Миф о Сизифе. Калигула. Недоразумение

«У несчастья всего одно средство перебороть самоё себя, и это средство - трагизм» (А.Камю).

Может ли несчастная женщина воспитать детей счастливыми? Вряд ли... Но у выросшего ребёнка всегда остаётся шанс сделать себя счастливым самому, если, конечно, удастся отыскать верный путь и силы для его прохождения. «Спасение в наших руках».

Мать, её взрослые дочь Марта и сын Ян - главные персонажи пьесы. Говорят, что дети - зеркало родителей. Что же увидела стареющая героиня в двух своих отражениях? Она вдруг осознала, что суровое лицо её дочери никогда не озарялось улыбкой. А на лице заглянувшего в их странный дом-гостиницу неузнанного сына сразу заметила печать жертвы.

Бессердечная и холодная мать научила и Марту ни с чем не считаться и никого не щадить. Убийства богатых постояльцев с целью ограбления она называла простым вмешательством и небольшой помощью, оказываемой незнакомым жизням. Матери было трудно признать себя виноватой, она даже убеждала дочь, что «убийство красит человека».

Доброжелательное равнодушие Марты заняло в её сердце место сочувствия и задушевности. Девушка, не знавшая ни материнских, ни мужских объятий, наивно верила, что географическое перемещение в пространстве (например, к морю) принесёт ей свободу и счастье. Но от себя не убежишь... Какую цену придётся заплатить за переезд и дальнейшую безбедную жизнь, для Марты не имело значения. Можно и собственную душу отдать, тем более что ей надоело «всё время носить в себе душу».

Яну, казалось бы, удалось на чужбине обрести счастье с любящей женщиной Марией, но (в надежде ощутить ещё большую его полноту) он возвращается в давно покинутый отчий дом, где попадает в досадную ловушку. Герой предполагал, что мать и сестра на радостях «устроят пир по случаю возвращения блудного сына», а ему подали смертоносный чай. Он мечтал поделиться с родственниками своим счастьем и богатством, но так и остался для них посторонним, скрыв своё настоящее имя, несмотря на настоятельные просьбы жены сразу себя назвать. «Возвратиться в свой дом вовсе не просто, и требуется время, чтобы посторонний стал сыном».

Узнав, что убитый был её сыном, мать неожиданно ощутила любовь к нему, утрату свободы и начинающийся ад. Она «изведала всё - и творение, и разрушение». Почувствовав боль, сердце матери ожило и заговорило, но переносить жизнь она уже больше не могла. «Если мать не способна узнать своего собственного сына, значит, окончена её роль на этой земле». Сестра же испытала ненависть и зависть к убитому брату, считая себя попавшей «в лапы праведного гнева». На фоне глубокого отчаяния и фрустрации «безмозглое счастье булыжников» показалось ей единственным подлинным счастьем. «Рассвет никогда не наступит».

По собственному признанию Камю, хоть пьеса и окрашена в цвета изгнания, она не внушает безнадёжность и не учит смиряться с судьбой. Автор призывает и к бунту, и к искренности. Ведь ложь и молчание обрекают всё вокруг на несчастье, а правда помогает жить и самому себе, и другим.
«Нельзя всегда быть посторонним».

...За чтением таких историй поневоле возникает мысль: что же все-таки такое гуманизм и чем он отличается от тирании? Мы знаем, как проявляют себя две стороны одной этой медали, но каково их интеллектуально-эмоциональное, если можно так сказать, отличие?

Альбер Камю очень интересно размышляет о новом типаже тирании – абсолютной власти идеалистов. Прошли времена тиранов, которым нравилось лить кровь «просто так», для собственного удовольствия (а были ли такие?). Камю застал время новых тиранов – тех, что «тиранствуют», искренне веря, что несут миру благо. Они объявляют себя спасителями от чего-то там, новыми богами, которым судьба дала в руки шанс принести другим свободу... или как-то иначе перекроить мир. Сделать его «лучше». Это страшный вывих разума – вера, что ты точно знаешь, как «надо», а мир так несовершенен, так отчего бы не учинить насилие «во благо»? И если тирания отстаивает свое право менять мир во имя идеалистических идеалов и мифической справедливости, то ее противоположность, гуманизм, говорит о том, что никакой всеобщей справедливости не существует – ее и не должно быть. Гуманизм говорит, что нужно смириться с меньшим (неизбежным) злом, чтобы не было большего зла, объявляющего себя «освободительным» (а именно «освободителем» возомнил себя главный герой Альбера Камю).

Калигула в интерпретации Камю – это отчаявшийся идеалист, словно бы прочитавший «Братьев Карамазовых» и уверовавший, что все сказанное персонажами Достоевского – это применимая к жизни истина. Так, отчего-то Калигула уверен, что мир вопиюще неправильный и вообще уродливый, и в нем «все виноваты» (без объяснения, в чем конкретно – в том, что родились людьми и живут по законам людей?).

«Виноватых» не только не жалко. Их можно как угодно ломать, перекручивать, мучить, всячески издеваться. В понимании Калигулы, так он пытается приблизить их к некой свободе (от чего? от человеческого образа жизни?). Говоря проще, Калигула – провокатор, который, к несчастью, наделен огромной властью для исполнения собственных задумок. Он стремится разрушить обычный человеческий мир, вынуть из него то, что и делает нас людьми, потому что, по его мнению, «человечность» – это и есть рабство. А чтобы стать «свободным», нужно ее преодолеть, в т.ч. лишившись естественных чувств – страха и любви, ненависти и отчаяния. Свобода допускает лишь одиночество (почти ницшеанские пассажи, схожие так же и с фашистскими идеалами 30-40 гг.)

Камю писал свою пьесу в 1944 г. Заметно, что он вдохновлялся образами современных ему диктаторов. Он не клеймит диктатуру сразу же (хотя она явно ему антипатична), он пытается разобраться в безумной ее стороне. Власть должна быть логичной и последовательной. Диктатура же, если и кажется поначалу логичной, все равно неизбежно скатывается к абсурду. От этого возникают противоречащие здравому смыслу формулировки типа: «Мир – это война, свобода – это рабство». Тирания не может существовать без оправдания. Но Камю говорит: тирания, которая не верит собственной пропаганде, еще может выйти на путь разума; тирания же, которая начинает верить в собственный бред (а обычно так и бывает), – она обречена.

Несчастье диктатора Калигулы не в его жестокости. Нет, его несчастье – в том, что эта жестокость странна, непредсказуема и начисто лишена человеческой логики. То, к чему стремится Калигула (отказ от обычной логики и обычных чувств), нельзя назвать «свободой». Потому что «свобода» – это не готовность умереть в любую секунду, все отдать, все бросить, всем пожертвовать и т.п. Да и не нужно это человеку. Правильно говорит главный оппонент местного антагониста: человек хочет счастья и безопасности (что, по мнению таких, как Калигула, есть самая страшная тюрьма на свете). Вообще кажется, что Камю, выписывая своего диктатора, вдохновлялся так же «Бесами», всеми тамошними героями и отдельно Кирилловым. Только у Кириллова собственной империи не было, а то (спойлер!) он бы всех агитировал (а то и заставил) покончить с собой.

Если же отвлечься от типичных вопросов французского экзистенциализма, то «Калигула» – о том, как, получив власть, человек убегает от ее ответственности, забивает на подданных, их мнение и желания, начинает творить дичь, а собственные странные «хотелки» (ну я ж могу!) объясняет то безумием, то соревнованием с богами, то поиском высшей истины. Я же особенный император, и вообще я хочу в историю и чтобы мое имя стало нарицательным, учитесь, детишки! А в действительности, наверное, просто работать не хочется, как велели, быть безумным же намного веселее.

Данте, «Божественная комедия»

Трудно подобрать менее соответствующую данной пьесе цитату, чем та, которую я привела выше. Высказывание Данте находится в почти идеальной дисгармонии с фундаментальным посылом «Калигулы». Или всё же дисгармония не так идеальна?
Калигулу, при всех его многочисленных грехах, нельзя обвинить в том, что он в помыслах своих стремился к благу. И как он может его желать, если он отрицает само понятие блага? Но обо всём по порядку.

Небольшое по объёму произведение Альбера Камю рассказывает о том, что привело древнеримского императора неславной памяти к насильственной смерти, организованной группой заговорщиков. Образ центрального персонажа рельефен и не лишён некоторого специфического обаяния.
Одно из определений абсурда по Камю гласит: «Абсурд – это чувство, которое испытывает человек, столкнувшийся с отсутствием смысла своего существования».
Похожее происходит с Калигулой, у которого больше нет целей и желаний, кроме одного, заведомо неосуществимого. Император хочет получить луну с неба. Только в этом случае он, возможно, рассмотрит вариант возвращения к «нормальности». Не будет спойлером сказать, что чуда не случится, и никто не отнимет у неба его ночного светила.
Сразу отмечу, что впечатлило меня больше всего. Тексту, вопреки всепроникающему абсурду, присуща внутренняя логика. Достаточно посмотреть на первое действе пьесы. Так, мы узнаём о потенциальной причине безумия Калигулы. Он был стандартным императором, «неопытным» и «щепетильным», до того, как умерла его любимая Друзилла. Это событие, по мнению патрициев, открыло шлюзы в сознании Калигулы. Воды безумия, умноженного на чувство вседозволенности, грозят затопить самого императора, но до этого они рискуют поглотить всех вокруг. То есть автор одновременно рисует мир, свободный от логики, и предлагает относительно правдоподобное, можно даже сказать рациональное, объяснение резким изменениям в психологии и поведении персонажа.

Калигула жесток, его поступки безумны в том смысле, что они лишены какого-либо смысла (простите за тавтологию), но невольно может промелькнуть мысль, что другие персонажи ненамного лучше неадекватного императора. В пьесе раздаётся голос в пользу этого мнения. Геликон, всецело преданный Калигуле слуга, который «слишком умён, чтобы думать», защищает своего хозяина.

Одна из тем пьесы связана с противопоставлением яркой личности деспота и серых, малопримечательных персонажей.
Калигула бросает вызов логике, судьбе, самим богам, чьё место он не просто хочет занять, но стремится превзойти их в своих возможностях. Для реализации этого в распоряжении императора неограниченная власть. Но в мире, где царствует абсурд, разница между деспотической властью и рабским положением незначительна. Калигула осознаёт это. Его беда в том, что он слишком хорошо всё понимает. Ноша понимания в чём-то сродни камню, который Сизиф должен был вечно катить на гору.

Калигулу можно назвать нетипичным тираном. Он склонен к рефлексии. Ход его мыслей даже по-своему рационален, если принять, что в его основе лежит принцип абсурдности всего сущего. Нарисованный портрет императора должен одновременно очаровывать и пугать, больше второе, чем первое.
Пьеса символична, но в ней много мыслей, которые вполне соотносятся с обыденной реальностью.

Керея озвучивает вполне здравые истины, с которыми многие сегодня могли бы согласиться.
В этой, казалось, абсурдной вселенной можно услышать и другие разумные сентенции.
Часть исходит от самого Калигулы.

Калигула понимает, как жестоки могут быть глупость и тщеславие.

Император из тех безумцев, которые в своём неистовстве иногда приближаются к мудрецам. Им уже нечего терять, все ведь знают, что они алогично кровожадны. Это может дать свободу, или скорее иллюзию таковой. Калигула заявляет, что «во всей Римской империи свободен один он», потому что он, в отличие от остальных, познал бессмысленность мира.
Но, возможно, ему придётся скоро убедится, что эфемерная свобода, как и все остальные понятия, лишена смысла.
Всё это не мешает императору многократно брать на себя функции Фатума.

Но он знает, что обречён и не пытается что-то предпринять. Какой в этом смысл? Должно быть, жизнь уже давно стала для него невыносима, и он втайне желает, чтобы рок быстрее его настиг.

Как мы уже убедились, сознание Калигулы пропитано абсурдом. Оно соткано из противоречий. Император, казалось, отрицает всякую логику в подлунном мире, но одновременно тяготеет к ней, пытается нащупать точку опоры, ухватиться за. Калигула, который декларирует полную независимость своих решений как от какой-либо морали, так и от законов, временами всё же ищет понимания окружающих. Иначе зачем ему в некотором роде оправдываться перед Сципионом? Калигула объясняет поэту, отца которого он велел убить, что он, император, сберёг множество жизней, отказавшись от ведения нескольких войн. И он избегает войн, потому что ставит человеческую жизнь выше идеала завоевания, хотя и не выше, чем собственную жизнь. В своём самоанализе Калигула заходит так далеко, что заявляет: «нет, чем больше я размышляю, тем больше убеждаюсь, что я – не тиран».
Автор не раз по ходу пьесы окунает читателя в мутную воду политики и присущего ей лицемерия.
Калигула, по выражению античного историка Светония, чудовище, но он открыто заявляет о своей монструозности. Существуют другие рассудительные «монстры», которые притворяются добродетельными и пекущимися о всеобщей пользе.

Решив доказать, в первую очередь самому себе, что он свободен от всего, Калигула рвёт последнюю ниточку, связывающую его с человеческим миропорядком.
Он избавляется от единственного человека, к которому он мог испытывать отголоски привязанности и который мог умерить его жестокие выходки.
Вокруг меня все меньше и меньше людей <…> Слишком много мертвых. Это опустошает. И даже если мне принесут луну, мне уже не вернуться назад, к тому, с чего я начал. И пусть даже мертвые вновь встрепенутся под нежным лучом солнца, земля не поглотит совершенных убийств. Логика, Калигула! Нужно следовать логике. Власть до конца. Одиночество до конца. Назад не вернуться. Нужно идти, пока все не окончится само собой.

Вскоре Жизнь, бессмысленная и беспощадная, сыграет последний акт с участием Калигулы, после которого он войдёт в Историю - порой такую же иррациональную и лишённую милосердия... Занавес.

В заключение скажу, что, несмотря на описываемые ужасные события, пьеса ироничная и нетяжёлая для восприятия.

- Это очень интересно! - говорит мальчик Илюша, 27 годиков, поблёскивая глазами через диоптрии +3 в модной оправе. - Представляешь, еду я вчера в метро, вагон полупустой, а напротив мужичонка сидит, типично такой обтрюханной позднесоветской инженерной внешности: брюки короткие, носки разных оттенков чёрного, ботинки прощай молодость и лысина аккуратно прикрыта остатками былой роскоши. Книжку читает. И очень мне стало любопытно, что же такое, и даже в газетку не обёрнутое? Думал — Стругацкие, присмотрелся — Камю. Камю, Карл! Представляешь?! - и пошлёпал босиком по истёртому питерскому паркету в промозглую глубь наследственной коммуналки попить водички, яростно отдающейся хлорке, прямо, да, из-под крана.

Не-не, какой Карл?! Тогда я не только не смотрела «Ходячих», но и «Чуму» ещё не читала, а слово «мем» не знает даже сноб Илюша. Слово «сноб» я знаю, но ещё не умею органично вставлять в бытовую речь. Мне 17. И я с несколько преувеличенным энтузиазмом киваю ему вслед: ничего себе, обалдеть можно, Камю!

Сейчас, размышляя об этой незамысловатой истории из прошлого века (а заодно о том, как бы сделать аккуратненькую лоботомию, почистить корзину и освободить чутка оперативной памяти), я понимаю, что причинно-следственные явно поплыли в своё время. Нечего было удивляться тому, что явно одинокий пожилой обсыпанный перхотью неудачник на бесприютном перегоне «Звездная» - «Технологический институт» познаёт искусство быть посторонним и шепчет про себя: «Важный вопрос, который следует разрешить «на практике»: можно ли быть счастливым и одиноким?» Он не решил его, потому что вовремя не пересел окончательно на Стругацких (и на красную ветку), его глаза пусты, цвет лица землист, а пиджак шит белыми нитками, потому что он упрямо тянется за пубертатными французскими максимами, как грешник за индульгенцией, ищет способ посредством постницшеанских парадоксов влезть в небо по трубе. А они не для этого — они даже не каждый тухлый кухонный разговор оживляют. Подозреваю, что катится этот гражданин до сих пор, и мятежный дух его поблёскивает очками +3 тут и там по нашему андеграунду. Как сложилась судьба Илюши, я не знаю, но если он не закрыл Камю, как только узнал, что «самой холодной зимой внутри меня непобедимое лето» - он в соседнем вагоне.

Короче, дорогие друзья, я официально заявляю, что Альбер Камю — писатель детский, и, как любят порой писать на коробках с настолками: «для детей от 0 до 90». Ну и, казалось бы, что? Теперь же и мультики-то все для взрослых, а для иллюстрации понятия «бинарная оппозиция» вполне годятся Тор и Локи, к древнеисландскому эпосу имеющие отношение весьма опосредованное. И не то чтобы меня так уж раздражала детская литература. Пусть расцветают цветы жизни! Но если вот вдруг взрослый дядька на сложных щах, возведя очи горе, начнет пророчествовать: «снесу вам яичко не простое, а золотое» или, трясясь от страха, кукарекать: «несет меня лиса за синие леса!», я постараюсь не совершать резких движений. И я, чесслово, не знаю, чем лучше: «Да кто такой этот Бог, чтоб я хотел с ним равняться!» Окей, бумер, - спросит кто-нибудь закономерно — а какого ж хрена ты читаешь Камю, тем более пьесу «Калигула», где ни роздыху ни сроку, знай один звенящий, продирающий неокрепший мозг афоризм ровненько накладывается на другой? Смотрела б спокойно Тинто Брасса, вязала бы носок с двадцатью пятками? Отвечаю: я играю в игры. Там ещё и Сартра можно было почитать. Но они-то с Камю как раз никакая не оппозиция — аверс и реверс. Поэтому я подкинула монетку, и она тут же растворилась в хламе наследственной коммуналки. И теперь у меня нет монетки. Так что погнали в высокую философию. Уф.

После смерти своей сестры-любовницы Друзиллы сбежал, значит, Гай Юлий Август Германик aka Калигула (29 годиков) из дворца, бродит потерянный по окрестностям развратного Рима, страдает, ни с кем разговаривать не хочет, а хочет Луну (да-да, прям как самый главный злодей в мире из заголовка). Но нет, он не злодей, он юноша и поэт («Ведь ты ещё ребенок. У тебя вся жизнь впереди» - говорит ему милфа Цезония), и становится очевидной ему нелепость окружающего мира, что мучения, старение и смерть неизбежны, например, и хочет он довести его до окончательного абсурда, чтоб треснул, наконец, воссиял заново и наступило б на всех счастье. А патриции такие переполошились, чего это наш прынц задумчивый такой и кушать не хочет, а сами всё о земном, да о материальных благах хлопочут. А как же казна, говорят. Включая таким образом триггер, после чего всем небо с овчинку показалось. И это, уж поверьте, не про «абсолютная власть развращает абсолютно», это как если б с Сиддхартхой Гаутамой на 30 году жизни случилось не просветление, а..хм.. экзистанс. В любом случае, дети, чего бы там вам не примерещилось, герой пьесы, призванный вызывать эмпатию — это «безумный тиран» Калигула, «единственный художник за всю историю Рима, понимаешь?» для которого «живые не могут заселить вселенную и разогнать скуку»(ну не могу я цитировать Камю — там целиком копипастить надо!), положительный герой — поэт Сципион, чьего отца император убивает собственноручно с особой изощренностью, не забывая произносить что-то из Достоевского в сторону обомлевшего зрительного зала. Положительность его в том, что он единственный, кто способен понять, что за пламень сжигает душу Калигулы и не хочет его за это убить, а наоборот. Есть ещё условно-досрочный Херея, который просто хочет «жить и быть счастливым». Остальные же статисты — твари дрожащие или просто плохо оделись.

Так вот, дети: если вдруг, начитавшись Камю, вам захочется зажигать сердца (танцевать в балете, пользовать чужих жен, убивать друзей, обретать великую пустоту, которая «сердцу принесет покой»), если вам уже исполнилось 29, но всё ещё хочется, чтоб в какое-нибудь царство приняли главным палачом, начинайте с малого, ещё не поздно: отрывайте крылья мухам.

Я вообще-то не очень люблю трагедии, но эта меня зацепила. При том, что пьеса построена так, что интриги нет, зритель/читатель узнает, что будет дальше в первой же паре сцен. А в предисловии автор сразу говорит, что нас ожидает трагедия, так что на счастливый конец рассчитывать не приходится. А не люблю я трагедии, потому что, как сказал Муми-папа: Это трагедия, дорогая моя, – сказал папа. – И обязательно в конце кто-то должен умереть. Еще лучше, если умрут все, кроме одного, но желательно, чтобы и он тоже.
К тому же эта трагедия страшна даже не смертью персонажей, а мертвой душой Марты.
Еще меня заинтересовал персонаж безымянного старого слуги, который по тексту выступает немым (зато всезнающим) свидетелем, а в итоге играет роль злого рока или равнодушного божества. Тут я не определилась до конца.

С Альбером Камю я впервые познакомилась на заре студенчества, уже тогда он уверенно заглушал голоса внешнего мира: на тот момент лектора по зарубежной литературе - я на паре читала "Постороннего". Этот представитель французской литературы - абсурдист и модернист, сильно повлиял на меня как на человека и как на творческую единицу. И сегодня я могу сказать, что, наверное, каждый, кто понимает и любит творчество Альбера Камю - мой друг, и неважно разделяют ли нас конфликты или даже незнание о существовании друг друга.

Пьеса "Недоразумение" - раннее произведение Камю, поэтому я ставлю оценку 4 относительно всего творчества писателя. Эта пьеса еще не приобрела такого эмоционального накала, внутренней бездны, которая разверзнется позже и достигнет своего максимума, на мой взгляд, в пьесе "Калигула". В свое время эта пьеса восхитила и даже шокировала меня концентрацией страдания и гнева от бессилия перед абсурдностью человеческого удела.

"Недоразумение" по структуре классическая драма - в ней соблюдено триединство Аристотеля: единство места, единство действия и единство времени. Молодой Камю в своем произведении следовал заветам великих предшественников, по-настоящему он найдет себя позже. В "Недоразумении" еще звучит идеалистическое понятие долга, которое потом будет поглощено, как и многое другое, лишь одним - абсурдностью бытия.

В "Недоразумении" читателю с самого начала известна трагедия, к которой приближаются герои пьесы, как к краю пропасти, потому основной интерес состоит, как ни странно, в наблюдении за мучениями персонажей, когда они летят вниз - за их мыслями, оправданиями своих поступков, отношению к попутчикам в своем последнем путешествии, когда перед лицом безысходности уже нет смысла носить маски.

Альбер Камю в "Недоразумении" иллюстрирует беспомощность человека перед роком, перед глухим равнодушием жизни. Здесь уже очевидны атеистические взгляды писателя - он наделяет свойствами Бога старого слугу, который остается холоден и непоколебим, когда человек, охваченный агонией потери и трагического исступления, взывает к его помощи. Лаконичным отказом в виде твердого "Нет!" Камю подводит итог всему, что происходит с человеком в пределах и за пределами своей пьесы.

Образ Калигулы всегда был для меня отвратительно-интересен, еще со времен в юности посмотренного "Калигулы" Тинто Брасса. Тогда я была глубоко шокирована не столько формой рассказа о жизни этого императора, сколько впервые настолько жестко поставленными передо мной вопросами о природе безграничной власти, и о её последствиях как для самого властителя, так и для его приверженцев.
Что делает с человеком абсолютная власть? До какой глубины низости он сможет опуститься в своей безнаказанности? Радостью для него будет такая власть, или тяжким бременем? Можно ли сочувствовать такому властителю, который под бременем власти опускается всё ниже и ниже, распадаясь, как человек, разрушая мир вокруг, губя жизни и развращая общество?
У Камю не все так просто с ответами. С одной стороны - мы понимаем горе человека, у которого смерть отняла весь свет его жизни, а с другой - кто сказал, что в упоении мщением всем оставшимся жить - можно найти покой? И тогда человек, потерявший Друзиллу, находит в нас сочувствие, а вот мстящий живым за её смерть - разве что недоумение.
Невероятно досадно, что со времен Древнего Рима ничего ни в человеке, ни в обществе, ни во власти не меняется, и как Камю в середине ХХ века, так и мы в начале XXI-го видим, что с абсолютными властителями происходят всё те же метаморфозы. Когда человек, находящийся во власти, начинает путать свои собственные интересы с интересами общества, которое он представляет, с интересами людей, которые это общество составляют, когда правила начинают переписываться с бесконечной скоростью под нужды конкретной ситуации и конкретного человека - всегда найдется тот хор льстецов и подпевал, которые поддержат зарвавшегося лидера и прикормленную им команду усмирителей, и пелена упоения собственной персоной окончательно застит ему глаза. Так было в Древнем Риме, так было в ХХ веке, так происходит и сейчас.
Печальна участь тех самых "молчаливо одобряющих". Сразу вспоминается знаменитое "я промолчал, поскольку не был коммунистом..." Зарвавшихся властителей надо пытаться остановить сразу, вначале, пока их самолюбование и самовосхваление не перешло допустимых границ. Потому что иначе, "когда придут за мной", уже не останется никого, кто мог бы отдать свой голос в мою защиту. В общем-то о том же есть и у Бруно Ясенского

К несчастью, обывателей всегда большинство. Они "как положено" проголосуют, дружно пропоют дифирамбы, отнесут накопленные деньги - куда велено, где надо - лизнут, где скажут - закроют глаза. "Ради их удобства" изменят устоявшиеся законы, правила и моральные нормы, для их потехи надругаются над несогласными. И им непремено дадут "Хлеба и зрелищ" (это у меня параллельно недавно прочитанный Сенкевич в голове фонит с его другим абсолютным властителем - Нероном), потому что еще Хаксли нам всем давно объяснил, что главный способ не замечать абсурд и ужасы реальности - развлечения! И все лемминги дружно побегут играть, петь и веселиться в свете горящих факелами жертв.
И тогда остается только надеяться, что найдется внезапная болезнь или какой-нибудь Кассий Херея, который совершенно аморальным и преступным способом сумеет остановить этот источник цунами, лавину ненависти и ужаса, разрушающий привычную жизнь до основания.
Ох, и тяжелую пьесу написал Альбер Камю в середине ХХ века. Невероятно печально, что она продолжает оставаться столь же актуальной спустя семьдесят лет, в разных странах и на разных уровнях власти - в бизнесе, в политике... Но боюсь, в этом вопросе человечество ничему не научилось ни за столетия, которые отделяли Камю от Калигулы, ни за десятилетия, которые отделяют нас от Камю.
Словом, даже тем, кто, подобно мне, смотрел спектакль раньше прочтения пьесы - искренне рекомендую читать. А я буду обязательно еще не раз перечитывать.

Имя нарицательное.
Гай Цезарь Август Германик прожил недолгий человеческий век, всего 28 лет, оставив о себе более двух тысяч лет муссирования мифов, став к настоящему времени нарицательным насилия, безумия и разврата во главе бушующего корабля Римской империи. Формально, если смотреть на внешние атрибуты истории о Калигуле, предложенные Альбером Камю, то эта пьеса - полна штампов о порочном императоре, жаждущим луну, обесценившим человеческие отношения и самое жизнь. Но, как мне кажется, это броская форма, за которой необходимо разглядеть содержание. Хотя форма отвращает, подвигает стать критиком действий Калигулы, и уж точно создает ощущение бесправности и униженности всех и всея кроме чокнутого на всю голову правителя.
Все ли могут Цезари в попытках обладать луной?

Судя по аннотации и моим впечатлениям, у автора получилась многогранная загадка, которую каждый пытается расшифровать по-своему, ища свои символы и смысловую нагрузку. Я не критик, но выделю три идеи, показавшиеся мне наиболее важными.
Когда говорят о жестокостях правления этой ветки римских цезарей, всегда добавляют: "что же поделать, тогда было такое время". Но, как сказал один умный человек гораздо позже: "власть развращает, а абсолютная власть развращает абсолютно". Безумства Калигулы касались всех сфер - экономики и пополнения казны(Акция для от Гая: напиши на меня завещание и попади на эшафот в течении часа), человеческих отношений (Акция для от Гая: покажи мне свою жену, и я проведу ее тест-драйв, оценив все достоинства и недостатки для тебя), прочих семейных ценностей (Акция дня от Гая: убью все поколения до и после тебя, чтобы ты ощутил свое место в мире), аристократические бонусы патрицианства (Акция дня от Гая: ты -патриций, первый везде, поэтому твое место быть первым на арене, а не сидеть в первом ее ряду), и так далее. И страх сковывал всех вокруг, ни один не чувствовал себя в безопасности, и. как это не парадоксально, никакие сильные чувства, ощущения душевной боли не позволяли патрициям разогнуться и ответить. Почему так? Раболепство пред безумцем, возведенное в абсолют...
Вы поклонники двуличного Януса или страх сковал все мысли?
Я мыслю, а следовательно - существую. Существовали ли патриции, то есть мыслили ли они?
Вторая мысль очень точно выражена в одной из рецензий, и я бы ее хотела поддержать. Калигула всеми доступными способами пытался добиться искренности в ответных эмоциях. Средства выбрал он отвратные, это неоспоримо. Но ведь народ гнулся, "держал фасад", бессмысленно и бездумно, не выдавая истинных чувств и еще больше распаляя сумасшедшего типчика, ничем не ограниченного в средствах. Выказал ли хоть один в лицо недовольство? Нет. Чего боялись, смерти? Так он и так как цыплятам головы вам сворачивает, и вам и всей вашей родне. Где ваши честные эмоции, где правда, брат (или Брут, но тот идейнее был, нежели герои этой пьесы, не правда ли)?
Нигилист из древней империи.
И, наконец, про нигилизм и отрицание. Как пишут некоторые историки, Тиберий и Калигула не были более развращенными, нежели их окружение, просто они отрицали необходимость это скрывать. Нигилизм включает в себя отрицание общепринятых ценностей, и на мой взгляд, Камю показал, что Калигула проповедовал яростный, агрессивный нигилизм, болью и страхом доказывая, что попирает те самые ценности и нормы. Осознание и осязание бессмысленности жизни, созидания, познания вылилось у него в те самые формы, которые после стали характеризовать как безумные выходки.
Итак, посмотри в глаза безумцу, которого помнят двадцать одно столетие, пытаясь проникнуть в смысл его жизни и почитай Альбера Камю; возможно в диалоге с этим драматургом у тебя будет шанс найти ответ на этот вопрос.

В этой пьесе не одно недоразумение, их гораздо больше.
Мать и дочь, хозяйки уединённой гостиницы в горах, планируют ограбление и убийство очередного постояльца, не узнав в госте двадцать лет назад покинувшего их сына и брата.
Помимо очевидного, присутствуют недоразумения скрытые. Например:

• Нелепая уверенность, что противостоять ударам судьбы лучше всего с полнейшим "равнодушием камня".

• Убеждённость, что смерть - это избавление от забот.