страдальца. Шах и мат месье Камю. Начали мы с тех же позиций, финишировали вместе, но пути у нас разные: вы говорите, что нужно жить, не смотря ни на что, я же говорю – нужно жить, потому что это круто. Видите, и я могу отстрелять проповедь в вашем стиле.

Камю был красноречив, поэтому после Войны ему следовало стать премьер министром Четвертой республики, возможно, его гуманистические взгляды уберегли бы много потраченных жизней в последующей французской политической драме, философия же его пустая, утонувшая во флуде, похожая на церковную веру, абсурдность которой он постулировал. И если сюда, к этим словам, плохая погода на улице или что-то другое привело заблудшую душу, то я не советую искать пилюлю от твоих бедствий в этой книге-пустышке, а лучше прочти «Символический обмен и смерть» – полную противоположность абсурдной веры. Если на дно, так до предела.

Здравствуй, друг. Никогда я тебе вот так не писала. Надеюсь, моя первая попытка не будет совсем уж комом.
Это первая пьеса Камю, которую я у него прочитала. Можно сказать, знакомство с чистого листа. Камю-драматург - это для меня новое. Как ты знаешь, с Альбером отношения у меня сложные. Его "Чума" мне не очень, "Посторонний" как-то странно и далеко, "Миф о Сизифе" попросту сложно. Что же мы имеем здесь?

Первым делом мне на ум приходит Стейнбек, я уже знаю, что и к тебе он приходил, когда ты читал эту пьесу, то самое "О мышах и людях", да. И не уходит до самого конца, хоть и приобретает особые оттенки, мрачные, вязкие, посторонние. Тут, кстати, часто упоминали о постороннем. Не просто ведь так, верно?

Друг мой, я знаю, как ты любишь Камю, но вот не разделяю я твою к нему любовь. Он не кажется мне таким уж далёким от меня, как Платонов (пока что), но и близким не становится. Здесь заметны их пересечения с Сартром, кстати, пахнет всей это философией бессмысленности жизни, её жестокой безразличностью ароматами веет.

Здесь мне начинает казаться, что у Камю странные отношения с солнцем. В Постороннем оно тоже было немым и жестоким свидетелем того, что называть нельзя. Дальше в пьесе солнце тоже будет холодным, а сама атмосфера сырой и мрачной, словно это солнце максимально недостижимо.

СС, я до последнего надеялась, что слова будут произнесены вовремя, или что без слов удастся донести главное, но увы. Мать оказалась без сна... Или с вечным успокоением? Скажи мне, ты тоже понял, что Старик - бог, куда раньше, чем этому появились доказательства прямые в пьесе? Уверена, что да. Немой бог, едва уловимый вершитель судеб. Уставший и в прислуге.

Как тебе Марта, друг?
Отсутствие материнской любви, бесчувственность, мертвенная холодность. Каменность внутри.
Мария - спасительница, которая опоздала. Любовь, которая не нужна без дома. Без ощущения себя как дома. Любовь, которую некуда привести и зачем было от неё бежать?
И последнее. Мать. Уставшая природа, Земля.

Долго не могла понять, что же мне напоминает эта пьеса. И сейчас не понимаю, но вот фильм "Мама!" точно приходит на ум, есть в них что-то схожее.

Кажется, первый блин всё-таки вышел комом. Не серчай, друг мой, я быстро учусь.