Красный смех. Рассказы

По началу я думал, что рассказ будет напоминать такой жанр, как житие, но язык не поворачивается назвать его так. Да и не подходит оно под такое определение. У нас отсутствует истории о чуде во время рождения Василия, да и вообще ничего не сказано о его рождении. Самих чудес нет и на страницах.
На протяжении всего рассказа мы наблюдаем жизнь попа небольшой деревни. Такую ужасную, скорбную. Не совсем ясно, что он ищет в своём служении. Василий постоянно твердит о том, что он верует, но сам чего-то ждёт. Я бы видели два абстрактных понятия как отдельных персонажей. Это ожидание и пустота. Все чего-то постоянно ждут. Чаще всего ждут нечто страшное, что разразится, как гром среди ясного неба, и будет самым разрушающим событием. И это ожидание приводит к череде страшных бед, случившихся с семьёй Василия. Но сам поп будто этого и ищет. Он жаждет увидеть истинную веру, ошибочно полагая, что сокрыта она в страшных бедах, насылаемых Богом. Я бы сказал, что отрывок из Евангелия и наталкивает на данную мысль Василия.
А пустота постоянно живёт в людях и пространстве рассказа. То дом пустой, то улица, то души. Она именно “обволакивает” пространство, как нечто мерзкое и неприятное. И наводит некий страх. Когда один из персонажей говорит, что боится умирать, то это больше наталкивает на мысль о страхе пустоты. Этого могучего Ничто. Василий, постоянно повторяя о своём веровании в Бога, стремится не замечать этой пустоты, но сам то он тонет в ней. Он бежит от неё, но видит, как та пожирает всё вокруг неё. Собираясь уйти из храма, он просит жену зажечь побольше свеч, пытаясь избавиться от тьмы. В конце произведения и вовсе появляется грозовая туча, которая и небо покрывает пустотой. От неё никуда не деться.
В рассказе “Жизнь Василия Фивейского” страшно всё. Не только пустота пугает людей, но и безумие. “В безумии зачатый, безумным явился он на свет”. Этот хаос и беспорядок тоже является лицом рассказа в виде идиота. Получается, что хаос и пустота идут бок о бок. Одна крайность порождает другую. И спастись от этого не получится.

Мрачно-тревожное звучание повести погружает в мир главного героя, окутывает пеленой плотной и вязкой, звуки и краски мира становятся приглушенными, почти стираются, и слышится лишь разгоряченное частое дыхание не то о. Василия, не то самого автора. Как будто мечется в бреду больной на постели, жалостливо зовет, стонет, затихает и вновь начинает стонать и звать кого-то по имени, но не разобрать слов, только сердце сжимается от того, что не в силах помочь страждущему, не в твоих это силах. Вот такое впечатление у меня сложилось при прочтении повести. Как всегда у Андреева очень остро, болезненно, сложно, глубоко, символично, очень тонко и проницательно. Библейские темы переосмысливаются и мы видим авторское понимание, авторскую интерпретацию, точку зрения.

Человек в этом мире, человек и его вера, поиски Бога за пределами своего внутреннего мира, крушение надежд и чаяний, потеря смысла, тотальное непреодолимое одиночество и отчуждение от людей и религии, богоотступничество как вызов, как бунт и многие другие темы и вопросы поднимаются автором в этой повести.

Многострадальный о. Василий все мог перенести, но только не равнодушное молчание на отчаянный призыв. Потребность в чуде осталась без ответа. Обездоленный пустой человеческий мир обступил со всех сторон, и поглотило о. Василия мертвое безмолвие.

Самое печальное то, что главный герой так и не нашел покоя.

Мечта о войне

В этой повести есть что-то очень-очень странное.
Я говорю сейчас абсолютно серьезно, безо всяких иносказаний и метафор: она обладает неким гипнотическим воздействием на мозг читателя. Воздействием, которое пугающе далеко отходит от привычных рамок, в которых мы привыкли рассматривать проникновенность литературного произведения.
Она (я снова подчеркиваю: никаких преувеличений) оказывает на мозг чисто физическое воздействие, сходное с наркотическими веществами из группы депрессантов — расслабляет, затормаживает, замедляет мыслительные процессы, повергает в какое-то медитативное, созерцательное отчаяние и безнадегу.
Я бы сказал, что это чистейшее НЛП, если бы верил в действенность НЛП.

Endraum — Dreamlight (Teil Eins)

Эта небольшая повесть была прочитана за два часовых переезда в электричке.
Когда я ехал туда, за окнами было еще темно, а над головой мигала тусклая неоновая лампа — мигала неритмично, непостоянно, с едва ли не ощутимой тревожностью, как в банальных фильмах ужасов.
На обратном пути в моих ушах звучал вязкий, бездонный, убаюкивающий в летаргический сон «Дримлайт». Есть в этом извращенном противоречии нечто привлекательное.
Наверно, все это — музыка, свет, темнота за окном, собственное настроение — оказали не последнее влияние на восприятие этой книги. Но по силе ощущений это действительно было что-то с чем-то.

Играли ли вы в «Dead Space»? Этот ужастик срежиссирован по всем канонам голливудских бабкорубильных продуктов, но все же... Есть в его игровой атмосфере нечто специфическое.
Когда самый страшный звук — это тишина. Причем не та тишина, которая «перед» чем-то, затишье перед бурей, а другая. Та, что «уже».
Когда все эмоции, вся бездна ужаса и боли, всепоглощающего страха и отчаяния уже выгорела сама в себе, и осталось лишь тление легкой улыбки.
Когда уже можно смеяться.

Endraum — Dreamlight (Teil Zwei)

Таков и он, «Красный смех».
От людей уже остаются пустые оболочки, улыбающиеся и с мутью в глазах, равно как от понятия «непостижимый кошмар» остаются только буквы, бессмысленные знаки, которые перестали что-то значить.

Это не тяжелая книга, и ее нельзя назвать как-то по-особенному гениальной или шедевральной.
Она, простите за аналогию, легко и быстро «отпускает» без абстиненции.
Но когда берет — то берет за самое нутро и держит, как надо.

Это нужно читать под транквилизаторами, вот что.

Очень сильно.

Мне всегда интересно искать библейские отсылки и аллюзии в произведениях. И, конечно же, огромный интерес возник к целому произведению на библейский сюжет. “Елеазар” – это рассуждение или фантазия на тему того, что же случилось дальше с одним из людей, которых исцелил Христос. Он не просто был хромым или слепым. Лазарь умер и три дня тлел, пока не пришёл Спаситель. Читая отрывок из Евангелия, меня тоже мучил вопрос: "А рассказал ли он родным о том, что было Там?" Мыслей в голове становилось лишь больше, ведь человек видел загробную жизнь, он первым вернулся Оттуда. Естественно, Андреев никак не сможет дать ответ на этот вопрос, но ему интересна именно психология персонажа. Елеазар закрывается в себе и никому не говорит о загробном мире. Он больше уходит в себя, просто созерцая мир, а именно — солнце. Кажется, что он пытается избавиться от этой тьмы внутри, которую позже видят люди в его глазах. Но чем больше он уединятся от людей, тем больше они его боятся. По сюжету он встречается со многими людьми, и кто-то даже бросает себе вызов, пытаясь заглянуть в его глаза.

Это произведение о том, что нам не следует знать. Иногда проще жить и радоваться, не задавая себе вопросов. Ведь, узнав правду, мы уже не сможем раздумать или развидеть её. Отпечаток останется в наших глазах на всю жизнь.

Главные темы данного произведения война и безумие. Леонид Андреев как всегда великолепен... Он блистательно описывает безумие как нечто спящее внутри и пробуждающееся в нас в результате какого-то либо пагубного влияния из вне.

Такая страшная напасть безумие... Она убивает человека медленно и при этом лишая его свободы мысли и достоинства. И делает это медленно. Она становится твоим другом, живёт с тобой и медленно этот невидимый паразит пожирает разум человека.

Повествование очень сумбурное, сюжет всё время петляет и держит в напряжении. Поэтому читать сложновато, так как форма произведения непроста. С другой стороны наверное в этом и заключается его кошмарная прелесть.

Перед нами библейская история, но в новой интерпретации, под новым углом видения автора. "Шапка" общая: воскресший на четвертые сутки мужчина, две сестры, ну и имя более менее схожее Елеазар - Лазарь. Вот только библейский Лазарь прожил долгую праведную жизнь, а герой рассказа такой участи не удосужился.
Вернулся он домой и все крутятся возле него, одевают в наряды, пытаются вкусно накормить. Даже стол для гостей накрывают. А Елеазар, бывший шутник и балагур, сидит не выказывая эмоций. Не только внешний вид у него изменился, но и глаза. Взгляд стал страшным, глубоким и пустым. Стоит посмотреть ему на человека и всё, человек теряет себя, становится амебным и вскоре умирает.
Очень страшная история, окутанная могильным холодом. Читаешь и мурашки бегут по коже. Только в поле видимости появляется Елеазар, а ты уже непроизвольно отводишь взгляд, чтобы не смотреть в его глаза. Автор со своей работой справился на отлично, еще и оставив открытым финал. Сиди и думай, что стало с героем. Тему же воскрешения поднимать не хочется, уж слишком непосильный для нас орех.

Я не устану писать о моей любви к творчеству Леонида Андреева. Этот писатель поражает своей способностью передавать жизненные страдания, да и саму их суть. Он проникает в самые глубины тьмы человеческих сердец и рассказывает нам об увиденном.

В данном произведении описана история жизни Василия Фивейского, а также его жены Попадьи, его детей... Блестяще проработаны персонажи, они как живые... Их эмоции передаются тебе сквозь текст.

Да и в целом история очень трагичная и мрачная ( в духе Андреева). Всем советую ознакомиться с этим произведением.

Произведения Леонида Андреева люблю, но это уже перебор, читать такое тяжело и не хочется. Никакого света, всё до боли депрессивно и душно. При чём беспросветность ради беспросветности. Когда в книге нет ничего, кроме мрака, то ей перестаешь верить. Конкретно к этой повести подходят слова Льва Толстого: "Андреев пугает, а мне не страшно".

Что удивило – повесть какая-то сырая, несмотря на то, что она создавалась на протяжении двух лет. Совершенно неприемлимо, когда в маленьком абзаце встречаются семь одинаковых союзов. Союза "И" там настолько много, что это начинает раздражать. Сам стиль излишне напыщенный, много драматизма и преувеличений. Этой книге не веришь.

Все думала, про какую войну пишет Андреев. Причем пишет так красочно, что становится жутко. Решила, что пишет про Вторую мировую, потому что была оговорка в тексте - "... прошло четверть века с прошлой войны". И только в самом конце я увидела дату - 1904 год.
Война - это ад, это одно из самых страшных событий человечества, и Андреев показал, в первую очередь, не то, как люди сражаются и погибают, как приходят искалеченными с войны, а показывает, как не выдерживает людская психика. Красный смех - это смех смерти и той же войны. Смех крови и тех, кто стоит в тени страшных боев. Земля стонет, человеческие судьбы меняются на корню. Те, кто увидел и прошел через ад, не станут прежними. Не каждая душа выдержит тяжелый груз последствий.
Тяжело читать, честно, тяжело осмысливать прочитанное и справляться с роем мыслей. А еще тяжелее справится со страхом, что может быть война.

Это, без сомнения, самая жуткая, больная и страшная книга, прочитанная мной о войне. Вымороченный невозможный ужас красным светом льется с каждой страницы, кровью сочится каждая буква, немым криком леденит руки, сушит губы.

Такого не бывает, не может быть, только весь кошмар в том, что очень даже бывает. Когда ее неразумные дети начинают истреблять друг друга - земля сначала плачет, сочится кровью, земля вся превращается в одну большую кровавую рану, а потом сходит с ума и начинает смеяться, тем самым красным смехом. Смехом жутким, пустым, каркающим. Огромная красная смеющаяся голова и ее сумасшедшие дети, которые бьют, колят, режут, грызут зубами в грохочущем экстазе войны. И уже не могут остановиться, нет ни конца ни начала, ни причин не следствий, только бесконечное безумие, оторванные руки, письма мертвых - живым, и мертвых - мертвым. Летит письмо, торопится, а тот, кто его написал уже лежит ощерившись в последней улыбке, и красный невозможный смех льется из его разорванного горла, сливаясь со стонами и криками, тех кто еще сможет написать хотя бы одно письмо, а потом вот так же ощериться, упадет, чтобы больше никогда не встать.

Жуткое произведение, открывающее всю невозможность, нелогичность и бредовость войны, шизофренический горячечный бред, ставший явью, и навью. И на земле и под землей, льется во все стороны красный свет, грохочет красный смех, и не смолкнет и не утихнет, тысяча убитых, тридцать тысяч убитых....