Полное собрание романов в двух томах. Том 2. Преступление и наказание. Подросток. Братья Карамазовы

Мне не понравилась здесь ни философия, ни герои.
Эта книга для меня стала тем редким художественным произведением, где были несимпатичны все герои без исключения. Ну разве что Иван выглядел самым адекватным, но потом к нему пришли черти и психическое расстройство, и последний островок адекватности накрылся медным тазом.

Практически все герои - истерики и бесконечно истерят. Женщины, мужчины. Все высокочувствительные истерички, готовые при первой возможности начать заламывать руки и размышлять о боге. Потому что без Бога - оно в России вообще никак, и все сразу опустятся в пучину кошмара, аморальности и беззакония.
Вот Достоевский говорит, что русский народ у нас - народ-"богоносец". Наверно, тут должна быть гордость национальная на этот счет. Но. По тому же Достоевскому выходит, что убери бога - и все есть друг друга пойдут и водочкой закусывать.
Если человека от аморальных поступков останавливает только боязнь бога и наказания, то и его высокоморальные поступки похожи на пятерку школьника, который рисует их в дневнике, лишь бы мама дома не ругала. Неискренне, инфантильно и по-детски: верить в Бога, но не верить в собственную важность того, что делаешь.

А эта идея страдания во имя всего человечества, проходящая через всю книгу - я ее не принимаю. Какой смысл в страдании за кого-то? Это же мелочно и эгоистично: я тут пострадаю, и у меня на душе сразу так легко станет, я же не ерундой занимаюсь, а за мир страдаю.
Миру все равно, страдает за него кто-то или нет. Миру бы пригодилась практическая помощь, и неважно с любовью к богу или без нее. Людей надо любить, людей. Не умиляться им и не восторгаться собственной любовью, а делать что-то важное для них. Не словами, а делами.

Практически все герои книги - махровые эгоисты. Они активно пытаются пострадать ради другого, но делают это как будто с единственной целью - помучать себя и достигнуть умиления и катарсиса от сознания своего душевного величия: ведь страдают-то они не за себя а за другого.
Алеше, который, должно быть, противопоставляется всему этому царству тьмы, я не верю ни капли. Он настолько хороший и святой, что ненастоящий, хотя каждый из им встреченных героев , конечно, активно утверждает обратное.

От книги осталось неприятное ощущения копания в чужом грязном белье. Хотелось глубины, а получил исподнее.

Эка невидаль, прочесть "Преступление", да его сильно напрячься надо было, чтобы НЕ прочитатать, в школьной программе за девятый класс. Не могу только вспомнить, перед "Войной и миром" или после. Простая логика настаивает - следом, Толстой написал об Отечественной Войне, которая начало XIX века, а Достоевский о современности. Что с того, годы творчества ФМ начинаются раньше и кончаются ране. Да и какая разница, кто из классиков был первым в ряду мучителей неокрепшего детского головного мозга. Потому что, вы ж понимаете, что произведения такого масштаба и уровня возможны к восприятию человеком зрелым, достаточно проблемны для молодого и совершенно нереальны для подростка.

Я и не читала большинство программного. Прочтешь статью Белинского о "Евгении Онегине" и шпарь по ней сочинение. Лучше тебя все равно никто не напишет. Да при чем тут литературная одаренность, просто ты - единственная в этой школе. кто вообще читает. В целом уютно и учитель литературы с тебя, умненькой, пылинки сдувает. Коридор возможностей только терзает смутными сомнениями. Можно после школы пойти швеей-мотористкой по пошиву кожгалантерейных изделий, а можно меховых. А может все-таки попробовать сойти с поезда после восьмого класса? Куда? Да хоть в педучилище: работа интеллигентная, зарплату учителям повышают, стипендия еще.

Сделано. Уровень тут выше, умненьких девочек много, только приходится три часа на дорогу ежедневно тратить, по полтора в каждый конец. И все время хочется спать, как солдатам первого года службы. И много задают на дом, так всегда бывает, когда уровень повышаешь - трудно адаптироваться. И еще сюрприз. Кажется здесь не получится откосить от чтения программного. выехав на общей эрудиции. Принцип функционирования иной, вместо: "где бы ни учиться, лишь бы не учиться" - "тройка по любому предмету лишает тебя стипендии". Литература не исключение, да и стыдно, оказывается. Где бы только время на чтение этих кирпичей взять (то тебе не Фонвизин: "Не хочу учиться, хочу жениться!", толстенные книжищи).

Подожди, а трехчасовая дорога? В Москве все в метро читают. Ну да, между чтением в разных видах транспорта значительная разница, но это я потом узнала. Вагон метро скользит гладко, автобус с троллейбусом вибрируют, ловя неровности дороги, в автобусе еще запах октановый. Так ничего, но когда вестибулярный аппарат не как у космонавта, необходимость сосредоточения на скачущем перед глазами тексте + высокий уровень содержания CO2 вызывают тошноту. Стойкую, до рвотного рефлекса.

Всё "Преступление и наказание" для меня, все:

- неизбывный кошмар тошноты. И мальчик Родя, такой родной в тисках невыносимых обстоятельств. И несчастная Соня (нет, моя там Дуня - точно), и бедняга Мармеладов и чудовищный двойник героя Свидригайлов и положительный двойник Разумихин - все в измененном состоянии. Не сознания, но физиологии.

Выходила из автобуса, захлопнув книгу и затолкав в сумку - и дышала. Потом Достоевского читала много и бестолково, но к "Преступлению" больше не возвращалась. Жаль.

Когда гармонии слишком много, её надо разрушить. За острыми ощущениями к Федору Михайловичу. При повышенной температуре читать "Преступление и наказание" затем только, чтобы спать в полубреду, сражаясь с тем, что мешает дышать. Пробираясь сквозь серые облака к небу например. За окном как раз серо до невозможности, неба нет, солнца нет, дня нет, грязно-белая серость вверху и внизу - в общем атмосфера самая подходящая. На те, гармония, в бок тебя, ломом железным, жри грязь. Вот. Раскольников со своими расколотым бредом прекрасен. Трепанация человеческой души: взгляд изнутри. Достоевский - экзистенциалист, но без нытья и без очевидных философствований. Он действует. У героев внутри происходит. Лирические отступления не нужны, действие бродит, шипит, извергается наружу. Чёрные глаза и искривлёные в безумной улыбке губы. И ты не видишь этой жизни? Ха тебе, читай Достоевского. Чтобы построить - надо разрушить, а разрушать надо, чтобы строить. Иначе будет слишком гладко. Слишком скучно. Слишком спокойно.
Читать его, чтобы оголились нервы, натёрлись до крови чувства, остекленели глаза и впали скулы. И нечем было дышать.

Ура! Вот и я открыла новый читательский год. "Ну наконец-то!", - так и хочется сказать, захлопнув книгу. Еще бы, убила такой монумент, памятник литературы, гиганта, причем как и в плане объема, так и заложенной в нем мысли. Самая изюминка в этом романе состоит для меня сейчас в том, что читаю его я уже во второй раз, и так уж вышло, что второе прочтение оказалось более насыщенным, не скажу, что полезным, но все же более продуктивным.

Скажу сразу, что роман настолько объемен и обширен, столько тем в нем поднимается, что обо всем и не выскажешься, иначе уж получится целая диссертация. И потом, я уж лучше выскажусь о том, что я понимаю сама, а то, что мне было тяжело и трудно - это уж на следующую мою перечитку себе вверяю.

Первое знакомство мое состоялось с "Братьями..." без одного месяца три года назад. Тогда мне было 18-ть и читала я этот роман вовсе не из каких-то высоких мыслей, жизнь там понять, а просто потому что ЭТОЖЕДОСТОЕВСКИЙ, классика, величина, гений, как не прочитать-то? Не, ну я все же чуток лукавлю, понять-то мне все же хотелось ну хоть что-то в этой книге, а значит смысл я там все же искала, хоть и в восемнадцать лет. А потом пошли уже и другие романы Достоевского, после чего я твердо уверилась в том, что Достоевской - это мое и для меня и вообще мы созданы друг для друга. В общем, этого мнения я придерживаюсь и до сей поры. Пока что.

Три года назад я еще не знала про LiveLib и составляла свои мнения о прочитанном в своих дневниках. Да и как сказать мнения? Так... маленькие записи. И вот я листаю старую тетрадку и нахожу свое мнение о "Братьях..." 5. 4 февраля 2012. Федор Достоевский "Братья Карамазовы". Читала 17 дней. Отличная книга отличного писателя. Обязательно перечитать лет через 10-15. Понравился Смердяков. В конце плакала, сильно". Вот сейчас, как бы я не пыталась вспомнить, что у меня тогда творилось в голове, но я действительно не могу понять - как мне мог понравится Смердяков? Единственное, что я могу предположить, так это то, что под словом "понравился" скорее всего я имела ввиду ту самую, характерно русскую такую, жалость. Жалость к несчастному и погибшему. Но в любом случае сейчас я выступаю себе прошлой этаким радикалом и уж никак не могу согласиться с тем, что испытываю к этому персонажу симпатию. Иду далее по записи; спустя несколько дней, на полях я приписала еще одно предложение: "А также любимый персонаж Иван Карамазов". А еще через несколько дней, а может и месяцев, в конце листа: "По поводу "Братьев Карамазовых". Поняла, что люблю АЛЕШУ. И точка."Все эти мои метания насчет того, "а кто ж мой любимый персонаж, а может быть их и вовсе несколько" вполне себе меня же саму и характеризуют. Но судя по всему в конце я, вроде как, утвердилась и определилась в своих чувствах. Но сейчас и сложно сказать определенно. Но не могу не отметить того, что во время второго прочтения для меня произошло и открытие, а именно: Митя.

Когда я еще читала роман в первый раз, самый старший из братьев был для меня по сути обычным дуриком, ничего из себя не представляющим. "Ой Боже, бегает за своей Грушкой, и больше ничего ему не надо, обычный сладострастник." (Ох уж это словечко!) Ну казалось бы, пока остальные братья рассуждают всё о смысле жизни, Бог там у них есть аль нет, философия, высшие темы, а этот все за юбкой скачет. Ну как-то не комильфо, что ли. Ну без мысли человек. Как-то одна девушка написала о нем, что он "без царя в голове". Вот так я Митеньку и характеризовала. Но вот не знаю что, то ли я слепа была, то ли больше занималась чем другим или остальными персонажами, но сейчас, сейчас-то я понимаю, что я была не права, ох как не права! Зря осудила я Митю, вот как те самые мужички из присяжных. (NB. Хотя я никогда не сомневалась в невиновности Мити!) И если в первый раз передо мной был дурак, то во второй раз был передо мной человек благородный. Но ведь правда же! "Рыцарь бедный!" - восклицают персонажи из романа "Идиот" о Мышкине. "Рыцарь благородный!" - восклицает о себе Митя. И ведь то правда.

И ведь понимаешь, что он не врет, что он честен во всех своих словах, до последнего. Благороден, но слаб. Деньги эти проклятые, что Катя ему дала, "ношу позор с собой, подлец, но не вор" (вольная цитата). Ну ведь понимает, что низок, а отдать не может. Ну не может он! Давайте будем честны с собой. И ведь мы выявляли порой в себе малодушие. Слабость духа и понимание своей подлости. Сколько раз мы понимали... Ладно, буду говорить за себя одну. Сколько раз уж я понимала, что поступаю плохо, но все равно продолжаю это делать. Ну как с горы летишь! И ведь понимаю, что плохо, а почему не остановиться? И всегда, всегда думаешь о том, что исправишься. В итоге персонаж-то выходит живым, вполне реальным. Короче говоря, Мите я очень сочувствую, запутался человек. Но уж какая там меткая цитата есть!

Ну и конечно:

Вот она русская черта наша, отчасти карамазовская - всё в себя, и хорошее, и плохое, этакая всеядность. В общем, довольно об Мите.

Ну а дальше для тех, кому еще интересно...

Вообще меня дико поразили женские образы в романе, чего я раньше как-то и не замечала. Конечно, самым адовым персонажем была Хохлакова-мать. Читая ее диалоги, мне кажется, можно прибывать только в состоянии "рука-лицо", потому что так и хочется крикнуть: "Может заткнешься?" Эти ненужные слова, диалоги, какая-то глупость ее безграничная. Одни только эти прииски чего стоят. Ну ладно, типаж вполне тривиальный, но раздражающий жутко. Последующей в списке идет "ангел-барышня" - Катерина Ивановна. Ну уж и эта дура! Абсолютно неадекватная истеричка, которая не в состоянии определить кого она любит и что ей вообще надо. Вечно мечущееся создание. Но вот уже после прочтения книги я подумала, что вот, ругаю я Катю-то, что дура она и понять ничего для себя не может, что как это так? Натура женская какая-то ненормальная: то того брата любит, то другого. А потом посмотрела я на свою записку трехлетней давности, и как я там понаприписывала, то этот мне полюбился, то другой потом. И раскинула я тут мозгами и вывела: как бы я не хаяла Катерину Ивановну, и какой бы дурой она не была, а сама-то я, как и большинство других женщин, такого же типа и характера. И как бы я сейчас тут не возмущалась бы на ее счет, а сама бы побороть свою истеричность и эмоциональность в нужное время не смогла бы. И в итоге выходит, что и этот персонаж вполне реален и типичен. Как бы этого не хотелось. Теперь Lise. Если честно, ее образ был для меня настолько непонятен, что я даже рассуждать на ее счет не буду. Распятый мальчик с отрубленными пальчики и ананасовый сок прошли мимо меня пока что. На самом деле самой адекватной женщиной во всем романе является Грушенька и никакая уж она не тварь, как бы не хотела этого Катерина Ивановна, что сама на тварь поболее походить будет. Женщина, которая готова "землю вот этими руками" скрести, за любимым и в Сибирь поедет - ну достойная же женщина. И она верной будет. А игры все эти ее жестокие - это все известно из-за чего. "Привет" Настасье Филипповне! Но Грушенька, в отличии от второй, не погибшая и еще собой Митю в дальнейшем воскресит.

Не могу не сказать про любимых мною мальчиков. Ну ведь замечательная вставка в роман! Илюша и школьники. Это все настолько грустно и хорошо одновременно. Благодаря этому мальчику, который собрал ребятишек всех вместе и уж сделал друзьями навек оставляет светлое пятно в романе, несмотря на трагический конец его. Я уж не хочу говорить о разности поколений и быть этакой брюзжащей бабушкой и восклицать:"А вот в наше время...", но ведь какая молодежь была тогда! Ах-ах-ах. "Через детей душа лечится"... Дееети.

На роковой вопрос романа - "А кто же убил?" (хе-хе-хе), я так и не смогла найти для себя утвердившегося ответа. Да, для многих там все ясно и черным по белому. Но однако там все не так просто... Для себя я знаю одно - физически не убивали Дмитрий и Иван. И для меня это точно. Остаются двое или более. Но если сейчас приводить все эти доводы и остальное, то тогда я уж совсем не скоро закончу.

Эм, вышло и так уж очень много текста. Конечно, я могла бы еще до кучи всего написать, ибо тут и вдохновение ко мне подскочило, и про церковь, и про религию в целом, естественно так, как я сама понимаю. Но учитывая то, что мои познания в этой сфере оченно слабы, то и распинаться не хочу.

Скажу в заключение, что как бы я не любила Достоевского, но "Братья Карамазовы" - это дико сложное произведение, к которому надо если не морально и умственно быть готовым, то хотя бы набраться терпения. После этого произведения не хочется прикасаться к Федору Михайловичу хотя бы месяца три, а в лучшем случае полгода, дабы не умереть от передоза Достоевским. Я считаю, что каждой книге свое место и время, и вот именно этой книге нужно отвести свое и место и время. Но я понимаю, что видно время еще не пришло. И я еще знаю, что будет третий и четвертый раз, когда я буду перечитывать этот роман. Но когда-нибудь, возможно, я чего-то и соображу.

Романом "Подросток" я завершила "великое пятикнижие Достоевского" (“Преступление и наказание”, “Идиот”, “Бесы”, “Подросток” и “Братья Карамазовы”). В моём понимании Фёдор Михайлович не столько писатель, сколько философ и психолог — мастер психологической драмы, поэтому берясь за его произведения, я ожидаю погружение в мир персонажа, его "диагноза", размышлений о сути бытия и скупость слога. Здесь же язык повествования меня удивил, так как создал полное погружение в мысли молодого человека: суетность его размышлений и движений, лёгкая нелогичность происходящего, будто бы две кульминации, — практически техника потока сознания.
В главных ролях нервический юноша, Андрей Макарович Долгорукий, увлечённый идеей, который жаждет внимания своего отца и глубоко обижен на свою мать, а через неё и на весь женский пол. Его окружают такие же нервические люди. Отец, Андрей Петрович Версилов, вероятно, страдающий чем-то вроде раздвоения личности или шизофренией, иначе никак не объяснить его двойника, дворянин, главный идеалист, размышляющий о боге и людях, вокруг которого отчасти всё и закручивается. Мать, Софья Андреевна Долгорукая, а также сестра, Лиза, представляют собой что-то вроде грешниц-праведниц, которые готовы отдать всех себя во имя любви, и принять своих мужчин целиком, со всеми грехами. Только благодаря им мужчины вообще живы в этом романном мире. Есть и женщина, которая везде засовывает свой нос, везде присутствует, всё знает, Татьяна Павловна Версилова, а также другие, не менее важные женские персонажи, есть ещё мошенники, ну и пара самоубийц.
Все они путём утайки информации, недоговорённости, недосказанности, домысливания превращают достаточно бытовые и не самые трудные проблемы практически в неразрешимые. Вся соль же философских идей кроется в притчах, например, рассказе о картине Лорена «Асис и Галатея», или размышлении о праведных странниках.
Ключом к пониманию характеров героев может стать письмо от Николая Семёновича в конце, где тот объясняет, что для романа он взял бы именно таких персонажей: герой из дворянства, потому что в нём ещё остался красивый порядок, завершённость форм; юноша, который бы в старой системе присоединился к этому дворянству, а сейчас не очень понятно, что с ним станет; само семейство как бы случайное, но их таких массы, поэтому они сливаются в общую картину. В целом же смысл написания этой истории можно выразить финальной фразой романа:

В финале у меня остался один самый главный вопрос: "Кем же станет в итоге этот подросток? Неужели перед нами будущий Раскольников?"

Из известного «Пятикнижия» Достоевского этот роман понравился мне меньше всего. Немного нудновато, такое ощущение что автор собирал эликсир из предыдущих своих книг - Бесы, Игрок, Идиот. От всего есть немного. И какая-то недосказанность. Во всяком случае у меня осталось такое ощущение. Хотя мой начитанный знакомый сказал, что этот роман «догонит», раскроется позже, что в общем то и свойственно классическим вещам.

Сначала о самом подростке. Многие черты, присущие молодому человеку, написаны (кто бы сомневался) очень натурально. Это и юношеский максимализм, наличие своей «идеи», желание быть услышанным и высказать свою точку зрения, нетерпение, идеализация окружающих вещей и постоянное требование правды. Понятна его стеснительность и неуклюжесть, импульсивность и поспешность.
Аркадий много лезет туда, где его быть не должно, не в свои дела. И тут не ясна мне реакция окружающих его близких людей – какие-то недосказанные отрывки, тайны и намёки... Всё это утомляет.

Герои достаточно интересны. Сам сюжет развивается медленно, развязка стремительная. Далее по Достоевскому многоточие ... и, жизнь продолжается.

Ждал большего.

Несмотря на то, что с этим романом запойного чтения не получилось, он шëл достаточно легко. Когда я читала "Преступление и наказание" в школьные годы, мне не удалось перевалить за эпизод со сном Раскольникова. Это случилось потому, что его сон очень сильно меня растрогал; помню, что я расплакалась, захлопнула книжку, и сказала маме, что больше не буду его читать)) Спустя годы меня манили  кино экранизации по Достоевскому, я смотрела их с упоением и, наконец, решила вернуться к писателю.
И вот я здесь, перелистываю эти страницы, увлекаемая нищими улицами по следам Родиона Раскольникова. Я здесь, подле Разумихина, пытаясь постичь эту невозможную, мятущуюся душу его друга, возле Сони, преданно заглядывающей Родиону в глаза, в надежде, что он раскается и поймëт больше, чем понимает сейчас. Я у Порфирия Петровича, в попытках расколоть раскольничью упрямость и докопаться до сути;я рядом со Свидригайловым в омерзении от него самого, и в ужасе от того, на что он решается. Я у кровати матери Раскольникова, жалея её судьбу и прощаясь с ней. И, конечно же, я нахожусь в самом настоящем месте и чувстве - невыразимой благодарности к Фëдору Михайловичу за концовку этого романа и за всю книгу целиком.