Полное собрание романов и повестей. В 2 томах. Том 2

В этой небольшой повести под заглавием «Семейное счастие» есть всё, что я так люблю в творчестве Льва Николаевича: нравственность, одухотворенность, поэзия, глубина и тонкость и вдобавок ко всему очаровательные пейзажные зарисовки. Толстой – очень тонкий знаток человеческой природы, умеющий заглянуть в душу каждому герою и максимально точно и подробно передать его чувства и мысли на бумаге.

С моральными принципами писателя не всегда можно согласиться, зачастую он высказывает довольно спорные утверждения, но невозможно не признать его талант в изображении внутреннего мира героев – их душа, все внутренние порывы и стремления.

Прочитав аннотацию к «Семейному счастию», я представила себе полную противоположность другой повести Толстого – «Крейцерова соната», где главные герои совместными усилиями разрушили свою любовь и семейную жизнь, окончившуюся для обоих страшной трагедией. Оттого я и решила, что здесь автор хочет показать картину абсолютно безмятежного счастья семейной жизни, эдакий идеальный пример образцовой семьи, в противовес гнетущей безнадежности «Сонаты».

И в начале мои ожидания оправдались: отношения Маши и Сергея Михайловича развивались по идиллическому сценарию. Будучи опекуном Маши после смерти её родителей, Сергей Михайлович, близкий друг её отца, стал свидетелем того, как Маша из милой и забавной девчушки выросла в прекрасную и обаятельную молодую девушку. И вот, когда ей минуло 17 лет, между ними стали зарождаться чувства.

Этот период, когда и Маша, и Сергей сами еще едва начали сознавать свою влюбленность, когда они так робко и еще не веря в счастье взаимной любви, говорят намеками о своих чувствах, - очень трогательный и бесконечно нежный.

Даже сам 36-летний Сергей Михайлович, называющий себя «стариком» и «пожилым человеком», ведет себя не менее инфантильно и робко, чем 17-летняя Маша. Весьма забавны его рассуждения на тему разницы в возрасте:

Естественно, нельзя требовать, чтобы мужчина и девушка с 18-летней разницей в возрасте имели одинаковое мировоззрение и взгляды на жизнь, но не чересчур ли драматизирует Сергей Михайлович, отказываясь верить в серьезность и глубину чувств Маши?

Первый год после бракосочетания проходит столь же безмятежно, в любви и согласии: главные герои буквально купаются в море нежности, любви и ласки, для них никого и ничего не существует, кроме их любви.

Мне казалось, что мои мечты, мысли и молитвы – живые существа, тут во мраке живущие со мной, летающие около моей постели, стоящие надо мной. И каждая мысль была его мысль, и каждое чувство – его чувство. Я тогда еще не знала, что это любовь, я думала, что это так всегда может быть, что так даром дается это чувство.

Но эта повесть не об идеальной любви, иначе бы «Семейное счастие» превратилось в скучную морализаторскую прозу. Эта повесть о настоящей жизни, о настоящих чувствах и отношениях, которые не являются чем-то статичным и абсолютно совершенным и безукоризненным.

В отношениях супругов наступает разлад. Сбывается пророчество Сергея Михайловича: разница в возрасте дает о себе знать. Маша, впервые попадает в светское общество, и его яркий свет, притворное дружелюбие и всеобщее восхищение манят юную девушку вслед за собой.

Муж же не может равнодушно смотреть на её увлеченность светской жизнью, ведь еще совсем недавно они вместе мечтали о тихой, уединенной жизни в деревне.

От того, как описаны сцены размолвок между мужем и женой может разбиться сердце. Толстой обращает внимание читателя на маленькие детали: интонацию, выражение лица, мимику, жесты – именно они выдают внутреннее смятение героев и их душевную боль, в то время как произнесенные слова играют лишь второстепенную роль.

Это постепенное отчуждение, холодность, видная только изнутри пары (для окружающих они продолжают оставаться любящей семьей), разрушение тех крепких уз любви и дружбы, которые их связывали первый год совместной жизни, не прекращается и после отречения Маши от мира светской суеты и возвращения в деревню.

Но один откровенный разговор спустя несколько лет после произошедшей размолвки открыл для Маши настоящую правду об их изменившихся отношениях.

То, что исчезло из них – это лишь влюбленность, страсть, когда хочется каждую минут проводить рядом с любимым человеком, когда ревнуешь его ко всем и вся, когда накал чувств слишком силен и не обуздан.

В каждой поре есть своя любовь… – Он помолчал. – И сказать тебе всю правду? ежели уже ты хочешь откровенности. Как в тот год, когда я только узнал тебя, я ночи проводил без сна, думая о тебе, и делал сам свою любовь, и любовь эта росла и росла в моем сердце, так точно и в Петербурге и за границей я не спал ужасные ночи и разламывал, разрушал эту любовь, которая мучила меня. Я не разрушил ее, а разрушил только то, что мучило меня, успокоился и все-таки люблю, но другою любовью.

Нет, я не правду говорил, что не жалею прошлого; нет, я жалею, я плачу о той прошедшей любви, которой уж нет и не может быть больше. Кто виноват в этом? не знаю. Осталась любовь, но не та, осталось ее место, но она вся выболела, нет уж в ней силы и сочности, остались воспоминания и благодарность..

Да, любовь осталась, пусть и претерпела значительные изменения. Она другая, но можно ли сказать, что она стала хуже от этого? А может она наоборот стала глубже, серьезнее и вдумчивее?

Символично, что это разговор между Машей и Сергеем состоялся во время грозы и дождя. Дождь выступает как символ очищения, возрождения к новому, воскрешению надежды и любви.

Финал истории остается открытым, но уже по финальной фразе можно понять, что он будет счастливым:

Такое вот «семейное счастие» по Толстому.

Моя широко эрудированная по части театра и кино подруга как-то в разговоре упомянула такой факт: "АННА КАРЕНИНА" - наиболее часто экранизируемое в мире литературное произведение, и это, если не ошибаюсь, даже зафиксировано в книге рекордов Гиннеса. Меня это совсем не удивило - будь я режиссером, я бы тоже мечтала снять о ней фильм. Безмерное удивление вызвало другое - а именно прочтение всех рецензий на книгу, опубликованных на этом сайте, кое было предпринято мною в недавнем времени. Даже большинство тех, кому книга вроде как и пришлась по душе, так же "сурово осуждают" Анну, как когда-то советские люди - Пастернака. А уж как ей, бедной, досталось от тех, кому роман не понравился... не будь она выдуманным литературным персонажем - вертелась бы в гробу, как в аду на сковородке... По мере прочтения отзывов вырисовывались вопросы: неужели для тех, кто пишет подобное, в мире существует только Черное или Белое, Плюс или Минус, Свет или Тень? И - никаких переходов, нюансов, вариантов, полутонов, наложений и прочего?? Или это издержки компьютерного воспитания, где, как известно, существует только Да или Нет - третьего не дано? Не знаю, не знаю. Знаю другое: для меня "Анна Каренина" - великая книга великого писателя, не скажу, что самого любимого - отнюдь, но Величайшего - неоспоримо. А таковыми называют лишь тех, кто ставит Вечные вопросы перед лицом человечества, вечно меняющего свое лицо и одежду, но остающегося неизменным в глубинной своей сути. И этот роман, видимо, остается интересным все новым и новым поколениям кинематографистов по той же причине - потому что вопросы, поднятые в нем, остаются вечными. Он - о проблеме Выбора, встающей перед человеком в самый неподходящий или неожиданный момент его жизни, о вечном конфликте между чувством и долгом, который разрывает человеческую душу, часто совсем к этому не готовую. О том, что нельзя вернуться к себе прежнему, испытав и прожив то, что приготовила и выдала вдруг тебе жизнь. Как нельзя, к примеру, продолжать считать "шампанским" то, что продают у нас под этим названием, попробовав настоящего французского.
Анна - один из самых ярких женских образов в мировой литературе, а для русской литературы первой половины Х1Х века, в которой такие практически не встречаются, это вообще явление. Она не выбирала свою судьбу, как и большинство женщин того времени, неважно - богатых или бедных. За нее решили другие, а она, будучи существом незрелым и девственным во всех отношениях, лишь спокойно подчинилась. И могла мирно прожить эту свою чужую жизнь, как Татьяна - "верной супругой и добродетельной матерью", это не так уж сложно, если не знаешь, что бывает другая. Но случилось то, что случилось - она встретила Вронского, и вдруг все стало настолько по-другому, завертелось с такой ужасающей скоростью и накалом, и оказалось, что - да, ВОТ БЫВАЕТ И ТАК. Приходит на ум случай, о котором мне рассказала другая моя подруга - психоэнерготерапевт. К ней на прием как-то пришел мужчина в страшном отчаянии, с просьбой - умоляю, помогите вернуть жену! Они были женаты 20 лет, никогда не расставались, даже отдыхали всегда вместе. Как-то муж поехать не смог, она отправилась на юг одна. Вернувшись через две недели, на следующий же день подала на развод. На все расспросы мужа отвечала только одно: ты все эти годы меня обманывал, это СОВСЕМ НЕ ТО, что я думала! Но сейчас это проще, захотела - развелась. А тогда... тогда такой шаг, как уход от мужа, был под силу только самым духовно сильным женщинам, ведь это автоматически означало катастрофу и полный общественный остракизм. Конечно, она могла бы, сделавшись просто любовницей Вронского, прекрасно "совмещать" обе свои жизни, ничего не теряя... И тогда, и сейчас так живут тысячи женщин, и очень довольны. Но это - не для Анны, цельной и бескопромиссной натуры. И так же, как невозможна была для нее подобная двойная жизнь, невозможно было и возвращение к Каренину, несмотря на его "великодушное прощение". Можно вернуться в тот же дом, к тем же обязанностям, и даже сделать вид, что ничего не произошло... но как вернуться к себе прежней? Так же нереально, как бабочке снова влезть в тесный кокон, который она покинула перед тем, как взмахнуть крыльями и увидеть мир с высоты полета. Но если душа ее знала, что возврат невозможен, то все окружающее настойчиво твердило о том, что невозможно и продолжать ту жизнь, которую ведут они с Вронским. Изгоями быть нелегко всегда, а уж в то время и в том обществе - нужно стать просто героем, коим тот же Вронский, конечно, не являлся по определению. Отсюда все истерики Анны, метания, капризы, наркотики...и реальный выход тут только один - смерть. Анна должна была умереть. И она умерла. Поскольку даже сам Лев Николаевич не представлял, что делать с ней дальше в сложившихся обстоятельствах: ведь он тоже не знал ответа на многие вопросы.
А Каренина мне не жалко, нет. Если покупаешь себе жену - будь готов ко всяким неожиданным последствиям.

В неосознанном возрасте всё, что я знал об этом произведении содержалось, практически в самой концовке. Меня, как и многих других, совершенно не волновали причины поступка и мотивы преследующие линию поведения центральной героини романа. Я в полной мере осознавал величие автора, возможности его слога, тонкие психологические детали, но читать его книги, после моральной травмы нанесенной во время прочтения легендарной "Война и мир..." – казалось выше предела возможностей человека.

"Время не лечит..." – говорится в известной поговорке, переделанной несколько десятков раз, которые с каждой новой версией по-прежнему не отвергают сути первого словосочетания фразы. Мне удавалось излечиться при помощи других книг менее пугающего объема, но в которых напрочь отсутствовал дух величия данного автора. Он был, просто другой. Их великолепие вряд ли можно назвать другим словом и ставить на уровень ниже. Просто дух величия был немного другим. На обложках моих книг было много великих имен. За всё это время я перебрал практически всего Достоевского, Чехова, Диккенса, Гюго, Кронина, Дюма. Прочитал множество современных книг от которых не мог оторваться и которыми жил, даже закрыв последнюю страницу – не переставал наслаждаться финалом. Читал научно-популярную литературу, биографии, фантастику, комиксы... Но всё так же дрожал, как при виде своих детских страхов и комплексов, от навязчивой мысли прочесть "Анну Каренину..."

Несколько лет назад у меня скопилось несколько десятков книг за которые мне стыдно. Которые я бы хотел прочитать, целиком насладившись каждым словом и слогом. Те книги, которые мне не дадут покоя, если я умру раньше времени не успев их прочесть. Я прочитал примерно половину из них... Вероятно, их место однажды займут новые авторы и мне всё так же будет неимоверно стыдно, за то, что я не читал.

Многое из этого списка порядком разочаровало. Книги выдерживали испытание временем, просто попадались мне не в самый подходящий момент. Может быть не подходили под мой темперамент, возраст, требования к переводу и слогу. Я ощущал их величие, но не был способен прочувствовать всё целиком. Только центральную авторскую мысль и несколько линий сюжета. Восторгаться, но не до самых кончиков пальцев. Время шло... Я продолжал читать не смотря на то, что перечислил, несколько выше. Я шёл по четко отмерянному списку, пока не увидел: "Анна Каренина". Я долго торговался с собой в мыслях отложить на потом, прочитать несколько книг о науке или пару бульварных романов , которые если и разочаруют – то быстро закончатся в своём содержании. Но тут я подумал... Ради чего я живу? Ради количества прочитанных книг? Или ради наслаждения их притяжением и содержанием? Может быть ради великих мыслей, ради набора чувств и спектра эмоций, которые способна подарить великая литература? "Да..." – согласился сам с собой, молчаливый читатель. – "Пожалуй, ради последнего".

Отбросив все предрассудки я начал читать. Я провалился прочь от этого мира. Меня перестало волновать всё вокруг. Я застрял в характере персонажей, ворохе событий и наслаждении. Перед глазами была книга, которая стоит сотни других. За тонкие грани сюжета, психологию, характеры, драму, авторские мысли и непохожесть на остальное.

В моей мысленной траектории вселенной, все устроено немного иначе. Любой герой имеет право на жизнь, если он достаточно реален, детален и дает мне эмоцию. Даже если я не способен понять его поступков и поставить себя на место не покрытое пылью.

Ранние браки. Зависть к другим. Нехватка денежных средств. Мечты, идеалы и страсть. Душевные переживания и сумасшествия. Представления о жизни и твердые грани реальности. Десяток главных персонажей, дух времени проявляющейся в различных гранях – от веры в того, кто на небе, до упрямых попыток выстрелить в дичь. Я бы мог перечислять фамилии и имена персонажей, но человек ни разу не тронувший корешок этой книги – забудет через несколько минут всё то, о чём мне не стоит писать. Просто доверьтесь. Прочтите, отбросив из планов несколько книг, содержание которых будет забыто раньше, чем она закончится. Попробуйте насладиться слогом и тонкой психологией автора.

Книга многогранна и подстроена даже для тех, кто не способен читать не олицетворяя себя с одним из персонажей. Здесь каждый должен найти часть себя, протянутую через столетия. Мне стыдно за то, что я до сих пор не прочёл этой книги и тлел под тяжестью своего предрассудка. Мне радостно от того, что я нашёл в себе смелость не побояться объёма. Надеюсь, что для читателя этой рецензии мои слова станут последней гирей на весах с жирными надписями: "Читать..." или "Не читать..." и смогут убедить не бояться. Дайте себе хоть месяц на прочтение книги. Не бойтесь объёма и скуки. Первое становится незаметным в моменты прочтения. Рекомендую.

Вся эта длинная тирада слов не только для того, чтобы каждый прохожий прожал на рецензии: "Неформат..." и возбуждённо потирая влажные ладони радовался торжеству справедливости. Она для того, чтобы читатель на примере меня ещё раз подумал: "Стоит ли откладывать самые лучшие книги, набивая желудок при помощи посредственной литературы?", "Стоит ли занижать оценки, только потому что читатель не может понять границ поведения прописанных персонажей? Потому что ему это не близко и он порицает!" На читателе нет мантии судьи и рядом с нами не молоток, а чашка горячего кофе! Только не надо о том, что читатель выбирает чай и не понял сущность этой метафоры. Всё то, что мы не можем понять – имеет право на жизнь и нашу попытку понять содержание. Спросите у себя: "Кто я такой, чтобы ставить этой книге меньше пяти?" "Непризнанный граф "Monte-LiveLib..." Эксперт? Возможно. Сколько книг за которые мне по-прежнему стыдно? Достаточно... Не буду терять времени. Как всегда...

"Читайте хорошие книги!" (с)

Крохотная повесть от Л.Н.Толстого в стилистике проклятого «Белого Бима…». Но только про лошадок. Ужасно жалостливое произведение; если вы не можете спокойно читать про мучения животных разной степени тяжести, то «Холстомер» обязательно тронет вас за живое, да так тронет, что неприятно станет. Ибо тут все максимально чернушно.

Самая крупная фигура повести – этот самый Холстомер, пегий мерин, который прожил тяжелейшую жизнь, не получив ни капли благодарности от своих хозяев (а их было много). С самого начала его отделили от остальных лошадей из-за его необычной масти. Слыл он сильным и быстрым бегуном, за него давали тысячи рублей, но в итоге оказывался он в самых безразличных руках. Никто его не любил и не ласкал. Даже «любовь» несчастная была. Т.е. никакой радости в жизни, сплошь равнодушие, а то и издевательство. Чем старше он становился, тем меньше за него давали, и так он от богатых и аристократичных попал в мужичьи руки.

По-своему забавно, что лошадиную жизнь Толстой охватывает, как человеческую. Временами забываешь, что читаешь исповедь животного – настолько человечны мысли Холстомера. Поневоле напрашиваются ассоциации. Кажется, писал Толстой не столько о «животной жизни», сколько об угнетении вообще и рабской покорности воспитанного в неволе существа. Сравниваешь лошадку с крепостными – а чем это лучше? На фоне Холстомера постоянно кого-то притесняют из человеков, секут безбожно, а уж потом избитые рабы отыгрываются на несчастной животинке. Так же описываются и близкие к Холстомеру кони: сами будучи невольниками, они притесняют самого слабого, всячески насмехаются и даже бьют его, чтобы показать, насколько они лучше. Но разве может один раб быть лучше другого раба?

После этой повести хочется вспомнить культовый (слово-то какое!) разговор Болконского с Безуховым. Как Безухов выступал за возвышение простого человека (через то же образование), как Болконский возражал ему: дескать, этот простой человек – зверь, ему лишь бы напиться и подраться, и рабом ему приятно жить, не нужно лишать его невольничьего счастья. В «Холстомере» Толстой опять показывает, что он на стороне Безухова.

И коня тоже жалко, как жалко всех погубленных ни за что животных.

Роман об адюльтере, говорили они. Об отношениях мужчин и женщин, говорили другие. О бабе – дуре, настаивали третьи. Но такая глыба русской и мировой литературы вовсе не опускался до тем, достойных бульварных романов. Книга обернулась монументальным трактатом о том, как вообще быть, в чем найти успокоение и примириться с собой и окружающим. Колоссальная работа с точки зрения литературы. Жаль, что такая сложная конструкция возводилась во славу домостроя и нравоучений. Носители правильных, с точки зрения автора, установок обретают мир, смысл и хэппи-энд. Те же, кто решил пойти по другому пути или не смог идти по этому, кончают плохо. Автор считает необходимым их наказать, чтобы продемонстрировать, что всё, противоречащее найденному им смыслу, ведёт во тьму, бездну и под колёса поезда. Зачем, говорит он, искать ответы на вопросы, на которые уже ответило христианство и зачем вообще думать, когда все ответы уже есть? Это всё несколько обескураживает. Перед прочтением ждёшь откровения, а получаешь РУСЬ СОБОРНОСТЬ ПРАВОСЛАВИЕ.

Но всё же нельзя не признать того, как круто это подано. Изображая хоровод семей, автор не только демонстрирует читателю своих современников, но и набрасывает варианты построения этих ячеек общества и ведения хозяйства, а, следовательно, и обустройства страны. Общество есть социальная организация страны. Оно, в свою очередь, состоит из семей, а через их устройство Толстой показывает необходимость в его преобразовании. Рассказывая, как каждый персонаж справляется с управлением своего хозяйства, чья семья дала червоточину в виде адюльтера, а чья - цветет и пахнет, Толстой с азартом алхимика ищет идеальную формулу, по которой необходимо преобразовать российское общество, и план, согласно которому надобно жить. Проводником этих исканий и авторских размышлений в тексте является Константин Левин, который, в итоге, эту формулу и находит. А если каждая личность будет жить и строить свою семью в соответствии с подобным правилом, то и общество переменится в лучшую сторону и у каждого будет свой розовый пони. Предсказуемо, на фоне всех приведенных точек зрения выгодно выглядят только славянофильство и православие. Хотя, что касается религии, Толстой, надо отдать ему должное, пошёл дальше, поставив веру над конфессиями, и представляя её как акт сугубо личного переживания, до которого нужно не только самостоятельно дойти, но и который нельзя ни с кем разделить (даже с любимой женой) и, уж тем более, навязать ближнему.

Хотя сам навязывать свои взгляды он вовсе не брезгует. При описании мужских персонажей становится ясно, каких они придерживаются политических взглядов и как устраивают свой быт. Так, семья представляет своего рода модель страны, которой персонажи управляют в соответствии со своими убеждениями. Таким образом Толстой демонстрирует, стало быть, что станет со страной, если к власти придут представители того или иного политического направления. Так, например, он полностью дискредитирует либералов, наделяя этими взглядами гуляку и весельчака Облонского, который так невзначай ещё и западник, с измены которого и начинается роман, а кончается тем, что он прокутил приданное своей жены Долли, которой приходится ходить в заштопанных накидках. Западник - читай - изменник Родины. Конечно, такой человек ни семью, ни страну, не сбережет и не построит. То ли дело Левин, ратующий за самобытность русского народа и содрогающийся даже от употребления иностранных слов вроде «стимула». Вот его ждёт счастливый конец. Своего любимого персонажа он противопоставляет всем и во всём. Он ставит его, порой, в похожие ситуации с Вронским, сравнивая их реакции на один и тот же раздражитель, ставит одни и те же вопросы перед ним и перед Карениным, противопоставляет выводы, к которым пришёл он, а к каким Анна, а говорить о многостраничных спорах о политике и социуме с другими персонажами и вовсе излишне.

Но политика – это всё тлен, поэтому во второй части произведения (последние четыре части из восьми, которые обычно издают во втором томе) Толстой фокусируется на экзистенциальных толках. Несостоятельность идеи жизни для общественности, в которой первоначально видел смысл Левин, демонстрирует, например, история с трудом Сергея Ивановича, брата Левина, над которым он корпел шесть лет, а его не только не оценили, но и не читали. Левин отказывается от мыслей об общей пользе, не находит ответов на свои вопросы и у философов. В итоге он выбирает жизнь «по – божью», то есть не для себя, а для Бога. В противовес Карениной, которая жила для себя и ради страстей, а потому и плохо кончила. Результат исканий этих двух персонажей просто черное и белое: Левин видит в людях воплощение добра – чуда на земле, Каренина перед смертью видит в них только отвратительное, что каждый готов снять с другого рубашку. В ней, в соответствии с Толстовскими категориями, говорит «разум». Тогда как Левин, напротив, приходит к неразумной любви к ближнему. На истинный путь не выводит ни долг, в своеобразном понимании Алексея Александровича, ни честь и честность Вронского. Истинной вере Левина автор противопоставляет мистицизм, в который по наитию Лидии Ивановны ударился Каренин. Можно продолжать до бесконечности. Всего с первого прочтения не запомнить, не охватить и не ухватить.

Центральный женский образ существует здесь, конечно, не только на правах контраста. Каренина есть наглядный пример не только загубленной и заблудившейся души. Безусловно, она – та самая кобыла, которой Вронский сломал спину, ведь именно его появление сбивает её с пути и приводит к тому, что она бросает сына, живёт в не богоугодном браке (в отличие от брака Левина, конечно же, с соблюдением всех обрядов и девственной Кити) и не испытывает никаких светлых чувств к своему второму ребенку (при этих поступках у литературоведов принято говорить о высокой нравственности героини). Но так же она, думается мне, это образ России – матушки, которую в данном случае без Бога ждут трагедия и небытие. Каренина совершает, с точки зрения христианства, самый тяжкий грех – самоубийство, поступок, полностью Бога отрицающий. Но здесь интересно получается: в последние секунды она просит у Бога прощения. Можно ли считать её последние слова покаянием? В контексте романа мне представляется это принципиально важным. Анна взбунтовалась против лицемерного подгнившего светского общества, но выбрала не тот путь, за что автор канонично её и покарал. Эта безапелляционность и его назидательный тон раздражают до одурения. Поэтому при выборе оценки я теряюсь: в наличии разочарование в месседже, но восхищение формой. Впрочем, признанному классику от неё ни жарко, ни холодно, а посему я и оставлю её при себе.

О данном произведении можно говорить вечно , спорить  о разумности  поступка главной героини . Даже писать исследования по этой животрепещущей теме.

Я не исследователь  творчества Льва Толстого , мне просто очень нравится творчество своего земляка , который удивляет своим отношением к женщине.

В одном произведении женщины  ничтожества , ничего не заслуживают в жизни ( пример Кати Масловой) , где-то женщина или девушка возведена в ранг просто смышленного  существа  , который может рассмешить или не позорно выйти в высший свет. А где-то  сумашедшая - как например в " Анне Карениной".

Хочу сказать следующее : я не считаю  ,что Анна Каренина сумашедшая , которая  пошла  против заведенных порядков  и устоев  высшего света. Это просто  никому не нужная , отчаявшаяся женщина , которая не видела  другого  выхода из неприятной ситуации.

Разве мы не мечтали в своё время о  такой подобной  страстной любви  ?! Разве  наши сердца не пели , когда рядом  оказывался , тот самый незабываемый принц ?! Да  мы все  тайно или явно все равно мечтаем о таком бурном романе .

В те времена было сложно  женщине не заскучать сидя в четырёх стенах  и не видя  никакой отдачи в своих делах от домочадцев. Оттого ,что Анна Каренина была ненужна ни мужу , который вечно  был на своих заседаниях ; ни сыну ,  который целиком и полностью воспитывался  свекровью  - она пошла на такие сумасшедшие  и рискованные шаги .

Мне кажется ,что она просто хотела  , чтобы  её наконец-то услышали  и помогли  , но никак не осуждали за столь  бурный и страстный роман с Вронским.  Но получив  сплошной негатив от дикого чувства одиночества и ненужности - молодая женщина попросту  " ломается" и совершает тот самый жуткий поступок .

Поэтому лично для меня история Анны Карениной  вызывает только лишь сочувствие и понимание , но никак не осуждение. Мне реально было бы очень неприятно жить среди такого рода общества в котором вращалась Анна Каренина.

Феномен  Анны Карениной вызывает неподдельный интерес. Её личность можно разбирать  бесконечно , искать ответы , которые давно уже попросту лежат на поверхности - но их никто упорно не видит.

Я бы не хотела  затрагивать личности Вронского и Каренина  , поскольку оба эти  мужчины не имеют для меня никакого смысла и желания. Они попросту  ничтожества  , вот их нужно осуждать , а не бедных женщин , которых никогда не ставили в один ряд с собой.  Но  сказать надо , иначе  это будет не совсем честно.

Вронский - молодой  безалаберный человек , который  попросту , по щелчку пальца , сломает  вашу жизнь и даже не обернётся назад  , несмотря на то,что  женщина будет корчиться в жутких  муках . Таких  мужчин к сожалению пока остаётся в большинстве и это очень тревожно.  Я не люблю такой типаж людей.

Каренин - муж наш главной  героини. Честно говоря я не совсем понимаю почему Толстой  намеренно обеляет  этого чваного недовольного всем и каждым  мужчину ? Некая мужская солидарность  или  эгоизм ? Тоже неприятный человек , но уже в возрасте. Вместо того , чтобы защитить  жену , он ещё больше втаптывает её  пучину равнодушия и тщедушность своего  эго. И совсем поганое дело - забирать у убитой женщины самое последнее драгоценное - её собственного сына . Вот это я Каренину никогда не смогу простить , а уж тем более понять . Мерзко и противно .

Русская литература , а именно классика это целая энциклопедия для изучения  душ людей , которые в принципе могут быть рядом даже в наше время и поэтому убирать из школьной программы то или иное произведение я считаю нецелесообразно.

Спасибо большое что прочитали мой отзыв ❤️

Не надо это читать. Если вы счастливы, здоровы, влюблены – не надо. Если жизнь идёт по плану – не беритесь. Живёте в согласии с собой – ни в коем случае. “Смерть Ивана Ильича” – это уже литературная крайность, вернее нечто за пределами литературы вообще, откровение, завет или Слово. Жизнь отдельного человека, на месте которого мы легко можем увидеть себя, разбирается на корпускулы и соединяется вновь, чтобы бессмысленность и ужас бытия отразились на страницах с почти анатомической, медицинской наглядностью. Опасный и родственный религиозному путь деконструкции проходит вместе с героем пришибленный читатель.

Здесь Лев Толстой в лучшей своей форме: после “Анны Карениной” и до религиозных трактатов, он находится в стихии своих любимых экзистенциальных размышлений, облечённых в мощные художественные образы, и совершенно неприлично возвышается среди писателей-современников. К чему размениваться на мелочи – разговор пойдёт о жизни и смерти.

Умирает скучный судейский чиновник Иван Ильич, примечательный лишь своей почти показной заурядностью. Коллеги, такие же чиновники средней руки, и семья по нему скорбят строго в пределах необходимости. Неприятно, конечно, но не откладывать же из-за поминок партию в вист?! В конце концов, покойный много болел, а в последние дни кричал нестерпимо, через три стены слышно было, в общем, почтенные господа, к этому всё шло. Так что отдадим положенную дань, соблюдём, так сказать, приличия и покончим с делом. Все мы знали Ивана Ильича как порядочного человека. Рос он любимым сыном, по службе шёл гладко, с начальством на короткой ноге, и вообще – стремился пожить приятно. Случались недоразумения с женой, да порой в карьере заминки, но с кем такого не бывает?..

Перелом наступил тихо, почти незаметно, в тот момент, когда Иван Ильич добился искомой должности и приступил к созданию своего маленького мещанского рая. Как герой рассказа Андреева “Большой шлем”, он потянулся за призом и умер на месте. Точнее сказать, умирал, и тут повествование из ядовитой сатиры на провинциальные нравы превращается в экзистенциальную притчу о раскаявшемся грешнике. Хочется думать, что все события болезни и угасания произошли в воображении падающего с лестницы Ивана Ильича, ведь последующие истязания его тела и муки разума кажутся душераздирающими даже по меркам кровожадной пореформенной литературы. Сравнение толстовского языка с мазком художника-реалиста неимоверно пошло, но трудно сказать иначе, сталкиваясь со всей этой пулемётной, гнетущей, неумолимой и удушающей чередой характерных деталей, внутренних монологов, обобщений, складывающихся в правдивую картину. Невозможно забыть шелест платья дочери Ивана Ильича, упорхающей на бал со своим усатым женихом, когда отец прикован к постели; или хлюпающий пуф под задницей чиновника, спешащего поскорей распрощаться с мертвецом; а запах изо рта жирной жены (!) Ивана Ильича – это ещё не запрещённый приём? Это ещё литература, или это медицина, патологоанатомия, вероятно?

Ещё запоминающаяся деталь – пахнущие дёгтем сапоги буфетного мужика Герасима, покорно ухаживающего за больным Иваном Ильичём. Вряд ли случайно уделено столько авторского внимания “человеку из народа” и эмоциональной связи его с барином. Вот подлинная жизнь, думает Иван Ильич, без притворства и лжи, в природном состоянии. В следующем веке писатели непременно бы намекнули, что Герасим – ангел, облегчающий страдания, а нам и без модернистских кунштюков понятно, что жизнь “простого мужика” за пределами спальни умирающего вовсе не сахар. Ещё не написана чеховская “Палата №6”, где “человек из народа” представлен в виде животной вонючей массы, но уже тогда некоторая наивность, если не сказать натужная дидактичность, Толстого была очевидна.

Как всегда, читая Толстого, восхищаясь его изобразительной мощью, мы с некоторым раздражением отмечаем покровительственные, поучающие интонации мудреца с парнаса Ясной Поляны. В “Смерти Ивана Ильича” появляется ещё одно качество – какая-то необъяснимая жестокость. Да, разумеется, конформизм, тяга к приятности, шаблонность жизни достойны осуждения. Но что, в конце концов, натворил такого маленький чиновник Иван Ильич, чтобы столь безжалостно деконструировать, буквально распиливать его сознание, обрекая на адские муки? Положим, многие юристы и впрямь попадут в преисподнюю, так зачем жарить их уже по пути? Неимоверно тяжело быть человеком, который понравится Толстому. Невыносима ноша духовного подвига самосовершенствования, который должен пройти каждый. Можно ли нам, Лев Николаевич, вместо постоянного воспитания идеальной души, хотя бы просто не совершать зла? Или нас тоже ждут страшные муки из-за недостаточности усилий стать хорошими?

– А тебе не кажется, что вся реклама построена на сексе? – плотоядно блестя глазом, спросила меня знакомая.
Дело было много лет назад, когда рекламы было существенно меньше, а я была много моложе и наивнее. Мне не казалось, поэтому я подумала, что барышня озабоченная. Собственно, слухи о ней ходили соответствующие, да и сама она рассказывала весьма рискованные истории из своей жизни.
Сегодня я готова признать, что огромное количество рекламной продукции паразитирует на сексе. Впрочем, секс давно уже превратился в товар, как и многое другое в обществе потреблятства. И да, актуальность «Крейцеровой сонаты» со времён Толстого выросла в разы.
Предубеждения – наше всё. Сколько возмущенных слов я слышала в адрес «Крейцеровой»! И мракобесие это, и женщин Толстой боится и ненавидит, и христианство он извратил, и прочая, и прочая. Стоит ли удивляться, что я всю жизнь обходила этот текст стороной? Я и так-то не великая поклонница Старца, зачем разочаровываться лишний раз?
И вот передо мной текст. Умный, тонкий, превосходно написанный. Дух захватывает от смелости человека, настолько самостоятельно мыслящего. И я понимаю толстовцев: Граф невероятно убедителен и схватывает самое главное. Какое точное, нелицеприятное описание семейной жизни! Когда-то, глядя на своих родителей, я зарекалась, что в моей жизни такого не будет никогда. Ха-ха-ха, как самоуверенны мы по юности. Насколько справедливы рассуждения о пресыщении: это пресыщение я вижу в Москве на каждом шагу, уже и у детей, нередко совсем маленьких. Нет, не то что я подпишусь под каждым словом Толстого (вернее, его героя): Лев Николаевич как человек темпераментный иногда перегибает палку. И в отношении музыки, и в отношении плотской любви. Но книги ведь не затем писаны, чтоб соглашаться с каждый словом автора. А для того, чтобы упиваться слогом и наслаждаться глубиной мысли. И тут Толстой, конечно, Великий Мастер. Каюсь, была неправа. И вот что, перечту-ка я «Анну Каренину».

Писать рецензию на великое произведение, которое прочитал практический каждый-это тоже самое, что говорить последним тост на каком-либо торжестве. Вроде бы уже все важные слова произнесли, но всегда есть шанс того, что именно твоё пожелание останется у человека в сердце.
Я не читал эту книгу в школьные годы, но как и многие живу не в пузыре, поэтому с сюжетом я был знаком. Сразу скажу, этого мало, и если вы не читали, то немедленно исправьте это, мне помог флешмоб 2022.
Знаменитая фраза про «все счастливые семьи», с которой начинается роман, даёт чёткий вектор того, что история многогранна. Судьба самой Анны Карениной, безусловно, заслуживает отдельного произведения, и тем более анализа, но у Льва Николаевича было другое мнение, поэтому по итогу мы получаем остросоциальную драму, в которой рассказывается не только её жизнь. Основная тема произведения- это выбор.
Мы каждый день принимаем какое-то решение, и не всегда задумываемая про последствия, а быть может это взвешенное действие, но оно будет порицаться, и мы к этому готовы, или думаем что это так…
Именно этим и занимаются герои романа- они просто живут, и складывают пазл своей жизни. Все очень разные, у каждого определённо мнение, которое обусловлено статусом в обществе, они доказывают свою точку зрения друг другу, спорят на повышенных тонах, своими советами меняют чужие судьбы, но при этом в своих разобраться не могут.
Жалко ли мне Анну ? Да, жалко! Но не её одну, а всех кто оказался в этой ситуации. Очень часто я встречаю романы, где нет положительных героев, и во время прочтения все вызывают отвращение, но тут противоположенная ситуация, мне все они близки, и всех их жалко…
Каждый открыл свою душу, покаялся, и заслужил прощение. Но а теперь поговорим про Константина Левина, который в данный список героев входит со скрипом, но всё же он тоже человек, который заслуживает понимания.
Конечно, он мне мешал… т.к. когда ты читаешь и следишь за душераздирающими событиями, сильными в эмоциональном плане сценами , признаниями герое которые повлияют на их судьбы… а тут …

• «Осторожно, двери закрываются», и с любимыми героями мы увидимся страниц через 50, а всё это время будем наслаждаться упоительными рассказами про русское поле, и дикими историями про то, как коровы наелись клевера, и у них пучит животы.

Лев Николаевич - глыба, мастер и вообще матёрый человечище. Читал и восторгался, совершенно не увидев лишнего в произведении. Бытописание, людская психология, повседневность и рефлексия, описания природы и казацкие песни - всё ярко и точно предстаёт перед глазами. Диалоги, монологи, размышления про себя и вслух, голос автора со стороны, абсолютно разные характеры героев - получил от чтения невероятное удовольствие. Я не разделяю идеи толстовщины, могу сколько угодно насмехаться над писателем, сидевшим в Ясной Поляне, валявшим девок по сеновалам и провозглашавшим, что города, дескать, душат. Но его произведения почему-то не раздражают, а приносят некое умиротворение. Как будто бы Толстой посередине между всем между казаками и дворянами, мирными людьми и солдатами, женщинами и мужчинами. Чем бы заняться образованному человеку в приграничной деревне? Бои, гуляния, попойки и щипания девок - вот и весь сказ. Главный герой с говорящей фамилией Оленин - классический пример одинокого человека, с раздвоением хода мыслей, если можно так выразиться. Очень напомнил мне Николеньку ("Детство, отрочество, юность"). Вырваться бы из города и припасть к лону природы, только вот пока неясно, какой. А может, отдать себя полностью любви к женщине? Или к народу? Не, лучше бы к земле, вот оно. Но тут есть нюанс.

Итак, Оленин Дима, мальчик двадцати четырёх лет, промотавший уже половину состояния (ну отлично, можно дожить до пятидесяти и смело умирать нищим); нигде никогда не работал, а лишь числился; ни во что не верил и ничего не признавал. Неуч и ресторанный прожигатель жизни. Офицер, не имевший ни семьи, ни отечества, ни веры, ни нужды, любящий лишь себя. Забавно, как Толстой объясняет и оправдывает Оленина: "И не мог не любить себя, потому что ждал от себя всего хорошего... Потому, что не успел разочароваться в самом себе." Чтобы разочароваться в себе, нужно из себя что-то представлять, как мне казалось. Парнишка же гордится, что на последней попойке никто не выпил больше его, а ещё, что выучил цыган новой песне. Вот и все достижения. По дороге на Кавказ, куда он записался, юнкером, мечтает о рабыне, черкешенке с покорными глазами. Грешным делом вспомнилась "Белла" Лермонтова, но уверяю вас, противостояния эгоизма героя и воли к свободной жизни дикарки не случится. Больше всего нравится противоречие между Толстым-писателем и этим его персонажем. Кто врёт - Толстой, оправдывая этого никчёму или Оленин не видит противоречий между действительностью и своими словами?

Узнаем далее

Смотрите. Поселившись в станице, писатель об Оленине говорит, что тот не идёт по проторенной дорожке российского офицерства - не ходит на сборища, не пьёт там, не волочится за казачками, а осмысленно проводит досуг. Как же? Ну конечно - он ходит на охоту и бродит до вечера по лесу.

Здорово, правда? Сейчас бы желать побыть абреком, а иногда и кабаном. Оленем он уже является, впрочем. Хорошо, а что же дальше?

Короче говоря, парнишка делает всё то же, что и другие, но не признаётся в этом - смотрите, я выше этого, я оригинален. Разросшееся до огромных размеров самолюбие Оленина перешло в интересную форму стеснения. Он попросту не может сказать ничего без внутренних колебаний и дум: "А что они тогда обо мне подумают? А как это дальше получится?"

Четыре основных персонажа и точки напряжения - Оленин, Марьянка, Лукашка и Ерошка. Здорово, что Толстой здесь поиграл ещё лингвистически, обозначая в именах, кто из какого мира. Любовный треугольник вышел слабоватым, потому как каждой его вершине на самом деле не важна связь с другой. Мне было скорее любопытно, как закончит автор произведение, разрубит эти отношения. Кто-то должен выйти из треугольника, чтобы продолжить дальше жить. Оленин бестактен и изумительно туп, подходя к Марьяне с требованиями и уточнениями, выйдет ли она за него, как раз в ту минуту, как её бывший жених, которого она знает много лет и который ей нравится в глубине души, лежит на смертном одре, подстреленный чеченцем. Оленин видел, как Лукашку ранили и как его понесли в станицу. До разговоров ли о любви, если не хватает такта повременить и подождать? Но нельзя не отметить, что Оленин внезапно уезжая, поступает, как и всегда до этого - бежит от обстоятельств. А то вдруг Марьяна бы погоревала, да передумала бы и кааак согласилась выйти за барина - пришлось бы за слова свои отвечать, а это сложно и страшно. Толстой не говорит куда, просто в закат.

В "Казаках" как и во многих произведениях Толстого поднимается идея противопоставления города и деревни, точнее, того, где на Руси люди лучше. Взаимные кражи лошадей и женщин у казаков и чеченцев Толстой считает неким природным эффектом. Бессмысленным, но неостановимым. Как смерч, к примеру. Казачество показано диким, но здоровым и мощным. Оно как пёс - без злобы рвёт глотку, потому что так испокон веков принято и царь так указывал. В этом аспекте не могу промолчать при сравнении Оленина и Лукашки. Как бы мне не был противен первый, он стоит выше Лукашки и Ерошки даже не по свойствам души и сердца, а только лишь по своему развитию, каким бы ни было оно бедным. Оленин не будет в состоянии, как Лукашка, убить человека с радостью охотника, травящего зверя, чтобы потом выторговывать и обменивать вещи покойного. Оленин более нравственный, если хотите. Лукашка не понимает женской природы, не вникает, почему и отчего его женщина расстроена. Он может лишь застращать её, пообещав, что "она будет плакать от него, когда он станет ей мужем". Я не вижу Оленина по пьяни бьющего женщину, влезающего к ней в комнату, а дикое нутро Лукашки способно толкнуть его на подобные поступки. Не оправдываю Дмитрия Оленина, даже осуждаю, однако не мог не отметить зерна нравственности. Оборву рецензию как Толстой свою повесть - внезапно. Оленины вышли из чата.