Ноктюрны. Пять историй о музыке и сумерках

Открывая книгу, я надеялась попасть в волшебный мир музыки... Но по сути оказалась в мире разрушенных желаний и надежд.
Пять историй о музыкантах, чьи стремления попасть на Олимп не увенчались успехом. Более депрессивного чтения у меня, пожалуй, еще не было. Чтобы в одной книге встретилось столько неудачников! Это надо постараться! Причем, возможно, они действительно талантливые люди, только автор решил погрузить своего читателя в ту часть шоу-бизнеса, о которой широкому кругу зрителей мало что известно. А именно о тех талантах, чьи звезды на небосклоне либо уже отсияли свое, либо им вообще не суждено зажечься. Ну неужели нельзя было из пяти рассказов сделать хотя бы два вдохновляющих и окрыляющих!? Хотя, возможно, это стиль Исигуро... Я не знакома больше ни с одним его произведением. И не уверена, что захочу этого, если все они пропитаны такой меланхолией.
Читать ее или нет, решайте сами. Просто знайте, что музыки там очень мало... И очень много разочарования...

Отличный и очень цельный сборник рассказов. Тексты, как всегда у Исигуро, меланхоличные, лиричные, при этом лишенные приторной сентиментальности и сюжетной предсказуемости. Не стоит, однако, думать, что им не хватает юмора - в "Nocturne" и "Come Rain or Come Shine" хохотала буквально до слез. Разумеется, музыка - лишь предлог, эти истории - о надежде и разочаровании, честности с самим собой, предательстве любви и искусства, а также зависимости, почти граничащей с безумием, от внешних норм и общепринятых стандартов. Личные и даже пронзительные истории, которые наверняка будут близки каждому.

Книгу читала на английском, язык простой и почти лишенный специальной терминологии, Исигуро советую читать именно на языке оригинала - иначе из текстов уходит музыка, а она, как мы отчетливо понимаем по названию сборника, принципиально важна для автора.

Купила, потому что истории о музыке, потому что нобелевский лауреат, потому что хотела познакомиться с японской литературой (и только после покупки узнала, что писатель хоть и японец, но британец).
Книга неплохая, но, вероятно, не лучшая в творчестве автора и не самый лучший вариант для начала знакомства с Исигуро. В книге пять рассказов, не столько о самой музыке, сколько о людях, которые ее исполняют. Рассказы самостоятельны и между собой фактически никак не связаны. В рассказах повествуется об искренней любви к музыке, как она связывает сердца и какие трудности может подкидывать на пути музыкальная карьера.
В целом, сборник оставил двойственные впечатления. Можно подумать, глядя на обложку, что рассказы будут неспешными и меланхолическими, что по сути дела так и есть, покуда герои в некоторых рассказах внезапно не оказываются в забавных и нелепых ситуациях. Кульминация оказывалась неожиданной для меня, поскольку начало произведения не предвещало ничего подобного. Пожалуй, именно это и спасло для меня сборник: где-то тонкая, а где-то не очень тонкая ирония. А еще оставшееся после прочтения теплое ностальгическое чувство, будто сам провел время в том венецианском кафе, который описывался в первом рассказе, и выслушал забавные истории от случайно встреченного давнего друга, выбравшего музыкальную карьеру. Ибо истории: нарочно не придумаешь. Однако не все из них оказались полностью понятыми. Как и непонятым осталось то, что же за автор Кадзуо Исигуро.

У Жоржа Батая есть фраза, что человек – это всегда двойное отрицание. Первый раз - как отрицание природы, а второй - как отрицание этого отрицания.

Будем честны, парадоксы не так уж часто говорят нам что-то действительно ценное о нас, о мире и жизни. Чаще всего центральный в парадоксе механизм неожиданности. Проблема здесь не в том, что парадоксы не имеют отношения к жизни. Это просто красивые безделушки и их эффект скоротечен, даже слишком короток, чтобы как-то оправдать его существование.

Есть среди парадоксальных выражений одно, которое очень прижилось и потому его так любят развенчивать все подряд: одиночество вдвоём. Типичный оксюморон, в котором из-за напряжения частей из разрыва появляется луч романтики.
Одиночество вдвоём…
Вот они, два сердца, что когда-то были вместе, а теперь они разъединены…
Они все еще греют друг другу постель, но уже не греют душу…

В таких ситуациях у любовной линии неожиданно появляется сторонняя точка и линия превращается в треугольник. Но это продолжает быть «одиночеством», потому что эти двое остаются на своих местах, а третий (третья) вовсе не новая любовь одного из партнёров. Третий – наблюдатель, тот, перед кем разыгрывается это причудливое «одиночество вдвоём».

Намеренно или нет, но пара действует по аналогии с высказыванием Лакана об отсутствии сексуальных отношений. Его ученик Славой Жижек интерпретировал эти слова так – двоим всегда нужен третий, Другой, пусть даже он воображаемый, но он должен быть, чтобы у сцены был зритель, наблюдатель. Такой отсутствующий объект и станет тем, на кого ориентирован сценарий отношений. Потому что рассказ о сексе, с позиции Жижека, интереснее, чем сам секс. Нарратив обретет жизнь не столько в действиях пары, сколько перед глазами наблюдателя. Однако, это не значит, что Третий нужен лишь при сокровенных и чувственных моментах пары. Он так же важен и при их отчуждении, разрыве, ссорах. Это ведь еще большой вопрос, что более интимно – отношения, которые расцвели или отношения, которые придется хоронить в четыре руки. Не зря ведь расставания в ресторанах – дурной тон, потому что всё может обернуться скандалом, даже если расчет шел на то, что партнер застесняется устраивать сцену. Пять рассказчиков, от лица которых ведется повествование книги Кадзуо Исигуро «Ноктюрны: пять историй о музыке и сумерках» – именно эти третьи, которые становятся свидетелями пяти разрывов любящих пар, присутствующий при их отчуждении друг от друга. «Ноктюрны» составлены из пяти новелл с лейтмотивами, которые вынесены в названии.

Одна из первых фамилий, что всплывает при разговоре об Исигуро – Набоков. Не из-за схожести тем или взглядов, нет. Исигуро представляют как отличного стилиста, одним из той немногочисленной породы писателей, которые добиваются небывалых успехов в написании книг на неродном языке. Такой успех был у Набокова, чей самый знаменитый (но не самый лучший) роман «Лолита» был написан на английском, Беккет написал свою романную трилогию на французском. Исигуро, как понятно из фамилии, японец, а пишет на английском. И, как мы понимаем, добился в этом немалых успехов. Его соотечественник Кэндзабуро Оэ в своей нобелевской речи как-то вступился в защиту написания книг на родном языке. Ведь, так или иначе, книгу создает не только талант писателя, но и язык, на котором он написан. Оэ приводил в пример два романа Милана Кундеры – «Шутка» и «Бессмертие». «Шутка» написана на чешском и, по мысли Оэ, именно эта диалектная природа делает роман всемирным, сопричастным каждому. И в этом качестве он отказывает позднему романе Кундеры «Бессмертие», который был написан на французском (хотя я, по правде, не знаю кому верить, потому что в моём издании «Бессмертия» на титульном листе значится «Nesmrtelnost» и указано, что перевод был сделан с чешского… Но мысль Оэ, тем ни менее, вполне понятна). Исигуро действительно хорошо справился с английским языком, но ровно в той мере, в какой он ему был нужен.

А картина жизни почти везде одна и та же, на фоне типично европейских городских (и не очень) пейзажей разворачивается пять историй о том, как гаснут чувства, расстаются пары. Причем, это не молодые девушки и юноши, которые живут в упоении от самих себя с принципом «я себе лучше найду». Нет, это люди уже зрелого возраста, которые вложили в эти отношения немало сил, времени и энергии. Это мужья и жены, отметившие не один юбилей своей свадьбы… и вот теперь – конец. Жить вместе больше невозможно.
Сумерки в заголовке – не время суток, а период распада и угасания чувств. И перед этим бессильна музыка, она никак не сдерживает распад. Книга пропитана музыкой – стихией сильных чувств, но она бессильна.

Музыка равноценна наблюдателю, Третьему, она одновременно присутствует и отсутствует в книге. Мы все согласимся с тем, что никто не поёт про такое угасание чувств, никто не поёт про пары сорокалетних или пятидесятилетних на самой грани разрыва. Потому музыка им нужна, так же как им требуется наблюдатель, тот, в чьих глазах ссора и расставание окажутся не нитью, ведущей даже не в тупик, а в никуда. Они окажутся историей, пусть горькой, но историей, рассказом, событием.

Единственно возможная музыка здесь – ноктюрн – предвещающая конец дня мечтательная пьеса, в которой одновременно текут печаль и фантазия, воспоминания о том, что сейчас уже исчезло. И в этом мире, подверженном энтропии, музыка оказывается, по сути, единственной стоящей вещью. Той единственной вещью, которая сама по себе не распадается, не умирает. Музыка вечна, но ничего не может поделать со всем остальным. Ничего не может она поделать с героиней самой показательной и потому самой прямолинейной истории «И в бурю, и в ясные дни». Она всё так же любит музыку и всё так же готова говорить о ней часами… но сама она уже давно не очаровательная студентка, а изрядно потолстевшая и огрубевшая женщина, с достаточно истеричным характером, которая только и делает, что пилит своего измученного и издёрганного мужа. И тот нечаянный наблюдатель, свидетель заката еще одной пары, которого она считает кромешным неудачником, выглядит всё же более прилично, чем она. Во многом потому, что наблюдатель в каждой истории меняется, но он всегда оказывается вписан в контекст. По большому счету, им может быть кто угодно, любой из нас, потому что у него нет никаких примет или отличий. Просто музыкант, который сдержанно и терпеливо смотрит на разворачивающийся перед ним скандал. Потому что со стороны конец отношений никогда не представляется чем-то хорошо сделанным, удачно сыгранным. Все эти люди отчаянно пытаются выглядеть неплохо и вести себя подобающе в ситуации, где это делать просто-напросто невозможно. Если бы Исигуро поступил иначе и дал посмотреть на ситуацию из глаз расстающихся, мы бы увидели совершенно иную картину – намного более сумбурную, богатую ненужных и тяжелых подробностей, полную взаимных обид, обрывков случайно оброненных фраз и слов. Наблюдатель, как и музыка, бессилен что-либо сделать. Всё, что он видит – естественная часть жизни, её сумерки, которые нельзя стереть из мира, как нельзя остановить солнце. Всё, что остается делать музыканту-наблюдателю – терпеливо смотреть и ждать финала. Ведь музыка учит большому терпению и для неё не существует сумерек.

Какая то странная книга, хотя это наверное из-за того что это были 5 историй, где только вживешься и бац конец. Хотя и сами истории не совсем понятные, порой я просто негодовала. Впечатлило расставание пары, которая долгие годы прожила вместе и ради карьеры мужа, которая не факт что сложиться, они расстались, ведь у музыканта должна быть более молодая муза. Так же понравился рецепт создания запаха собаки, до такого я бы никогда не додумалась. Но пожалуй, это и все, что впечатлило в книге, дочитывала только ради так называемой галочки.

Если вы смотрели антологии "Париж, я люблю тебя!" и особенно "Нью-Йорк, я люблю тебя!", то можете заранее представить, с чем столкнетесь в этой книге. Сборник очень кинематографичных зарисовок, объединенных общей темой. По каждой можно снять добротную короткометражку.

Пять историй о музыке, красивых местах и... неудачниках. Исигуро показал людей, на мой взгляд, бедных душой: они не умеют любить, заботятся о вещах совершенно не важных и плохо слушают друг друга, наверное, потому, что не слышат самих себя. Так бывает - человек с идеальным слухом и талантом к музыке не способен услышать биение собственного сердца и зов жизни. Жизнь уплывает сквозь пальцы, пока герой перебирает струны гитары, играет на саксофоне или виолончели. Все мимо, все зря, все упущено и никогда не будет прежним. Никаких страданий, можно немного поплакать, чтобы тут же спрятаться за "эй, лапочка" или "окей, душечка". Как же эти "лапочки" достали - их миллион в каждом рассказе.

Даже не знаю, кому из героев этой книги присудить премию "Литературны неудачник". Может быть, Тони Гарднеру, который разводится с любимой женой ради карьеры? Или Эмили с Чарли, которые вообще никого не слушают и на протяжении всего рассказа несут такой бред, что хочется схватить их и трясти до тех пор, пока они не придут в себя (оцените талант Исигуро - они ведь литературные персонажи). Все не то! И премия достается... главному герою рассказа "Ноктюрн", который уверен, что все вокруг шарлатаны и гады, а он один гений, но его почему-то никто не оценил. И играть по правилам шоу-бизнеса ему не хочется, а если и приходится, то только с обязательным похмельем в виде жуткого чувства вины. Ох, и не легко подобным людям живется. Парню стоило бы научиться расслабляться, но тогда он точно стал бы знаменитым. Только хочет ли он этого на самом деле?

Книга оставила в душе очень странное впечатление. Написано очень талантливо, персонажи живые, язык легкий, но послевкусие с сильной горчинкой. Грустно все это.

Это было мое первое знакомство с Кадзуо Исигуро. Возможно, «Ноктюрны» и впрямь, как это указано на переплете, стоит воспринимать в качестве «всеобщего знаменателя эмоционального опыта», уже пройдя через предыдущие работы писателя и зная, о чем это все написано и чего стоит ожидать. Мне же, начавшей по старинке с малого – этого сборника хм… эпизодов, назову их так, пришлось вникать по ходу дела и пытаться узреть тот самый корень.
Вообще, взявшись за написание рассказов, автор просто обязан, на мой взгляд, стараться придать им таких формы и содержания, чтобы у случайного читателя не возникало глупых вопросов в конце, вроде «что же он все-таки хотел этим сказать?».
Нет, ну, на первый взгляд, здесь все предельно ясно: звезда эстрады, пытающийся посредством развода с женой остаться «на плаву»; сорокалетний неудачник, которого друг пытается использовать, чтоб наладить отношения со своей меркантильной сожительницей; талантливый, но не достаточно красивый саксофонист, ложащийся под нож ради будущей славы, и все в таком духе.
Вот только воспринимаются эти истории не индивидуально, а скорее, как недосказанные фрагменты чего-то значительно большего. И музыка мне не показалась таким уж основным их мотивом. Безусловно, были и имена музыкантов, и названия композиций, и, даже, игра на инструментах, но на этом точка.
Читать было действительно легко и интересно. Открыв книгу, я погрузилась в нее целиком и быстро «проглотила». Но окончательно решить, относится это к ее преимуществам или недостаткам, так и не вышло. Сразу после завязки, когда каждая ситуация начинала набирать обороты, я невольно ждала, что сейчас произойдет что-нибудь эдакое и она эффектно придет к финалу. Но всякий раз заканчивалось ничем. И я чувствовала себя зрителем в кинотеатре, которому вместо двухчасового фильма показали несколько тизеров и попросили на выход.
В целом, впечатление сложилось сумбурное и неполное, как раз на три с половиной звездочки.

К Исигуро я не приближалась с самого момента прочтения «Не отпускай меня». Это был душераздирающий роман, и повторения мне не хотелось – как бы он мне ни понравился.
Но музыка, легкая грусть, неизменно наползающая на нас в сумерках, все это было вполне миролюбиво и заманчиво.
Так и оказалось. Все было ровно, красиво, местами печально, местами непонятно. Немного не уловила связи между рассказами, мне остались непонятны поступки и истинные мотивы героев, а в некоторых даже не особо раскрылся сам смысл всего рассказа. Глядя на последние строки очередной истории, мне совершенно неинтеллигентно хотелось вопросить в пространство: «И что?».
Возможно, мне не хватило моей собственной глубины, чтобы все это осознать и понять, не знаю.
Но фурора сборник не произвел, уж извините.